Решимость не угаснет

Проснулась она далеко за полночь, проспав весь день. Тусклый лунный свет почти не проникал в комнату. Она встала, раскрыв окно нараспашку, воздух пах прошедшим дождём и ночной свежестью. Ветерок ласково погладил по щеке, растрепав волосы. Чара вздохнула, замерев на мгновение, будто решаясь. Она достала из шкафа пару вещей, быстро одеваясь, утонув в длинной кофте. Плотно закрыла шкаф и бесшумно покинула квартиру, пройдя мимо спящего скелета. Магия едва слушалась её, едва откликалась, но послушно затихла, не выдав её перед ним. Свет в подъезде уже не горел, дверь удалось закрыть без хлопка. Лифт был старым, обшарпанным, кнопки рвано мигали: пятый этаж, шестой, седьмой. Девятый, она вышла и, держась стены, нашла лестницу на последний технический этаж. Та предусмотрительно была ограждена решёткой, Чара точным импульсом сломала замок, сорвав его с дверей. Воздух на крыше был ещё лучше, чем из окна. Город спал, даже уличные фонари не светили, полностью погрузившись в ночной мрак. Запах пьянил, освежал — впервые за долгое время удалось вдохнуть полной грудью. Она на краю. А звёзды над головой сияют так ярко. Чара заплакала, слёзы беззвучно катились по щекам, падая вниз и разбиваясь об асфальт. Стоит сделать один шаг — и всё закончится, не будет ни боли, ни мук. Лишь блаженная тишина, лишь спокойствие замёрзшей реки. Высота манила, Чара простояла так до утра. Рассвет ещё никогда не был таким красивым. Небо светлело, затягиваясь молочной пеленой. За высотками, на краю города, забрезжили первые лучи, окрасив в красный небеса. Тёплая палитра, будто неловкий художник разлил краску и попытался исправить. Мы так и не встретили вместе рассвет. Дыхание свело, она оступилась, упав. Закашлялась на этой пустой крыше в утренней тишине, едва не задыхаясь. В лёгких по ощущениям расцветали розы: царапали их острыми шипами и наливали свои прекрасные бутоны кровью. Захотелось разорвать свою душу на части от этой невыносимой боли. Девушка обняла себя за ноги, оставшись на этой продуваемой всеми ветрами крыше. Только она и рассвет. Только безмолвие умирающей ночи и свет нового дня. Тело успело закоченеть, когда знакомая магия заметалась по лестнице в глубине дома. Фреш ворвался на крышу, Чара лишь вымученно улыбнулась ему. Испугался, за неё испугался, вот дитя. Жалостливая нежность плескалась на дне её голубых глаз, скрывалась в тени улыбки, паразит опешил, распознав её. Он ничего не сказал, лишь сел рядом, укрыв её своей курткой, прижался костлявым боком к её мягкому и тёплому и затих, боясь нарушить этот покой. Чара стёрла следы слёз с лица. Хватит. — Пошли, — Фреш едва успел вскочить вслед за ней. Она спустилась по лестнице чуть ли не во двор, но успела вспомнить об одежде. В квартире она пробыла не более семи минут, быстро найдя среди вещей скелета подходящие, подвернула джинсы, поверх футболки накинула лёгкую куртку, создавая иллюзию нормального человека. Рычащий и кусающийся паразит из шкафа был закинут подальше, не до него. Она выбежала из высотки, оказавшись посреди просыпающихся улиц, не мешкая садясь на подъехавший автобус. Он вёз до центра города. Друг учтиво оплатил поезд. Через полчаса они вышли у действующего замка Дримурр.

