Ледовая история

Этери подташнивало от утренних новостей. Казалось, что во всех сводках или она, или ее дочь. За месяц пришлось дважды поменять номер телефона, но это от настырных журналистов не спасло. Сегодня она нарочно оставила телефон в кабинете, чтобы полностью сосредоточиться на работе. Тем более, что в гости приехал важный гость. Татьяне Тарасовой женщина была рада, присутствие на катке такого специалиста и грамотного наставника дисциплинировало не только спортсменов, но и Этери. В разговоре с Тарасовой удалось полностью отвлечься и сосредоточиться на задачах, поставленных команде к началу сезона. — Похвала и лесть в этот возрасте… — Не очень хорошо, — согласилась Тарасова. — Дисциплина, дисциплина… определяет результат, — Этери глазами сделала знак Соне Акатьевой, и выполнившая программу девочка подъехала к ним. Гостья дала рекомендации, следя, как спортсменка что-то выводит пальчиками на бортике. Девочка-отличница переставала даже дышать, когда ей говорили минусы. В таком состоянии она и шуток не понимала, замирала с каменным лицом… Словно стояла на краю пропасти и собиралась спрыгнуть… — У тебя левая? — Да, — кивнула Соня, сосредоточившись на чужом тренере, а не на Этери, которая пристально всматривалась в нее, чуть наклонившись. — А че ты тогда справа четверной риттбергер не отработала? — уточнила Этери, прекрасно понимая, куда клонит Тарасова и подшучивая вместе с ней. Сдавшись под ее взглядом, фигуристка смущенно заулыбалась и отвернулась. — А че? Пока бы четверной выучила, — согласилась Тарасова, и после общения они отпустили Соню прокатывать программу дальше. Кажется, шутку она распознала только на льду, и после прыжка заулыбалась. — Засветилась-то, гляди… — Соня, глаза. Глаза, — крикнула Этери, показывая знак воспитаннице. Напрягшись в секунду, девочка остановила на ней взгляд, и замахала головой. Снова ушла на повтор, хотя тренер ее не отправлял. Этери можно было не вклиниваться в тренировку — прекрасно руководили всем напарники. Мужчины скользили между спортсменами и тоже давали указания, улучшая программы и готовя всех к соревнованиям. Вот где нужны были синдромы отличников, автоматизм в движениях и удовольствие от выполненной работы. Тарасова была погружена в этот мир по самую макушку. Она жила проблемами, темами, связанными со спортом, и, естественно, женщина знала, кого нет на льду. Про каждую девочку — а не хватало именно олимпийских чемпионок — расспросила. Всем дала оценку, и Этери заулыбалась, вспоминая, что острый язык не только у нее. — Когда вернется-то? — В конце месяца должна прилететь. Может раньше, есть там мероприятия в Москве… — Так вы успели накатать? Восстановилась она? — Ну, не сказать. Тройные все. Каскады, — оторвалась Этери ото льда и сгримасничала. — Но программы начали накатывать… — Мало, да, мало… Но музыка у нее прекрасная… Надо, чтобы откаталась на максимум… доказала всем. Тяжело ей было и будет еще тяжелее… — Она сильная, и справится. Где наша не пропадала? — хмыкнула Этери, боковым зрением отмечая ошибки фигуристов. — Ну, конечно, справится. За что только этой девочке? — Тарасова замолчала, тоже следя за прокатами. — Музыка у нее прекрасная… — повторилась. — Надеюсь увижу Камилу на льду… Полюбуюсь… — Конечно, увидите, — улыбнулась Этери, и от удивления не справилась с собой, округлив глаза. Знала, что находится под прицелом оператора Первого канала, который неотступно следовал за ней и группой в Новогорске. И ничего не смогла поделать с собой. Вошедший в зал Валиев стал сюрпризом. Утром они расстались без обсуждения планов на день. Хотя он давно предлагал ей пообедать в будни, но каждый раз дела отвлекали. Догадываясь, что мужчина захотел взять инициативу в свои руки, Этери улыбнулась и тут же поджала губы. Он остался стоять у входа, не имея привычки вшиваться в тренировки, и окидывал взглядом каток, естественно, не понимая ни одного элемента. В