Ледовая история

Девочки думали, что Камиле повезло меньше всех. Заселиться в один бокс с тренером и жить под ее наблюдением — было в общем понимании просто трагедией. И Камила еще два дня назад об этом думала, но оказалось, что у Этери Георгиевны были более важные задачи, чем торчать в комнате и контролировать ее жизнь. Кажется, впервые она услышала, что тренер в своем номере только в момент сборов на церемонию открытия Олимпиады. Выскользнув в общую гостиную, где стоял обеденный стол, Камила хотела взять бутылку воды, но отвлеклась на Мишель — милейшую собачку Этери Георгиевны, которую из Америки прихватила с собой прилетевшая сюда Диана. Сегодня малышка гостила в их боксе. — Мишель… Мишель, — умиляясь с вида комочка шерсти шоколадного цвета, Камила позабыла, что надо дальше собираться. Оставаясь на коленях на полу, девочка тискала радостную собачку, и не вслушивалась в телефонный разговор тренера, которая та вела в своей комнате. — Камила. Момент, когда Этери Георгиевна вышла, Камила упустила. Подняла голову на знакомый голос и отвлеклась от Мишель, которая засеменила к хозяйке. А вот женщина уже собралась — на ней был элегантный брючный костюм черного цвета, а макияж был сделан специально для вечернего приема. — А собираться кто будет? — оказалось, что тренер тоже изучила ее: Камила и вправду пока носилась в шортах и футболке. Ну, хотя бы затянула волосы в аккуратный конский хвост и потратила время на мейкап. — У нас мало времени, — кинула взгляд на стену, где висели часы. — Пять минут. А вы разве с нами? — поднялась на ноги Камила. — Я вас отвезу, а там Сергей Викторович и Даниил Маркович пройдутся с вами в колонне. Ну, же… — тренер указала глазами на приоткрытую дверь, а сама продолжила поправлять свои кудри. Камила колебалась — в последние дни тренер как-то отстранилась от общения и даже на тренировках предпочитала больше времени уделять другим девочкам. Или ей только это казалось? — Что-то хочешь спросить? — поймала ее задумчивый взгляд Этери Георгиевна и склонила на бок голову. — А папа вам не звонил? — затопталась на месте Камила. — Вы же… общаетесь, да? Он просто со вчерашнего дня не звонил, и недоступен сегодня был, — аккуратно глянула на нее Камила, но Этери Георгиевне, будто больше всего был интересен дорогой крестик на шее, чем вопрос. — Скорее всего, Марк Витальевич занят, Камила… Но… — женщина замерла, замечая ее лицо — расстроенное и обеспокоенное. — Мы списывались вчера по… ряду вопросов. Он предупреждал, что может не успеть прилететь на церемонию открытия. — Это он мне тоже говорил, — вздохнула Камила. — Но на соревнованиях он будет. — Я надеюсь, — криво усмехнулась девочка. — Идем-ка, — внезапно Этери Георгиевна, взяв ее за плечи, довела до громадного зеркала, в которое удивленная Камила увидела их двоих. Сравнив красивую женщину, готовую к мероприятию и себя в домашней одежде, девочка смутилась. — Смотри… — а вот Тутберидзе были безразличны их наряды. — Видишь, вот тут… — чуть коснулась мизинцем ее запылавшей щеки. — Немного неровно. Вот тут ровно, а тут не очень… Видишь? — Да. Рука дернулась, — пробормотала она, неловко улыбнувшись. — Когда-то все было намного хуже… — Я помню твои розовые веки, — согласно улыбнулась женщина, придерживая ее за худенькие плечи и разглядывая в зеркало. Непонятно, о чем думала Этери Георгиевна — странная эмоция вспыхнула в ее глазах и тут же угасла, будто тренер заставила себя прогнать эту досадную оплошность. — Больше их не будет, надеюсь, — прервала их затянувшееся молчание Камила и потупила взгляд. Все же такие моменты были ей в диковинку. — Немного надо подправить и все будет хорошо. И выше нос, Камила, — от легкого щелчка по носу Камила рассмеялась. — У тебя пять минут… Они вдвоем отвлеклись на стук в дверь, и Камила