≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
На двадцать восьмое число, в понедельник, трио, сдружившееся за последнюю неделю с лишним, запланировало поход в кафетерий после всех пар. К сожалению, у Ким Сону сегодня их было четыре и заканчивал он к пяти, но Чонвон и Сонхун решили дождаться его, потому что это мелочи. Завтра должен был стартовать марафон, посвящённый теме стремления к здоровому образу жизни, и компания «Adidas» совместно с благотворительным и волонтёрскими центрами «En-Together» запланировали провести марафон ещё в сентябре, но из-за неожиданно продолжительного дождливого сезона, который подарил Сеулу потоп в несколько дней, повалил множество деревьев и принёс убытки половине населения, марафон решили перенести на следующий год. Но конец ноября, к удивлению, принёс тёплые дни перед зимой, и синоптики обещали двадцать с лишним градусов почти неделю. Поэтому было решено, что во вторник, двадцать девятого ноября, маршрут марафона будет проложен и само мероприятие продлится весь день. Туда же как члены организации придут Ни-ки, Джей и Джейк, а Сохи участвовать в марафоне не собиралась, была ответственна только за выдачу номерного знака и за саму программу вместе со своим напарником-директором и другими организаторами. Также на ней висела речь перед марафоном и после, а ещё гуманитарная помощь пенсионерам и другим низким слоям общества, которые придут на мероприятие. Сонхун тоже участвовал, но, в отличие от Джея и Джейка, которые готовились к забегу полгода, будет пробегать всего десять километров, пока эти двое — все сорок два. Все профессиональные спортсмены пробегали именно сорок два километра. А вот Сонхун будет бежать с Рики, и ему было этого достаточно, учитывая то, что он вообще не горел желанием бегать. Но ректор сказал, что это будет полезно, и пообещал вознаградить всех, кто пойдёт на это мероприятие. Однако Сонхун не был опечален слишком сильно. Потому что Чонвон тоже шёл. — Я решил попробовать, — смущённо говорил он во время перерыва, когда они сидели в аудитории. Ко всеобщему удивлению, сегодня Ян был одет не только в халат, но и выглядел, как хороший студент. Никто не догадывался, что к этому приложил руку приютивший его Сону. Правда, они договорились только до зимы, потому что дальше, по словам Сону, будут дома «небольшие проблемки». — Туда пойдёт Даён и её команда, я бы хотел пробежать с ними. Они тоже бегут десять километров. — Познакомишь нас? — спросил Сонхун с улыбкой. За последнее время он успел свыкнуться со всем, что происходит, и к тому же Джей со всей своей высокомерностью делился тем, что делала сестра (не только на словах, но и с доказательствами), поэтому он был более-менее спокоен. — Да, — мягко улыбнулся Чонвон и хихикнул. — Но, боюсь, вы не поладите. — Почему это? — Она такая же зануда, как и ты. — Чего?! — с улыбкой Сонхун ткнул друга в бок и отвернулся, качая головой. Десяток дней, прожитых Сонхуном под одной крышей вместе с Джейком, не прошли бесследно и отдавались глухой болью в спине каждый раз, когда он прикасался лопатками к чему-то. Вспышки агрессии, которую пытался подавлять австралиец, временами были настолько неуправляемыми, что он был абсолютно не в себе и молотил всё, что попадалось под руку. И Сонхуна в том числе, если он вёл себя плохо. Когда он завёл об этом разговор с Сохи, она только равнодушно пожала плечами и попросила его не лезть на рожон, потому что Джейк действительно иногда мог слететь с катушек и если не пырнуть ножом, то заехать в лицо. С этим он тоже уже сталкивался. В один день, когда Сонхун вернулся из университета с полным рюкзаком заданий и забыл пройти через магазин, ему пришлось уворачиваться от ножей и других предметов, которые предназначались ему, как последнее, что он увидит в жизни. Всё на кухне левитировало от гнева Джеюна, и с поразительной скоростью