Ледовая история

Камила радовалась, что мышцы перестали болеть. Вернее, они, естественно ныли после тренировок, но это было приятно. Осознание, что тело возвращалось в форму и готовилось к сезону, давало еще больше сил. Надо было работать дальше. Особенно в компании с подрастающим поколением, видя мощную конкуренцию. Она была неглупой девочкой. Прекрасно понимала, что означает постолимпийский сезон. Видела, как по-разному ей и другим фигуристкам в Новогорске даются тренировки. Ее спасали лишь природные данные и сила воли. Восстанавливать прыжки приходилось с большой затраченной энергией. Вечерами Камила засыпала мгновенно, едва голова касалась подушки. Сил больше ни на что не оставалось. — Камила. Нога! — крикнул замечтавшейся спортсменке Дудаков. Она и вправду едва не задела себя же коньком, и испуганно вздрогнула, выныривая из размышлений. Не время было витать в облаках — надо было включиться в тренировку. Впереди еще несколько часов занятий, и лишь вечером у нее был шанс улизнуть в город. Да и там Камила не собиралась прохлаждаться, расписание было плотным, надо было еще успеть на другой лед, на репетицию к ледовому шоу. И даже воздух изменился… Качнулся. Заполнился радостными лицами, улыбками и сдержанным ликованием фигуристов. Все мгновенно приосанились, выправились, и заскользили так, словно у них главные прокаты в жизни. Тут уже на мягкости Дудакова и веселом нраве Глейхенгаузе не выедешь. Вернулась Этери Георгиевна. Когда женщина вошла в помещение, словно общий вздох прокатился по льду. Все убедились, что тренер в России, что всё, что полоскалось эти дни в прессе, было выдумкой. Мало, кто понимал, каких сил стоило Тутберидзе выдержать информационную атаку, пока она была в США. Знала и понимала лишь Камила. Она тоже засияла от вида улыбающейся блондинки, которая торопилась вдоль бортика и не сводила глаз со спортсменов. Этери Георгиевна кивала в ответ на поднятые в приветствиях руки воспитанников, и обменивалась мысленными фразами с напарниками. Те будто и не спешили к ней, тоже пока осознавали, что они снова в полном составе. Первым к Тутберидзе подъехал Дудаков, и отвлекшаяся на дорожку Камила услышала женский смех. Кажется, Этери Георгиевна была в хорошем расположении духа. Это радовало — телевизионщики, которые буквально поселились с ними на катке в Новогорске, хоть заснимут тренера и покажут ее не суровой леди, а живым человеком. Такой, какой знали ее немногие. — Этери Георгиевна… — рядом с Камилой проскользнула Алина, которая взмахнула рукой. — Ты знала? — глянула на нее. — Ну, конечно… — сама осознала, что сглупила. — Она вчера прилетела, — улыбалась Камила, наблюдая, как тренеры собираются в компанию. — Папа ее должен был встретить… — она нахмурилась, осознав, что отец и не написал ей после прилета Этери Георгиевны. — Я так рада… что она тут, — наблюдала со скрытым восторгом в глазах Загитова за тренерами. — И я, — рассмеялась Камила. С облегчением. Ей казалось, что теперь журналисты отстанут от них и главное, от Этери Георгиевны и Дианы. Удерживать девушку, которая пылала гневом из-за журналистов с каждым днем все больше и больше, становилось тяжелее. Прочитав на днях открытое письмо Диши и Глеба о том, что они не меняют спортивное гражданство, Камила поняла, что у Тутберидзе закончились аргументы для уговоров дочери. Как и предупреждала Этери Георгиевна, письмо Дианы и Глеба никого не успокоило. Все жаждали крови жертв и готовы были кусать их и дальше. — Этери Георгиевна тоже загорела, — к девочкам подъехала Даша, которая последние недели наслаждалась тем, что начала жить без боли. Травма и реабилитация дались спортсменке нелегко. — И похудела еще больше, — заметила Алина. — Мне б так… Девушки замерли, застигнутые врасплох, когда Этери Георгиевна выглянула из-за Даниила Марковича и посмотрела на них. В ту же секунду и мужчины обернулись, чтобы убедиться, что они отлынивают. Этого хватило, чтобы спортсменки бросились в разные стороны, начав выполнять элементы. Камила успела поймать женский взгляд, и заулыбалась еще шире в ответ на знакомую улыбку. А вот сейчас — спустя пять недель разлуки — девочка осознала, чего ей так не хватало. И общения, которое изменилось в этот год. И советов. И нагоняев на льду властным