своем костюме, готовый к работе в офисе, Валиев выглядел странно в этом помещении. — Секундочку… — она улыбнулась Тарасовой, которая не заметила нового посетителя, и отправилась осторожно по льду к выходу. По пути сделала знак оператору и прикрыла рукой микрофон, чтобы не записать ничего лишнего. В этот момент Марк заметил ее, и Этери прикусила губу, стараясь подобрать искрометное замечание по поводу нежданного гостя. — Вам назначено? — зашла на ровный пол. — Я там записался… С утра. В вашем ежедневнике, Этери Георгиевна, — громко сообщил он, и расплылся в довольной улыбке. А она повернула голову, успев выхватить парочку любопытных взглядов. Засуетился даже Глейхенгауз, делая строгое лицо и прикрикнув на Арсения. — Ну, правда… Что-то случилось? — подступила, но оставила расстояние между ними, не планируя вмешивать команду в подробности своей личной жизни и отношений с мужчиной. — А у вас гости? — он с интересом поглядывал вперед. — У нас тренировка. И весь день у меня забит… Ты вот зря ехал сюда, только время потерял, — спрятала замерзшие руки в карманы, и Марк проследил за этим движением. Она прекрасно прочитала в его глазах желание согреть ее пальцы. — У вас же есть столовая, — пожал невозмутимо он плечами. — Ты что собрался тут есть? — смех она не смогла удержать. — Ну… тут, конечно, кормят не сгоревшими омлетами… — Это было один раз, — напомнил Марк. — У меня немного времени… — глянул на запястье, где были часы. — После обеда у меня тут в гольф-клубе рядом встреча. — Ты что в гольф будешь играть? В таком виде? — отметила наглаженную сорочку, идеально ровный галстук и костюм, который отлично был сшит по фигуре. — Боюсь, ты проиграешь. — Любовь моя, на таких встречах никто не играет. Просто трясут своими кошельками, и меряются часами. Это самое дорогое, что на мне, — он постучал пальцем по циферблату, который, скорее всего, был усыпан камнями и сделан в какой-нибудь солидной швейцарской фирме. — Интересные у вас встречи, — отметила иронично она. — Тут рядом есть ресторан, поехали, пообедаем… Ну или в вашу столовую? Без разницы… Оу… — он замер, глядя на каток. Этери тоже обернулась и определила с одного взгляда, что никакой травмы Аделя не получила. Лишь самооценка понизилась, и новые синяки добавились на попе после такого падения. К девочке подъехал Дудаков. — Дай мне полчаса, выйду, обсудим… — Этери проверила, чем занята Тарасова. Оказалось, что женщина полуразвернулась в кресле и кидает на них взгляды. — Давай я тебя познакомлю с одним человеком… Она очень ценит Камилу… — Да? Так я, кажется, в курсе, кто это… Но идем. Конечно, — Марк все же улучил мгновение, чтобы приобнять ее за талию и направиться вместе к тренеру. — Татьяна Анатольевна… Хотела познакомить вас, — успела она убрать его руку, хоть и приложив усилия, и улыбаясь от ребячества Валиева. — Так-так… — снизу вверх посмотрела женщина на него. Ее радар прошел по Валиеву. — Знаю, знаю… — Здравствуйте… — Марк умел обволакивать своим обаянием, вот и сейчас досталось Тарасовой по полной. Этери наблюдала, как расцветает гостья от его комплиментов, как отзывается на шутки, и какими сияющими глазами рассматривает Валиева. — Ну, вы смотрите… какой бриллиант получили… — вдруг Тарасова отвлеклась на Этери, и та попыталась подавить улыбку, но получилось плохо. — Не обижайте, Этери… Она — хорошая… Лучшая, — в своей манере — правдолюбия и честности — говорила женщина, смущая Тутберидзе. — Вот сам думаю, за что мне такой бриллиант достался, — оказалось, что Марк, улыбаясь, тоже следит за ее реакцией. — Авансом, — сыронизировала Этери, пытаясь его осадить. — Вот и правильно… Держитесь друг друга. Вместе вы сильнее. Вместе проще все пройти, — стала серьезной Тарасова. Взгляд женщины застыл, и, отвлекаясь от изучения Этери, Марк заметил это, после чего и его веселье ушло. — И девочку свою берегите… — Двух девочек, — вдруг подсказал Валиев, и Этери