Пак вылетел из-за входной двери и помчался в супермаркет, ругаясь на весь белый свет. А лопатки у него болели, потому что снова не поделили что-то — в ненастроении младший огрызнулся, а Джейк снова принялся решать проблемы насилием и надавал несколько тумаков, к счастью, без приставленного к боку ножа в этот раз. Чонвон же не мог похвастаться такими душераздирающим подробностями, к его огромному счастью. Десять дней назад, сбежав из дома и встретившись с Сону, он провёл всю бессонную ночь на улице, стеснительно и целомудренно развлекаясь на деньги друга. Ян сдружился с Сону максимально близко: сначала он, придя наутро в большой частый дом с тремя автомобилями на паркинге, был в глубоком шоке, и от его многочисленных извинений уши вяли, но затем он немного успокоился и принял любезность друга, как данное. В комнате его стекла уже не было, но окно пока не заменили, и Сону не захотел вдаваться в подробности незапланированного мини-ремонта. Ким от всего своего чистого и огромного сердца предложил сопроводить младшего до дома, чтобы тот взял свои вещи, и уже тогда, проходя мимо открывавшихся рыночных лавок, сдерживая тошноту от запаха мёртвой рыбы и стоя в каменном подъезде перед разбитой дверью квартиры, Сону с приподнятыми от шока бровями понял, что это не дело. И тогда его решением стала жизнь Чонвона без ограничений в его обители до первого дня зимы. До зимы, потому что у него отца свадьба, и дальше жить будет очень затруднительно, по планам Сону. Чонвон спал в одной комнате с Сону, в одной кровати, и их двоих это нисколько не смущало, так как оба признались, что такой тип дружеских отношений устраивал их больше всего. А ещё оказалось, что у Сону была прелестная гулящая кошка, которая за лакомство была готова на любые авантюры. Так что, в целом, Сонхун и Чонвон были эмоционально относительно готовы к забегу и обширному городскому мероприятию. А вот Сону отказался. Лектор вошёл в аудиторию, окинул взглядом огромное пространство и хлопнул планшетом по своей груди, облачённой в тёплый серый пиджак. Поправил микрофон, прикреплённый к уху, и поприветствовал сидящих. Лекция началась.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Конец ноября в Сеульском Национальном окрасился в белые и синие цвета, повсюду висели, украшая фонарные столбы, стены и все здания внутри университетского городка двухцветные флажки. Рядом с кампусами по удивительно людному двору вышагивал парень, одетый в символ сборной по волейболу Сеульского Университета — бело-синий тигр с мягкими коготками на передних лапах. Он прилипал к кучкам людей, рычал и «царапал» их, после чего кричал лозунги и добавлял позитивный настрой. Совсем скоро должно было состояться собрание спортивных дивизионов, после чего устроят банкет для всех, кто участвует в чемпионате Южной Кореи. В Сеул съехались команды со всей страны ради игры. Над парадными дверьми белым с синим полотном был вывешен девиз университета: «The truth is my light». Сонхун всегда, сколько замечал взглядом этот лозунг, отмечал своё полное согласие и проникался глубиной мысли. — Как думаешь, наши спортсмены завтра пойдут на марафон? — спросил Чонвон, любезно приняв из рук парня-тигра флаер с приглашением на игру в эту пятницу. — Уверен на сотню процентов. Я слышал, что замректор сам выдвинул условия, при которых они обязаны явиться. Дополнительный пиар, так сказать, подцепят ещё других молодых людей, не определившихся с образованием. — «Пиар»? — Ян удивлённо уставился на друга, оторвавшись от листовки, и сощурил глаза, словно не веря. — Ты такие слова знаешь? — Мой лексикон обогащается ежедневно, Ян Чонвон. — Чонвон-а, — протянул сладкий голос где-то со стороны, но его обладателя сначала видно не было, но затем он выплыл из-за столпившихся первокурсников, застопоривших вход. Сону сегодня был снова при параде, как всегда: красная ребристая водолазка, тускло-коричневый пиджак и такие же брюки, подпаясанные ремнём. И туфли на каблуке. Невысоком. Но отскакивали так, что Сонхун задерживал дыхание: каждый стук землетрясением отзывался у него внутри. — О, и Сонхуни-хён здесь. Значит, можем выдвигаться, м-м? Он накинул себе на плечи пальто, спрятав сумку, перекинутую через плечо, под тёплой тканью. Сонхун всё ещё не мог выдохнуть и увести взгляда — этот юноша был мишенью, куда целился его глаз-дротик. Почувствовав напряжение между двумя друзьями, Чонвон подцепил одного под локоть, второго потрепал по плечу и дружелюбно улыбнулся. — Пойдёмте-ка, я уже проголодался. Они провели вместе три часа, и всё это время, пока они пробовали новые позиции напитков и десертов, Чонвон без умолку болтал о чём-то, Сонхун его слушал вполуха, пытаясь отвечать и поддерживать монолог-диалог, а Сону открыто пялился и не выражал никакого наличия собственной совести. Он не замечал неловкости, не видел сонхунова стеснения — он просто рассматривал его и думал о своём. Думал о том, как же сильно у него тряслись колени. Как же сильно у него потели руки и как сильно хотелось, чтобы вместо милого мальчика Ян Чонвона у него в комнате был Пак Сонхун. Он глубоко вдохнул и откинулся на спинку, вытягивая ноги и задевая ими нервно подрагивающие Пака. Тот сразу убрал их под стул. Сону захотелось, чтобы у него было много фотокарточек, чтобы вся его стена была увешана снимками, чтобы вокруг был только он… — Эй, Сону-хён, ты чего? — Чонвон прекратил вдруг свой монолог о недавних прокатах в кино и уставился удивлённо на старшего, который достал из своей сумки небольшой фотоаппарат, обшитый настоящей коричневой кожей. Сонхун тоже повернул голову, уставившись в нацеленный в него объектив, и смутился ещё сильнее. Сону был готов распасться на части прямо здесь — он запечатлел красное лицо своей пассии. — А что такого? — Ким отлип от глазка и посмотрел на фотографию. — Хочу запомнить день надолго. Или вы против? — Да… кхм… как-то… — Не против, — улыбнулся Чонвон и дёрнул Пака на себя, прижимаясь пухлой щекой к его угловатому неудобному плечу. — Сфотографируй нас вместе, хён! Потом можем все втроём! — Зачем это? — Ким с безразличием осмотрел их, не понимая мотива. — Да как же? Всего одна фотография? И то, я уверен, что Сонхун-а там вышел так нелепо, что… — Чонвон, ещё одно слово, и я тебе язык отрежу, — пригрозил Пак, физически ощущая, как магма вместо крови расползлась по его лицу и ушам. Он был уверен, что его грудная клетка и руки тоже покраснели. — Ладно тебе, гадюка. Ну давай, Сону-хён! Ким смотрел некоторое время на двоих друзей, впечатался пристальным взглядом в мелко дрожащего от нервов Сонхуна, улыбнулся ему многозначительно и поднял фотокамеру. Пристроился и нажал на кнопку. Стенки объектива задвигались, запечатывая образы в цифровой памяти. «Этот день определённо лучше, чем вчерашний», — решил Сону. «Этот день определённо хуже, чем вчерашний», — понял Сонхун. «Интересно, подают ли они тирамису», — задумался Чонвон.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Несмотря на то, что официально Сонхуна записали в дела фонда на среду, субботу и воскресенье, его и в остальные дни гоняли, как собаку, с разными поручениями. В основном это были мелкие вещи, ради которых остальные сотрудники не могли выйти в город, но вот парень, и без того объезжая весь город, мог выполнить. В целом, он не мог ни возразить, ни обмануть — каждый раз, когда он увиливал от работы, ему звонил кто-то из фонда. Это обычно были сотрудники IT-отдела с цокольного этажа, и в такие разы он мог ещё смухлевать, но в особые случаи ему звонил секретарь или даже сама босс. И вот тогда дело пахло керосином. К огромнейшему счастью, сегодня, в понедельник двадцать восьмого, у него не было никаких дел. Встречу трио друзей закончило к пяти