Позволь сойти с ума

      Просыпаясь, Казуха боялся дышать. Чужие руки обнимали его, пока голова убийцы лежала на груди у блондина, слушая то, как в страхе неимоверно быстро стучит сердце Каэдэхары. Светловолосый знал — всего одно неосторожное движение, и бывший друг проснётся. И тогда вновь начнётся этот кошмар. Вчера усталость осилила его и парень заснул, но он помнил, как пожелал себе не проснуться. Вечный сон был желаем, но также несбыточен. Он не смог бы лишить себя жизни, потому что боялся, но ничего не мешало просить высшие силы убить его, дабы не помнить и знать этого кошмара.       Воспоминания приходили один за одним, но самое отвратительное было о Горо. Всего лишь одно имя вызывало у парня невероятную степень отвращения к себе, а также желание вырвать свой желудок к чертям. Рвота подкатывала к горлу, но он просто молча лежал, прокусывая дрожащую губу до крови, пока слезы наворачивались на глаза. Он пытался не двигаться, но сильная дрожь выдала его, из-за чего Скарамучча проснулся. Несколько секунд он просто лежал, наслаждаясь ситуацией, после чего приподнялся, глядя на чужое заплаканное лицо.       — С добрым утром, — прошептал брюнет, пальцами аккуратно теребя чужие волосы. Он видел, как в кроваво-красных глазах пронеслось отвращение, но проигнорировал это, также как и проигнорировал то, как сердце с болью сжалось. Казуха мог бояться его, но не испытывать ненависть. Он не мог его ненавидеть.       Блондин давно оставил попытки просить не трогать его, поэтому просто прикрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это не по-настоящему. Это просто кошмар, который рано или поздно закончится. Темноволосому рано или поздно придётся выйти с дома и тогда Каэдэхара попробует сбежать. Он попытается, хоть и не уверен, что продолжать жить он хочет.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался голубоглазый, но ответа так и не последовало. Как, черт возьми, он может себя чувствовать в такой ситуации?       Скарамучча неудовлетворённо вздохнул, но больше ничего не говорил. Встав, он пошёл переодеваться, и хоть светловолосый знал, что он специально делает это здесь, чтобы на него смотрели, он отвернулся. Если это и заметили, то, опять же, проигнорировали, кидая какую-то одежду красноглазому. То, что они были почти что одинакового роста и телосложения, было довольно удобно, но сейчас Казуха предпочел бы год ходить в своей одежде, в которой пришёл вчера, не снимая её, чем притронутся к этому. Но, конечно же, никто не спросил у него об этом. Возможно даже брюнету не так уж и сложно пойти и забрать одежду друга, но он все равно не будет этого делать. Глядя на то, как этот сумасшедший убийца пожирает его взглядом, не собираясь выходить с комнаты, Каэдэхара для себя мысленно понял, что о понятии «личное пространство» можно в принципе забыть.       — Чем бы ты хотел позавтракать? — вполне себе мило спросил темноволосый, и блондин провел параллели со своим старым другом и этим человеком. Сейчас он был очень даже похож на прежнего себя, если, конечно, не считать то, как голубоглазый идёт сзади него, внимательно следя за каждым движением своего возлюбленного, пока его рука опасливо болтается возле ножа, что спрятан в вещах парня.       — Я не голоден, — тихо прошептал блондин, вздрогаясь от того, как устало и безжизненно звучит его голос.       — Я не спрашивал, голоден ли ты, я спрашивал, что ты хочешь есть, — усмехнулся голубоглазый, усаживая светловолосого за кухонный стол, — Возможно, мне стоит приготовить пирог?       