захотела взять его за руку. В благодарность за то, что он умеет отключать вовремя балагурство и чутко ощущает, в каких тональностях общаться с разными людьми. — Да, двух девочек… Большая у вас, ледовая семья, Марк Витальевич, — покачала Тарасова головой — с тревогой в глазах. — И каждому надо будет внимание… А ей… — резанула по Тутберидзе взглядом, который смягчился. — Особенное… Отдельное внимание Этери. — Слушай мудрого человека, Марк Витальевич, — обратила разговор в шутку она, и переглянулась с улыбающимся Валиевым. Он явно чувствовал, что она не на своем месте — сложно принимала заботу, комплименты, за прошедший год Марк это понял на отлично. — Стараюсь. Спасибо за все… Обязательно буду, — мужчина погладил Этери по спине. — Я побуду там, чтобы не мешать вам… Очень приятно было познакомиться, — Валиев даже обменялся трогательным рукопожатием с женщиной, которая вернула себе приподнятое настроение. Тут и без слов было понятно, что Тарасова поставила высший балл новому знакомому. *** Слышать испуганный голос дочери в трубке и не знать, чем ей помочь… Звонок отравил существование за один миг. Не осознавая, как он изменился в этот момент, возможно, пугая тех, кто находился в вестибюле, Марк продолжал расспрашивать Камилу и прикладывал силы, чтобы не выматериться. Даже в таком состоянии он себя сдерживал. — Сейчас я позвоню адвокатам. Никаких бесед. Ты поняла меня, Камила? Я сейчас разберусь, — отрывисто проговорил он. — Хорошо, папа… Я… придумаю… — Ну, что, столовая… Мне надо только раздеться. Этери осеклась, когда мужчина обернулся и показал лицо, с которым раньше дикари на мамонта шли. Она остановилась рядом, и приподняла брови, явно не понимая, что происходит. — Камила звонила. Говорит, что с ней встретились какие-то инспекторы… Ни черта не понятно… Я не понял, что это… Хотят взять новые показания. Какого хрена? Кто они такие? Она же несовершеннолетняя… — заходили желваки на его скулах. — Инспекторы? В Сочи? Что они там делают? Не поняла. Дай телефон… — Этери буквально выхватила его айфон, Марк успел лишь его разблокировать. — Я позвоню адвокатам. За что я им только деньги плачу? — добавил Валиев и пару ругательств. — Камила… Да. Еще раз. Спокойно. Что произошло? — Этери ровно и властно отдала приказ девочке, и уставилась в одну точку, слушая ее. Времени хватило Марку, чтобы выдохнуть и обдумать варианты, что делать. Замечая, что снующие в вестибюле люди кидают на них взгляды, Валиев придержал Этери за локоть и отвел за диваны, поближе к окну. Здесь они не были в центре внимания. — Иди в номер, и оставайся там. Я сейчас выясню через Федерацию. Никаких дополнительных расспросов, тестов… — после отключения связи выругалась уже Этери. Марк оценил горящие недобро глаза, и дал ей пару секунд, чтобы выстроить стратегию. Было заметно, какая стремительная у нее скорость реакции. — Так, надо мой телефон. Надо позвонить. Сейчас… Вдвоем действовать было легче. Волнение за Камилу сближало не меньше, чем другие чувства. *** За последние полчаса проблема, казалась, решилась. Инспекторы перестали донимать Камилу, благодаря вмешательству спортивных чиновников. Дали свои рекомендации и адвокаты. После ряда звонков все нормализовалось, а Камила ушла в парк аттракционов с другими спортсменами. — Ну, что… Кажется, справились? — Марк заполнил повисшую паузу. — Почти, — оказалось, что Этери что-то читает по телефону. — Что там еще? Снова про тебя? — взмокший и перенапряженный Валиев снял со спинки стула пиджак и проверил часы, подсчитывая, сколько у него времени до встречи. — Про Дишу, — выругалась Этери. — Все не успокоятся, — выдохнула жар, скопившийся в груди, и нервно отключила экран. — Вот что за люди? — отшвырнула айфон на стол и схватилась за голову, надеясь, что от массажа боль в висках пройдет. — Может лучше дать комментарий? Объяснить, почему она в Америке? — Да давали же. Миллион раз. Нет. И гражданство, и