≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
В утро восьмого декабря Сонхун проснулся к десяти утрам от того, что в комнату вошло трое людей, и один из них был очень шумным японцем, пускай и пытался вести себя тихо. Пак заворочался в постели и накрылся с головой, но внезапно в одеяло ударил электрический разряд. Словно шокер ударил ему в бицепс. Сонхун сразу проскочил, сон мгновенно ушёл; правда, он свалился на пол и ударился костями. На его кровати сидел Рики с подсвеченным контуром, его волосы электризовались и взмыли в воздух ёжиком, в глаза насытились ярким светом, как две лампочки. Хисын снова коснулся его плеча, и подросток стал нормальным, мигнул двумя чёрными глазами и широко улыбнулся. По его телодвижениям было видно, что мальчик был рад встрече и едва сдерживался, чтобы не налететь с объятиями на хёна, с которым бежал марафон. К нему Рики проникся особой любовью. Кажется, он был единственным человеком в этом гадюшнике, кто относился к Сонхуну нормально. Точнее, лучше, чем избиения и оскорбления, потому что назвать нормальным поведение Нишимуры юноша тоже не мог. — Доброе утро, Сонхун-хён! Мы приехали за тобой! — Да?.. Зачем? — Ты же не забыл про нашу вечеринку, а? — Хисын встал рядом с валяющимся Паком и протянул ему руку помощи. Юноша встал. — И что с ней? — Мы сегодня позавтракаем и поедем с тобой в торговый центр, а там, может быть, и зайдём поесть куда-нибудь на обед. И уже оттуда, я думаю, можно выдвигаться, только заедем к нам домой, да? — спросил Хи у младшенького, подойдя к нему и погладив по голове. Такого искреннего отцовского взгляда Сонхун никогда не видел по отношению к себе, но он чётко понимал, что они не могли быть кровными родственниками и уж тем более отцом и сыном. Все вышли на кухню, где уже был Джейк и что-то делал у плиты. Судя по шкварчащим звукам и ругательствам на английском, он что-то готовил, и это было удивительно, учитывая тот факт, что готовку он презирал. Но если видеть лицо Хисына, то можно понять, кто был инициатором идеи и кто победил в этом несправедливом споре жизни. Естественно, тот, кто прожил жизнь на пять лет дольше. — Рики, Сонхун, садитесь, — Ли обошёл Джеюна и встал с другой стороны плиты, наблюдая за его действиями. Он был в чёрном спортивном костюме, больше его на несколько размеров, но всё равно выглядел тощим и нескладным даже в свои тридцать. — Сонхун, ты будешь яичницу или овсянку на воде? — Оу, — Пак скривился и тут же поправил лицо. Ему претила любая иностранная кухня, кроме китайской, и сейчас даже ком встал в горле от тошноты, но не от долгого голодания, а от омерзительности блюд. — Э… а можно ничего не есть? — Нет, — решительно ответил Хи. — Я не завтракаю никогда. — Я сказал нет. — Овсянку? — жалостливо сдался Пак и посмотрел на сидящего рядом Рики, который ему сочувственно улыбнулся. — Ладно. Джейк, готовь только нам, — оставил просьбу Ли и помешал кашу в кастрюле, после чего подождал ещё с десяток секунд и перелил её в глубокие тарелки, предназначенные для супов. Их он сразу поставил перед младшими и посмотрел на кислое лицо Сонхуна. — Если хочешь, можешь добавить себе мёда или… фруктов нет. Поэтому только мёд. — Нет, — покачал он головой, с усилием не корчась от этого ужаса. Овсяная каша выпускала пар прямо ему в лицо, из-за чего становилось только хуже. Рики не прикасался к ней и ждал, пока старшие сядут за стол. Джейк же приготовил себе и Хисыну порцию из двух яиц с нарезанным беконом, подал на стол и сел, складывая руки перед лицом в молитвенном жесте и закрывая глаза. Все последовали его примеру. Нет, Джеюн не набожник, но у него всегда были подозрения, что в квартирах расположены скрытые камеры, поэтому он чаще всего придерживался установленных правил, когда садился трапезничать за стол. Особенно с кем-то. Никаких камер не было, конечно, иначе его за блуд и пренебрежение правилами поведения уже давно выгнали бы. — Amen. Ели не молча. Джеюн и Хисын обсуждали