Ледовая история

Это было так страшно, что Камила забыла русский язык. Прокручивая в голове монолог, который репетировала несколько дней, она, конечно же, растерялась — из головы в момент вывалилась добрая половина слов. — Камила, не волнуйся, — сидевшая позади Аня потянулась и пожала ее руку, которую та прятала за спиной. — Конечно, — рассмеялась Камила и оглянулась. Тренеров и команду, одетых в олимпийскую форму приятного голубого оттенка, с черными масками на лицах, рассадили по стульям, учитывая социальную дистанцию. Все сосредоточенно ждали видеосвязи с президентом. — Ты выдохни и начни, — посоветовал с улыбкой Даниил Маркович, поправляя маску на лице. — Я постараюсь, — закивала Камила и потерла глаз, забыв, что он накрашен. Сейчас она испугалась еще больше. — Блин, я похожа на панду? — запаниковала девочка. — Кажется, нет, — усмехнулась Саша, которая в последние дни соблюдала нейтралитет и больше не заводила ехидного разговора. Правда, это нервировало еще больше — словно Трусова ждет подходящего момента, чтобы нанести решающий удар. Камила даже в ее взглядах на тренера видела подвох и внутренне злилась. — Камила Марковна, соберитесь! — иронично и совсем нестрого потребовала Этери Георгиевна: она с напарниками сидела на последнем ряду, за спинами фигуристов. За неделю все привыкли видеть ее только в спортивной форме и теплых уггах, и с восхищением встретили час назад, когда Тутберидзе в коридоре появилась в брючном костюме и блузе. — Сейчас отстреляемся и пойдем праздновать, — сообщил Глейхенгауз. — Поскорее бы, — с приехавшей на сборы Аделией Петросян были согласны все спортсмены. Им пообещали какой-то сюрприз и отдых вместо привычной тренировки. С этой мыслью Камила и встретила появление на большом экране главы государства, который сидел где-то далеко в Москве. Телевизионщики соединили их базу в Красноярске с Кремлем, подключились к видеосвязи и спортсмены с других городов. Все олимпийцы сидели в одинаковой форме и явно волновались не меньше Камилы. Правда, у нее все же была самая ответственная миссия — представить команду по фигурному катанию. Почему выбрали ее, Этери Георгиевна не объяснила, просто предупредила, что надо сказать пару фраз президенту. Все эти дни Камила писала и переписывала речь раз сто, но, все равно, осталась ей недовольна. И все же от помощи Даниила Марковича девочка отказалась. Вскоре Камиле сделали знак, и она бойко заговорила, выговаривая каждое слово с улыбкой. По крайней мере, если запутается, то может выехать на своем обаянии, о котором все так твердят, решила для себя девочка. — Добрый день, Владимир Владимирович! Мне всего 15 лет, — она подавила смущенный смешок от того, что перебила президента, который тоже ее поприветствовал. — Это мой первый сезон во взрослом фигурном катании… и сразу олимпийский. Будем стараться показать свои самые высокие результаты и завоевать для России как можно больше медалей. Также хочу пожелать всем спортсменам нашей олимпийской команды — удачи. И пусть мечты каждого осуществятся. — Спасибо большое, Камила… От расшалившихся чувств и огромного волнения Камила не расслышала, что говорил президент. Кажется, он пожелал удачи, рассказал, что знает про ее болельщиков. Пискнув что-то в знак благодарности, Камила села на стул и спрятала под бедра трясущиеся мокрые ладошки. Полыхающие румянцем щеки девочки постаралась не замечать. *** Сюрприз удался. Спортсмены были счастливы, когда в кафетерии их встретили родители. Ради праздничного обеда повара постарались на славу и накрыли богатые столы, но спортсмены были заняты родными, по всему помещению раздавались голоса и радостный смех. Всем было не до еды. — Леву тоже заберешь на Олимпиаду? Марк с улыбкой следил, как