Взгляд, который в него послали, был настолько убийственно-несчастный, что Скарамучча невольно рассмеялся. Всего несколько слов и из уставшего Казухи парень превратился в несчастного, дрожащего как осенний лист, Казуху, в глазах которого плескалось столько боли, что, возможно, выпустив её наружу получилось бы целое море. Каэдэхара понял, что значит выражение сердце кровью обливается. Бывший друг сыпал соль на ещё свежую рану, при этом весело смеявшись, будто его забавляло то, что он видел.       — Ладно, ладно, приготовлю что-то на свое усмотрение, — по-хозяйски решил брюнет, начиная что-то делать, не забывая при этом каждые несколько секунд косится на светловолосого, хоть он и знал, что тот вряд-ли куда-то убежит.       Глядя на спину голубоглазого, Казуха пытался хоть как-то обдумать, что ему нужно делать. Оставаться здесь он точно не намерен. Он любил своего друга, он был для него одним из самых близких людей, но сейчас от былого доверия не осталось ничего. Темноволосый — сумасшедший убийца. Это единственное, что вынес для себя красноглазый за прошедшее время. Желание бежать настолько глубоко въелось в его кожу, что можно было подумать, что он родился с этим желанием.       По некоторым словам и действиям, Каэдэхара предположил, что Скарамучча до невозможности сильно влюблен в блондина. Если всего лишь напросто из-за ревности он готов был убивать, то он понятия не имел, чего можно было ожидать от этого ненормального. Ещё ему надо, чтобы его «возлюбленный» был жив. Значит, убивать его точно не планируют. Но вот сможет ли брюнет сделать что-то такое, что не доведёт до убийства, но при этом заставит мучаться светловолосого? У голубоглазого были потрясающие знания и успехи в сфере хирургии, поэтому такие способы он явно знал. Осталось только понять, насколько далеко зайдёт парень, лишь бы его жертва осталась с ним.       Послышалась глухая вибрация телефона. Темноволосому позвонили. Оба парня напряглись. Подумав, Скарамучча, держа в одной руке нож, а во второй телефон, подошёл к красноглазому и предупредил:       — Издашь хоть звук — и я тебя убью.       Казуха молча сверлил его взглядом, пока сердце снова начало отбивать бешеный ритм. Он верит в то, что его не будут убивать, но он все ещё неуверен в этом. Стоит ли рисковать?       Брюнет принял вызов, спрашивая:       — Что случилось?       Каэдэхара не слышал, что ему ответили, но это явно было что-то не особо приятное, так как чужое лицо приобрело злобный оттенок:       — Мы же договаривались, какого хрена? Я не буду делать этого. Нет, не буду.       Человек, который говорил с темноволосым по телефону, что-то сказал, и тогда темноволосый по настоящему начал источать убийственную ауру. Невольно блондин сжался. Теперь он не был уверен, что намеренно вызвать шум, чтобы попросить о помощи — хорошая идея. Черт, да даже если ему удастся, разве голубоглазый за это время не успеет вывезти его куда-то подальше отсюда? Сюда ехать пол часа минимум, в лучшем случае.       Хотя, может, след найдут. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.       — Блять, хорошо, я буду, — чуть ли не прорычал Скарамучча, и как только увидел, что светловолосый намерен звать на помощь, отключил трубку. Собеседник как раз что-то говорил, а красноглазый успел только сказать «По…», когда кухня снова окунулась в глухую тишину.       Нож исчез быстро, и не успел было Казуха обрадоваться, что его вывод оказался верным, и убивать его не будут, на его шею опустилась рука, которая сразу же начала сдавливать его, перекрывая поток воздуха.       — Ты думаешь, я с тобой поиграться решил? — резко спросил брюнет, и его рука сжалась чуть сильнее, — Ты мне нужен, Казуха. Понимаешь? Ты. Но ты мне можешь пригодиться и без рук, и без ног, и без языка — я люблю тебя любым. Но запомни для себя лично: если когда-то тебя найдут, если когда-то я ошибусь и тебя попытаются забрать у меня, я потяну тебя за собой. Я могу умереть, но и ты не останешься жив. Моя жизнь зависит от тебя, а твоя — от меня. Я не отдам тебя никому. Запомни это и не делай больше необдуманных действий.       