последние новости в фонде, иногда отвечая на вопросы Рики. Подросток спокойно ел кашу, хотя без особого энтузиазма, но это было одно из немногих блюд, после которого ему не было плохо, не крутил живот, не ухудшался стул. Так что он против не был. Когда есть серьёзные проблемы со здоровьем, о многом мечтать не приходилось, поэтому он рад даже тому, что от не очень вкусной каши у него будет всё в порядке с желудком. С последнего эпизода тошноты прошло уже много, и всем стало гораздо спокойнее. Никакого рецидива. — Можно вопрос? — спросил Сонхун, когда все уже продолжительное время не говорили, а Хисын закончил завтракать и пил кофе, смотря с самого дальнего места в окно. Он перевёл взгляд из-за чашки и кивнул. — Почему вас с Рики называют отцом и сыном? Джеюн поперхнулся завтраком и ухмыльнулся, качая головой. Хисын прищурился и поставил чашку на стол, оценив взглядом подростка, который опустил голову в свою пустую тарелку. У Сонхуна же она была всё ещё полной, он не съел ни одной ложки. — Это долгая история. Сейчас не расскажу. Когда-нибудь я… — Ни-ки попал к нам из-за границы, — Джеюн беспардонно всунулся в диалог с намерением подгадить старшему и поставить Сонхуна в неловкое положение. О состоянии обсуждаемой личности он даже не задумался. Он не заметил взгляда хёна и следил только за меняющимися эмоциями собеседника, за тем, как тот стал бледнеть. — Он сбежал из Китая, его нашли военные и хотели сдать полиции, но мы забрали его, и теперь он здесь, наш маленький беженец. После этого Джейк претерпел поражение — его схватили за волосы. Хисын притянул его к себе, вцепился пальцами с перстнем в корни, царапая кожу головы, и прислонился щекой ко лбу, вкрадчиво шепча: — Если ты ещё раз развяжешь свой язык… — Хён, пожалуйста, — Рики взялся за худи Хисына и потянул к себе за рукав, во взгляде отражая «я не обижаюсь». Ли хмыкнул, не глядя на младшего, и отпустил глупого пса с поводка. Джейк только хихикнул, совершенно не воспринимая ситуацию.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Сонхун с горем пополам примерял уже третью рубашку, потому что его жалобы насчёт чипа в шее были успешно проигнорированы всеми. Хисын приговаривал, что в том месте, куда они поедут, не терпели офисных работников и заучек в очках, поэтому: во-первых, Джей никуда не ехал в целях безопасности окружающих; во-вторых, Сонхун должен был одеться так, чтобы самому остаться в безопасности. Никто не раскрывал, что же это за таинственное место, где дресс-код решал всё, но единственное, чего добился расспросами Сонхун — это места той самой вечеринки, о которой говорила ему как-то раз Сохи, намекая, что в день торжества юноша узнает, что же прячется за импульсивными действиями защитника фонда. Хисын нагло одёрнул шторку примерочной и уставился на только-только одевшегося Пака. Рики осмотрел его и скучающе выпятил губы. Рубашка в точку была слишком… слишком обычной. — Нет, — Ли поджал губы и вздохнул. — Больше я не дам тебе самому выбирать. Весь твой выбор пал на дедовский стиль. — Эй, — скорее, для вида ответил Сонхун и сел на пуфик, пока Хисын исчез из поля зрения. Остался только Рики. Джейк был с ними, но он ходил не по бутикам с одеждой, а на другом этаже торгового центра и гулял среди полок с зимними товарами, рождественскими украшениями и прочим. Он, как служитель монастыря, должен был украсить свой дом чем-то православным, в честь Рождества Христова, но к тому же Джеюн просто связывал международный Новый Год с редкими счастливыми моментами из детства, воспоминания о которых всё ещё поддерживали в нём грань хорошего и плохого и не давали полностью уйти во мрак и преступность. Сохи поддерживала это пассивно, Хисын — активно, потому что его отцовская часть всегда была за такие идеи. После выбора гардероба они договорились пойти на этажи с новогодними украшениями и выбрать что-то для всех. — Рики, ты не знаешь, куда и зачем мы поедем? Что будем делать? — с надеждой