Ледовая история

К счастью, Камила все же смогла проснуться. Но у Этери, наблюдающей за ней, так успокоиться до конца и не получилось. Внимательно следила за фигуристкой на льду и контролировала каждое ее движение. Поутру (а в Москве было еще раньше) девочка даже не смогла позавтракать, еле встала, а потом спала по дороге до катка. Но зато ей удалось выйти на короткую тренировку перед произвольной программой. — Шанс есть, — философски обронил Дудаков. — Если соберется, — и не думала загадывать наперед Этери. — Надеюсь, что соберется, — пробормотал в сторону Глейхенгауз. — Обидно же будет. — А ей-то как будет обидно… — Этери перевела взгляд на полупустые трибуны, где сидели зрители из числа аккредитованных. Россияне тепло приветствовали сосредоточенную на работе Камилу. Девочка в такие минуты была погружена в музыку, звучащую у нее в наушниках, и игнорировала внимание. — Верим в лучшее, — заявил Дудаков, и они все переглянулись. — Огромный же шанс, что медаль наша. — Ну, уж нашел время мечтать… — сгруппировалась Этери, закрывая себя скрещенными руками. Ненавистный холод пробирал до костей. Слава Богу, что хотя бы разбудил. — Эдуард Михайлович заграбастал Валиева, — смотрел назад Даня, оглянулись и Этери с Сергеем. Она напряглась еще сильнее, видя, как недобро смотрит на Аксенова Марк. Он поглядывал на лед, видимо, мыслями находясь с дочкой, и раздражался с каждой минутой от того, что его задерживают. — Как бы не было беды, — усмехнулся Дудаков — он тоже считал негативные эмоции с лица Валиева. — Смертоубийства тут только не хватало, — пробормотала Тутберидзе и направилась к мужчинам.– Доброе утро, — Этери будто вся подобралась от взгляда Марка, в котором разгорался яростный огонь. — Конфликтуем? — Пытаемся прийти к компромиссу, — сгладил Аксенов. — Он же нам обоим нужен, да, Марк Витальевич? — Мне нужно, чтобы мою дочь в это не вмешивали. Особенно за моей спиной. — Так она же и причина всего этого… Камила должна знать о своем будущем. Конечно, не цифры, но, в общем. — В моем присутствии, пожалуйста. — А можно вы послушаете меня? — привлекла их внимание Этери. Кинула взгляд на лед, с которого поднималась Камила. Даже спиной тренер могла ощутить ее промах. — Оставьте фигуристку в покое. Сейчас же. Никаких разговоров о контрактах. Договаривайтесь сами, и не здесь, — жестко произнесла Тутберидзе. — Да, Этери права. Все же Камиле нужен покой. У нее через пять часов прокат. Она еще должна нам медаль принести, — Аксенов похлопал Валиева по плечу. — Давайте встретимся в кафетерии? Знаете, где он? Этери удивилась небрежности Аксенова — он не видел, как прожигает его глазами Валиев, недовольный, что тот его трогает. Понимая, что потратит ресурсы на бессмысленный третейский суд, женщина вернулась к напарникам. — Шлепнулась на акселе… Опять, — сообщил Глейхенгауз. — Видела, рано раскрылась, — склонилась над бортиком Этери. Она и не гадала, кто именно к ней вскоре подойдет. Его мощь она ощущала каждой клеткой. Попадая под это влияние коллеги отступили. — Договорились? — поинтересовалась, не отрывая глаз ото льда. — Он и мертвого задолбает. Предварительное соглашение подпишу. На чемпионат мира и Олимпиаду. На моих условиях, конечно, — его голос звенел скрытым раздражением. — Худой мир лучше доброй ссоры, — напомнила Этери. — Как она? — Марк отвлекся на дочь. — Хорошо. Не выспалась, не поела, но сосредоточена. Шансы большие, что справится. Волнения меньше, чем на короткой программе было. — Она справится. Она же моя дочь… А если нет, я куплю ей эту дурацкую медаль. Захочешь и тебе тоже, — Марк хмыкнул, показывая несерьезность данного утверждения. Он прекрасно знал, что настоящему спортсмену нужна не столько сама медаль, сколько то, что за ней стоит. — Увольте, Марк Витальевич. Я как-то равнодушна к своим медалям, — поддержала его кривую шутку Этери. — А к чужим? — На то