Каэдэхара почти что не слышал, что ему говорили. Шум в ушах перекрывал все, а в глазах темнело все больше. Воздуха катастрофически не хватало, и он пытался отлепить чужую руку от своей шеи, но он мог буквально ничего. Его состояние было слишком ужасным, чтобы он смог сделать хоть что-то, в то время как его бывший друг чувствовал себя более менее, не хуже чем обычно. Темноволосый не отпускал возлюбленного, глядя на то, как он, словно рыба на суше, панически пытается вздохнуть, и когда блондин уже почти что распрощался с жизнью, его отпустили. Грудь наполнилась воздухом.       — Блять, да ты заебал, — озлобленно сказал голубоглазый, поднимая трубку. В этот раз он ничем не угрожал, потому что видел, как светловолосый трясётся, боясь издать лишний звук.       — А? Связь отвратительная, — соврал своему собеседнику Скарамучча, — Ты что-то слышал? Понятия не имею. Возможно, предстарческий маразм наконец настиг тебя. Я сделаю все, отстань. Пока.       Отставив телефон, брюнет закусил губу, что-то обдумывая. Взгляд опустился на возлюбленного, что опустил голову, пока дрожь охватила его тело.       — Казуха. Казуха, ты слышишь меня? — нежно спросил брюнет, будто не он несколько секунд назад готов был рвать и метать, — Ты боишься? Мы ведь всегда можем найти общий язык. Помнишь, как раньше? Ты можешь быть послушным мальчиком, и тогда я сделаю так, чтобы твоя жизнь превратилась в рай. Мы будем гулять с тобой, смотреть фильмы, все, что пожелаешь. Просто отдай мне себя, и я обязательно отплачу тебе тем же.       Рука темноволосого схватила чужой подбородок, поднимая белую макушку. В чужих глазах не было и капли желания окунуться в такие прелести жизни. Сейчас единственное, что он хотел — бежать. Но голубоглазый, видимо, наслаждался этим страхом. Ни капли сочувствия, и только глухое обожание. Будто он смотрел на что-то неземное, на что-то прекрасное. И, черт, это не романтично вовсе. Это до отвратительного страшно.       Губы Скарамуччи опустились, даруя ломкий поцелуй. Возможно, с другим человеком, в другом месте это было бы довольно приятно. Но сейчас это был просто лишний повод чтобы затрястись от страха. Казуха думал, что поцелуй сейчас углублят, и единственное, что останется ему — молча терпеть, но, вопреки ожиданием, парень отстранился.       — Мне нужно уйти, — поделился брюнет, и Каэдэхара в предвкушении замер. Кажется, это заметил и убийца, так как недобро хмыкнул. Темноволосый опустился к чужому уху, вкрадчивым шепотом продолжив:       — Если ты посмеешь убежать, я отрежу тебе ноги.       Блондин вздрогнул, пока в его глазах просочился ужас. Нет, он не сможет… он не может быть таким жестоким. Он просто…       — Ты мне не веришь, — понял голубоглазый, — Помнишь Джулию? Я вырезал ей пизду к чертям. Кажется, она надеялась, что когда-то там окажешься ты, но, видимо, не судьба. Что насчёт рук и ног? Помнится мне, когда-то ты ходил на свидание с какой-то малознакомой девицей. Я отрезал ей все десять пальцев на руках. А Горо? О, черт, это было потрясающе. Я вырвал ему глаз. Ногти. Я засунул дрель ему в задницу, ха-ха. Хотелось бы мне и про Аяку что-нибудь да рассказать, но все закончилось только на том, что её изнасиловали. Своим приходом ты избавил её от пыток, пусть скажет тебе спасибо.       За последнее время светловолосый столько раз плакал, что и на пальцах не посчитать. Но он просто не мог остановиться. Вновь тело пробила дрожь, и вновь слезы без остановки катятся по щекам крупным градом.       Все эти люди страдали из-за него, а он об этом даже понятия не имел.       — Я отрежу тебе ноги без любых угрызений совести, — уведомил его Скарамучча, — Я бы с радостью вырвал тебе глаз, а может даже два, также, как и Горо, поставив их на видное место, чтобы каждый день любоваться этим насыщенным кровавым цветом. Если бы я смог, я бы хотел набрать в баночку твоих слёз, чтобы смотреть на них и понимать, что они твои, что ты плакал из-за меня. Каждую твою часть тела я бы хранил словно подарок свыше. Я люблю тебя настолько сильно, что могу утопиться в этой любви к тебе. Ты мой смысл жизни. И ты будешь им всегда, даже если единственное, что ты сможешь делать — лежать без конечностей, без возможности говорить и видеть, а твое единственное достижение — дышать.       Ужас охватил Казуху полностью, не оставив ни одного живого кусочка. Он поглощал его с каждой секундой все больше и больше, доводя до исступления. Казалось, он сходит с ума. Было настолько отвратительно и плохо, что ни одно слово не смогло бы передать всю гамму чувств и эмоций, чтобы описать это. Дышать давалось с трудом. Теперь он был не настолько уверен, что сможет выбраться.       Возможно, брюнет что-то говорил, возможно, нет, и сразу ушёл. Каэдэхара не слышал ничего. Просто в какой-то момент понял, что он один, закрытый в доме. Хоть его все также трясло, он попытался сконцентрироваться. Еле волоча ногами, он начал ходить по дому.       На кухне была приготовленная еда, но блондин был не голоден. Точнее, возможно и был, но он этот голод попросту не чувствовал. Да и даже если он хотел, он бы вряд-ли съел что-то приготовленное бывшим другом. Мало что тот добавил в этот раз в еду.       Единственные комнаты, что были открыты это ванная, кухня и спальня. Все остальное было закрыто. Парень пошел проверять окна, особо ни на что не надеясь, так как понимал, что темноволосый не настолько глуп, чтобы забыть закрыть его, но к своему удивлению он обнаружил, что кухонное открыто.       Когда-то блондин думал, что его друг — просто параноик, так как ключи и замки у него были везде. Он не осуждал друга, так как знал, что из-за детства у него было много кошмаров. Оказалось, что замки на окна были не просто так. Он закрыл все, но одно так и осталось открыто. Голубоглазый сделал это специально, чтобы проверить или забыл? Он понятия не имел. Он просто тупо смотрел на раскрытое окно. Первый этаж, прыгать недалёко, машины Скарамуччи нет, ибо он отдалённо слышал, как она уехала. Неужели все так просто и он сможет убежать?       Что-то было здесь не так. Черт, светловолосый просто не верит в то, что брюнет, который на протяжении длительного времени умудрялся убивать людей, втираясь им в доверие, а затем скрывать за собой все следы, мог просто напросто забыть закрыть окно. То же дело с «кетчупом». Уж не специально он сказал об этом, надеясь, что они наконец «будут вместе»?       Шанса выбраться может больше не быть, но и вправду ли это шанс, или просто иллюзия, умело созданная сумасшедшим убийцей? Красноглазый об этом понятия не имел, но стоит только увидеть открытое окно, которое является его путем к спасению и сердце начинает биться быстрее. Не лучше ли рискнуть? Что сделает с ним темноволосый, если он не убежит?       Дрожащими руками он держался за окно, забравшись на него. Один прыжок — и он свободен. Он боялся, ему было страшно оставаться здесь, поэтому всего одна мысль о том, что он может попытаться, затмила разум. Казуха не помнил, как решился прыгнуть, но трава под ногами быстро привела его в порядок. Он с неверием смотрел на это, но после нескольких секунд вспомнил, что нужно бежать. Шаг за шагом, тело дрожало, а отвратительное чувство не отпускало его, хоть и счастье от того, что он отдаляется, затмевало все чувства. Перед ним просто была дорога.       — Так и знал, что ты попытаешься выбраться.       Это был конец.