спросил Сонхун, держа руки на коленях. Подросток ковырнул шнурок от худи и увёл глаза, размышляя. — Я знаю, но… Я не могу рассказать. Прости, хён, дело не в тебе, просто Хисын-хён сказал, что если я проболтаюсь тебе, то никуда не поеду и останусь дома учить уроки. Я и так с трудом напросился, меня в такие места не пускают, — Нишимура виновато улыбнулся и зашёл в примерочную, садясь на корточки рядом со старшим. Сонхун вопросительно взглянул на него. — Хён, ты хотел когда-то покрасить волосы? — Что? — Пак помолчал и подумал какое-то время. — Я не думал об этом… я же на хирурга учусь, не думаю, что мне пойдут цветные волосы. К тому же, — парень улыбнулся, прикрыл глаза и сжал кулак. Волосы от корней стали насыщаться белым цветом, а ладонь образовала холодный морозный воздух. Рики хихикнул. — Я тоже так могу, но, правда, всем этим проблемы доставляю. Показывать не буду, меня хён отругает, — подросток немного помрачнел, потому что ему жуть как надоели правила и рамки, которые эсперам выдвигало общество обычных трусливых людей. Тем не менее он быстро вернулся к началу разговора. — Я вот хочу покрасить волосы, но хён против. Он говорит, что в школе всё строго и меня просто могут исключить. — Я думаю, сонбэ прав, — с сожалением произнёс Пак. — Ты можешь покрасить после выпуска, так ведь? В какой хочешь? Глаза юноши загорелись. К счастью, не электрическим светом. — Я очень хочу осветлить пару прядок. Или больше. Оставить родной и вот… — с улыбкой рассказал Нишимура и повернулся к зеркалу, наглядно показывая, как примерно ему хотелось покраситься в недоступном будущем. — Знаешь, хён, иногда хён напоминает мне моих родителей. Знаешь, запреты всякие, забота, контроль… Я боюсь ему об этом говорить, ведь он может обидеться, но я временами так скучаю по ним… — О чём шепчетесь? — Хисын пришёл секунда в секунду с окончанием речи подростка, и тот только улыбнулся миловидно Сонхуну, благодаря за свободные уши. — Почему для этой «вечеринки» так нужен особенный наряд? — увёл разговор в другое русло Пак. Хисын снова вздохнул. — Я уже раз сто повторял. У подростков такая мода сейчас — переспрашивать? — Ладно-ладно, — Сонхун принял вещи. Снова начался ад примерки.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Ни-ки повесил верёвочные ручки Сонхуну на пальцы. Юноша уставился на пакет, пытаясь вспомнить, когда в последний раз получал подарок. Не вспомнил. То, что этот подарок был от его «коллег» в фонде, ничуть не успокаивало. Вдруг Сонхуна пробило дрожью и он вспомнил про закинутую подальше коробку с кулоном, которую ему подарил Сону, и пришёл просто в дичайший ужас. Если другие люди мечтали о подарках, то он предпочитал не видеть их, тем более от таких людей. Хисын воспринял его колебания за подозрительность и рассмеялся. — Не ссы, никакого подвоха. Это, скорее, ради нас, чем ради тебя. Нельзя же, чтобы в одной компании с нами видели какого-то зачуханного ботана, — Ли сделал паузу и только потом сообразил, что что-то не так. — Сонхун? — Спасибо, — выдавил Сонхун. Он и сам услышал, как неуверенно это прозвучало. Хисын смерил его внимательным взглядом. Сонхун выдержал этот взгляд, стараясь не выдать эмоций. Они стояли уже под подъездом их с Джейком квартиры после длительного шопинга и обеда в общественном месте, а теперь прощались на странной ноте. В конце концов, Хисын по-отцовски потрепал его по волосам и сказал: — Мы заедем за вами в восемь. До этого советую покемарить, потому что вечеринка будет всю ночь, — Хисын ухмыльнулся и снова взъерошил его волосы. Они с Рики ушли, на прощание размахивая ладонями, а Сонхун дал им фору, ворвался в квартиру со связкой ключей Джеюна, бросил пакет с одеждой в коридоре и закрылся в спальне. Ни на какие крики и слова он не отреагировал. Сонхун просидел несколько часов в интернете, просматривая новости; он всё искал хотя бы отголосок информации о том, что в стенах его университета погиб человек, но ничего. Совершенно. Просто