Ледовая история

Изнывающая в ожидании Камила с нетерпением поглядывала на лестницу — нет, отец так и не появился. Вот не надо было ему уходить с этим Эдуардом Михайловичем, который появлялся поблизости каждый раз, когда она выигрывала. — Ну, еще чуть-чуть подожди, — попросила девочка поскуливающего у ног Леву. Песик забегал по кругу и смешил нетерпением. — Ладно, ладно, пойдем… Этери Георгиевна, — встрепенулась она, когда заметила спускающуюся вниз женщину. Тутберидзе, поправляя воротник пальто, притормозила перед турникетом. — А где мой папа? — Марк Витальевич? Наверное, все еще с Эдуардом Михайловичем наверху… — Обсуждают важные дела? — сгримасничала Камила. — Можно и так сказать. А вы гулять? — Этери перевела взгляд на шпица, он повилял хвостом в знак согласия. — Выводи его, Камила, не мучай Леву. — Папа пообещал погулять со мной, — Камила вытащила из кармана телефон и проверила — новых сообщений в чате не было. — Эх, ну ладно, — протянула разочарованно. — А вы тоже гулять? — она обратила внимание на верхнюю одежду тренера. — Нет, мне надо уехать в город. Проблема с билетами, надо решить их. Идемте, — Этери Георгиевна открыла турникет пропуском и вышла первой к двери, а потом и на крыльцо. Тут же мимо ее ног прошмыгнул Лева. — Камила, гуляем здесь, на стадион не уходим… — тренер взмахнула плавно рукой и указала на площадку перед спортивным центром, освещаемую фонарями. После она поспешила к джипу, который был припаркован у обочины. Камила спрятала голову в капюшон и проследила, чтобы Лева не выскочил под колеса отъезжающего автомобиля. У шпица оказались более срочные и важные дела. — Щекастик! Прости! — отец, вышедший из здания, громко известил о своем присутствии. Камила увидела, что мужчина на ходу надевает куртку. — Приставучие дядьки не хотели меня отпускать… — в пару шагов пересек он площадку. — А я тебя ждала… и Лева. — Бедный Лева, не дождался? — Марк с улыбкой глянул на собаку. — Хэй, выше нос, — он обнял дочь за плечи и притянул к себе. — Как настрой у олимпийской чемпионки? — Так я еще не олимпийская чемпионка, — хихикнула Камила. — Это пока. А через… Когда там выступления у вас? — В индивидуальных соревнованиях мы с девочками выступаем 15 февраля. А через день показываем произвольную программу. Но еще есть командный турнир, правда, неизвестно, кто там будет из одиночниц выступать. — Конечно, известно. Моя дочь будет выступать, — поправил капюшон Марк, приоткрывая лоб и глаза Камилы. — Не факт, папа, — засмеялась она. — Девочки тоже могут выступить… Но… я готова выступить за команду. — Ну, вот и отлично. — А ты прилетишь в Пекин? Представляешь, Этери Георгиевна уехала, сказала, что там проблемы с паспортами. А вдруг нас не выпустят? — Уехала? — Камила подняла голову, чтобы увидеть лицо отца. — Ну, наверное, все решит… У тебя умный тренер. — Я знаю… Она тебе нравится? — в эту же секунду мужчина опустил голову и посмотрел ей в глаза. — Ну… как человек там? Вы же общаетесь… — смешалась Камила под его проницательным серьезным взглядом. — Нравится. Как человек уж точно, — иронично подтвердил он. — А еще она красивая… — Камила постучала носком ботинка об асфальт, ей было неудобно разглядывать так откровенно родителя. Вдруг он догадался бы, зачем она интересуется. А она и сама не понимала, что именно хочет узнать. — Красивая, — согласился Марк. — И… строгая… — Ух, какая строгая. Без строгости вас до Олимпиады не доведешь, — он погладил дочь по голове. — Ну, а тебе нравится, Этери Георгиевна? — Конечно! Она… самый лучший тренер во всем мире… и хорошая, — бесхитростно сообщила Камила. — Ей можно доверять. Марк удивленно слушал дочь — о доверии он мог лишь догадываться. Раньше, оставаясь далеко от фигурного катания, мужчина и не задумывался, насколько близка девочка с тренером. В последние месяцы, когда он наблюдал за этой связью на