***
Сичэнь останавливается на пороге комнаты пропавшей ученицы, сделав адепту знак не входить, и заглядывает внутрь через проём. — Яньлинь всегда поддерживала такой уровень чистоты? Юноша морщится: — Да, Глава Ордена, она никогда не держала свои вещи в порядке, это… — Здесь был кто-нибудь с тех пор как хозяйку видели в последний раз? — брови Нефрита неуловимо изменяют положение, чего адепт, конечно, не замечает. — Меня послали за ней, когда она утром не явилась на занятия, Глава Клана. Потом я возвращался ещё дважды: после обеда и перед тем как доложить вам об исчезновении. — Ты нашёл дверь открытой? Заметил что-нибудь необычное? Трогал вещи? Уходил быстро? — Нет, Цзеу-Цзюнь, в первый раз было заперто — пришлось попросить ключи у Господина Лань Цижэня. — Уходя, ты оставил комнату открытой? — Да. Я каждый раз заглядывал в шкаф и под кровать, ничего странного не видел. Не поймите меня неправильно, Цзеу-Цзюнь, я лишь проверял не прячется ли она там: можно чего угодно ожидать от этой дикой девицы — поделом ей, что кончила в мучениях, раз даже после наказаний продолжала упрямиться, не слушая почтенных наставников! Юноша смотрит на Сичэня со смесью гордости и заискивания. Поняв, что продолжения не будет, тот спокойно отрезает: — Не тебе судить её, Су Ше. Вздрогнув от уже явственно, хоть и совсем не сильно, проступившей в янтарном взгляде суровости, адепт тут же сгибается в поклоне, залепетав: — Простите, Глава Ордена, этот ученик был слишком заносчив, я… — Продолжай по существу. — ровным тоном велит Нефрит. — Слушаюсь, Цзеу-Цзюнь. — Су Ше всё же разгибается — Когда я не находил никого в комнате, я сразу же уходил. Больше мне ничего не известно, я с такими как она не знаюсь принципиально, я не знаю, куда она могла пойти ночью. — Я понял тебя. — сдержанно говорит Сичэнь смотрящему на него честными глазами адепту — В связи со сложившейся обстановкой с этой минуты я объявляю в Облачных Глубинах комендантский час: адепты должны покидать свои комнаты только для занятий и трапез или при получении задания. Передай это дежурным, и моё поручение тоже, а сам отправляйся к себе. — Слушаюсь, Глава Клана. После поклона Су Ше уходит. Проследив, чтобы он действительно рассказал всё что велено дежурным и скрылся в своей комнате — она как раз всего через несколько дверей напротив, — Нефрит принимается за осмотр комнаты Яньлинь: постель не смята и застелена — девушка наверняка не ложилась, белое ханьфу небрежно брошено на пол — вероятно, переоделась во что-то менее заметное, в шкафу вся одежда в приятном глазу лёгком беспорядке, однако, один наряд разворошен больше остальных — видимо, им бунтарка прикрывала неофициальный костюм. Остальные вещи не говорят ничего нового, и Хуань принимается изучать помещение на предмет тайников: все половицы держатся крепко, потайных дверц в стенах не устроено, но среди учебников спрятана шкатулка с конфетами, пряниками и ягодами, а под столешницей приклеен лист бумаги, образующий эдакий карман, в котором заклинатель обнаруживает несколько рисунков углем, в основном это пейзажи. Некоторые места удаётся узнать: либо город Цайи, либо тот самый лес, где отряд почувствовал таинственную сущность. Да и полюбоваться есть чем: пускай юной художнице немного недостаёт мастерства, её творения удивительно атмосферны, словно сам стоишь на берегу дышащего умиротворением озера, плывёшь по бурной реке в грозу, пробираешься через глубокий овраг, блуждая по загадочной чаще в ночи… А отступления от канонов, случайны они или намерены, только добавляют живости. Скрыв под ханьфу картины и шкатулку со сладостями, Сичэнь покидает комнату и запирает дверь. Нужно успеть заглянуть к Чэн-эру перед допросом. Поспешив к лекарским покоям, он как раз успевает проскочить незамеченным, пока дежурные объявляют целителям о комендантском часе. Почувствовав чужое присутствие задумчиво смотревший в пространство Инь тотчас вскидывается, но при виде гэгэ немного успокаивается и протягивает ему тяжёлую руку. Тепло обняв её своими ладонями, Сичэнь опускается рядом с юношей, склоняясь поближе к нему — тот бросает настороженный взгляд на щель под дверью, где не дёргается ни одна тень, и возбуждённо шепчет: — Не Хуайсан знает обо всём, кроме происшествия на собрании кланов, он сегодня сам признался и предложил помощь, но я не уверен, стоит ли ему доверять. — Думаешь, предаст, или просто боишься его ума и актёрского мастерства? — невзирая на то, что Цзеу-Цзюнь предполагал такой поворот, он несколько ошарашен, и тем не менее пытается рассуждать здраво. — Он пока не сделал ничего, что наводило бы меня на подозрения, даже, скорее всего, специально отдал мне тогда все свои побрякушки, но ведь он опасен сам по себе… — Ваньинь делается совсем угрюмым от окончательно запутавшихся мыслей и разбередивших душевные раны воспоминаний. Хуань и сам дышит через раз после того как А-Чэн упомянул то время: вся глухая безысходность приливает к сердцу, словно и не уходила никуда. Судорожно сглотнув, Нефрит прерывает молчание: — В таком случае, я считаю риск оправданным, ведь если мы не доверимся ему, потеряем время и силы без своевременной информации, тем более, нам сейчас жизненно необходим шпион. На последних словах младший заклинатель мгновенно подбирается, весь обращаясь в слух. Теперь настаёт черёд Сичэня озираться и шептать на ушко. Еле дослушав до конца, Инь выпаливает: — Гули, эта крыса может уже сейчас заметать следы! — он хочет продолжить, но осекается и спустя несколько секунд с подозрением выгибает бровь — Но что если Не Хуайсан сам причастен к творящимся странностям, а к нам лезет, чтобы пустить по ложному следу. Может, справимся сами? Нефрит качает головой: — Эта лишь теоретическая возможность — никаких доказательств нет. В конце концов, — он заглядывает в самую глубь небесных глаз — если бы так было на самом деле, зачем бы он стал помогать с лекарством? По родному лицу проходит болезненная судорога — Хуань чувствует боль и вину, но понимает: ни один из них не сможет прятаться от этого вечно, иначе станет только хуже — и Чэн-эр сдавленно шепчет: — Ладно. Я согласен дать ему шанс. А в следующий миг в его взгляде вспыхивает огонь, рука выцепляет из-под простыни «забытый» Хуайсаном платок. Цзеу-Цзюнь мягко забирает у него предназначенный для походов набор из кисти для письма и маленькой плотно закрывающейся баночки с тушью и сам быстро черкает записку, которую Ваньинь надёжно заворачивает в ткань, и, легонько поцеловав слабо улыбнувшегося А-Чэна в висок, выскальзывает в коридор. — Глава Ордена? — с долей удивления окликает его один из целителей — Вы навещали Цзян Ваньиня? — На самом деле я хотел попросить лекарство от бессонницы и головной боли, а Ваньинь просто попросил меня передать Не Хуайсану оставленный у него платок, раз уж встретятся они теперь нескоро. — отвечает он с невинной полуулыбкой.***
Когда Хуайсан слышит деликатный стук в дверь, сердце подпрыгивает: неужели решили поверить? Когда он разворачивает отданный Цзеу-Цзюнем платок, руки подрагивают. Но вот на ладонь падает клочок бумаги и глаза нетерпеливо пробегают по иероглифам на нём: «Ты теперь с нами. Пожалуйста, немедленно начни следить за Су Ше. Встретимся за час до подъёма у Ваньиня». Небеса, спасибо! А-Сан, не поморщившись, проглатывает записку и юркает в коридор, уже прикидывая, куда лучше сесть в засаду после отбоя.***