ноль. Это убивало. Он был бы разбит, если бы на него повесили убийство невинного ребёнка с патологией, но когда перед ним было совершенно ноль информации о ней, о том, что невинная душа погибла, становилось ещё хуже. Лучше бы его все ненавидели и обвиняли в смерти, чем скрывали этот факт. Девочку забыли, словно её и не было. Но Сонхун её видел своими глазами, касался её, пытался оперировать. Он видел её изнутри, видел биение её сердца… был последним, кто это видел. Был свидетелем побега её души. — Иди одевайся, ботан. Не хочу, чтобы ты снова меня позорил. От Джейка не спрятаться даже в глубинах мыслей, потому что его хлопки дверей выводили из размышляющего состояния любого человека. — Закрой рот, — прошипел он. Джеюн с преувеличенной осторожностью огляделся по сторонам, словно проверял, не подслушивал ли кто. — А то что? Сонхун хотел было отмахнуться, но передумал. Ему вручили пакет с купленной одеждой, и он из-за невозможности запереть дверь спальни на замок закрылся в ванной комнате под недовольное ворчание австралийца. Покончив с переодеванием, Сонхун долго рассматривал себя в зеркале. Ощущение было странное. Он носил тёмные футболки, джинсы и кроссовки, как правило, неярких оттенков, чтобы ещё больше сливаться с толпой и становиться её серой частью. И этот наряд не был чем-то вычурным, однако выделял его на фоне обычных людей. На его привычную водолазку сначала налезла чёрная рубашка, а следом — футболка в чёрно-оранжевую полоску. Снова джинсы, на этот раз подпоясанные ремнём с кучей колец и дырок, в грубые карманы была вшита оранжевая ткань с принтом бандитских бандан. Ещё Хисын настоял на том, чтобы Пак нацепил браслеты и цепь на шею. Туда же Сонхун трясущимися руками нацепил кулон, подаренный Сону, словно оберег. Джинсы заправлялись в непривычные ботинки. Этот наряд являл собой полную противоположность привычной Сонхуну одежде. На всякий случай он несколько раз ощупал каждую вещь, проверяя, нет ли где дыр и не выглядывало ли из них голое тело. Захватив старую одежду, он вышел из ванной, свернул в спальню и боковым зрением заметил расположившихся в гостиной гостей и Джейка. Австралиец обвёл его взглядом и кровожадно ухмыльнулся. Сонхун прикинул, во что превратит физиономию Шима тяжёлая подошва его новых ботинок, и остался доволен. В спальне Пак оставил вещи на своём стуле, обернулся и увидел в дверном проёме Джеюна. Тот наблюдал за ним, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки. Сонхун воспользовался шансом рассмотреть незваного гостя и был поражен его непроницаемым лицом. Мужчина кивнул за собой, и когда оба вышли в гостиную, Ни-ки оживился, а Хисын удивлённо оценил его вид и одобрил смелость. — Выглядишь что надо. Спускаемся, нам ехать около сорока минут, придётся сигать через мост, — Хисын встал и потянул за собой Рики. Сонхун смог рассмотреть их получше: Хисын выглядел так же, как и он сам, только рубашка под низом была белой, а чёрная часть джинсов была разорвана на уровне колен и из-под неё выходила оранжевая ткань — мужчина точно что-то смыслил о современных тенденциях; Ни-ки был одет в белую водолазку, оранжевую футболку и белые джинсы. Простенько. Сонхун обернулся на Джейка. Чёрная кожаная куртка была прошита на одной стороне яркой оранжевой тканью, под низом — такого же цвета футболка, чёрные джинсы. Рыжие элементы проглядывали у всех. Да уж, оделись, чтобы не потерять друг друга в толпе. — Джей дал мне свою машину, так что если соберётесь разламывать её, то подумайте о последствиях, — Хисын, спускаясь пешком по лестничному пролёту, продемонстрировал ключи. — И это я говорю больше для тебя, Джеюн. — Посмотрим, кто кого убьёт первым, — растянул в улыбке губы Джейк. Сонхун и Рики предпочли промолчать. В автомобиле они же вдвоём сели на задние сиденья, потому что Хисын не разрешал несовершеннолетнему подростку занимать переднее пассажирское, а сидеть рядом с вечно недовольным студентом-заучкой желания