они и чужие… Греть они должны не меня. — И как же так? Разве не половина успеха — твоя? — они были поглощены друг другом, позабыв про свидетелей. Осознав это, Тутберидзе снова посмотрела на лед. Камила работала по заданному плану. Сейчас прыжок получился идеальным. — Моя награда — уважение моих спортсменов. И благодарность. Большего и не надо… — Этери попыталась засунуть пальцы поглубже под толстовку. — Ты замерзла? — это не ускользнуло от внимания Валиева. — Ма-арк… не надо, — она хорошо осознавала, что делает Марк: как нравится ему доводить ее организм до сладкого томления, в котором он начнет дрожать от самого присутствия этого мужчины. Словно смотрел ей в душу и видел все темные пороки, которые использовал себе на пользу. — Мы здесь в центре внимания. — Уже давно. Видела, как Даниил Маркович смотрит на нас? Я уж подумал, что и вправду влюблен в тебя… — будто невзначай сообщил Валиев и поправил рукав водолазки, из-под которой выглядывали массивные часы. — Даниил Маркович и словом не обмолвится о том, что он видит, — она сознательно пропустила мимо ушей замечание про чувства Глейхенгауза. — А вот… другие люди. Как ты думаешь, что произойдет, если хоть кто-то узнает, что папа Камилы Валиевой спит с ее тренером? Папа девочки, которая попала на Олимпиаду и обращалась к президенту от всей сборной. Игнорировать удивленный взгляд Марка долго не удалось. Этери склонила голову и искоса глянула на него, хмыкнув от вида. Он что и вправду такое не просчитывал? — Моя дочь попала на Олимпиаду из-за того, что я сплю с тренером? — повторил он, а Этери осмотрелась по сторонам. Нет, все члены команды находились далеко. Нервозности это не убавило. — Вот так «Санта-Барбара». — Журналисты это не так назовут. Похуже. Они это могут. — Ну, рано или поздно они же узнают, — вкрадчиво отметил Марк. — Лучше поздно… или никогда. Так спокойнее, — потерла она себя по плечам. — Ты должна мне ужин. Сегодня… При любом раскладе. А он будет хорошим, — промурлыкал Валиев — одновременно и мягко, и требовательно. — Эта девочка принесет стране медаль… — он указал кивком на лед. Камила, словно слыша отца, подпрыгнула и снова блестяще завершила прыжок. В нее верило столько людей, что по-другому и быть не могло. Занятая мыслями о предстоящем прокате воспитанницы Этери забыла, что сама ждала их ужин. Сегодня ее внутренний голос, шептавший об осторожности, молчал. *** Огромная олимпийская арена ослепляла, внушала суеверный трепет, и даже страх. Трибуны шумели, а тренеры и спортсмены были сосредоточены на себе. Камила постаралась абстрагироваться от всего лишнего, скоро ее выход. Сейчас только это имело значение. В голове продолжал звучать спокойный женский голос. Всё ты можешь, Камила. Зная, что такими словами Этери Георгиевна не разбрасывается, она попыталась настроиться на волну тренера. Уверенную, сильную женщину, которая осталась за ее спиной и следила пристально, как Камила разминается. Прыжок разогрел ноги, кровь побежала по венам. Похлопав себя по коленям, Камила встала в центр катка и глянула вперед. Надо было думать, что это обычный прокат. Дома. С пустыми трибунами. Никто ничего не ждет. Одни лишь тренеры следят, а потом Этери Георгиевна выдаст ей листочек с баллами. И, конечно, без критики не обойдется. А пока — в бой. Камила смотрела прямо на фотографов и успела удивиться, что на нее наставлены такие большие, какие-то нереально-огромные объективы. А дальше натренированное тело отдалось музыке, и девочка забыла обо всем. Прыжок был отточен до миллиметра. Утром удался — удался и сейчас. Уверенно порхая по льду, Камила думала лишь о последовательности программы и следила за дыханием. Дрогнула, когда нога соскользнула, но выровнялась. Следом еще прыжок. Каскад завершен. Летим дальше. Не прижаться бы к бортику, как в короткой программе. Но глаза судей Камила увидела. Как же их много! Сердце