побежала к себе, но успела заметить на пороге пришедшего гостя. Аксенов мог позволить себе поцеловать тренера при встрече в щеку, и девочка ускользнула в комнату, ощутив досаду. Ей почему-то не нравился этот мужчина, который проводил с ее тренером слишком много времени. Папа был лучше. *** Валиев был раздражен. Чужая страна, чужой язык, чужие люди с чужим менталитетом выводили его из себя. После долгого 8-часового перелета любая мелочь казалась грандиозной проблемой, и Марк с трудом сдерживался. Грела только мысль о грядущей приятной встрече. — Мы опоздали… — чертыхнувшись, он уставился на экран смартфона, на котором шла церемония красочного шоу. Где-то в колоннах шагала и его 15-летняя дочь, которую сегодня он хотел держать за руку. — Туда не пробиться, — согласилась Маша, которая болтала по-английски с суетливым азиатом за рулем. Марк с раздражением посмотрел на водителя и вслушался в его причитания. — Маша, найди мне водителя с нормальным английским, а не с этой абракадаброй, — приказал он. Действовал на нервы и этот коротышка, который, кажется, рассыпался в извинениях, и разодетая, как на показ мод в Милане, Маша, от которой в салоне разлился резкий цветочный запах. — Да я все понимаю, Марк Витальевич… — он не обратил внимания на то, как помощница подвинулась поближе, задевая его бедро. Мужчина был увлечен трансляцией. — Я надеюсь, ты меня услышала, — повторил он. — Пусть везет нас на ужин. Этот павильон-то он найдет? Маша снова затараторила, от чего китаец впал в панику и заговорил на какой-то ядреной смеси из трех разных языков. Мысленно ругнувшись, Валиев постарался сосредоточиться на красивой картинке. В таком дурмане это было сложно сделать. — Да бл… — а вот сейчас чаша терпения переполнилась. Отложив мобильник на столик, Марк опустил окно и подставил лицо морозному воздуху, хлынувшему в салон. За пару минут он выровнял дыхание и, игнорируя громкую речь, снова уставился в телефон. — Ну, же… Увидев на экране толпу в знакомой форме, которой ему еще в Москве хвасталась Камила, Марк начал выискивать глазами дочь. Правда, операторы не порадовали — всего полторы минуты ушло на олимпийскую сборную России. — Чертовы телевизионщики, — раздосадованный Марк откинулся назад, и сердито посмотрел на помощницу. Притихнув, она подправляла макияж, кокетливо изучая себя в маленькое зеркальце. Судя по движению, автомобиль выбрался из пробки. — Маш, я просил лишь вовремя меня доставить на стадион… — Неправда же, — пропела она. — Вы о многом меня просили. Я достала вам пропуск, заказала билеты, гостиницу, перенесла кучу встреч, забрала ваш костюм из химчистки, оплатила счета… Девушка опускала, что достала, благодаря имени Валиева, пропуск и себе, она тоже летела с ним первым классом, поселилась в роскошном отеле. Костюм он и не просил ее забирать — заехал бы сам. А в перенесенных встречах еще неделю будет после Олимпиады разбираться. — Мне нужна таблетка, — выдохнул Марк, глядя в заиндевевшее окно. — Таблетка? У вас температура? Мы же сдали тесты, — удивленными глазами посмотрела на него помощница. — От головной боли, — и «от тебя». *** Кей-бао нравилось ей почти, как и родное имя. Окружающие местные жители так смешно произносили это, что каждый раз Камила заливалась смехом. Довольна была прозвищем и Аня — Цяньцзинь, вездесущие китайцы как-то разузнали, что фигуристка завоевала много медалей. Новое имя не нравилось только Саше. — Шаша, — смешно пародировал официанта Морис, и Трусова испепеляла его сердитым взглядом. — Она сейчас тебя съест, — предупредила Женя. — Саш, Саш, — отвлекла всех Аня, которая переговаривалась с переводчиком, сидевшим с ними за столом. — Еще говорят, что на диалекте Ланьчжоу твое имя значит «красавица». — Ну, это мне нравится больше, — с неохотой признала