дочь скармливает лакомство прыгающему под столом шпицу. Камила замотала головой и засмеялась от попрошайничества любимой собачки. Счастливыми глазами девочка посмотрела на отца, который ради такого случая оставил смартфон на столе лежать экраном вниз. Сегодня он посвятил свое время ей. — Нет, хотела его с Аделией домой отправить. Или ты его заберешь? — Ну, давай я, все равно лечу в Москву. Ты, мне кажется, опять подросла. Да? — прищурился Марк. — Не-ет! Папа, не говори таких страшных вещей! — округлила в ложном страхе и без того большие глаза Камила. — Я не могу больше расти. Я же… всех перерасту. — Ну, может ты в меня все же? — Нет! Лучше в маму, — испугалась по-настоящему Камила. Любой новый сантиметр в росте она переживала, как трагедию, сразу же заново приходилось перестраиваться и учиться управлять телом. Труднее всего приходилось в прыжках, Камила и так прикладывала усилия, чтобы собрать длинные руки и ноги и не выпасть невовремя из позы. А то потом костей бы не собрала. Пока помогали опыт и природная прыгучесть. — Будешь как твой тренер, — Марк допил сок и поискал глазами в заполненном зале знакомую светлую голову. — А где Этери Георгиевна? — дочь внимательно посмотрела на него, а после тоже осмотрелась. — Не знаю. На встрече с президентом была, а потом куда-то ушла… — пожала плечами Камила и продолжила изучать гладко выбритое лицо отца. Он снова огляделся, выпав из их беседы. — А если я не выиграю… Марк отвлекся и на мгновение застыл. Мужчина заметил, как девочка все с той же кроткой светлой улыбкой нервно теребит салфетку и прячет глаза, в которых застыл страх. — Знаешь, сколько раз я не выигрывал? — он дождался заинтересованного взгляда и наклонился к ее лицу, чтобы зашептать: — Да дофига. Позорился миллион раз… И ничего, сижу тут, успешный, красивый мужчина. В самом расцвете сил, — Марк вызвал звонкий смех у дочери, когда развел руки в сторону, показывая свою широкую грудь. — Надеюсь, я не опозорюсь, — пробормотала Камила. — Не хотелось бы, — с опаской поморщилась она. — Ты у меня с рождения олимпийская чемпионка. Надо просто, Щекастик, поехать и забрать медаль, — потянувшись, Марк легко стукнулся лбами с ней. — Выиграешь ты всё, дочь… Можешь даже не сомневаться, — тихо заверил ее. — Мы потом твою медаль внукам будем показывать… — он поцеловал крепко дочь в лоб и погладил по голове. — Внукам? — захихикав, Камила уткнулась в его плечо и подумала, что рада до небес, что отец смог прилететь на сборы. С ним ей было намного спокойнее. Какое-то время они так и просидели: Камила не поднимала головы и просто наслаждалась присутствием родителя, а Марк следил за происходящим, изучая сцены семейной любви у спортсменов. Вошедшую в зал женщину он заметил первым. Этери встала рядом с Аксеновым, который и пригласил Валиева в Красноярск на родительскую встречу и окучивал его с момента прилета в аэропорт. Признаться, чиновник со сладкими речами надоел за дорогу, и Марк ощутил растущее в груди раздражение. Почему он стоял так близко к ней? Этери не видела его глаз, она упиралась взглядом в пол и сосредоточенно о чем-то думала, пока Эдуард Михайлович что-то ей рассказывал. За минут десять этого монолога женщина не произнесла ни слова. Все это время Марк внимательно следил за ее несгибаемой позицией и упрямым закрытым выражением лица, — как застыла у стены, так и не шелохнулась. — Камила, Камила, давай сфотографируемся? — позвала подругу с другого края стола Аня. Улыбчивые мама и папа девочки тоже поглядывали в их сторону. — Беги, я тут послежу за этим проглотом, — Марк посмотрел вниз, где подпрыгивал Лева. Правда, пес убежал с хозяйкой — он знал еще с детства, от кого ему может перепасть вкусняшка. Это было на руку Марку, который