часам вечера, и Сонхун вернулся обратно в здание медицинского кампуса. Благодаря тому, что многие студенты засиживались внутри, а ещё тому, что спортсмены обычно заполняли стадионы (особенно в период чемпионатов) вплоть до полуночи, то университетский городок был открыт гораздо дольше. За последние дни, проведённые в стрессе, Сонхун совершенно забыл про учёбу. Точнее, он занимался ежедневно, тщательно избегая прямых и долгих стычек с Джейком, но с новой недели решился взяться основательно, преследуя мотивацию: да, сейчас им сложно, нужно выполнять контракт, но что будет, когда полгода пройдёт? Он не мог отказываться от образования. Его сестра училась — он слышал — и он тоже должен. К тому же совсем скоро одну из ученических операционных оборудуют для проведения новой хирургической практики. Мастер курса, он же куратор хирургов, Сон Кихё сообщил, что сегодня прибыл Мехмет Оз, известный хирург из Штатов, и у Сонхуна коленки дрожали от желания поскорее встретиться с ним. Он слышал, что некоторые студенты уже встречались с мужчиной внутри стен университета, но ему стать одним из счастливчиков не удалось. Насколько он был осведомлён, завтра на практику отправится Чонвон, которому он немного завидовал, и ещё несколько учащихся, а в среду настанет и его очередь. Как раз он сможет немного подготовиться к встрече и узнать, что же они будут делать. Предвкушение заставило его потерять голову — сидя за учебниками в библиотеке кампуса, Сонхуну потребовалось более получаса, чтобы прийти в себя и отдаться занятиям. В квартиру Джейка он вернулся к десяти часам вечера. Внутри было подозрительно темно и тихо, и Сонхун на всякий случай проверил свой мобильник. Никаких звонков и сообщений не было. Но вот он стоял на пороге тёмной прихожей и рассматривал большую гостиную с беговой дорожкой — её огоньки на сенсоре были единственным источником света. Но только он успел почувствовать укол паники, как послышалась возня со стороны спальни, и Пак оставил рюкзак у входа, направляясь на звук. Стоило ли взять нож, за который всегда хватался Джейк? Наверное. — Эй, псина, ты дома? — использовав привычную фразу, позвал настороженно Сонхун, хотя сейчас ему хотелось просто убедиться, что всё вокруг в норме. Даже хотелось по имени позвать. Нагнетающее чувство заводило его безопасность в тупик. Из спальни снова донёсся шорох и чей-то тонкий голос. Сонхун стиснул челюсти от напряжения и толкнул дверь, и от этого толчка его сердце тоже покатилось, как клубок ниток. В комнате было темно. Но он уловил движение со стороны кровати Джейка. А затем режущий уши крик, перетёкший из тихого смеха. — Стой! Нет-нет… — единый силуэт разделился, и тот, что меньше, тоньше и острее, свалился на пол, собирая какие-то тряпки с пола. Голос был тоненький и незнакомый. Сонхун беспардонно щёлкнул выключателем. Тонкий силуэт превратился в суетящуюся нагую девушку с длинными тёмными волосами, которая подбирала, оказывается, мятую футболку, совсем узкие джинсы с потёртостями и кардиган. Сонхун со смущением заметил на полу женские трусики и отвернулся, понимая, что если бы он пришёл с ножом, то он бы вошёл непосредственно в него до самого упора. Сонхун подождал, пока она оденется, и уставился на лежащего на кровати Джейка. Он тоже был абсолютно голым, но даже не собирался хоть как-то прикрываться, и поэтому Пак снова удостоил незнакомку взглядом. Из-за того, что он встал в дверях, она неловко застыла, повертела головой и пальцем указала в сторону второй кровати, что-то прошептав одними губами. Сонхун услышал только писк. — Сесть? — переспросил он, и девушка кивнула. — Как тебя зовут? — Я… — Тебе знать этого не надо, — раздался голос Джейка. Послышался шорох упаковки. Мужчина достал сигарету и закурил прямо в комнате, лёжа на своей кровати. Даже форточку не открыл. Сонхун осмотрел девушку внимательнее и