Трусова. — Ну, еще бы… Шаша, — не удержалась от дразнилки даже Диана, и за их столом снова раздался взрыв хохота. В очередной раз их столик окружили волонтеры из олимпийской деревни, которые шумно и вежливо попросили фотографий и автографов. Хорошо еще, что в компании был переводчик — китайцев вообще никто не понимал, чужой язык вызывал смех, который ребята с трудом сдерживали. — Кей-бао? Правда что ли? Камила как раз заканчивала позировать темноволосой невысокой азиатке, когда услышала за спиной веселый родной голос. Обернувшись, она радостно ойкнула и бросилась к отцу на шею. Все же он умел делать сюрпризы. — Это что за имя-то такое? — поинтересовался Марк, поглаживая ее по голове. — Сокровище, это значит — сокровище, — счастливо заявила Камила. — А, я знаю, «бао» — это драгоценность, — девочка выглянула из-за отца и опешила от вида его помощницы. И снова она была чересчур дружелюбной и улыбалась своими фарфоровыми зубами, которые в темноте, наверное, могли только напугать. — Привет, Камила. — Здрасти. Па-а? — она с вопросом глянула на него. — Маша помогает по работе. Не смог закрыть все дела… — озадаченно хмурился Марк. — Ребята, привет! — он кивнул фигуристам, которые вернулись к своему столику и рассаживались. Всем им хорошо был знаком Марк Витальевич, в Красноярске многие из них выразили Камиле восхищение обаятельным отцом. — Здравствуйте! — раздался нестройный хор голосов. — Прости, Щекастик, к церемонии не успел, — он придержал дочь за подбородок, чтобы она смогла разглядеть его виноватое лицо. — Но на соревнованиях я буду! — Я обеспечила Марку Витальевичу полный доступ во все зоны, — радостно сообщила Маша. — Понятно, — Камила потянулась к отцу, и Марк наклонился к ней ухом. — Папа, зачем она здесь? Она… странная. И это мягко сказано. Камила не привыкла оценивать людей, навешивать на них ярлыки, не так ее воспитывали. Да и время она на такую ерунду не тратила, но с первого дня знакомства эта девушка ей не нравилась какой-то искусственностью и напором, а еще девочка интуитивно ощущала, что Маша явно имеет виды на отца. И это вызывало тревогу. Представив Машу у них дома, Камила нахмурилась. — Она не будет мешать, Ками. Обещаю. Я буду весь твой, — Марк извинялся голосом, и крепко поцеловал ее в лоб. — Ну, ты хоть расскажи, как все прошло? Без тренеров поехали на церемонию? — выпрямился он. — Нас отвезла Этери Георгиевна, а в колонне вели Сергей Викторович и Даниил Маркович. — И вы их на стадионе бросили? — веселый отец смотрел на сцену, где изображали какую-то сценку из китайского театра местные артисты. Спортсменам явно было не до театральных представлений — все болтали, общались и обменивались пресловутыми значками, которыми теперь у многих был завешан шнурок от аккредитации. — Нет, они за отдельным столом… Где-то там… — А Этери Георгиевна вон там. С Эдуардом Михайловичем танцует. Камила удивленно глянула на Трусову, которая сидела ближе к ним, и, видимо, стала свидетельницей их разговора. Но своего Саша добилась — все посмотрели по направлению ее руки. И вправду Тутберидзе, которая была занята весь день делами и побыла с ними только на утренней тренировке и отвезла на стадион, вечером потратила время на себя. По крайней мере, ей было интересно в компании Аксенова, который придерживал ее за спину и покачивался в такт музыки и попутно что-то говорил, внимательно глядя в женское лицо. — Дочь, мы найдем свои места, и я вернусь… Камила упустила момент, увлеченная изучением танцующей пары. Когда она вспомнила об отце, он поспешно еще раз поцеловал ее в голову и отвлекся на Машу. Перекинувшись с ней парой фраз, Валиев направился в другую сторону. Его лица девочка так и не увидела. *** Его хватило ровно на танец. Скрипнув зубами, Марк дождался, пока Аксенов доведет женщину до