Рассказы патрульных оказываются вполне ожидаемыми: никто ничего подозрительного не заметил, нарушительница правил явно устроила вылазку не на их территории, многозначительный взгляд на остальных командиров отрядов. В итоге все приходят к соглашению, что пробиралась Яньлинь через участок, вверенный под присмотр группы Ксиаауэна, ведь зачем бы он стал игнорировать приказ явиться пред очи главы, как не затем, чтобы избежать наказания за свою провинность. Все, кроме Цзеу-Цзюня, чьим мнением во время этой скрытой за каменными лицами и спокойными речами перепалки никто поинтересоваться не удосужился. Впрочем, он и сам не торопится озвучивать мысли о том, что Ксиаауэну ровным счётом ничего не мешало точно так же как и всем присутствующим прийти и с благочестивым видом отрицать причастность к промаху, ибо как же может Глава Лань столь грязно запятнать честь своих верноподданных подозрениями в запрещённой в Облачных Глубинах лжи. Вместо этого он благодарит всех за посильный вклад в расследование и отсылает, сославшись на скорую ночную охоту. В последний раз проверяя оружие с талисманами и укрывая под широким поясом карту с возможными маршрутами от Облачных Глубин и города Цайи до запечатлённого Яньлинь озера, он думает о том, что же на самом деле помешало чопорному любимчику старейшин откликнуться на приказ. Вместе с девушкой он пропасть не мог: утром он лично передал маршрут дневному патрулю, если бы он получил травму на тренировке или слёг с недугом, Сичэнь бы об этом уже знал — вероятно, случилось нечто непредвиденное, но притом не вызвавшее подозрений у случайных свидетелей. В последний раз Ксиаауэна видели после дежурства, когда члены ночных патрульных отрядов уходили спать. Режим он бы не нарушил, значит произойти это что-то должно было либо по дороге к его комнате, либо в самой комнате или, по крайней мере, неподалёку, чтобы разбудить его. Воспользовавшись оставшимся до охоты временем, Нефрит наведывается туда — внутри никого, хотя сейчас ночные дежурные должны были только что встать, и постель под геометрически аккуратно сложенным покрывалом не смята. Скорее всего, лечь адепт так и не успел. Когда Сичэнь возвращается, отобранный для сегодняшней разведки отряд уже ждёт его. — Куан, показывай дорогу к тому месту, где вы почувствовали необычную сущность. — произносит он, поприветствовав учеников — Мы исследуем реку и её берега, а затем направимся к Озеру Слёз. Духовная энергия восстанавливается медленно, будто нехотя — стоять на мече всё ещё тяжко: голова идёт кругом, тело так и норовит завалиться — только успевай удерживать осанку, но, к счастью, для разведки идти пешком даже полезнее, поэтому лететь приходится лишь до опушки. Река быстрая и буйная — Хуань готов поручится: именно её так живо изобразила пропавшая художница, по прошествии некоторого времени он даже узнаёт место, но в этот раз энергию загадочного духа уловить не удаётся. И тем не менее в воздухе витает нечто странное, как будто весь энергетический фон в глубине леса неуловимо изменился, только то новое, что вплелось в него не источает угрозы, скорее нагоняет раздумья, но Хуань сопротивляется: начни он сейчас думать на отвлечённые темы, непременно забудет о цели вылазки и в придачу обнаружит перед адептами, что сердце его наполнено глубокой печалью. — Глава Ордена, смотрите: следы. — подаёт голос Куан. Сичэнь спешит к нему и правда видит на идущем к воде глинистом склоне отпечатки ног. — Такие сапоги носят наши адепты. — замечает он. — Думаете, здесь побывала Яньлинь? — Сомневаюсь. Отпечатки слишком свежи для оставленных ночью — те вода бы уже размыла. И, кто бы это ни был, он бежал. А других следов нет… Проверяйте это место с особым вниманием. Вскоре Цзеу-Цзюнь замечает нехарактерное пятно на земле. Присмотревшись, он понимает: кровь, ещё чуть липкая. Они с адептами ещё около получаса рыскают по берегу, то тут, то там находя бордовые капли, которых с каждым шагом становится всё больше, пока одна из учениц не вскрикивает. Проследив за её взглядом, Сичэнь видит лежащего ничком посреди огромной кровавой лужи бледного до сероватого оттенка человека, одетого в некогда белую форму. Сделав адептам знак оставаться на местах и быть наготове, он приближается к этому мужчине и касается его — ни сердцебиения, ни активности ци. Осторожно перевернув его, Нефрит видит глубокую рану на груди, убеждаясь, что заклинатель мёртв, а в следующее мгновение узнаёт Ксиаауэна.