сжалось, и в следующую секунду застучало, как бешенное, стало тесно в груди. Захлебнувшись в кислороде, Камила рухнула на лед, и, стиснув зубы, вскочила. Дальше. Лишь бы хватило дыхания. Осознавая, что остался один элемент, и, сделав финальное движение плечом, которому так элегантно и грациозно ее учила тренер, Камила победно улыбнулась, и откинулась назад. Мир перевернулся, и зал взорвался. Всё! Жгло каленым железом грудную клетку, которая за время проката так до конца и не выпрямилась. Болели ягодицы, на которые без защиты рухнула Камила. Горело все лицо, а пот щипал глаза. Не в силах справиться с эмоциями и усталостью, она упала на колени и уставилась на льдинки, взбитые коньками. Пока трибуны лютовали в ее честь, девочка заполняла легкие и справлялась с тошнотой, которая подступила к горлу. Всхлипывая от клокочущего дыхания, Камила встала на одеревеневшие ноги и не смогла справиться с гримасой. Обхватила голову рукой, пытаясь остудить ее, не получилось. Поморщившись от неприятных ощущений, девочка помахала зрителям. При любом прокате будь благодарной. Тренерский завет прорвался в болезненное сознание. — Устала, да? — встретившая у бортика Этери Георгиевна была внимательна. — Да, — рухнув в ее объятья, Камила зажмурилась от мягких волос, в которые окунулась. — Я тебе сто раз говорила — легче перетерпеть, чем провалиться в середине… — Да, — нервно выдавила Камила смешок и забрала у Сергея Викторовича чехлы. — Так ты ехала прям хорошо, ты контролировала, — поддерживала ее тренер, которая помогла надеть кофту. — Упала, — выпрямилась, чтобы заглянуть в женские глаза и увидела, как внимательно они смотрят. С одобрением. Видимо, потраченных сил эта программа стоила — хотя бы Этери Георгиевна была довольна. — Ну, балл тебе снимут. Но…- Тутберидзе потянулась к ней и шепнула ей на ухо. — Это твоя Олимпиада. Твоя. От осознания того, что и вправду такое может быть всего лишь один раз в жизни, Камила на надрыве засмеялась. Прильнула крепче к женщине и ощутила, как она погладила ее по спине. Повторила то, что сказала перед прокатом. Всё ты можешь, Камила. Она вышла на лед и смогла. Наполненная до краев гордостью и эйфорией, Камила дошла до команды и пристроилась между тренерами. Фигуристы поздравляли ее с победой, а она до конца все же не могла поверить, что выложилась по максимуму и могла и вправду получить высокие баллы. Рассмеяться уже свободнее удалось от детского ребячества — знак поддержки с вытянутыми руками и шевелящимися в воздухе пальцами. Льстило, что так делала вся команда, включая ее строгих тренеров, которые сегодня вели себя иначе чем обычно. День-то был особенным. И чего не сделаешь ради поддержки? Увидев контрольную цифру, Камила лишь зацепилась за балл, который сняли из-за падения. То, что она выиграла, девочка не поняла. — Упустила, — пододвинувшись к тренеру, призналась Камила, приподняв со рта маску. Самокритику в ней развили с первых дней в «Хрустальном». — Но медаль получила, — ободряюще отметила Этери Георгиевна, которая смотрела в монитор. — Да? — Камила растерянно посмотрела на нее. — Да, чемпионка. Получила. Медаль — твоя, — наконец, посмотрела на нее тренер. Из-за маски на лице Этери Георгиевны были не видны ее губы, но Камила могла поклясться — женщина улыбалась. Теперь осталось поверить самой Камиле: она стала олимпийской чемпионкой. *** Она так и не расслабилась. Все вертелось вихрем — награждение, поздравления, отъезд в ресторан с командой. Лица менялись так быстро, что Этери уже не реагировала на них. Наверное, после таких событий и появляются сообщения в прессе о великой и ужасной Тутберидзе. Этери потерла лоб, стараясь унять головную боль, которая мучила длительное время. И нет бы исчезнуть после сильного стресса, пока фигуристка каталась, так она стала еще сильнее после победы. — Ты, словно и не рада, Этери, — подошедший Горшков