стола в глубине зала, и Валиев поднялся со стула. Стараясь избавиться от раздражения, Валиев поправил галстук, который давил на напряженную шею, поправил ремень, и по привычке сверил часы с циферблатом над сценой. Кажется, он правильно перевел стрелки, подстроившись под местный часовой пояс. Все эти мелочи не помогли выкинуть из головы увиденное. Перед глазами все еще стояла Этери, которая так мило общалась с Аксеновым, находясь с ним на недопустимом расстоянии. С ним она прилюдно не позволяла себя так вести. — Нихау! — громкий голос Валиева возвысился над шумом и привлек внимание за столом. Пожимая руки российским тренерам и чиновникам, мужчина пару минут специально избегал Этери. Но все же их взгляды встретились. — Марк Витальевич, — она сдержанно кивнула и отвлеклась на телефон, видимо, пряча за этим удивление. — Марк Витальевич, ну, может, хотя бы здесь решим наши вопросы? — подошел к нему Аксенов. Холодный напряженный взгляд, тот словно не замечал. — Ну, может и решим. Почему бы и нет? — приобретенная привычка быть деловым человеком помогла и в этот раз. — Да? А когда? Я могу… — Позже… Обсудим позже, — он постарался избавиться от неприятного соседства и обошел стол. — Этери Георгиевна, потанцуете со мной? — Этери Георгиевна сегодня нарасхват, — пошутил кто-то рядом, пока Тутберидзе переводила взгляд с руки на лицо наклонившегося Валиева. — Даниил Маркович, присмотрите за телефоном Этери Георгиевны, — Марк был учтив, и выпрямился, когда Этери поднялась. Его руку она проигнорировала. В молчании они ушли на танцпол, где было достаточно тесно. — Привет… Марк обозначил свои права — привлекая ее за талию и следя, как она кладет изящные руки ему на плечи. Ее глаза блеснули темным пламенем, теперь они сулили серьезный разговор и резкие, может даже неприятные слова. — Ты сказал, что не прилетишь. — А ты, что не пойдешь на гала-ужин. И в таком гаме от кружащих вокруг пар они слышали друг друга прекрасно. Нотки, извещающие о непримиримости, тоже были вполне различимы. — Я не могла не пойти — у меня есть ряд обязанностей, — уклончиво отозвалась она и глянула в сторону, мимо его плеча. — А я не мог не прилететь, — он изучал светлые волнистые волосы, падающие ей на лицо. Потянулся к ней, надеясь, смахнуть локоны, почувствовать запах, который остался с ним на долгое время с их последней встречи. Распознав опасный жест, Этери подалась назад. — Слишком близко, Марк, — настороженно предупредила она. — Я долго ждал нашей встречи… И опоздал, да? — он нашел глазами человека, который стал вызывать одни негативные эмоции. Мужчина с дорогой оправой на носу как ни в чем не бывало общался с коллегами и не знал, что нажил себе влиятельного врага. — Мое место занял другой? Этери холодно, не моргая, ждала его объяснений. Сама она не собиралась делиться предположениями: он задал загадку, он и должен отвечать. — Эдуард Михайлович? — подсказал. — Мой начальник, — напомнила она ровным голосом. — У вас все начальники увлекаются танцами… с тренерами? — Марк знал, каким опасным может выглядеть его лицо, когда он хочет. Как заостряются черты, проступают пятна на скулах, выступает мощный подбородок, и опускаются ниже надбровные дуги. В бизнесе это часто было вполне удобно. Сейчас на него смотрели удивленные саркастичные глаза. — Понятия не имею. Но могу в дирекции узнать… Для вас, Марк Витальевич… — Узнайте, Этери Георгиевна. Мне бы полный список. Всех буду знать в лицо. — Взять еще паспортные данные? — Пожалуй, — он опять навис над ней грозной скалой, — Он так часто с тобой рядом. — По работе, — Этери приподняла одну бровь. — Марк, ты серьезно? — изучила суровое выражение его лица. — Серьезно, — невольно она усмехнулась и опустила голову. — Несмешно, — сердито отрезал он. — Ты не в духе? — испытывающе