соревнованиях, абсолютной поддержкой Этери и тем, как реагирует на нее Камила, Марк догадался: это доверие крепче любых уз. И, конечно, важно было не испортить это своими действиями. Услышав от дочери слова о доверии, Валиев улыбнулся — сейчас он еще больше убедился, что выбрал правильную женщину. *** Дружеский матч между командой детей и родителей превратился в хаос на льду. В середине игры стало непонятно, кто за кого борется, а в итоге все завершилось обычными прокатами. Рабочий стадиона, который в это время обычно готовил каток для вечерней тренировки, смирился с безобразием и остался за рулем машины для заливки льда, с грустью наблюдая за веселым праздником. Пританцовывая, фигуристки покатились со смеху — признак юношества, которому взрослые могли лишь позавидовать. Наблюдающий за ними Валиев прокатился у бортика и заметил, что на стадионе появилась Этери. Женщина подошла к напарникам и чем-то обрадовала их. — Камила, ну-ка, иди сюда! — крикнул Дудаков, и девочка отвлеклась от Трусовой, которая уговаривала ее сделать излюбленный кантилевер. Подруге некуда было девать свою активность, и она по очереди совершала наступление на партнеров по команде. Спортсмены с трудом отбивались от ее уговоров. Марк продолжил следить за дочерью, которая подъехала к тренерам, и Этери потянулась к ней, чтобы сказать что-то важное, глядя ей в глаза. Только в этот момент на ее непроницаемом лице появилась открытая обаятельная улыбка, доступная лишь ближайшему окружению. Заинтересовавшись происходящим, Валиев отправился к их компании. — Правда? — Правда, — посмеиваясь, кивнула Этери. Увидев краем глаза Марка, она выпрямилась и спрятала довольное лицо за маской, которую он уже не воспринимал. Он-то знал, какая на самом деле Этери Георгиевна. — Ты хоть рада? — поинтересовался Даниил Маркович. — Еще бы! Конечно! — это можно было понять и по голосу девочки. — Мы уже выиграли Олимпиаду? — вмешался в их разговор Марк, и счастливая дочь глянула на него. — Я буду участвовать в командном турнире, папа. Буду защищать Россию, — сияла она. — Да кто б сомневался, Ками, — Марк рассмеялся, когда Камила рванула к нему и обняла, спрятав лицо на груди. — Победа точно у нас в кармане, — он поймал взгляд Этери и выразил ей мысленно благодарность, будучи уверенным, что она это поймет. Так и произошло, женщина чуть заметно кивнула и отвлеклась на Дудакова, который начал гадать, кого еще взяли в национальную команду. — Кондратюк есть, — видимо Этери обладала более полной информацией, но делиться сразу не собиралась. — Эх, а вот Коляда бы… — Ну, а что вздыхать, раз уже так? И с Кондратюком хорошая заявка, — заспорил с Глейхенгаузом Дудаков. — Такая ответственная миссия, а мы тренировку пропускаем, — Этери оглядывала многолюдный каток. — Безобразие. — Так попробуй их выгони. Мне кажется, родителей и завтра не отправим домой, — покачал головой Дудаков. — Вызовем охрану, — подавила смешок Этери. — Надо всех выгонять на ужин… — Я могу потренироваться, — вдруг с готовностью предложила Камила, оторвавшись от отца и заслужив вопросительный взгляд от тренера. — Чтобы подготовиться… — До 7 февраля еще есть время… Но… похвально, — положительно оценила такую готовность Этери. — Хорошее воспитание, — перевела взгляд на Валиева. — А спортивная форма — наша заслуга, — встрял Даниил Маркович. — На это я и не претендую, — усмехнулся Марк. Он успел поймать момент, когда Этери отвернулась с лицом, в котором читалось беспокойство. Удивляясь резкой перемене настроения, Валиев отвлекся на дочь, которая попросилась к друзьям: рассказать о важном событии в ее жизни. *** Режим, конечно, был сорван, но этот день помог спортсменам выпустить пар и запастись позитивными, такими нужными сейчас, эмоциями. Прокручивая в голове встречу детей с родителями, Этери поглядывала на их лица — расслабленные, счастливые, уставшие от