Казуха вовсе не хотел есть, но ему приходилось делать это, ведь он понятия не имел, когда бывшему другу приспичит закрыть его в подвале вновь, моря его жаждой и голодом. Плечи были опущены, как и глаза, что давно потеряли свой жизнерадостный блеск, оставляя за собой только холод. Еда казалась безвкусной, как и все, что его окружало — жизнь будто перекрасили в серые тона. Больше ничего не осталось — только притупленное желание покончить с жизнью. Ничего не вызывало больше радостей, он устал. Жизнь пленника истощала. Но ему только и оставалось, что поднимать ложку, продолжая есть, насильно впихивать все в желудок, пока блондин чувствовал, как чужой обжигающий взгляд рассматривает его. Казалось, будто на него смотрел голодный хищник, но это ощущение опасности стало настолько знакомым для него, что он даже не обращал внимания. Теперь мало что имело для него какой-то вес.
Скарамучча оценивающим взглядом прошелся по Каэдэхаре. За последний месяц, он стал намного бледнее, теплая улыбка вовсе прекратила появляться на его лице, а глаза стали совсем безжизненными. Такой вид брюнет видел только у людей, что уже прощались с жизнью. На пороге смерти они всегда были такими — жизнь на исходе, и больше ничего у этих людей не осталось. Конечно, убийца любил парня любого, даже такого — совсем измученного. Для него главное то, что они вместе. Тем не менее, было то, что тревожило его. Чувство того, что
что-то случится. Оно преследовало его последнее время все сильнее и сильнее, с каждым днём все больше. Интуиция, которой темноволосый предпочитал доверять, подсказывала, что скоро — конец. Что-то случится. Он знал это. Он был уверен в этом. Голубоглазый был напряжен. Гадкие мысли съедали его, дышать было сложнее. Органы внутри будто скрутились в одно целое. Липкое, противное чувство незащищенности, что сбивало его с ног. И он даже не мог с этим что-то сделать. Последнее, что оставалось ему — быть наготове. Ножи были спрятаны под одежду, ожидая того момента, когда смогут заняться грязными делами, а вот самому парню приходилось следить за всем остальным, игнорируя отвратные ощущения. Даже сейчас — вбивая себе в память каждую частицу Каэдэхары, это чувство продолжало расти. Сердце щемило, пока он продолжал смотреть на блондина. И как бы он не старался, но этого прекратить Скарамучча не мог.
— Я должен уйти сегодня, — медленно произнёс брюнет, взглотнув. Ранее он взял своеобразный отпуск, так как у него попросту не было сил, но теперь он был обязан уйти на небольшое время. Оставить Казуху одного? Идея сама по себе звучит отвратительно.
На долю секунды движения Каэдэхары остановились, но позже они вновь продолжились, делая вид, что ничего не случилось. Беда лишь только в том, что темноволосый успел уследить за чужой сменой настроения. Тело напряглось. Неужели блондин все ещё задумывается о побеге? Если да, то как он попытается выбраться, неужели обнаружил какой-то ход?
Пока убийца напряжённо размышлял, покусывая губу, светловолосый вдруг сказал:
— Спасибо. Я больше не хочу.
Взгляд голубых глаз потемнел. Конечно, Скарамучча не тупой, он знал, что Казуха насильно заставляет себя есть, потому что боится вновь в неудачный момент быть заморенным голодом. Отказ от еды? Значит, он уверен, что больше не попадёт в подвал. Почему же нет? Планирует сбежать и весьма удачно. Кажется, он думает, что его абсолютно точно не поймают. Ведь если бы была хоть капля сомнения, он бы все равно поел. На всякий случай.
Брюнет не смог проконтролировать то, как по его коже пробежались мурашки. Страх того, что он не уследит.
Казуха, мой милый Казуха, что же ты задумал?
— Хорошо, — отстраненным голосом отвечает темноволосый, пытаясь придумать что-то. Стоит ли до конца дня закрыть красноглазого в подвале вновь? Черт возьми…
Ещё некоторое время, пребывая дома, голубоглазый жадным взглядом наблюдал за каждым движением пленника. Возможно, последний думал, что у Скарамуччи был очередной приступ обожания, но как бы не так — он сканировал Каэдэхару, пытаясь найти намёк на то, как он планирует бежать. Хватило бы всего секундной задержки на каком-то из предмете, и брюнет бы все понял. Но не было ничего. Темноволосый начал думать, что ошибся. Он был неуверен. Его съедали чувства, интуиция, привычки, ожидания, но вот стоило пытаться найти что-то — он не мог. Не достаточно подсказок. Поэтому, стоя перед дверьми, собираясь на выход, он все ещё смотрел на блондина так, будто решил прожечь в парне дыру. Мысли о том, чтобы закрыть его в подвале, все ещё бурлили в нём, но темноволосый
обещал, что он не будет закрывать
послушного Казуху, а ведь он последнее время был только таким. Разве он может соврать своему возлюбленному? После того, что сделал для него светловолосый…
— Я пошёл, — напоследок сказал убийца, после чего в последний раз сверкнул глазами, уходя.