посмотрела прямо на него. — Это моя работа — со мной часто рядом другие тренеры, чиновники… мужчины, — протягивала каждое слово и сделала акцент на последнем. — Ты же видишь, что нравишься им? — Вижу, — чуть заметно пожала плечами. — И что с того? — Это лестно? — Наверное. Я же женщина. Ты вот тоже в центре внимания… Даже здесь… Куча женщин в этом зале пожирают тебя глазами. Видишь? — Нет. Мне все равно… — Как и мне. Мне приятно внимание, ну и все… И… давай попробуем больше не заводить таких разговоров? Мне не нравится оправдываться, — поджав губы, Этери обратила внимание, что разглаживает ткань на его плечах. — Хорошо. Не ожидающего такого быстрого согласия Этери снова посмотрела ему в глаза. Куда-то делось его напряжение — рядом был привычный Валиев с губами, которые могли в любую секунду изобразить приветливую улыбку. — Марк, — за удивлением она не могла упустить его наглость. Почувствовала, как небрежно сползает ладонь с ее талии. — Нет. — Почему? Я хочу, чтобы каждый здесь знал, что ты не одна. И я тоже. — Зачем? Кому доказать? Не надо. — Тсс, — он развернул ее и спрятал за себя, скрывая от столиков российской команды. — С нас и так не сводят глаз, — довольно промурлыкал, как сытый кот, который поймал свою мышку. Но границы соблюдал — больше не пробовал пройтись по краю, ладонь осталась в прежнем положении. — Еще бы. Твоя дочь сегодня спросила у меня, занят ли ты, — вскинула она взгляд. — Камила? — У тебя есть еще дочь? Тренирую я, кажется, пока одну. Да, задала мне вопрос, потому что ты ей не отвечал. — Не буду больше ее пугать. — Уж постарайся. — Думаешь, она знает? — Могу лишь предположить. Ты часто теперь рядом с ней и со мной, это вызывает вопросы. Даже у Камилы. — Поговорю с ней. — Нет, — впилась от неожиданности пальцами в его плечи. — Не надо. Пока Олимпиада, не надо. Это собьет ее. — Она спрашивала о тебе — нравишься ли ты мне… как человек? — Марк проверил, чем занята дочь. Очередная партия поклонников окружила столик со спортсменами, и Камилу в их толпе было не видно. — Значит, знает, — озабоченно констатировала Этери. — Мне надо подумать… — О чем? — Что отвечать ей? Она и мне может задать такой вопрос. — Так я нравлюсь тебе? — не удержался от улыбки Марк. — Не всегда, — сдвинула она брови, желая стать неприступной, но тоже усмехнулась. — Ты — несносный. И самодовольный. — И страстный, как и ты… — шепнул он, приближая губы к ее виску. К счастью, музыка смолкла, сменилась на более динамичную, и танцоры рядом начали переговариваться, чтобы подстроиться под ритм. А Этери воспользовалась паузой, и убрала руки. — Постой… Когда мы еще увидимся? — он успел по дороге задержать ее, перехватив за руку и поманив к себе. — Марк, оглянись, это Олимпийские игры. А я — тренер твоей дочери, которая хочет олимпийскую медаль. У нас одни тренировки, — замерла, поколебавшись. — Увидимся… — губы дрогнули в улыбке. — Я буду ждать и скучать, — пообещал он, не спуская с нее заинтересованного взгляда, в котором искрился смех. — Марк Витальевич, телефон. Соловьев звонит, не переставая. Валиев скривился, ловя меняющийся взгляд Этери — женщина не ожидала появления Маши. Девушка же, как ни в чем не бывало, взмахнула подбородком, приветствуя ее. Конечно, он видел, как Тутберидзе оценивает откровенное платье помощницы, ее формы, открытую спину и оголенные плечи. — Маша, — с досадой пробормотал Марк и забрал свой айфон. Как же она была невовремя. — А вы не соскучитесь, Марк Витальевич. Я вижу, — эти глаза напротив не сулили ничего хорошего. Оставив его с невысказанным разочарованием, Этери продолжила путь. Валиев проводил ее тоскливым взглядом, наполнившимся желанием засунуть помощницу в чемодан и отправить обратно в Москву. — Телефон. Наивная девушка настроя шефа не прочитала. К ее же счастью.