Дети, которым суждено убивать

Внезапно поднявшийся ветер колол щеки и всё норовил спутать два низких русых хвоста в колтун. Наджимури задерживался, потому Икс коротала время в своих мыслях на балконе. Тучи застлали небо, погрузив остров в темноту. Еще недавно светлый и благоухающий, остров наконец явил свое нутро. Школа, состоящая из дисков-этажей, поставленных друг на друга, теперь напоминала гудящую трубу, из которой вот-вот вырвется ядовитый дым. Аккуратно высаженные деревья наклонились, будто бы приветствуя чудовище, явившееся из ниоткуда. Бункер пыток, что до этого прятался за зеленью, теперь был черным пятном, притягивающим к себе внимание. Если бы не ветер, рядом с ним можно было бы услышать крики приспешников Яккайны.       Икс поежилась от холода, провела пальцами по мурашкам на коже и вздрогнула от очередного раската грома, но не отвела взгляда от леса. Она могла долго смотреть на одну и ту же вещь, пока та не обретала омерзительные чудовищные черты. Так и сейчас. Лес казался ей живым. Единой сущностью. Бесформенной, манящей, протягивающей колючие руки, чтобы свернуть ей шею.           Тугурами мотнула головой, чтобы прогнать наваждение.           – Наджимури-сама скоро приедет. Тебе стоит уже сейчас начать повторять материал. – приторно сладкий голос послышался на балконе раньше, чем показалась его обладательница           Цокнули каблучки, и воздух наполнился сладким цветочно-карамельным запахом. Это была секретарша Наджимури – Эйко Кацуми. Очень привилегированная секретарша, скажу я вам. Пока все в Линии Будущего ходили в форменных боевых костюмах, она не отказывала себе в ювелирных украшениях, брендовых белых пиджачках и черных капроновых колготках, которые стройнили ноги. Пока другим было за счастье умыться, Эйко каждое утро подкрашивала свои тонкие губы, неизменно выходя за их контур, чтобы они выглядели более пухлыми, подводила свои и без того большие голубые глаза. Для полной картины не хватало только блестящей шевелюры до пят, но Эйко, к моему счастью, стригла свои русые волосы совсем коротко, чем меньше всего раздражала.           – Да, я сейчас пойду повторять. Только еще немного подышу.           – Ну конечно, конечно, дыши на здоровье, милая. Очень полезно проводить время на свежем воздухе. Особенно когда у тебя его много и совсем некуда девать! А у тебя же все именно так, моя девочка. Ты же такая особенная, никто и никогда не заберет такую хорошенькую в лабораторию, что ты, что ты, – Эйко говорила это ласково, с улыбкой, растягивая гласные.           Эта ее манера речи! Пока не договорит – не поймешь, серьезно это она, искренне, или опять издевается? Эйко всегда говорила на одной переслащенной любвеобильной ноте. И можно хоть миллион раз проклинать сослуживца, который кроет тебя матом, просто от того, что сегодня день не задался, но даже это будет лучше, чем лицемерный “мед” в ушах.           Икс понурила голову и кивнула, спешно открывая планшет. Ей тоже не нравилась эта манера речи, но все равно она доверяла Эйко, хотя и сама не знала почему. Может, только лишь потому, что ей безоговорочно доверял Наджимури. Облокотившись на железную балюстраду, Тугурами погрузилась в повторение урока. Холодный ветер щекотал ей затылок, за спиной громыхало. Наконец небо разразилось ливнем, который с шумом накрыл ненавидимый мною остров.           Зазвонил телефон Эйко, и Тугурами обреченно опустила голову, понимая, что уже не успеет ни повторить урок, ни придумать подходящее оправдание сегодняшним провалам. Эйко торопливо защебетала в трубку, смеясь через слово:           – Да-да, конечно, уже подходим, – она подтолкнула к проходу подошедшую Тугурами, – сейчас-сейчас.           Икс почти бежала к кабинету Наджимури. Кишечник от страха завязывался в узел, она часто дышала, перебирая все варианты оправданий, пока не остановилась у массивной белой двери. Вот, сейчас.           В тишине коридора раздались неспешные, но уверенные шаги. Он был в привычном черном смокинге с эмблемой Линии Будущего на груди. Его каштановые волосы, зачесанные назад и уложенные волосок к волоску, выглядели так, будто он сделал это только что. Наджимури поправил галстук своей загорелой рукой с выступающими венами и посмотрел перед собой. Икс столкнулась со взглядом его ядовитых зеленых глаз, но Наджимури глядел куда-то мимо нее. Подбежала Эйко. Она приложила свои наманикюренные пальчики к биометрическому замку. Дверь открылась, и Эйко вошла следом за Наджимури:           – Там такой дождь в Токио, я слышала! Ты не промок? Ну что там сказали? Что в итоге? Ты обедал? – щебетала Эйко над его ухом, помогая снимать пальто.           