ярого не было. Уж лучше с импульсивной бомбой, которую он знал уже более пяти лет. И как бы Сонхун ни надеялся на хоть какой-то разговор, его не последовало, поэтому он принялся заниматься самокопанием и по этой причине не смог даже вздремнуть, пускай ещё днём сонбэ настоятельно рекомендовал это. Ну ничего. Как студенту медицинского, ему не привыкать не спать несколько суток. От мыслей о хирургии ему снова поплохело и замутило. Но через тридцать минут езды стало плохо и Джейку. Он перестал улыбаться и немигающе смотрел вниз, словно лишился всех эмоций. Жутковато. — Джеюн, ты как там, дышишь? — Да, — хрипло отозвался Шим. Он, разглядывавший свои руки, даже не повернул головы. Он держал их перед собой, растопырив пальцы, и только когда салон на мгновение озарили фары встречного автомобиля, Сонхун сообразил, на что именно смотрел Джейк. В мелькающих отблесках фар юноша заметил его трясущиеся пальцы. — Хисын, — позвал Джейк. Хисын повернул голову, оторвавшись от вождения на миг. Увидеть дрожь в темноте он не мог, однако направление взгляда понял и посильнее нажал на газ, въезжая на мост. — Скоро будем на месте, — пообещал он. — Тормози, — приказал Джейк. — Мы на эстакаде. — Сейчас же. Спорить Хисын не стал. Прижавшись к почти несуществующей обочине, он затормозил так резко, что Сонхун испугался, как бы автомобиль не пошёл юзом. Возмущённо сигналя, мимо пронеслась машина. Австралиец распахнул дверь, высунулся из салона и начал безуспешно содрогаться в рвотных позывах. Все трое наблюдали за тем, как мужчина содрогался всем телом. Судя по звукам, он пытался выблевать собственный пищевод. — Рики, таблетки с тобой? — спросил Хисын, когда Джейк перестал корчиться и теперь просто тяжело дышал, откинувшись на спинку сиденья, но не закрыв дверь. — Заткнись, — прохрипел в ответ не тот, к кому обращались. Австралиец несколько раз сплюнул на асфальт и, с трудом нащупав ручку трясущимися пальцами, захлопнул без церемоний дверь машины. — Просто довези нас до места. Хисын утопил педаль газа в пол, однако ещё на въезде в Каннам вязкие вечерние пробки замедлили их движение. Недлительная поездка, и вот они на месте. «Тыквенный туризм» представлял собой угловое здание с мягкой округлённой вывеской. У входа выстроилась очередь. Публика в ней была одета так, что наряд Сонхуна на этом фоне смотрелся весьма скромно. Большинство мужчин — в коже и костюмах, половина дам — в корсетах, топах и джинсах, и почти все представители обоих полов обвешаны металлом — цепями и клепками. Но всё это раскрывалось внутри, в заведении, когда верхняя одежда снималась и сдавалась в гардероб. Старших не смутили ни очередь, ни внешний вид стоящих в ней людей. Хисын остановился у тротуара и высадил пассажиров. Двое вышибал в дверях явно им обрадовались; Джейк поприветствовал охранников сложной комбинацией ударов кулаком о кулак, которую Сонхун даже не попытался запомнить. Достав из заднего кармана оранжевую карточку, вышибала вручил её Джеюну, а тот передал Хисыну. Ли прикрепил карточку к зеркалу заднего вида и уехал парковаться. Джейк на ходу отсалютовал вышибалам и, минуя очередь, прошёл в клуб. Шедший вторым Сонхун жестом пропустил Рики вперёд, понимая, что, помимо него, никто не станет защищать мальчишку от непрошеных связей. Пройдя через вторые двери, они очутились в настоящем сумасшедшем доме. Все трое стояли на возвышении, окружавшем зал, плотно заставленный столиками. Одна из лестниц вела вниз, на переполненный танцпол, а другая, расположенная чуть поодаль, — на второй этаж, похожий на галёрку. Платформа диджея располагалась в стороне от танцпола. Вдоль стен стояли динамики высотой больше человеческого роста, и грохот басов отзывался в костях вибрацией. Они сдали верхнюю одежду. Свободный столик не сразу, но нашёлся. Как только они расположились, Джейк ухватил Сонхуна за ворот и потащил за собой к барной стойке. Паку не нравился такой расклад событий, и всё чаще он задумывался