склонился к ней ближе. — Рада. Но думаю, что это только начало, — дежурная улыбка сегодня получалась, как никогда хорошо. — Еще бы. Нам надо полный пьедестал в личных прокатах. Ты девчонок там строй, стращай, пусть помнят, за кого катаются, — пожилой руководитель федерации допивал коньяк из бокала и держался за спинку ее стула. — Они знают все это, но напомню. Естественно, — кивнула Этери и еще дала несколько обещаний, пока подвыпивший мужчина не оставил ее в покое. Осознав, что чаша терпения у нее переполнена, и, пользуясь моментом, пока кто-то на сцене говорил тост, а остальные бурно его приветствовали, Этери решила уехать. К счастью, спортсменов централизованно увозили на автобусе в олимпийскую деревню. Надо было найти только Камилу, за которую отвечала она лично. Как раз в холле ресторана Этери и столкнулась с девочкой, которая продолжала с момента своего триумфа светиться и заряжать всех вокруг позитивом. — И куда это мы собрались? — Этери забрала из гардеробной пальто и одевалась, когда спортсменка с толпой фигуристов выбежала из зала. Они получили суматошно одежду и тоже спешили. — Мы погуляем немного — вот здесь, рядом. С нами Даниил Маркович будет. А вы будете? — лучистые девичьи глаза сложно было игнорировать. — Нет, пожалуй, я — пас. Где потеряла панду? — оглядывала ее Этери, пока Камил застегивала молнию. — Бин Дунь Дуня? — на губах Камилы появилась озорная улыбка. — Он в автобусе… А вам подарили? — Мне-то за что? Только чемпионам вручают. — Нечестно же… Тогда я вам тоже подарю. Я бы без вас не стала чемпионкой, — рассуждая, Камила перестала улыбаться — ее бровки снова по-детски взлетели елочкой. Каждый раз, видя такое выражения лица, Этери старалась не дрогнуть сердцем — сложно было наставлять на путь, быть строгой с ребенком, который умудрился родиться с такой умилительной мордашкой. — Ну, договорились. Тогда жду Бин Дунь Дуня. Или как там его? — Этери затаила улыбку в уголке губ. Легче было согласиться, чем обидеть отказом. — Да, Бин Дунь Дунь… Спасибо вам, Этери Георгиевна. За это… За все! — Камила смущенно прятала глаза. Видимо, фигуристка не знала, как выразить всю свою благодарность — если раньше было достаточно слов, то в момент фееричной победы этого ей не хватило. Мучаясь от невысказанных эмоций, девочка путалась и краснела. — Ты как будто прощаешься со мной, Камил, — смех уже было не сдержать. — Нет же. Я… — еще больше растерялась она. — Поняла я тебя. Пожалуйста. Нам еще многое надо сделать, — Этери раздвинула руки в сторону, приглашая Камилу, и та прильнула к ней, безмятежно зажмурившись. — Впереди еще много дел, Камила. Но я думаю, мы справимся, — поглаживая по спине, женщина склонила голову и прошептала ей это в зардевшееся ушко. — Я выиграю еще одну медаль, — горячо пообещала Камила, сжав талию тренера сильнее. — Запомню это. И ты запомни, — как давно она целовала своих спортсменок? Прикоснувшись губами к ее голове, Этери поймала себя на этой удивительной мысли, и пораженная открытием, прикрыла глаза. Наверное, именно это и было ей сейчас нужно — благодарность сильной девочки, которая доверилась, как тренеру, пошла следом и добралась до вершины, а еще это детское светлое чувство привязанности, которое давно не грело ей душу. Захотелось запомнить это мгновение. — Ками… Ками! С неохотой Камила вынырнула из сильных заботливых рук и напоследок глянула Этери в глаза. Целая гамма чувств мелькнула на лице спортсменки — невысказанных, робких, искренних, но неуверенная до конца, что их отношения могут измениться, она лишь закусила губу и удержала улыбку. — Беги, а то разнесут все тут, — кивнула Этери и встряхнула светлыми волосами, отбрасывая их за спину. — А Бин Дунь Дуня я вам подарю! — выпалила Камила. — Обязательно. Убегая, девочка не заметила, что их случайным свидетелем оказался ее отец, с которым она пять минут назад попрощалась