впечатлений. Она и сама вымоталась и была рада оказаться в кинозале, который так же находился на базе, и провести в тишине хотя бы час. Ради этого Этери Георгиевна поставила телефон на беззвучный режим. Правда, в покое ее не оставили. Понимая, что в очередной раз сброшенный звонок сулит неприятности, старший тренер все же поднялась с кресла и вышла в коридор. Здесь было тихо и безлюдно. Если не считать Марка, который стоял, прислонившись к подоконнику, и с сосредоточенным лицом читал что-то в телефоне. — Слушаю, — конечно, ее голос был сразу замечен. Валиев поднял голову и прищурился. Этери погрузилась в разговор с важным лицом из Олимпийского комитета, который давал ей установку на предстоящую поездку. Отвечая односложно, Тутберидзе старалась сосредоточиться на разговоре, а не на мужчине, который прожигал ее взглядом и следил за передвижениями. Как назло, начала зудеть кожа под платком на шее. — Ну, хорошо… Да, я поняла, — сделала она, словно ничего незначащий жест и провела ладонью под волосами. В груди невольно копилось удовольствие от осознания, как она действует на Валиева. — Всего доброго. Встретимся в аэропорту. И снова тишина. Этери потратила минуту на телефон и открыто глянула на Марка. — Вы словно что-то мне хотите сказать, Марк Витальевич, — приподняла она брови. — Хочу. Но боюсь, что в детском центре еще не звучало таких пошлостей, — он провокационно улыбнулся. — Ну, и вот как с тобой общаться? — с укором качнула она головой. — Нежно и страстно… Все, как и было у нас с тобой в Петербурге. Такое общение меня устраивает, — он все же глянул по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Этери с улыбкой отметила его предосторожность. — Я уже это поняла, — осознав, что целый день они продержались в стороне друг от друга, Этери вдруг отдалась на откуп своему желанию и подошла к мужчине, явно его удивив. — Ну, что, как пообщался с дочерью? — она пристроилась рядом с ним, присев на край подоконника, и задев Марка локтем, стрельнула темным насмешливым взглядом, — Извини. — Вы перестали меня бояться, Этери Георгиевна? — он заинтересованно наблюдал за ней. — Я вас никогда и не боялась, Марк Витальевич, — демонстрируя это, Этери неожиданно медленно провела рукой по его плечу. — Нитка… — обывательски сообщила она и посмотрела на него сквозь опущенные ресницы. Кажется, Марк затаил дыхание. — Спасибо, — скосил он взгляд и усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что вы такая… опасная женщина, Этери Георгиевна, — мужчина едва оторвал взгляд от ее улыбающихся губ. — Опасная? Это что-то новенькое, — не смогла удержаться от смеха Этери и обхватила себя за плечи. — Конечно. Приручили мужчину, а потом бросили… И даже общаться не желаете, — протянул Валиев, наблюдая за ней, но в следующую секунду стал серьезным. — Ночью? — она тоже замерла, переставая посмеиваться. — Нет. — Почему? — Потому что в этом здании картонные стены. А рядом дети и куча ненужных свидетелей, — занервничав, Этери провела ладонями по плечам, унимая вероломную дрожь. — Сделаем все тихо? — Сомневаюсь, — она опустила голову, пряча вспыхнувшие щеки в светлых кудрях, удержала разъезжающие уголки рта и поджала губы. — Да, я тоже, — согласился Марк. — Вы же взрослый мальчик, Марк Витальевич, можете и потерпеть. — А вы? — его голос звучал так глубоко и чувственно. — Я — тем более, — снова глянула в его глаза, проклиная этот шоколад, который словно обволакивал ее. — Сдержусь, — они замолчали, растворяясь в мгновении близости друг к другу, ведя мысленный диалог, понятный только им. Видя опустившийся недвусмысленный темный взгляд, Этери качнулась назад. — Марк, не вздумай. — Что? — невинно уточнил Валиев. — Я знаю, о чем ты думаешь, — она отодвинулась от него к стене. — И нет — еще этого мне не хватало, — взглянула на дверь, за которой раздался звонкий смех. — Ты же тоже об этом