Икс только и успела, что вставить в ее паузу:           – Мне так жаль! Я буду лучше стараться! – вместо всех оправдательных тирад дрожащим, срывающимся голосом взмолилась Тугурами.           Наджимури прошел мимо, к столу:           – Эйко, – он приподнял ладонь, призывая ту затихнуть, – позже.           И наконец повернулся к Икс:           – Ты готова? – в его глазах не угадывалось настроения, мыслей – ничего, что помогло бы Икс спастись сейчас.           – Я приму любое наказание, только, пожалуйста…           – Роль религии и ее влияние на общество, – Наджимури кивнул на стул напротив себя.           Икс замерла и с отчаянием посмотрела на него. Наджимури не слушал ее, не хотел принимать никаких оправданий. Не замечал ее, лишь приказывал, как другим – обычным солдатам. Икс прикрыла глаза, чувствуя, как мокнут ресницы. Наджимури любил изводить и терзать, не трогая жертву ни рукой, ни словом. Я знаю об этом не понаслышке, поэтому мне не нужно придумывать, что ощущала Икс в тот момент.        Страх и тревога вышли дрожью в ее напряженном до предела теле. Они никак не исчезнут, пока ей хоть что-то не ответят: пусть то удар или крик. Всяко лучше молчания. Тропа в неизвестность, пустота, неопределенность, на двух концах которой очередная порка и депортация прямо в лабораторию Шусеи. А там металлический стол, ремни и снова неопределенность: на органы или гибридом.           – Тугурами. – Наджимури не повышал голос, но этого было достаточно, чтобы вздрогнуть и пристыженно сесть на место.           – Да-да, я все выучила, честно! Как вы и приказали, я при-прилежно изучала журналы НИИ о культуре и религии.           – Тогда разберем сегодня первые годы после новой эры и влияние религии на общество. – он сложил руки на столе треугольником и посмотрел прямо на Тугурами.           Она рвано выдохнула и поспешно закивала:            – Во времена Безвремья на территории Японии образовались религиозные учения, призванные сохранять порядок в племенных обществах. В одном из центральных племен, которое было взято за основу при создании Новой Японии учеными, да будем мы всегда благодарны им за свою жизнь, – пролепетала Икс, сцепив руки в замок, – одна из семей была избрана божественной. Они выполняли роль божественных детей на земле. Их тела разрисовывали, а в ритуалах они использовали колеса и микросхемы, оставшиеся от людей прошлой эры. Этой касте людей безоговорочно подчинялись в племени. Они никогда не занимались бытом, охотой и прочими грязными делами, лишь поглощали то, что им приносили. Таким образом люди Безвремья задабривали богов.           Наджимури все так же пристально смотрел на нее, не кивая и не прерывая ее. Тугурами снова задрожала от непонимания. В ней проснулось знакомое мне желание специально ошибиться, лишь бы прервать его молчание, эту муку неопределенности.           – Наджимури-сенсей, а почему мы изучаем религию Безвремья и начало нашей эры, а не прошлой эры, ведь там тоже много интересного, но про нее очень мало информации?           Наджимури молчал, но потом все же кивнул:           – Потому что она не влияет на жизнь нашего общества, а опыт, о котором ты говоришь – непосредственное и наглядное пособие, наставление для всех людей нашей эры. Без ученых, да будем мы всегда благодарны им за свою жизнь, – голос Тугурами вторил ему, – у человечества фундаментом для существования была бы религия. Выкармливание «божьих детей». Это все? Можешь продолжать.           Икс кивнула, опустив голову. Наджимури снова погрузился в безучастное молчание без ответов. Он не щадил никого, а Икс особенно.  Гнетущие мысли о том, что случится, уже до тошноты засели в ее горле, а он все мучил и мучил ее вопросами, не давая ответов на ее терзания. Девушке хотелось взвыть, схватиться за волосы – что угодно, чтобы услышать другую нотку в ровном и спокойном голосе. За один такой диалог легко сойти с ума. Она не заметила, как во время очередного ответа намокли ее глаза.           Щелкнул биометрический замок. Икс зажмурилась, надеясь, что это спасение, что это тот, кого она ждала, и кто наконец поставит точку в этом тянущемся ожидании.           – Щеночек прилежно учится? – ладонь опустилась на макушку Икс, слегка растрепав волосы.       Это был Тацуми. Неко Наджимури.  На его лице была никогда не сходившая насмешливая улыбка, обнажающая клыки, желтые глаза с узкими зрачками и дергающиеся кошачьи уши на голове.           