поднялся и пошел к намеченной цели. Вот теперь она его увидела — высокого, внушительного мужчину было сложно проигнорировать. Он шел, не глядя по сторонам, одним взглядом давая понять к кому он направляется. Этери, смешавшись от этих уверенных глаз, скрестила руки на груди. — Этери Георгиевна, здравствуйте, — а каким приветливым был его тон! Опешив, Тутберидзе не нашлась сразу, что сказать. А вот Аксенов не растерялся, предложив бизнесмену оценить размеры столовой и быстро переключился на устаревшее оборудование в пищевом блоке. Чиновник и не видел, что мужчина, стоявший напротив, совершенно его не слушает. — Как дела? — Аксенов осекся от слов Валиева и заторможено обнаружил, что Марк был поглощен окаменевшей рядом женщиной. — Как Владимир Владимирович? — Здравствует, Марк Витальевич, вам ли об этом не знать? Неделю назад с ним виделись, — насмешливость не подвела — хотя бы так попыталась вернуть самообладание. — Ну, слава Богу. А то разные сплетни ходили, — в его глазах плясали искорки смеха. — Послушайте, давайте пройдем в дирекцию? Там уже и стол накрыт, Марк Витальевич. Вот всего пару вопросов решим… Этери Георгиевна составит нам компанию. Валиев и глазом не повел, продолжил прямо смотреть на Этери, что могло бы вызвать вопросы у особо догадливых зрителей. Но Аксенов, на мгновение сбившись, упрямо старался делать вид, что ничего не замечает. Ему важно было добраться до бездонного кошелька возможного спонсора, это сейчас было на первом месте. — С Этери Георгиевной хоть в огонь, хоть в воду, хоть в дирекцию… Ведите, — Марк показал рукой на дверь. Глянув назад, он убедился, что дочь занята друзьями. Правда, Валиев не обратил внимания, как Камила пару минут назад отвлеклась от болтовни. Отца она обнаружила рядом с тренером, которая по привычке смотрела на него, как и на любого, кто рискнет нарушить ее границы, исподлобья. Казалось, в поведении взрослых ничего необычного не было. Но Камила успела поймать и те странные искры в карих женских глазах, которые уже появлялись, когда отец приближался к ней. В ресторане, на ужине… Везде. *** С неохотой Валиев все же взял договор и пролистал его — за годы предпринимательства он научился находить подводные камни сразу. И в целом не любил ставить подпись на документах, пока их не проверят юристы. А тут не просто пахло, а пованивало нехорошими цифрами, которые лезли со всех страниц и сулили неприятности. Откаты, они и в Африке откаты. — Мой экземпляр? — он вскинул взгляд на Аксенова, который стоял рядом с ручкой наготове. Этери устроилась в кресле на противоположной стороне стола, накрытого для важного гостя. Она молчаливо наблюдала за происходящим. — Ну и отлично. Отдам в Москве моим ребятам, — Валиев захлопнул папку. Разочарование мелькнуло на лице чиновника, но он его быстро спрятал. — А зачем ждать? Марк Витальевич… — У нас с вами два вопроса — один касается призовых моей дочери, второй — касается строительства комплекса и моих инвестиций. Оба вопроса требуют тщательной проработки. В Москве этим и займемся, — пообещал Марк, откинувшись в кожаном кресле, из которого было удобно смотреть на статную женщину прямо по курсу. Этери делала вид, что ей интересен зеркальный черный стол, на котором стояли закуски и алкоголь. — Вы, наверное, не поняли, в каких условиях сейчас база… Я приглашу директора красноярского стадиона. Подождите тут! — Ну зовите, я никуда не спешу, — усмехнулся Марк. После стремительного ухода Аксенова в помещении повисла тишина. Уже сейчас ее можно было разрезать на порционные куски и раздавать присутствующим. — Этери Георгиевна… мебелью увлекаетесь? — вкрадчиво протянул Марк, вынуждая ее с удивлением поднять глаза. — Вы прожжете дыру в этом столе, — он