о том, почему «вечеринку» делали в таком месте и почему именно здесь он должен будет узнать, со слов Сохи, причины поведения Джейка. Посетителей обслуживали три бармена, но Шим, по-видимому, дожидался кого-то конкретного. Наконец нужный человек освободился и подошёл к ним, одарив двоих дружелюбной улыбкой. — О, Джеюн, давно не виделись. И кто твоя новая жертва? — Никто, — ответил Джейк. — Нам как обычно, три. И один… — он немного поразмыслил, будто пытаясь вспомнить что-то важное, но не в его круге интересов. — Что-то для человека, который не может есть и пить ничего, кроме воздуха. — Понял, — усмехнулся бармен и пошёл выполнять заказ. «Как обычно — это как?» — Сонхун вздохнул и посмотрел на профиль Джейка, даже не садясь на высокий стул. Бармен совсем быстро подал напитки в трёх одинаковых стаканах, Джейк принял у него поднос и покрутил, и тот взмыл в воздух, удерживая на себе прочным давлением коктейли. Бармен даже бровью не повёл, и это было до жути странно; он просто водрузил на поднос последний бокал — томатный сок для Рики, — и они двинулись обратно к столику, расталкивая нетрезвую публику. К этому моменту Хисын уже вернулся и охранял своего около-сына, как сторожевой пёс.David Guetta & Bebe Rexha — I'm Good (Blue)
— Джан! — провозгласил Джейк, и все дружно чокнулись, включая непьющего Рики. Хисын, который, к слову, считался тоже противником алкоголя, видимо, решил сегодня отпустить самого себя и свои принципы, но сильно напиваться не собирался, так как ему нужно будет ещё вести машину. Сонхун принюхался к коктейлю в своём стакане, но Джейк с такой силой сжал его плечо, что пришлось опрокинуть в себя весь бокал. От сильного вкуса, толчком пронёсшимся по всему организму, его бросило в жар. На языке остался сладковатый привкус. Сонхун никогда не пил и не стал бы, но сегодняшняя ночь станет одним-единственным исключением, но только потому что распитие происходило под давлением. И моральным, и физическим. Вскоре подошёл официант с неоновым бейджиком и поставил на стол куриные шашлычки, барбекю, салаты и панчаны. Рики прислонился щекой к плечу Хисына и сморщил нос от запаха мяса. Стаканы обновлялись, содержимое в них — тоже. Когда Хисын отходил покурить и оставлял младшего на Сонхуна, потому что Джейк не был примером для доверия, они вдвоём наблюдали за тем, как младший втихую делал глотки из большого стакана Ли. В отличие от Джеюна и сегодняшнего именинника, Хисын пил пиво. Но оно здорово даст в голову доселе не державшему во рту ни капли Нишимуре, и Джеюну было безумно интересно узнать, на что же способен этот подросток в пьяном состоянии. И именно поэтому он до боли стискивал бедро Сонхуна и заставлял его молчать и не мешать. После третьего бокала Сонхун почувствовал, что новая порция алкоголя была не просто сладковатой, а приторно-сладкой. Пак резко даже для своего осознания вскочил из-за стола, однако сидящий в опасной близости австралиец ухватил его за волосы и рывком усадил обратно. Пак неверяще уставился на свой пустой бокал, боковым зрением заметив, что вернулся Хисын. — Что, только почувствовал, м? — Т-ты… — прохрипел Сонхун. — Идиот. Сухёк знает, что делать, когда я привожу сюда чужаков. Хисын, он почти готов. Когда Сонхун снова встал в попытке сбежать от потенциальной опасности, он отпихнул от себя стул ногой и собрался уйти, и Джейк предсказуемо схватился за его запястье, и браслеты из цепей врезались в холодную ладонь австралийца. Пак не видел, как Хисын подошёл, но когда его отпустили, то мужчина уже стоял позади. Что-то в мозгах у юноши щёлкнуло, да так, что покрутилось в обратную сторону, и он выбелил свои волосы до белоснежного и дёрнулся в сторону притаившегося, как зверь, Джеюна. Но Хисын перехватил его, забирая способность на продолжительное время, а затем швырнул на пол. Сонхун грохнулся, перед глазами закрутилась бешеная карусель. Когда Хисын стал его поднимать, он замахнулся кулаком, но промазал. Он чувствовал, как