Решимость не угаснет

— Мне нужна ваша помощь, — просила Чара, заглядывая зверю в глаза, узкие, как щёлочки, зрачки медленно расширились. Канне довольно прищурился, постукивая когтями по столу. Он вздохнул, изувеченные крылья за спиной встрепенулись, и развернул из фантика конфету, сразу отправляя в пасть. — У меня так много вопросов. — У меня тоже, — признаётся девушка, — возможно, если вы поможете мне, я смогу ответить на них. Дракон выдыхает облачко дыма ей в лицо и довольно урчит от такой детской шалости: — Так что тебе нужно? — Ваша ключ-карта. Он смотрит на неё мучительно долго, заглядывая в самую душу — с его уровнем доступа можно сделать слишком много. — Зачем? — мягко рокочет он, нарочно растягивая звуки. — Мир умирает, и я хочу узнать всё, что успели узнать вы, — девушка смотрит твёрдо, и в глубине кровавых глаз играет сталь. — Я верну карту позже, — обещает она, и дракон благодушно кивает. — Конечно, вернёшь, как и халат, и пропуск, — Чара смущается и отводит взгляд, крутя в руках пластиковую карточку. Дракон тихонько посмеивается, человеческое дитя, может, и подросло, но не изменилось ни на грамм. Всё такой же волчонок с мягким нутром. Он засовывает лапу в карман потрёпанного временем халата и достаёт ключ-карту, попутно уронив пару фантиков из-под конфет. — Думаешь, я из параллельной вселенной мог что-то знать? — не ожидая ответа, спросил старый дракон, завистливо вздыхая. — Учитывая вашу жажду исследований, только вы и могли что-то понять, не поддавшись панике, — замечает девушка. — Альфис в физике чуть выше нуля, а Санс уже давно ничего не хочет, так кто, если не вы? Монстр смеётся, скаля пожелтевшие от времени клыки, в глазах играют лукавые искорки. — Ты мне льстишь, — добродушно урчит Канне, взмахивая хвостом. — Но я подозреваю, времени не так много? — Мир умирает, — повторила Чара, — кто знает, сколько ещё продлится эта агония. И я была бы признательна, если бы мы всё-таки поторопились. — Тебе есть к кому спешить, — понимает Канне, он давно уже старец, матёрый зверь, видевший всякое. Он видит то, что она боится признать. «Вы всегда боялись доверится, но привязывались слишком быстро, принцесса», — думает дракон, следя, как ребёнок хочет возразить, но не может. — Я дам тебе карту, — рокочет монстр, выдыхая облачко дыма, — но… Он протягивает ей вещицу. —…всё, что ты узнаешь, ты расскажешь и мне, — зелёные глаза сияют особенно ярко. Чара соглашается.

***

— Где ты была? Фриск сидел на кушетке, сложив руки на груди, выглядя настолько грозным, что хотелось смеяться. Чара лишь цокнула в дверном проёме, отмахнувшись, и сгрузила на стол пакет с фастфудом, за которым пришлось побегать по ау. Взгляд ребёнка заинтересовано заблестел, уловив аромат ещё горячей картошки фри. — Ты как? — На-мал-но, — прочавкал он, уже принявшись за еду. Надо было притащить ему еды раньше, а не перебиваться тем мороженым, наверняка он был жутко голоден. «Ещё одна неудача в копилку твоих грехов», — зашипел мерзкий голосок из глубины души, девушка его стоически проигнорировала. Может быть, следует провериться на шизофрению? — Ты будешь? — опомнился мальчик, протягивая ей половинку от бургера. Чара покачала головой, аппетита не было. Она покрутила в пальцах карту, всё ещё не веря, что она досталась так просто, не с её удачей. В ближайшее время стоит ждать неприятностей. Лёгкая, но твердая, почти негнущаяся карточка из серебристого цвета пластика, с выгравированным на ней именем профессора. Девушка терпеливо дождалась, пока ребёнок доест, после чего выскользнула из медпункта обратно в коридор. Видеть его таким пустым было особенно удручающе после наполненного бегающими сотрудниками коридора другого мира. И вроде разницы особой нет, даже штукатурка на потолке осыпалась в одном и том же месте, только вот один мир умирает, а другой живёт. «Износился», — вспоминает она ответ Создателя, и внутри что-то трещит. С таким звуком обычно рвётся ткань, стоит потянуть её с разных концов достаточно сильно. С такими звуком рвётся занавес, который она боялась открыть. «Мы игра», — впервые она понимает это так ярко. Как же невыносимо, как погано на душе, как страшно. Она сглатывает горький комок где-то в горле, продолжая идти, Фриск семенит за ней. Девушка проделывает точно такой же маршрут, как и до этого, но теперь не останавливается у архива — её путь лежит дальше, в кабинет мистера Канне. Крепкая металлическая дверь, электронный замок и судорожное отсчитывание секунд. Один, два, три... Загорелся зелёный, карта подошла. — Ты здесь работаешь? — спрашивает ребёнок, заглядывая в дверной проём. — Нет. — Ты хорошо ориентируешься здесь. — Была частым гостем. Фриск замолчал, недовольно насупившись, Эр всегда удается улизнуть от ответа, так что потом и не придраться. — Может, ты наконец прекратишь недоговаривать? — напрямую обращается он, глядя в прорези фарфоровой маски, туда, где по идее должны быть глаза. — Я же вижу, что тебя что-то мучает. — Не стоит лезть ко мне в душу, воробушек. Нет, значит, ну ладно, не хочет помощи — больно надо. Он же не какой-то мессия... но было обидно. Чара проходит вдоль книжных полок прямиком к рабочему столу, включает компьютер, мельком проглядывая разбросанные бумаги. — Что мы ищем? — интересуется ребёнок, выглядывая в окно. Отсюда открывался вид на лавовое озеро и огромное Ядро вдали. Он даже не подозревал, насколько они отклонились от привычного маршрута. — Ответы, — односложно отвечают ему, и он недовольно цокает, стараясь вложить в этот звук всё своё недовольство. — Хочу узнать, как всё началось. Фриск смотрит на неё слишком долго. Можно услышать, как в разрезаемой лишь тихим жужжанием компьютера комнате скрипят в голове шестерёнки. Мальчик пытается найти, поймать ускользающую мысль за хвост, что мечется внутри сознания, обращая всё в хаос. Что-то щёлкает, и всё встаёт на свои места. Он всё-таки остался один. — Не плачь, большие дети не плачут. «А я и не большой, — усмехается про себя Фриск. — Я хочу домой и научиться кататься на двухколёсном велосипеде, домой, наверно, больше». «Я просто ребёнок». Эр обнимает его немного скованно и как-то неловко, будто и вовсе не умеет этого делать, но этого хватает. Он жмётся всем телом к фигуре, скупо рыдая, чувствуя тепло, просачивающееся через плащ. Эта глупая, совсем уж детская поддержка нужна ему как никогда. — Пообещай, что не оставишь. — Не оставлю.