голосом. Теперь это должно быть с лихвой восполниться. *** Усталости Этери не чувствовала. А ведь только накануне прилетела — смогла поспать — и сразу отправилась в «Хрустальный», а оттуда на базу в Новогорск. Естественно, если бы Валиев задержался в Москве, а не просто ее встретил в аэропорту и не отвез домой, расписание бы у Этери было бы другим. Но и в эти два часа мужчина умудрился ее затопить своими чувствами. Признаться, она и сама — хоть и после изматывающей дороги — готова была заобнимать его, и заболтать до смерти. О волнительной, полной любви встречи с Марком, напоминали лишь саднящие губы, которые постоянно хотелось потереть. А еще на подкорке сознания закрепилась дата его возвращения. Что эти несколько дней против такой долгой разлуки? Надо было лишь немного подождать. Плывя неспешно по катку, останавливаясь возле каждого из спортсменов, Этери прикладывала силы, чтобы не так явно показывать, как она рада своему возвращению. Ей так не хватало этого процесса, что работа начала сниться. Благо, что дни заполнились не только делами с поиском тренера для Глеба и Дианы, но и созвонами с Глейхенгаузом ради создания новых программ для воспитанников. Профессионализм она не растеряла. Да и не сомневалась, хотя на секунду крамольная мысль об этом возникла. Цепко выхватывала ошибки и пока ненавязчиво делала замечания. Но и этих фраз хватало, чтобы спортсмен пытался исправиться и заново повторял задачу. Каждый понимал, что время жалости к себе и работы вполсилы закончилось. Замечала Этери и то, как изменились ее ребята. За годы в этом спорте талант оценивать физические данные спортсменов развился до громадных размеров. Тренер в один момент прикидывала рост, вес, видела круглые щеки, плавные, неуверенные движения и чувствовала растерянность в фигуристах, которые тоже заново изучали свои тела. Сколько раз она уже проходила через эти трансформации летом? — А еще я в Питере была… Но вы видели же, да, фото? — кружилась рядом Аделия Петросян. — Видела… — Этери подшутила над девочкой, которая потратила каникулы на музеи. — Главное, туда не протопчи дорожку… — К кому? — задержалась рядом спортсменка, искренно взглянув на нее огромными глазами. — Да мало что ли там тренеров? — посмеиваясь, отозвалась Этери. — Давай на флип. Я посмотрю… Заулыбавшись неуверенно, Петросян поехала включаться в прыжок. Судя по тому, что она сделала все безукоризненно, она смогла быстро перестроиться. Кивая, Этери продолжила свой променад по льду. Отметила, кого в команде не хватает и ощутила облегчение — Трусова и без того со своими родителями, даже на расстоянии, умудрились потрепать ей нервы. — Здравствуйте! — Камила не дождалась своей очереди, очутилась рядом, когда Этери была на середине катка. — Я так рада… — засмеялась она, сбившись с фразы. — Ну, вы поняли, — отмахнулась. Раскрасневшаяся, растрепанная она была от проката и от мороза, царствующего надо льдом. На смущение, привычное у других спортсменов, это уже Этери не списывала. — Поняла, что ты рада… — привлекла ее к себе и ощутила, как девочка прильнула. Сейчас после целого ряда событий они могли не скрывать семейных отношений, и Этери это нравилось. По крайней мере, можно было демонстрировать, что скучала по дочери своего мужчины, по девочке, к которой испытывала теплые чувства. — И я рада… Ты еще к Навке не сбежала? — К Навке? Зачем? — рассмеявшись, отстранилась Камила. — Так вы столько на льду проводите… Я уже начинаю думать, что это она тебя на следующую Олимпиаду отвезет, — улыбалась Этери, рассматривая Камилу. — Вы же повезете… И Даниил Маркович… И Сергей Викторович, — отчиталась. — Спасибо за честь, — склонила голову Этери и заулыбалась от хихиканья Камилы. Девочка ойкнула от появления Мишель, которая выглянула из-за пазухи хозяйки. Пока Камила ласкала собаку, Этери проверяла рабочую обстановку и по привычке делала мысленные пометки — надо было план тренировок корректировать. — Мне папа даже не написал вчера, — выпрямилась Камила, и возмущение отразилось на ее лице. — Он спешил. И… отвлекся, — подавила улыбку Этери. — Скоро вернется и увидитесь. Так, а тебе говорили про… Она осеклась, и Камила, заметив это, проследила за ее взглядом. Группа телевизионщиков, которая с шумом вошла в зал, привлекла