увидел на её шее сияющий крестик. Её длинные волосы были растрёпаны, но шелковисты; она стояла и дрожала, застуканная незнакомцем, и её колени вибрировали, как старый телефон. — Чёрт, Джейк, да она же… — он позвал по имени, находясь на грани. Сердце гулко стучало, и его руки тоже задрожали. Шим только усмехнулся гадко и уставился на них, убрав руку за голову, словно кино смотрел. Сонхун почувствовал лавину раздражения и немного грубо схватил девушку, утянул в прихожую и остановился с ней возле входной двери. Расценив это как намёк, она стала судорожно обуваться. — Что он с тобой сделал? — решив, что формальности после увиденного ни к чему, Сонхун всё равно почувствовал себя неважно. Словно это он воспользовался девчонкой. — Н… ничего, — она робко убрала волосы за ухо. — Он… он, правда, ничего не сделал. Я просто… не ожидала, что вы придёте. — Сколько тебе лет? Девушка замерла и неловко прикусила губу. — Вы же никому не расскажете, правда? Пожалуйста… — Так ты… — Сонхун разозлился. Конечно, он где-то далеко понимал, что девушка сама согласилась на этот акт перелюбви и недонасилия, но это знание глушило чувство справедливости и уважение к женщинам. — Точно ничего не было? — Угум… — Не хочешь выпить чего-то? Чай, сок, кофе? — Пак помотал головой. — Извини, кофе на ночь не налью, — он присел рядом, видя, что из-за непослушных пальцев девушке трудно завязать шнурки. От внезапной помощи она сильнее покраснела и почувствовала себя сидящей на нестабильном поплавке. — Ты хороший человек, — она встала, когда ей помогли зашнуровать кроссовки, и взяла в ладошку висящий серебряный крестик. Они встретились взглядами, и Сонхун сочувственно сдвинул брови. — Я думаю, если вы живёте вместе, то он тоже неплохой человек. Знаешь, — девушка чуть осмелела и взяла куртку, повешенную на крючок, — он может быть хорошим, просто он идёт не по той дороге. Есть две дороги: широкая приводит нас с гибели, а узкая — в рай. К счастью приводит. Он, — незнакомка посмотрела на прикрытую дверь в спальню и увидела там мелькнувшую тень, — идёт по широкой, даже если он прислужник церкви. Понимаешь? Сонхун кивнул, хотя совершенно не был в теме обсуждения. Просто решил сделать вид, что всё понял. Но затылком он ощущал, как от шейных позвонков разрядами расходились томные и острые иглы. Джейк смотрел на него и при этом точно не был в хорошем расположении духа. — Спасибо, — вдруг поблагодарила невинная и наивная девушка. — Но не злись на него. Знаешь… наверное, тебя Господь послал мне. Как ангела, понимаешь? — она улыбнулась. — Я рада, что всё закончилось… вот так. Но если Джеюн захочет ещё со мной встретиться… кто знает, может, Господь поможет не только мне? Она мягко улыбнулась, не нуждающаяся в ответе, и вышла, ещё раз попрощавшись и пожелав спокойной ночи. Сонхун вдруг опомнился, что уже стемнело, что девушке опасно ходить по улицам в одиночку, особенно такой молодой и хрупкой, но внезапно его прибило к двери словно упавшим бульдозером. Он непроизвольно зашипел от боли, прижавшись щекой к обивке двери, и попытался посмотреть назад. — Знаешь, что бывает, когда заришься на чужое? — Джейк неистовой силой вжимал его в вертикальную поверхность. Он так вкладывался в это, что его большие руки очертились острым контуром накачанных мышц, а вены внутри локтя и по предплечьям стали ощутимо виднее. — Я думал, что ты умнее, Пак. Но какой же ты всё-таки тупой. Первое впечатление всегда верное, да? Ha-ha, absolutely. Сонхун почувствовал, как его отодрали от двери, словно прилипший кусок жвачки, и швырнули на пол. Ему не повезло: он отлетел в сторону гостиной, где с платформы вели три ступени к залу, и ударился рёбрами и руками. Голове тоже пришлось не сладко: сначала виском, затем затылком. Сонхун лежал на спине с приоткрытыми глазами, слушал жужжание беговой дорожки и смотрел, как Джейк, уже одетый