Икс не смогла сдержаться. Она взвизгнула и вцепилась в него мертвой хваткой:           – Мне жаль! Мне жаль! Я так сожалею! Так сожалею! Я исправлюсь! Исправлюсь! Мне стыдно! – навзрыд затянула она.           – Конечно исправишь, все хорошо, – бархатистый тенор прозвучал прямо над ее ухом.           Икс чуть повернула голову в сторону Наджимури, с ужасом глядя на него, ожидая подтверждения.           Наджимури смотрел на Тацуми:           – Она должна полностью осознать тяжесть своих поступков.           – Всенепременно! – Тацуми поклонился, а затем подхватил Икс на руки.       Она дрожала, вцепившись в его плечи.           – Тебе нужно быть спокойнее. Ты должна вынести все без единого писка, поняла? – он легко подкинул Тугурами и тихонько рассмеялся.           Тацуми редко можно было увидеть расстроенным или рассерженным, он всегда смеялся и веселился. Для него – все легко и ясно, он явно не чувствовал на спине тяжелого бремени, как я и Икс, которым довелось узнать, что такое его наказания.           Он спустился вниз, в пустое подвальное помещение. Поставив на лампах низкую яркость, Тацуми снял с плеча рюкзак.           Икс торопливо кивнула, раздеваясь. «Поскорее бы все закончилось! Поскорее бы все закончилось!» – эта мысль мелькала и у меня в такие моменты. Тугурами подняла руки. Тацуми стянул их кожаным ремнем и подвесил ее. Она вытянулась, ощущая кожей весь холод и промозглость этого места. На теле выступили мурашки. Запах сырости, страха и испражнений ударил в нос. Икс зажмурилась и попыталась дышать ртом. Это не помогало. Смрад проникал в горло, щекоча его, предупреждая о том, что случится. Когти Тацуми невесомо прошлись по плечику. Икс вздрогнула и готова была уже взвизгнуть от испуга, но остановилась, сцепив зубы.           – Правильно, хорошо, Щеночек, – он подобрался к шее и вену пронзила боль. Всего лишь на ту долю секунды, когда шприц выходил из кожи.           Подушечками пальцев Тацуми массировал место укола, пока Икс мотала головой, пытаясь сопротивляться.           Первым ее тело настиг жар. В горло, казалось, насыпали песок. В глазах защипало. Дышать получалось через раз и даже ужасный спертый воздух был так желанен. В такие моменты нельзя дышать часто, будет только хуже. Но тело Икс, поддавшись страху смерти, не слушалось. Она, будто утопающая, хватала ртом воздух, а грудь ее часто вздымалась. Жар становился сильнее, кожа горела. Стоило опустить веки, как под ними ощущалась галька. Икс выгнулась, закусив губу. Кости норовили выйти наружу, разорвав плоть. Икс выпучила глаза,  ощущая как в пояс вогнали тысячи игл, затем медленно достали и снова с нажимом воткнули ее, пробив насквозь. Она открыла рот, еле держа себя в руках. Сдавленный стон боли застрял в горле металлическим раскаленным шаром, который крутился и вертелся, обжигая связки. Легкие тяжелели, больше не было сил дышать. Казалось, их наполняют густой смолянистой жидкостью. Так щедро льют, что вот-вот она пойдет верхом.           Икс запрокинула голову, забившись в агонии. Она пыталась укротить эту боль, вырваться, спрятаться. Что угодно. Тело в непонимании дергалось из стороны в сторону. Мысль о том, что она умирает, звучала громче всех в голове Икс. Она чувствовала на губах кислый вкус собственного пота. Кислорода не хватало. Еще пару жадных глотков воздуха, и мир перед глазами поплыл, потемнел. Голова, а затем и все тело стали невыносимо тяжелыми. Икс обмякла.           И только тогда Тацуми наконец ее снял. Дрожащую, в слезах. По ее ногам текла желтая струя мочи. Тацуми заботливо обтер ее, одел и похлопал по щекам, приводя в чувство.           Икс все еще ощущала тяжесть в теле и сухость во рту. Она побито посмотрела на Тацуми, а тот улыбнулся ей.           – Ну, Щеночек, ты же умничка. Ты искупила свою вину и больше не допустишь ошибок. Иди ко мне. – он распахнул объятия, и Икс бросилась в них. Она сжала Тацуми так крепко, как могла, а черный хвост осторожно коснулся ее кожи, – все хорошо, видишь, все закончилось, – он слегка раскачивался, поглаживая Икс по спине, – я горжусь тобой. Ты больше не повторишь этих ошибок. Ты прощена.           Икс наконец пронзительно закричала, выплеснув все, что копилось. Крик получился хриплым и тихим, а в груди защипало. Она обессилено упала на плечо Тацуми и посмотрела полуприкрытыми глазами в угол комнаты.           Из темноты на нее посмотрели огромные белые дыры вместо глаз. Черный человек с распухшим языком, закинутым на тощую шею, улыбнулся ей.

          О, Икс, надеюсь ты совсем не против, если я не только расскажу всем о твоих мыслях и чувствах, но и покажу, каким ты видишь мир на самом деле.