брак, и другая сборная, че только не откопали. Чего не придумали только… — затрясла она голову, стремясь вытряхнуть из нее все нецензурные выражения. — А я тут подумал… может заплатить уже? — задумчиво протянул Валиев, отряхивая пиджак. — Кому? За что? — За Камилу. Чтобы дело закрыли… — Ты шутишь что ли? Кому ты собрался заплатить? — сердито взмахнула рукой. — У тебя денег столько не будет. Да… и… ты хоть представляешь, что будет, если кто-то из журналистов узнает, что ты даешь взятки? Да просто ищешь, кому дать. Карьера Камилы будет уничтожена, — наполнилась возмущением Этери. Припечатала его взглядом, забывая, что это не действует. — Скажи. Что. Ты. Шутишь. — Я все варианты рассматриваю, Этери, — сознательно не смотрел на нее, — Потому что надоело, что ничем не могу помочь собственной дочери, — настроение было испорчено за эти полчаса из-за тревоги и неприятных разговоров. Требовалась разрядка. И достаточно было искры. — Этот процесс небыстрый, Марк. Ты же это знаешь. К чему все эти разговоры? Никаких взяток, ты меня слышишь? Прежде, чем сделать что-то, пожалуйста, спроси лучше у меня. Я точно знаю, что будет выгоднее для Камилы. — Я знаю. Но я повторяю — я рассматриваю все варианты, Этери, — мрачнел Валиев. — Это не самые лучшие варианты. — Наверное, нам надо выдохнуть. И обсудить все дома. Я хочу, чтобы эта история закончилась — для всех нас. В первую очередь, для нее. — Все этого хотят… Но не делай поспешных шагов. Прежде, чем сделать, посоветуйся… — Но ты ведь не советовалась со мной, когда Камиле ставила новую программу по Олимпиаде… — он не собирался забирать свои слова обратно. Выдал то, что вертелось на языке в последнее время, и что давно надо было обсудить. Еще, когда Камила улетала в Сочи, и как-то радостная вернулась домой, чтобы сообщить за ужином о новой постановке и тренировках, стало понятно, что Валиев недоволен. Эта тема зависла между ними и держала в напряжении уже неделю. — Мне казалось, ты это уже понял, — мгновенно закрылась Этери, скрестив руки на груди. — Я, кажется, не одна решение принимала. — Этери, я не хочу ругаться, — вспомнив, как они тепло встретились, и, чувствуя, что сейчас стремительно приближаются к Армагеддону, Марк попытался сдержать себя. — Но, тем не менее, ты ждешь моего объяснения за программу Камилы? — сверлила она его взглядом. — Почему нет? — окаменев, изучал, знакомясь с той, с кем нечасто виделся — свирепой Медузой, которая готова отстоять свое мнение с любыми аргументами. — Потому что считаю, что мои решения не требуют объяснений… — Тогда почему я должен объяснять, как хочу разобраться с делом Камилы? — тихо уточнил Валиев, чувствуя, как негативные эмоции сжирают его клетки. Тучи сгущались, разряды чувствовались сильнее в спертом воздухе. — Я лучше поеду… Меня уже ждут. Обсудим дома, — дал он им двоим шанс на спасение. Марк постоял еще, держась с ней в зрительном контакте, в котором полыхал пожар. И, не зная, как потушить это пламя, сделал лучшее, что мог дать им двоим. Он ушел. Лишь в коридоре Марк почувствовал боль в стиснутых намертво зубах. Странно, что они не раскрошились от напряжения. *** Камиле давно надо было начинать готовиться к выступлению, а она даже косметичку не открыла. Вчитывалась в комментарии, и чувствовала, как волосы на голове предательски шевелятся. Пока одни восхваляли Этери Тутберидзе за острый язык, другие готовились прибить к распятию. Было ясно — женщина стала главной сенсацией дня. Вздрогнув, Камила еще секунду осознавала, кто ей звонит, и после этого ответила, выставив телефон перед собой. — Привет, Ками, — Диана, видимо, не добралась до катка и находилась дома. Девушка с встревоженным видом всматривалась в экран, и Камила могла не уточнять, видела ли она то, что происходит в Сети. — Привет, Диш… — повисла пауза, и Камила скривилась, услышав вздох Дианы. — Ты не звонила Этери Георгиевне? — Звонила. Мама не берет