в спортивный костюм, спускался к нему по ступеням. Первая. Вторая. Третья. — Почему ты считаешь, что можешь делать, что хочешь, м? — Джейк встал огромной вышкой над распластанным асфальтом. Так, по крайней мере, в проекции выглядел Сонхун. Его просто размазали. Хотя, вероятно, ещё нет — его вот-вот размажут. Предметы в комнате поднялись в воздух, и даже висящая потолочная лампа заволновалась из стороны в сторону, тонкой вибрацией расходясь над головой вегугина. Сонхун потёр ладонью рёбра и скривился от боли. У него точно останутся синяки. — Отбивать у меня девушку… она была такой красоткой, а ты что натворил, сучонок? — Джейк сжал кулаки, выгрызая взглядом нутро сожителя, и Пак резким движением поднялся в воздух, повиснув, словно на умертвляющей петле. Он попытался сопротивляться, но давление телекинеза было слишком велико: его словно окутало плёнкой, запечатало в вакууме, и он только мог отразить кристаллы льда в глазах и волосах. Полное бессилие. — Знаешь, что? — Пак сумел развязать свой язык. Он подумал о той невинной верующей девушке с крестиком, которой хотел воспользоваться Джейк. Другого разворота он не видел. — Да пошёл ты на хрен, Шим Джеюн. Ясно? Сонхун помнил, что сначала его здорово размазало по стене — в этот раз почти буквально. От удара показалось, что мозги зашевелились под черепной коробкой, а боль гудящим звуком пронеслась по всему черепу и надавила на глазные яблоки. Джейк снова был рядом. Сонхун видел его лицо прямо перед собой, очень близко: от ресниц спадали длинные тени на щёки и большие мешки под глазами; лёгкий оттенок щетины появился на челюсти; на мясистом носу играли тени и лунный свет, вытекающий из-за штор. Он смотрел неотрывно в глаза. Они оба чувствовали дыхание друг друга: Сонхун — садняще-горячее; Джейк — трупно-ледяное. Паку не хватало воздуха и до этого, но теперь мужчина с силой ударил его в живот, придавив к стене, и вжался раскрытой ладонью в место, где располагался кишечник. Сонхун почувствовал шевеление внутри себя, и от этого ощущения его затошнило, он стал качать головой, руками вцепился в плечи Шима. Пак старался, правда, не использовать силы и не злить, но его разум видел опасность и тонкая струйка прошлась по шее, обожгла. Теперь, кроме красных болезненных пятен, на шее оказались ожоги от обморожения. Джейк сильнее придавил ладонь, органы внутри сдвинулись, и Сонхун заскулил, скалясь от страха и дискомфорта. — Мальчик, — пренебрежительно позвал Джейк совсем на ухо, исчезнув из поля зрения. Теперь Сонхун смотрел на комнату через плечо, его щёку щекотали волнистые русые волосы. — Ч-ш-ш… Я бы не советовал вести себя как хозяин в моей квартире, хорошо? — он улыбнулся, прижимаясь ближе всем телом, чтобы у оппонента не осталось опоры и надежды. Он услышал всхлип и клацнул зубами. — Ну тише… Ты здесь никто, я думал, ты поймёшь это. Я не хотел размазывать тебя по стене сразу, но, кажется, тебе не хватает именно этого? Чтобы тебе показали, где твоё место, не так ли? Послушай, Сонхун, — зов по имени заставил Пака покрыться острыми мурашками и сипло вдохнуть, внимая, — здесь главный я. В фонде — Сохи, — он усмехнулся. — В университете — ректор, в стране — президент. Ты никто, понимаешь? Ты зовёшь меня псиной, но, Сонхун, шавка тут только ты. Сонхун несдержанно застонал от боли, потому что желудок тесно прижался к диафрагме и был готов двигать её к лёгким, и только после этого Джейк отпустил его и бросил на пол, в последний раз за сегодня нанеся повреждения. Лёжа на полу с пульсирующей болью в висках, с недостатком воздуха и ощущением бардака в животе, Пак невидяще уставился куда-то под потолок, раскрыв рот в жадных вдохах и выдохах, пока его внутренности шевелились, возвращаясь на места. Джейк ушёл, а Сонхун пролежал ещё минут десять, пока не позволил себе заплакать. Не из-за побоев. Из-за одиночества.