***

На следующий день после того, как её навестил отряд хранителей, у Чары была назначена встреча. Король ожидал, она в нетерпении мяла листок с адресом, почтовый ворон щёлкал приготовленные для него орешки. Птица сидела на окне, довольная вознаграждением, и не спешила улетать, правильно, Чара выпустит его позже. И не из своего окна, СОНАС видел всё, контролировал ещё больше. Даже некоторые монстры склонили свою верность в его сторону, предав короля. Единственным способом оставить всё в тайне было использование подобных устаревших технологий. Девушка запихнула наевшуюся птицу в сумку, оставила телефон дома, взяв с собой лишь немного налички, и вышла за дверь, накинув на себя морок. Единственное, что могли засечь камеры на улице, — это едва заметное колыхание воздуха, как над открытым огнём. Живых обмануть было сложнее, плаща-невидимки не существовало, существовал отвод глаз, Чара была одной из немногих, кто смог им овладеть. Пройдя мимо своих надзирателей, она села в автобус в нескольких улицах от своего дома. Заклятье отвода спало, истратив вложенную в него магию. Маршрут вёл в унылое гетто, она скупо посмеивалась юмору Его Величества. Гетто изначально было деревней, лишь десять лет назад окончательно поглощённой разросшимся городом. Чара была родом из этой деревни. Ступив на пыльную дорогу, девушка выпустила птицу, та с громким карканьем улетела. Остаток пути нужно было пройти пешком, благо на уличные камеры здесь денег не было. Побитый асфальт, отсутствующий тротуар, кирпичные здания с облупившейся грунтовкой — это место давно перестало быть маленькой языческой деревенькой у подножия горного хребта. Люди слонялись вокруг неё безличными тенями, худощавые и озлобившиеся, никто не преграждал ей дорогу, никто не кидал на неё взглядов — уныние окончательно поглотило это место. Всем было всё равно, все просто слонялись без дела, как сонные мухи. Чара знала, что пока светит солнце, пока день властвует над ночью, бояться ей нечего, хищники охотятся во мраке. Маленькое кафе с покосившейся вывеской выделялось своей ухоженностью на фоне разбитых зданий и разрисованных стен других домов. Это кафе она помнила, раньше оно было пекарней и обеспечивало хлебом всю деревню. А там, где сейчас было футбольное поле, отгороженное старым каменным забором, полностью заросшим вьюном и плющом, раньше был загон для выгула лошадей. Чара помнила, как любила кататься на них, когда была маленькой. Девушка долго смотрела на пустое поле, на покосившиеся ворота и оборванную сетку, пока не зашла в кафе. Тихо звякнул колокольчик, помещения равномерно заливал солнечный свет. Чара заказала себе кукурузный хлеб с паштетом, надеясь, что за годы рецепт не поменялся. Она присела в самый дальний угол, мужчина сдержанно ей кивнул: — Ты долго, — сказал он, зевая. — Простите, мой король, — шепнула Чара, заправляя волосы за плечи. В человеческом облике король представал перед ней редко, изначально создав его лишь для того, чтобы подшутить над ней. — Пришлось быть осторожной. Мужчина усмехнулся, замолчав, когда ему принесли заказанный ранее чай. Девушка проводила официанта, совсем ещё мальчишку, взглядом. — Не стоит, Санс, — остановила она его, когда он захотел испить напиток. — Ты не знаешь, чем славятся эти места. — Про наркоторговлю я знаю, — фыркнул он, отмахиваясь от её предостережений. — Но не будут же они добавлять травку в чай за два медяка. Чара не стала отвечать, лишь посмотрела своим выразительным взглядом, Санс смотрел на неё так же некоторое время, пока со вздохом не опустил чашку: — Серьёзно? — спросил он обречённым голосом, его глаза наполнились нескрываемой жалостью. Девушка кивнула. — Они язычники, высоко ценящие гостей, — она тоскливо посмотрела в окно, футбольное поле было всё таким же пустым. — А беатус растёт тут повсюду. Трава и вправду росла без каких-либо проблем, распуская свои белые цветочки прямо среди сухого газона или цветочной клумбы. Но выросшие здесь растения теряли свойства, гораздо ценнее те, что были сорваны у подножия гор Драконьего хребта, к которому относилась и гора Эботт. Чара гадала, сколько людей теряли жизни, забравшись в аномальную зону, чтобы урвать себе самый лучший дурман. Вероятно, большинство было детьми, отправить их в горы было легче, чем взрослых. — Зачем я вам, мой король? — спросила Чара, устав от пустой траты времени. В последние дни его и так было слишком мало. Хлеб ей принёс тот же мальчишка-официант, монстр дождался, пока он не уйдёт, и только потом заговорил, вмиг растеряв всё своё ленивое дружелюбие: — Вассалы почуяли запах крови. Вы действуете довольно грязно, — сказал он, девушка согласно кивнула. Тот, кто имел в своих руках власть, знал, чем занимается служба, к сожалению, утаить это от всех было бы невозможным. Облегчением было то, что детали не выходили за пределы архива: объекты, субъекты, сотрудники и технологии оставались в строжайшей тайне, даже Чара не знала расположение всех баз. — Будь осторожна, они могут захотеть спровоцировать меня на ошибку. И задействовать СОНАС как инструмент. «Ты под ударом», — читалось меж строк. Дримурр хотелось материться, только охоты за её головой ей для большего счастья не хватало. Она была единственным офицером СОНАСа, информация о котором была достоверной. Она была «монстром», первым монстром в рядах службы. Санс сам пропихнул её туда, поставив высшему комитету ультиматум. И, конечно, все сливки общества об этом знали. Чара намазала паштет на ломтик хлеба и с удовольствием съела. Волнительного страха, бегущего дрожью по телу, уже не было, ходить по лезвию ей не впервой. — Что ж, спасибо, — она проглотила последний кусок. — Но вам тоже следует быть осторожным, мне кажется Вилтон что-то задумал. Он жаден до власти, мой король, пока что у него есть дело, которое его занимает, но он крайне амбициозен. — Боишься? — Боюсь. Санс кивнул, тоже попробовал кусочек хлеба. Было вкусно. Он отвлёкся, чтобы ответить на телефонный звонок, его лицо приобрело суровое выражение. Король был огорчён: — Похоже, мы не сможем доесть, — он оставил на столе стопку монет, перед тем как показать ей что-то на своём телефоне. Это была прямая трансляция. Огромные псы с бешеными, горящими огнём глазами, бегали по улицам. Чепрачный пёс с мутным немыслящим взглядом опрокинул на бок автомобиль, вгрызаясь в него клыками. Видео неожиданно прерывалось, последнее, что было записано, — душераздирающий крик. — Кошмар, — пролепетала она одними губами, до побелевших костяшек сжимая кулаки. Вернулся, как обещал, вновь принеся с собой смерть. Санс кивнул, громко вздыхая: — Пожалуй, нам стоит идти.