трубку. И твой папа тоже… Вот… Когда надо, им никому не дозвонишься, — пожаловалась она. — Это да. А… Ты не знаешь, почему… — Понятия не имею. У мамы, видимо, терпение закончилось. Еще бы оно не закончилось. Этот журналист достал! Всех достал, — пожаловалась Диана. — Может Этери Георгиевна на тренировке? Может ее взломали? — Камила переглянулась с девушкой — они обе понимали, что тон в сообщении в Сети был явно Тутберидзе. Ошибки быть не могло. Доведенная до точки сплетнями и желтыми статейками Этери Георгиевна пришла в комментарии к американскому журналисту и высказалась там. Да так, что Камила с первого прочтения выучила каждое слово наизусть. «Дэйв, ты полон дерьма. У тебя нет совести, достоинства. Ты не уважаешь других, потому что сам ничего не добился. Твои высказывания унижают людей вокруг. Тебе должно быть стыдно», — зачем-то снова сообщение всплыло в голове у Камилы. — Я б, конечно, маме напомнила, что она меня отчитала, когда я в сторис писала… Но… Я ее поддерживаю в каждом слове. Хотя… это бесполезно. Этот придурок будет сочинять и дальше, — Диана добавила себе под нос ругательство на английском языке. — Мне… Я переживаю, что она не отвечает, — было заметно, что девушка не юлит, что-то детское и трогательное мелькнуло в ее лице. — У тебя выступление, да? — кажется, только сейчас обнаружила, откуда Камила вышла на связь. — Через полчаса, — кивнула Камила. — Давай я папе попробую позвонить? Может он сейчас ответит? Он же в Москве, сможет сказать, что с Этери Георгиевной… Она с утра была в Новогорске, я видела сторис девочек. У них Тарасова была в гостях. И папа говорил, что поедет в Новогорск, у него там были дела. — Дела в Новогорске? — удивилась Диана. — Я тоже не поняла, — призналась Камила. — Диш, я перезвоню, — решительно заявила она и прервала звонок. Надеяться, что отец ответит на видеозвонок не было смысла, поэтому Камила попыталась просто позвонить. — Камила. Она ойкнула, не ожидая, что отец ответит так быстро, и на мгновение лишилась дара речи. — Ками, я слушаю. Еще что-то случилось? Опять инспекторы? — слышалось, что мужчина был усталым, в его голосе не звучало жизнелюбия. Обычно так и происходило к концу недели — папа выматывался из-за миллиона дел и проблем, которые решал. — Нет, — она подскочила со стула и заходила от переизбытка эмоций. — Папа, ты видел сообщения? Видел, что Этери Георгиевна написала? Сейчас все там обсуждают… Придурки, — выдала сердито, не зная, как еще выразить свое негодование. — Что написала Этери? — вставил он вопрос в паузу. — Я не видел. Камила осеклась, представив, что ей придется повторить слово в слово, что ответила Тутберидзе настырному журналисту. — Камил, ты слышишь? — нетерпеливо переспросил отец. — Она… Он ее достал, видимо. Пап, мне кажется Этери Георгиевне надо отдохнуть. Еще раз. — На Мальдивы я ее не утащу, — задумчиво отозвался он. — Да и сейчас Этери точно не пойдет на компромиссы, — что-то в его голосе заставило Камилу насторожиться. — Почему? Пап… У вас все хорошо? — она вспомнила, какими их оставляла, когда улетала в Сочи. То, что Этери Георгиевне пришлось пойти на уступки и все же перебраться к ним домой, явно было подвигом для нее. Довольный отец маленькими шагами шел к главной своей идее — новой квартире для их семьи. За этими пикировками и милыми спорами Камила и заставала их каждое утро. Поэтому уезжала она со спокойной душой. — Мы немного поспорили. — Поспорили? — занервничала Камила, вспоминая, каким упрямым бывает отец в такие минуты. Знала она и характер Этери Георгиевны. Скорее всего, спор был жарким. — Из-за чего? — Камил, у тебя сегодня нет выступлений? — Нету. Пап, что у вас произошло? Ты ее обидел? Она поэтому написала это в соцсетях? — сурово уточнила Камила, наполняясь решимостью выяснить все. — Что написала Этери, я не понимаю. Дай я хоть прочитаю. Мне поэтому Диана звонила? Я был на встрече… — Конечно поэтому. Мы не