всеобщее внимание. Рассматривая мужчину, который радостно взмахнул рукой, приветствуя их, Этери напомнила себе, что общаться с прессой — это одна из ее обязанностей. Тем более, что с этим каналом, и с этим ведущим у них контракт. А значит, уже никуда не денешься. — У вас же основное, да, интервью? А меня позовут… После хореографии… — потерла замерзший нос Камила. — На блиц-опрос… — Да. Не думала, что они так рано приедут… Ну, ладно. Потом поговорим, Камил. И по программе тоже… — переглянулась она с девочкой. Прилетев в Россию, Этери решила завершить эту задачу сразу — Борисов изнемогал от желания встретиться. Еще бы — столько инфоповодов после их первого и единственного интервью в декабре 2021 года. Судя по радостному лицу мужчины, он подготовил для Этери Георгиевны миллион вопросов. Камила мысленно пожелала женщине удачи. *** Времени было в обрез. Камила быстро приняла душ, но не смогла выдохнуть, когда прибежала в зал, где засела телевизионная группа с Тутберидзе. Зато, пока ей подключали микрофон, Этери Георгиевна ушла выгуливать Мишель. Камила успела заметить, что Тутберидзе продолжает оставаться в хорошем расположении духа. Светился и Борисов, которого, скорее всего, снова Этери Георгиевна очаровала. Камила смутно помнила первое интервью тренера, которое удалось посмотреть перед Олимпиадой, в самолете, но от него осталось ощущение, что журналист был в восторге от общения с ней. Кажется, эти же эмоции Дмитрий сохранил и сейчас. — Волнуешься? — отдал мужчина стаканчик ассистенту и устроился на стуле напротив. — Или уже привыкла к интервью? — Не совсем… Волнуюсь, — кивнула Камила и перестала потирать внезапно озябшие пальцы. — Да ты же уже… сотни дала интервью, нет? — улыбался Борисов, смущая ее. — Ну, не сотни… Но много, да. Но, все равно… Тем более, с Этери Георгиевной еще ни разу не давала, — отвлеклась на шаги Камила и обнаружила, что тренер вернулась. — Готова? — уточнила Тутберидзе. — Ну-ка, Камил… — быстро и заботливо убрала прядь ей за ухо, и повернула ее лицо к себе, что оценить, как и перед выходом на лед в соревнованиях, как Камила выглядит. — Это у вас… профессиональное. Или уже личное? — полюбопытствовал Борисов, наблюдающий с интересом за ними. — Все вместе, — усмехнулась Этери Георгиевна и села на стул рядом. И тут же скрестила руки на груди. — Вы успели пообщаться? Вы долго, да, не виделись? — переводил взгляд с одной на вторую и обратно журналист. — Почти полтора месяца. — Но… мы общались по телефону. Почти каждый день. И по видео, — вставила Камила, которая трепетно относилась к этой связи. Радовало ее и то, что женщине тоже было интересно с ней общаться. — А о чем разговаривали? Ну, там… о работе? О чем-то личном? Рассказала Этери Георгиевне про экзамены? — Еще бы. Мы же вместе готовились. Весь отпуск, — отозвалась Этери Георгиевна, и Камила хихикнула. — Это было сложно, да, Камил? — Очень, — скривилась она и скосила взгляд на поджидающую ее ответа женщину. — Просто… я была на отдыхе на Мальдивах, потом мы улетели в Америку. И… все было так интересно… — И совсем не хотелось учиться, — подсказала иронично Тутберидзе. — Не-а, — рассмеялась Камила, хитро взглянув на нее. — Но я… сдала все хорошо, — отметила она, засветившись от своих результатов. — Тяжело, да, отдыхать с тренером? Может там, ничего сладкого нельзя есть… Еще и спорт каждый день? Этери Георгиевна все разрешала? Этери Георгиевна, вы какая в отпуске? Вы же впервые, да, со своей фигуристкой отдыхали? — в словах танцевал вокруг них Борисов. — Слушайте… — Этери Георгиевна пожала плечами едва заметно. — Ну, начнем с того, что я отдыхала не со своей фигуристкой все же. А с дочерью близкого мне человека. И, помимо профессиональных, рабочих отношений, у нас с Камилой уже есть другие… неофициальные. И в отпуске, естественно, они на первом месте. Я не слежу за тем, что она ест… Мне кажется, в 16 лет человек уже сам может контролировать себя в этом. Тем более, когда он — спортсмен, и режим у него долгие годы. — Этери Георгиевна только была против моего экстрима… — сорвалось с языка Камилы. — Ну, еще бы, — повернула голову. — Но тебя же это не остановило, — и приподняла брови. — Но я ничего не сломала себе, — хихикнула. — Но шанс был такой. Вообще, я