думаешь. — Нет. — Не верю, — самодовольно заявил он. — Я же вижу твои глаза… — И что они говорят? — прямо посмотрела на него. Эти кошки-мышки будоражили, но рассудка Этери не теряла. Ее репутация была важнее всего. — То же, что и мои, — Марк скрестил руки на груди и развалился вальяжно на подоконнике. — Ну, ничего… Подождем. — Чего? — саркастично поинтересовалась она, пряча удивление. — Когда вы начнете изнемогать от желания, Этери Георгиевна, — самоуверенно сообщил он. — Боюсь, что долго придется ждать, Марк Витальевич. Уж я-то себя сдержу. — Как-то в Питере не удалось. — Алкоголь, атмосфера, подходящий момент… Вот все и совпало. — Наваждение? — он изучал ее лицо. — Как будто кто-то сглазил, — подыграла ему. — Вы еще скажите, что жалеете, — а вот теперь его приглушенный голос звучал серьезно. Мужчина снова прищурился — ни малейшее выражение ее лица не ушло бы от сканирующего взгляда. — Нет. Они вдвоем повернули головы к двери, за которой взорвался зал криками, хохотом и разговорами. Кажется, фильм подошел к концу, Этери первая вернулась в свое нормальное состояние и сделала шаг в сторону. Не хватало, чтобы их увидели в момент, когда они стояли плечом к плечу и всматривались друг другу в глаза. Сплетен было бы не миновать. Марк не шелохнулся, продолжая изучать ее пытливым внимательным взглядом. *** Умение вертеться как уж на сковороде у этой девчонки было в крови. Этери даже не слушала оправданий Трусовой и шла с ней по коридору. Все же правильно она решила, что ближе к полуночи надо обойти этаж, где жила со спортсменками. Как раз словила Сашу в комнате у девочек из разных групп за игрой в карты. Разогнав чужих воспитанниц, свою фигуристку Тутберидзе решила лично проводить в комнату. — Да режим и так сбит, — сердито заявила Трусова. — И поэтому ты решила до утра не ложиться? Чтоб наверняка завтра завалить тренировку? — Я не завалю! — упрямилась девочка. — Ну, посмотрим. Завалишь — я тебя запру в олимпийской деревне на все две недели. Кроме тренировок и соревнований, больше ничего не увидишь, — спокойно пообещала тренер. — Ну… это как-то жестоко. Даже для вас, — с опаской протянула Саша. — Вы же так не сделаете? — Саша, марш в постель. И прекрати препираться. До чего же ты упрямая, — остановилась у двери в ее комнату Этери. Они обе уже были почти готовы ко сну — на женщине был черный пижамный костюм из тонкого шелка и такой же невесомый легкий халат, который она подвязала тонким поясом. Судя по топу и шортам фигуристки, она тоже побывала в постели, но после сигнала об отбое сбежала на общий сабантуй. — А если бы со мной были наши девочки? Ну, там, Камила, Аня, Аделия… Вы бы и их тоже наказали? — Ты что во мне сомневаешься? — откинула на спину волосы Этери. Ее раздражало неповиновение — сейчас бы заняться локонами, лицом, помассировать уставшее тело, а не уговаривать наглую спортсменку ложиться спать. — Ни один тренер остальных не забрал, — загорелись глаза у Трусовой. — Ни у одного тренера фигуристки не выступают на Олимпиаде. Из тех, кто там с тобой играл… И эти спортсменки могут спать, хоть до воскресенья. Я что неясно выражаюсь? — сделала строже голос Этери. — Ясно, — насупилась Трусова. — Вперед, — тренер открыла дверь в ее комнату и пропустила девочку внутрь. — Я проверю через полчаса. — Да спать я буду, — громко отозвалась из темноты Саша. — Ну, я надеюсь на твое благоразумие. Доброй ночи. Недовольная испорченной тайной встречей Трусова предпочла ничего не отвечать, и Этери отправилась к себе в комнату. Но уже за углом столкнулась с тем, кого меньше всего ожидала увидеть на этаже. — Марк? — Ау! — он встрепенулся и развернулся к ней с испуганным лицом. Тутберидзе перевела взгляд на номер двери. — У меня инсульт будет! — Тебя не должно быть здесь, — этот день, видимо, никогда не закончится. Череда нелогичных событий начинала злить. — Меня тут уже