в зале. Выйдя в вестибюль, Марк притаился за колонной и со странным, непонятным для него чувством теплоты и волнения, вспыхнувшим в груди, наблюдал за трогательной сценой. Оставшись непойманным Валиев забрал спортивную куртку из гардероба и отправился вслед за Этери. Женщина как раз вышла из здания — к этому моменту спортсменов и след простыл. — Уж не меня ли вы ищите, Этери Георгиевна? — позвал Марк, решительно шагая к ней. — Я ищу наш автобус… — обернулась она, кутаясь в свое пальто, которое было не таким уж внушающим доверия на ледяном ветру Китая. — Чтобы приехать ко мне на ужин? — Марк подступил к ней со своей ироничной улыбкой, вызывающей в ней желание колоться — это противостояние нравилось им обоим. Этери вдруг обнаружила, что у нее перестала болеть голова, и хмыкнула. — Не рада? — удивился он. — Как ты дочь отпустил? — поинтересовалась она, изучая его лицо — эти черты ей стали знакомы за пять месяцев. Надо признать, ей даже нравилось их изучать и находить новые эмоции, которыми он делился при каждой новой встрече. — Ей сложно сейчас отказать, — охнул комично он. — Выросла девочка… — Ну-у, так 15 лет, — с согласием кивнула она. — А что за Марк с ней? — мужчина поправил воротник на куртке и глянул на ее руки, Этери по привычке сплела их в замок. — Кондратюк? Еще один фигурист… — Этери замерла, изучая, как Валиев сузил глаза, прикидывая в уме, насколько опасен мальчишка для его дочери. — Они дружат. Просто дружат. — Надо присмотреться к нему, — в сторону и все же для нее произнес Марк. А потом снова посмотрел решительно: — Поехали? — Что? — отвлеклась Этери от площадки перед рестораном — автобуса не было видно. Может, на нем спортсмены уехали осматривать окрестности? — Марк, не сегодня. Я устала. — Я помогу тебе расслабиться. И вы должны держать слово, Этери Георгиевна. Вы обещали… — Ты вынудил меня. — Ну, давай… Я же не отстану, — предупредил спокойно Марк, незаметно протянув руку и, накрыв ладонью ее пальцы. От жаркого прикосновения Этери опустила голову, чтобы проверить, как далеко он зайдет. — Решайся. — Или в ход пойдут нечестные ходы? — огляделась, чтобы убедиться, что их тесное общение никто не заметит. — Это еще что за нечестные ходы? В чем это вы меня обвиняете, Этери Георгиевна? — А кто оставил мне телефон и вынудил прийти в номер? Прокрался на этаж спортсменов? — Еще и вас подкараулил… — подсказал иронично Марк, оглаживая ее руки указательным и большим пальцем. Словно знал, что согреет, плавя ее, как воск. — Наверное, того мужика на парковке, в которого вы почти врезались, я тоже подослал? — Хм, а хорошая идея. Надо обдумать. Нет-нет, — она успела разгадать его замысел, и ускользнула в сторону, когда Валиев попытался притянуть к себе. — Марк! Вот что с тобой делать? — Воспитывать? — рассмеялся он, вызвав у нее ответную улыбку. Глядя на этого здоровяка, который даже не застегнулся на ветру, и все равно был горячим, у Этери что-то сжалось внутри. От предчувствия, которое тянуло ее к желанному удовольствию. Как быстро она начала так откликаться на него? Сдаваться его просьбам? И главное — почему? — Я не отблагодарил тебя за олимпийскую медаль… — внезапно он стал серьезным, а голос обрел глубину и новую силу. — Камила сказала «спасибо». — А я — «нет», — настаивал он. Его жаркую сильную энергетику невозможно было не ощущать всем телом. И так сильно захотелось просто отдаться ей и расслабиться, вспомнив о своих слабостях, а не подчиняться обязанностям, возложенным на нее и ею самой, и окружающими. — Ужин. Просто ужин, Марк, — прикусила губу и уловила, как сверкнули его глаза, поймавшие это движение. Соблазнять его было легко и чертовски приятно. — Конечно. Ужин. Просто ужин… — повторил, хотя ни она, ни он в это не поверили. И кто сейчас вспомнил, что они и так вышли из ресторана, где столы ломились от праздничной еды? Да это было уже и неважно.