всегда против этих… прыжков, полетов, еще чего-то там… — сгримасничала, как будто мучаясь от боли. — Но наши спортсмены в летнем отпуске решают испробовать все. Вот дорываются до запретного… А потом расхлебываем. Сколько им не говори, ничего не меняется… А потом они ломают руки, ноги, и в сезон входят с травмами, — пожаловалась Этери. — Камил, а как Америка? Этери Георгиевна же там жила… Вы ей показали какие-то свои любимые места? — перескочил Борисов. — Мы не были в тех штатах, где у меня есть любимые места, — поправила она его. — Но вы меня с друзьями своими познакомили… — переглянулась Камила с ней, и заполучила легкий кивок. — И… мне было так интересно. Мы так долго летели, потом я перестраивалась на другой ритм…. Я была на катке у Диши с Глебом. И познакомилась с Бенуа Ришо, — загорелись глаза у Камилы от воспоминаний. — Я… не могла кататься, но просто познакомиться с таким человеком, смотреть с трибун за его работой… Это… ценно… Вообще, столько много людей было, знакомств… — Кто-то в какой-то момент… ошалел, — отметила со смешком Этери Георгиевна. — Я даже имена не могла запомнить…тех, с кем знакомилась, — смущенно Камила потупила взгляд. — Ну, главное, что тебя все знают, да, Камил? — Ой, а мы же еще с Этери Георгиевной на машине поехали… в другой штат. — Вдвоем? — замер Борисов, дожидаясь кивка головой Камилы. — Слушайте, ну, вы должны теперь очень хорошо друг друга знать… Ты вот, Камил, делишься… личным чем-то с Этери Георгиевной? Переживаниями… о мальчиках говоришь с ней? — Нет, — понимая, что покраснела, Камила засмеялась. — Не всё… — Вы сейчас ребенка в краску вогнали, — понимала все без слов Этери Георгиевна. — Очень сложно друг о друге знать все, если учесть наши графики. Вот я сейчас буду в Москве, а Камила улетает в Сочи, у нее ледовые шоу… — Но вы же стали ближе? — напирал мужчина. — Ну, естественно. Этого никто не отрицает. Да же? — а вот сейчас Этери Георгиевна посмотрела на нее, вынуждая откликнуться в зрительном контакте, и Камила исполнив это, закивала головой. Повисла пауза. Наблюдающий за ними Борисов прервал молчание. — Камил, а помнишь, как ты узнала, что Этери Георгиевна… теперь общается с твоим папой? Теснее, чем прежде, — он издалека добрался до главной темы, которая его интересовала, и все это подспудно чувствовали. — Мне кажется, я последней узнала, — призналась ставшая серьезной Камила. Она вспомнила сцену, которая вселила в ней первые подозрения. — Почему это? Разве? — удивилась даже Этери Георгиевна. — Мы перед Олимпиадой улетали в Красноярск на сборы… И в самолете Саша Трусова… девочки сказали… В общем они заметили, что папа часто общается с Этери Георгиевной. И сказали мне. А я до этого не замечала как-то… Ну, или не хотела. Может быть, не знаю, — анализировала сейчас Камила события зимы. — Ох, уж это Саша Трусова… — пробормотала Этери Георгиевна, опустив голову и убирая невидимые нитки с кофты. — А потом я уже начала сама присматриваться, спрашивать… А потом была Олимпиада и… мне было не до этого, но… я уже понимала, что… все изменилось, — сбивчиво объясняла Камиа. — И ты сразу это приняла? Не было… Знаешь, дискомфорта, несогласия? Камила заерзала на стуле. Ей от чего-то стало жарко от вкрадчивых вопросов Борисова. Конечно, она знала, что интервью будет непростым, особенно из-за личных вопросов и тем, о которых она еще не говорила публично. Хотелось выглядеть взрослой, умной, и немало сил Камила прикладывала к этому, стараясь размышлять и говорить честно. Но эмоции иногда сбивали с толку и смешивали планы. — Не было… несогласия… Этери Георгиевна — хороший человек… — игнорировала душную волну смущения, неловкости Камила. — И мой папа тоже хороший. И… это же их жизнь? Почему я должна была быть не согласна? Мне кажется, это нечестно… Я хочу, чтобы они были счастливы…. Смотреть в сторону Этери Георгиевны Камила не могла, боялась, что женщина заметит, как вопрос выбил ее из равновесия. Да и знала, что она, все равно, все видит и понимает. Но, когда Борисов обратился к Тутберидзе, уставилась на нее. Этот ответ она хотела слышать, ловя каждое выражение знакомого лица. — Этери Георгиевна, а что вы ощутили, когда поняли, что Камила все знает? Интервью точно будет жарким. И не только для одной Камилы.