нет, — мужчина вскинул вверх руки и не забыл прогуляться заинтересованным взглядом по ее телу, которое зрительно стало женственнее и еще более привлекательным из-за струящегося шелка. — Что ты вообще тут забыл? Камила тоже не спит? — появилось желание прикрыть себя, не давая Валиеву так нагло разглядывать ее, но Этери не шелохнулась. — У нас будут неприятности. — Прости, я ее разбудил. Зашел попрощаться, мне надо уезжать, срочные дела, — с неохотой отвлекся от созерцания Марк. Она заметила, что на нем новый комплект одежды — джинсы, серый джемпер, из-под которого выглядывал воротник белой футболки. — Я тебе тоже написал сообщение. — Я оставила телефон в комнате. Идем, не хватало еще разбудить весь этаж, — она двинулась вперед, уверенная в том, что Марк последует за ней. — Мы даже не попрощаемся, раз выдалась такая возможность? — Я у лестницы скажу тебе «до свидания», — бросила она шепотом через плечо. — И все? — И все, — сунула руки в карманы халата Этери. — Какая жалость… Я и так держался весь день, — проворчал Валиев, а она мысленно усмехнулась. — Надо было на ужин попросить два яблока — за хорошее поведение, — Этери притормозила у своей комнаты. — Марк, выход там, — она скрестила руки на груди. Но Валиева больше интересовала дверь за ее спиной. — Чай напоследок? Бутерброды? Пончики? Это твоя комната? — считал все по ее лицу. — Есть на ночь вредно, — дрогнули женские губы. Все-таки напор мужчины, который, непонятно еще как держался весь день и вел себя максимально учтиво, восхищал. — Я не поддамся, Марк Витальевич, — прошептала она. — Уверена? — он наклонился к ней, вынуждая отступить. — Прекрати, пожалуйста, — сокрушенно покачала головой Этери. Сердце замирало от возможного появления кого-либо на этаже, и женщина осмотрелась. — Маленький поцелуй на дорогу — и я улечу со спокойной душой, — приложил он ладонь к груди, словно давая ей клятву. — Марк, мы увидимся в Москве и… Поговорим… — Обещания, обещания… — усмехнувшись протянул мужчина, — Что ты… — он немного опешил, когда Этери дернула его за рукав и втолкнула в темное помещение. Не успев сориентироваться, Марк отвлекся на шум на лестнице и недоуменно выдохнул, когда стукнулся спиной о стену, а дверь стремительно закрылась перед носом, отрезав свет и погрузив обоих в темноту. — Тсс, — раздалось шипение рядом, а сильные тонкие пальцы впились в его предплечье. Они замолкли, когда в коридоре раздался знакомый голос — директора Федерации фигурного катания поселили рядом с тренерским штабом. Разговаривающий с Дудаковым Горшков и не подозревал, что у них появились свидетели. Более глупой ситуации нельзя было и придумать. Этери прекрасно слышала ничего не значащий разговор о подготовке к Олимпиаде, и чувствовала себя некомфортно — подслушивать начальника ей еще не приходилось. А вот Валиев пришел в себя довольно быстро, в абсолютной мгле он нашел ее руку и скрестил их пальцы, привлекая ближе к себе. Надеясь, что шаги не услышат за дверью, Этери послушно привалилась к каменному телу. Бороться с ним сейчас, когда сама втянула в свою комнату, желания не было, зато теплые руки, прижимающие ее к твердой груди, дарили совершенно определенное удовольствие. — Пре-кра-ти, — потребовала, когда вторая ладонь Марка прогулялась по ее спине, вынуждая задрожать — и явно не от холода из-за приоткрытого в спальне окна. — Тсс, — спародировал он ее, — Хоть попрощаемся по-человечески, — шепнули ей в кудри и так и продолжили поглаживать по спине, останавливая пальцы в миллиметре от ягодиц, и снова приподнимаясь к острым лопаткам. — Ну, у девчонок у всех был бы шанс, — вдруг громко заявил Дудаков, и Этери попробовала сосредоточиться на их разговоре. Получалось, пока Марк аккуратно не взял ее за запястье и не прижался горячими губами к пульсирующей венке, а затем сместил расслабленную ладонь к своей груди — туда, где стучало