потянулся и провел ладонью по поверхности. — Всё — лишь бы на меня не смотреть. Ай-яй-яй, как не стыдно… — Я не вмешиваюсь в деловые переговоры, Марк Витальевич, — подыграла она ему. — А стол — красивый и дорогой… — Как и мои часы? Кстати, я тут новые купил, — он выставил запястье — из-за короткого рукава футболки, которая обтягивала его грудь, прекрасно были видны на кисти крупные часы. — Вот часы теперь есть… Женщина тоже. Надо, чтобы дочь Олимпиаду выиграла, и жизнь удалась, — его глаза следили за каждым ее движением, не упуская ни малейшей эмоции. — И женщина есть? — усмехнулась Тутберидзе. — А в целом… как много вам для счастья надо. Кто-то о таком и не мечтает… — О женщине? О моей женщине лучше и не мечтать, — протянул Марк и покачал головой, вдруг уточнив, — когда мы, наконец, сможем остаться вдвоем? — Вот же. Мы сейчас вдвоем, — в ее глазах и вправду вспыхнуло удивление, а Валиев ощутил легкую досаду от того, что она, словно не понимает, он хочет совсем другого — не расстояния в целый стол, и не с десяток свидетелей, которые ошивались вокруг, мешая им остаться наедине. — Я хочу, чтобы рядом не было твоего катка, фигуристок, начальников… — Валиев поднял руку и загнул по пальцу, перечисляя «помехи». — Чтобы ты никуда не сбегала и осталась утром со мной, — второй рукой он потянулся через стол к ней, и Этери скользнула взглядом по тренированным мышцам. Вспомнила, как еще совсем недавно эти руки с легкостью вертели ее в постели, иногда на мгновение переходя на грубость, дарующую не меньшее удовольствие. — Чтобы я осталась без катка и фигуристок, нужно, наверное, запретить фигурное катание в мире, — издала она смешок, усилием воли избавляясь от слишком чувственных воспоминаний. — Красивые, кстати, часы, — изучила женщина аксессуар, не делая ни единой попытки потянуться к его руке. — Я подарю тебе лучше. — Мне? Я не ношу часы… — Подарю все, что попросишь… — она видела, что Марк задержался глазами на ее шее, прошелся по цепочке, на которой висел усыпанный камнями крестик. — Хотя… ты же не попросишь? — понизил он голос. — Сами все предложат, сами все дадут? — С такими принципами легче живется, — благосклонно кивнула она — нравилось, что мужчина понимает ее немного лучше, чем многие до него. — Не думаю. Но то, что ты этого не делаешь, вызывает только уважение… — Не прошу у тебя часы? — театрально округлила она глаза и насмешливо улыбнулась. — Ничего у меня не просишь… как и ничего мне не обещаешь. — А ты что-то попросил? — замерев, приподняла бровь Этери. — Конечно, — Марк снова откинулся назад и проверил часы, как будто сейчас они интересовали его больше всего. — Я что-то не помню этого. Или забыла, — она и вправду попыталась вспомнить, но на ум ничего не приходило. — Что ты просил? — Тебя, — их взгляды встретились всего на секунду, но этого времени хватило, чтобы Этери окатила липкая тягучая волна чувственности, от которой ноги и руки стали ватными, а грудь налилась тяжестью. Раздавшийся в коридоре шум отвлек их, и Марк обернулся, позволяя ей выдохнуть и попытаться снова взять вверх над бунтующим телом. — Быстро они, — недовольно произнес Марк, — кстати, родители на ночь остаются на базе… — словно невзначай обронил он и испытующе посмотрел на застывшую Этери. О такой важной детали дирекция умолчала, и потрясенная Тутберидзе попыталась переварить информацию от Валиева. Не моргая, они смотрели друга на друга, Марк первым обратил внимание на Аксенова. Тот в кабинет вернулся еще с одним руководителем, они едва не с порога завалили бизнесмена цифрами и жалобами. Валиев так и остался плавать в ее встревоженных глазах — кажется, Этери Георгиевна, боявшаяся за свой самоконтроль, эту ночь будет спать беспокойно. Или не будет вовсе.