можем дозвониться до Этери Георгиевны. Она отругала журналиста, который сочиняет про нее и Дишу статьи… Сплетничает и гадкие вещи пишет. — Отругала? — удивился мужчина. — Это ты еще мягко сказала? — кажется, Этери Георгиевну он лучше всех знал. — Мягко. Этери Георгиевна так не делала… или нечасто делала… не помню, — задумалась Камила. — Видимо, ее допекли. — А ты что сделал? Ты ее обидел? Пап, ты… — Щекастик, мне надо отключаться. Если это не инспекторы, тебя никто не преследует, то я поеду дальше… — А Этери Георгиевна… — С ней я поговорю. Попозже напишу, сначала прочитаю, что она написала и напишу вам. Позвони Диане и успокой ее. — Ага, легко сказать. Диана сама сейчас начнет писать комментарии… — Ну, вот Этери это точно не понравится. Давай, успокаивай ее. Лишней головной боли Этери только не хватало… И иди на лед. Я знаю, что вечером у тебя выступление. — Ты же позвонишь? Получив клятвенное заверение, что он позвонит, Камила отключилась. Задумалась о происходящем, и очнулась, остановив взгляд на туалетном столике. Гримера тут не было — надо было спешить и собираться на каток. *** Оставаться на базе сегодня было бессмысленно. В таком паршивом настроении Этери только потратила нервы, придираясь к недочетам спортсменов, и вконец бы выбила их из формы. Некоторые из фигуристов тяжело переживали замечания, а ей не хотелось позже разгребать еще и эти проблемы. Только поэтому Этери согласилась уехать с командой тренеров в ресторан, который работал рядом с базой в Новогорске. По крайней мере, чувствуя состояние Тутберидзе, все коллеги предпочли обсуждать свои дела, и не лезть в ее личное пространство. На такую наглость мог пойти лишь Глейхенгауз. Ему Этери прощала болтовню под ухом, и даже участвовала в беседе, которая, естественно, касалась работы. — Ты шутишь что ли… — с вопросом посмотрела на мужчину, и тихо рассмеялась от его лица. Коллега обладал удивительным талантом отвлекать ее в тяжелые минуты. Радовали и то, что он не задавал лишние вопросы. Не делал это и Дудаков, который притягивал внимание других тренеров, и не позволял вмешиваться в их разговор. — Ладно, проехали, — покачала она и сняла очки с переносицы. Глаза к вечеру воспалились и жутко болели, требуя отдыха. Потирая их, Этери продолжала вполуха слушать размышления Глейхенгауза. Свободную минуту она потратила на то, чтобы подумать о последствиях своего публичного сообщения. Ни о чем Этери не жалела. Надо было поставить этого засранца на место еще раньше. Досаду вызывало лишь то, что приструнить писаку так и не удалось. — Может вина? — оказалось, что Дудаков все же наблюдал за ними, и успел переместиться поближе. — Отвлечешься, — он сделал знак официанту, но Этери перехватила его за запястье и опустила руку. — Нет. Не сегодня… — мотнула головой, и парень, который было метнулся к их столу, разочарованно замер на месте. — Без вина, — достаточно было и того, что она поужинала. — Поеду в город. — Точно? За руль сядешь? — тихо уточнил Дудаков, который изучал ее искоса. Для остальных он принимал участие во всеобщем обсуждении предстоящего сезона. На самом деле Этери было понятно, что друг и коллега готов был погрузиться в ее проблемы, и помочь. Это было важно, всегда было важно. — Спасибо. Да, — она похлопала его по локтю, и улыбнулась рассеянно. Вернулась мыслями к главному вопросу — куда все же ехать. Разбираться в отношениях с мужчиной, который днем высказал к ней претензии, все еще не хотелось. Судя по молчанию Валиева, он тоже не стремился к анализу произошедшего. Они оба взяли паузу и, видимо, подбирали тактику поведения. Проще всего было ехать домой к себе. Главная проблема — нагнетания ситуации и пика конфликта — точно бы удалось избежать. С другой стороны — Этери не была ребенком. Она осознавала, что глупо было прятать голову в песок. — Когда-нибудь ты улетишь и не вернешься… — Тутберидзе вынырнула из своих мыслей, и с удивлением