Сердце бешено билось. Каждый шаг был преисполнен беспокойством.
Что-то должно случиться.
***
Красноглазый смотрел, как входные двери закрываются на ключ. Один щелчок, и скучающее выражение спадает, показывая страх, что был спрятан за ним.
Казуха устал. Ему всегда было слишком страшно, слишком больно, слишком плохо, слишком. Жизнь превратилась в ад, не оставляя ничего от прошлых радостей и счастья. Хотелось, чтобы настал конец. Но смерть не приходила, оставляя его страдать дальше. Целый месяц. Месяц как он уже потерял счёт времени, для него все перестало иметь значение. Парень мечтал о смерти как о благословении, но её не было. Каэдэхара сходил с ума. Убийца издевался над ним, доводя сначала блондина до невозвратного положения, а потом помогая вновь подняться на ноги. Светловолосый видел, как с него делают зависимого, умело манипулируя. Он ненавидел это. То, что не мог сопротивляться. Как сердце пыталось вырваться с железных цепей, но вместо этого начиная все больше потухать. Красноглазый устал бояться, устал сожалеть, устал бежать, устал ненавидеть, устал молить о смерти, он больше не может. Он хочет наконец собраться с силами и написать треклятый конец этой истории. И он сделает это.
В оглушающей тишине звук от шагов кажется по-своему убийственным. Он продолжается до тех пор, пока не заходит на кухню. Спустя некоторое время в мертвенно-бледных руках оказывается нож. Пальцы чуть сжимаются, подрагивая, но тем не менее он выходит с кухни, идя уже в ванную. Ложась в ванну, на несколько минут парень прикрыл глаза, расслабляясь.
Скарамучча не прятал от него ножи, потому что был чертовски уверен, что Казуха не покончит с жизнью. Да, парень и вправду любил её. Любил раньше. Сейчас жизнь — страдания. Он ждал, что смерть сама заберет его, и ему не придётся делать то, чего боится, но она не приходила, а ад не прекращался. Выход был один — суицид.
Тело пробирала дрожь, но Каэдэхара был уверен, что именно сейчас он все закончит. Парень начал набирать теплую воду. Он не раздевался, так как смысла не видел, поэтому просто ждал, пока у него будет достаточное количество теплой воды, чтобы та сделала его суицид более реальным и без возможности спастись. Все это проходило в тишине. Лишь звук набирающейся воды и тихое дыхание блондина.
Он прощался. Вспоминал все хорошее и прощался.
Выключая воду, парень дрожаще вздохнул. Нож уже поблескивал в его руке. На раздумья ушло совсем немного времени — стоило только вспомнить то, что он пережил. Нож аккуратно прошелся вдоль по венам. Нижняя губа поджалась от боли, но парень молчал. Отставил нож, а затем расслабился, закрывая глаза. Кровь вытекала, окрашивая воду в красный.
Сначала ничего не происходило. Позже появилось головокружение и тошнота. Слабость, сонливость. Жизнь с каждым моментом уходила от него все быстрее, но Казуха просто ждал. Но вот стоило уже чуть более большому количеству крови покинуть его, и сердце начало учащённо биться. По коже прошлись мурашки. Тело начало содрогаться, а глаза неконтролируемо закатились. Смерть была близко, он чувствовал это. Светловолосый пытался вдохнуть, но все это уже было бессмысленно.
Вскоре Каэдэхара Казуха умер, не справившись с тем, что подготовила ему жизнь. Смерть же радостно приняла его в свои объятия.
Настал конец.
***
Заходя домой, сердце билось с бешеной скоростью. Ещё на обратной стороне домой, ему показалось, что вот —
это произошло. То, о чем говорила ему интуиция на протяжении последней недели. Путь обратно Скарамучча преодолел со скоростью света, а теперь стоял посреди коридора, прислушиваясь.
Слишком тихо.
Он подорвался с места, даже не до конца раздеваясь. Кухня, спальня, гостиная — везде пусто. Он в ужасе открывал все двери, пока в голове бился всего один вопрос:
как ему удалось сбежать?
Брюнет подбегает к ванной комнате, не особо питая надежду на что-то, игнорируя знакомый запах, что оттуда исходит и с громким звуком открывает двери, тут же застывая.
Его Казуха. Нож. Кровь. Ванна. Вода.
Темноволосый стоит на месте, не двигаясь. Просто смотрит. Тело дрожит, пока зрачки расширяются, когда он понимает, что произошло. Следующие минуты были слишком сумбурные. Он хватает возлюбленного, что-то шепчет, умоляет, пытается нащупать пульс или дыхание, слёзы текут по щекам и он задыхается. Ему плохо. Отвратительно, ужасно, как же ему чертовски плохо. Парень оседает на пол, давясь слезами. Руки в бреде оттягивают волосы, причиняя боль, но он игнорирует это, пока в голове всего одна мысль.
Этого не может быть.
— Ты не мог умереть… — невидяще прошептал голубоглазый.
Казуха не мог оставить его одного.