большое сильное сердце. — Слышишь, — обжег лоб жарким дыханием, начав осыпать легкими поцелуями ее лицо и шею. Этери пыталась взять себя в руки и отодвинуться от пышущего жаром тела, но пальцы предательски прошлись по груди к сильной шее и зарылись в густые волосы. Она ахнула, когда Марк впился приоткрытым ртом в тонкую кожу шеи, вылизывая и выцеловывая на ней только ему понятные узоры. Неосознанно Этери вжималась в замершего у стены мужчину, поощряя его блуждающие по ее телу руки еще крепче вдавливать в себя хрупкое женское тело. Она едва не сорвалась на хрип, когда требовательные губы прошлись по ее щеке. А вот поцелуй получился почти невесомым — она и не поняла, так быстро он завершился. Потянувшись к его ускользающему рту, Этери упустила момент, когда Марк потянул пояс на ее халате. — Нет. Нас услышат… — отрезвленная смешками за дверью, женщина едва не шарахнулась в сторону, но Марк вовремя различил в темноте шелест, и обхватил за талию, вжав ее снова в себя. — Марк, — прошептала она, чувствуя как он снова успокаивающе поглаживает ее по спине. Так близко велся бессмысленный разговор, ни одно слово, из которого теперь не доходило до сознания Этери и Марка. Поглощенные друг другом и оставленные на опасной черте, они все еще брали короткие паузы и замирали. Чтобы в следующие секунды Марк снова начинал расправляться с ее одеждой, а она обшаривать его стальные плечи и зарываться пальцами в темные волосы. Кислород выходил из комнаты быстрее, чем ветерок успевал пройти через щель в окне. Сдаваясь, легкие отказались работать в удушливой сладости, разлитой вокруг, и Этери, сорвавшись, импульсивно всхлипнула. В потрясении они оба застыли. — Ну, так, Кондратюка надо было Колядой рокирнуть. — Куда? Ты видел Коляду-то? — Шшш… — прижав палец к ее губам, Марк плавно стянул наконец шелковый халат, растекшийся прохладной лужицей у их ног, и забрался шероховатыми пальцами под топ, мягко лаская бархатную кожу женщины и заставляя ее покрываться мурашками. Когда жадный горячий рот накрыл ее губы Этери уже мало что интересовало вокруг, она закинула ногу на бедро мужчины, чувственно отвечая на каждое его движение, ластясь и с наслаждением цепляясь за сильное тренированное тело. Большая рука подхватила ее под ягодицу и вжала сильнее в себя, сделав первый резкий толчок, ткань, разделяющая их, была досадной преградой, которая лишь больше распаляла желание. — А во сколько у нас самолет? Вынырнув из дурмана удовольствия, Этери с трудом сдержала раздраженный стон, какого черта коллеги не расходятся по комнатам, наконец, чего им не спится за полночь?!. Схватив голову мужчины и оторвав влажные губы от своей шеи, Этери постаралась в сумерках разглядеть выражение его лица. Но Марк лишь повернул голову и поцеловал ее ладонь, потом перехватив руку, стал покрывать ее быстрыми обжигающими поцелуями. Этери закусила губу и уперевшись лбом в его скулу наслаждалась ласкающими движениями. Почти смирилась с тем, что прощаться они будут все же в ее постели, когда услышала: — Ну, тогда до утра! — Да-да, до утра. Осталось-то тут немного… Как только шаги направились в разные стороны, Марк будто почувствовав что-то, сильнее стиснул ее в своих руках. Этери с сожалением отстранилась, чувствуя, как все тело отчаянно протестует. — Тебе пора, — едва выдохнула она. Марк, пройдясь по ее щеке, снова накрыл ее губы своими, поцелуй получился глубоким, прощальным. — Если ты так прощаешься, то теперь мне не терпится узнать, как ты будешь меня встречать, — хрипло прошептали ей на ушко. А спустя мгновение за Марком тихо захлопнулась дверь, оставляя ее одну в темноте. Этери обхватила себя руками и поежилась, остывая. Вспомнив слова Марка, усмехнулась. Все же найти сильного человека с отличным чувством юмора, к которому будет тянуть со страшной силой, это половина дела. Самое сложное — не влюбиться в него.