обнаружила, что Дудаков пристально смотрит на нее. — Эти журналисты достанут тебя, как и придурки в Сети… и Россия лишится тебя. — Россия переживет потерю, — издала она смешок и поправила нервно волосы. — А мы — нет, — спокойно возразил друг, и Этери с благодарностью было глянула на него, но отвлек Глейхенгауз. — Этери… — она удивленно переключилась, когда мужчина тронул ее за локоть. Своего Глейхенгауз добился — перевел ее внимание на мужчину, который стоял у стойки рестораторов и общался с персоналом. Стол с тренерами Марк Валиев еще не заметил. — Простите. Лучше было перехватить Марка в стороне, чем видеть взгляды представителей всего тренерского штаба. Понимая это, Этери выбралась из-за стола и направилась к нему. Словно почувствовав ее приближение, мужчина обернулся. — Привет, — перевел взгляд и оценил их большой стол. — Я не хотел мешать… — озадаченно почесал указательным пальцем висок. — Мы уже почти все… — скрестила руки на груди, хотя и не было холодно. — Что-то случилось? — объяснить внезапный повторный приезд Валиева в Новогорск можно было только этим. Ну, почти этим. — Как ты узнал, где я? — с удивлением осознала, что не знает этого ответа. — Я не следил за тобой, — усмехнулся Марк, но прозвучало, все равно, невесело. Она заметила, на ком он остановил взгляд, и быстро разобралась в причинно-следственных связях. Диана могла вить веревки из Даниила Марковича, когда надо было. Вот, кто являлся слабым звеном в ее команде. А дочери мысленно отправила звезду за коварный план по выяснению ее местоположения. — У тебя везде связи, — кивнула она, и замолчала, когда мужчина снова просканировал ее. — Я через три часа улетаю… на Сахалин. На несколько дней, — он снова почесал висок, словно подбирая фразы. — Надо поговорить… Не хочу улетать… так, — после паузу известил. — Хорошо, — только сейчас заметила, что Марк не в привычном для него костюме, а в джинсах и полурастегнутой рубашке, которая уже помялась от поездки в автомобиле. — Пойдем, прогуляемся… Взяв время, чтобы вернуться и забрать телефон, Этери поймала себя на мысли, что и не ожидала, что они начнут так сдержанно общаться. Словно снова стали тренером и отцом фигуристки. Вот такая цена одного недопонимания. *** — Надо было сразу сказать, что мне не нравится эта идея… — процедил сквозь зубы Марк. Он не изменил своего мнения о предстоящей программе дочери, но весь день грыз себя за то, что высказал его в неподходящий момент. Списать все можно было на тревогу за Камилу, перенапряжение и нервы. Но честнее было признаться, что он не смог четко выразить свою позицию и сорвался. — Ты говорил мне, — услышала его Этери. — Я не поняла, что для тебя это так важно, — выделила она последнее слово голосом. Марк убедился, что женщина, которая гуляет с ним по парку, и разглядывает все, что угодно. Лишь бы не смотреть на него. — Мне всегда будет важно, чтобы Камила была спокойна. Как и ты, — нахмурился, отмечая, как Этери закрыта — чувствовалось, что она была далека, хоть и шагала рядом. — Может что-то не так понял? Я была спокойна… — пнула она носком какой-то камешек, и он откатился вперед. — Ты и в Пекине так говорила, — душные воспоминания пришли невовремя, и Марк скривился. А ведь казалось, что он поглубже засунул сцены с драматическими днями в Китае, где лица не было ни на Камиле, ни на Этери. Видимо, эти картины будут жить с ним еще долго. Как и с его девочками. — Ну, послушай… Ты ведь мог бы спросить у Камилы… Взял бы и спросил, — лишь сейчас Этери показала эмоции, голос изменился, и стало понятно, что женщина не справилась с контролем, дала слабину. — Ну, ведь правда, — переглянулась с ним, показывая бездонно-ведьмовские глаза. — Не 10 же ей лет, чтобы я заставляла… Я же все обсуждала. Каждый шаг. Каждую деталь… Ты же даже ничего не видел. А уже отвергаешь… Вот возьми и спроси у нее… Тяжело ей кататься? Плохо там… Я же тоже за этим слежу. Вот в какой момент, Марк Витальевич, вы перестали мне доверять? — разошлась, хоть и сдерживалась. Валиев остановился, чтобы выслушать ее, стоя под ударом. Следил, мрачнея за тем, как горячится женщина и в то же время осознавал, что нечасто видел ее в таком состоянии. Этой ссоре можно было поставить плюс за то, что сейчас она раскрывалась с ним по-другому. И главное было в эту секунду — снова не налажать. — Я — идиот, Этери, — признал. — Я знаю, что ты никогда не сделаешь плохо Камиле. — Надеюсь, что ты знаешь, — сверлила его взглядом, и, видимо, справлялась с бурей, заключенной в чуть приподнимающейся груди. — Знаю прекрасно… Это плохой день. Я… сглупил, — он отвел глаза, давя в себе сопротивление. Тяжело было признавать ошибки, особенно, когда свежи были негативные эмоции. — Испортил нам обед… И весь день. — Наверное, ты очень испугался за нее, — кажется, и Этери отгоняла от себя обиду и гнев. Но закрываться от него скрещенными руками она не перестала. — Ты ведь остался при своем мнении… — прочитала ответ по его глазам. — Мы не можем выходить в сезон, словно ничего не произошло. Ты же это понимаешь? — Поэтому ты хочешь привлечь внимания снова к этой теме? Вас же снова начнут полоскать… — А как будто сейчас по-другому, — скривила красивые губы. — Марк. Это Камила в Сочи и ее пока оставили в покое. Но скоро все начнется заново… Мы же учим ее готовиться к этому. Ей, все равно, достанется по полной. Только начнет кататься снова, тут же прилет, что она… плохо катается, ее жалеют… она поправилась… Не делает прыжки… Падает. Ее отец оплачивает ее победы… И прочее-прочее, — напрасно она сдерживала голос, окончания были с такими явными точками, что было понятно — Этери все знает наперед и не может спокойно это воспринимать. — И еще одна тема будет — эта Олимпиада. — Она еще долго будет у нас, — выдохнула Этери и опустила голову, чтобы справиться с ураганом чувств и, не давая ему шанса увидеть ее без самоконтроля. — Камиле надо пережить это. Мы уже это, кажется, обсуждали. — Обсуждали. Она молчит, — согласился Марк с неохотой. — Пусть молчит… Но пусть тогда катает это. И говорит пусть так. Хотя бы так… Ее, все равно, не оставят в покое… — Найму ей охрану… Чтобы больше ничего не повторилось, — протянул он в сторону. — Для начала спроси у Камилы. Ей самой, как будет с охраной? — подняла голову Этери и, помолчав, попросила. — Спрошу, — Марк посмотрел на женщину, чувствуя тоску по ее нежности и любви. Не справляясь уже с желанием и, действуя по-детски, раскинул руки и протянул. — Я должен тебе ужин. — Ничего ты мне не должен, — покачала головой она и нервно усмехнулась. — Обещай мне, что просто узнаешь у Камилы, нравится ли ей новая программа или нет… — Обещаю. Хорошо, — зная, что она сама не сделает шаг, обнял ее и не почувствовал сопротивления. Женщина устроилась у него на груди, так и не расслабившись, осталась пружинкой, готовой изогнуться в любую секунду. — Слушай… — отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. — Мне кажется, ни ты, ни я… не понимаем, и не знаем, насколько она сильная. Сильнее нас с тобой… — Вы обе сильные, — улыбнулся он. — Чемпионки… Знаешь. А ведь этот журналист… — поймал жесткость в ее лице. — Даже не понимает, какого врага себе нажил. И это не только ты… — Ты к нему киллера пошлешь? — не удержалась от улыбки, разгадав его выражение лица и тон. — Уже послал. Взятки ты не разрешаешь давать… Ну хоть киллера можно? — погладил по щекам, восполняя время, пока провели порознь и в ссоре. Чем быстрее крепла снова их связь, тем сложнее было ему сейчас улетать. — Можно. Шли. Или я сама поеду, — подставляя губы под поцелуй, заулыбалась и закрыла глаза. — Я еще хотел сказать, — обжигал он ее губы дыханием. — Камила будет кататься за себя… и за тебя… Не видел женских глаз, но знал, что прав. А Этери не стала отвечать. По языку ее тела понял, что она бы ответила… Поцелуем снова скрепил их союз.