наркотик проникал в каждую клеточку организма; сердце стучало громче басов, сотрясая всё тело в бешеной пульсации. Сонхуна передали Джейку, и тот повёл его в сторону танцпола. Юноша всё время спотыкался, не чувствуя под ногами пола и не оставляя попыток освободиться, но сделать это сумел только у лестницы, ведущей вниз, на танцпол. Джейк без предупреждения отпустил его, и Хун непременно покатился бы по ступенькам, если бы выпил чуть больше. Толпа засосала его внутрь себя, и он стал частью извивающихся людей. Алый свет прожекторов залил кровью клубное помещение. Музыка лилась, как из бочки. Тела и огни слились в тошнотворную круговерть. Отчаянно вырываясь из хватки толпы, Сонхун цеплялся за оголённые участки тел людей, царапал их, получал пинки в свою сторону и грубые голоса. Толпа не отпускала, и он каким-то образом оказался в центре танцпола. Внезапно чья-то рука сильно толкнула его в спину, отчего Сонхун вылетел из толпы и врезался в стену, выкрашенную тёмной краской. На расстоянии вытянутой руки, прислонившись плечом к стене, стоял Шим Джеюн. Хуну хотелось вцепиться ему в глотку, но всех его сил хватало лишь на то, чтобы сохранять вертикальное положение. Пришлось довольствоваться полным ненависти взглядом. — Какая неблагодарность, — вздохнул Джейк. — Бухло было недешёвое. — Ненавижу тебя! — Вставай в очередь. Вряд ли от этого я стану хуже спать. — Когда ты уснёшь, я убью тебя. — Да ну? Сам справишься или наймёшь кого? Знаю, что одного человека ты уже грохнул недавно. Ребёнка. И не жаль? — Я не убивал! — рыкнул несоображающий Пак. — Во-он оно что, — протянул Джеюн. — Между прочим, мнения в команде разделились. Большинство уверены, что ты четвёрка, как и твой папаша. Знаешь, почему? В японском «четыре» и «смерть» читаются одинаково, — Шим усмехнулся. — Но Рики так не считает, и я тоже. Мы думаем, ты такой же, как мы, — Джеюн наклонился к Сонхуну и отчеканил по слогам: — Бе-гу-нок. — Не лезь не в своё дело! — Сегодня у нас вечер залезания в дела Пак Сонхуна, — спокойно отозвался австралиец. — Врубился? Не дашь мне внятного объяснения, и я сначала выгоню тебя из фонда, а затем вытрясу твои кишки. — Не твой фонд, не тебе решать. — Не вынуждай меня доказывать это на деле. А что если я позвоню в полицию и попрошу хорошенько тебя проверить? Как думаешь, нароют они что-нибудь интересное? Например, о том, что в вашей с бабушкой сестрёнкой квартире произошёл взрыв энергии и ты скрываешься? — Пустая угроза. В полиции тебя и слушать не станут. — Есть один коп, который очень даже станет, — пожал плечами Джейк. — Вот возьму и сообщу ему прямо сейчас о эспере, опасном для общества. Шестерёнки быстро закрутятся. — Заткнись, — прошипел Сонхун. — Чего ты до меня доебался? — Какие слова, — мурлыкнул Джейк. — Не нравится мне, как ты на неё смотришь. Случается серия убийств, и в нашей команде тут же появляешься ты. Ты — криворукий лох из медицинского, папаша которого когда-то захерил жизнь боссу. Ты — фальшивка с головы до пят, дрочащий на дока с универа. Ты — внезапно появившийся на радаре босса, хотя не был доступен семь лет. Теперь понимаешь? Сонхун, безусловно, понимал, но слова Джейка не только шокировали его, но и вывели из себя. — Издеваешься? Я не крыса! Я не собирался ни на кого нападать! Это вы нашли меня! — Докажи, — фыркнул Джеюн. — Даю тебе минуту. Только подумай хорошенько, стоит ли испытывать моё терпение. Я скоро вернусь. Мужчина выпрямился и исчез в толпе. Сонхун проводил его взглядом, а затем поковылял вдоль стены, опираясь о неё рукой. Чёрт его знает, где тут выход; в первую очередь надо уйти с танцпола, а там, наверху, он куда-нибудь выползет. Инстинкт выживания подсказывал ему, что надо поскорее убраться из клуба, пока сознание окончательно его не покинуло. Наконец между танцующими мелькнул просвет. Сонхун направился туда, но далеко не ушёл: навстречу ему шагнул Хисын. Ли взял его за плечи и пихнул обратно в толпу, не обращая внимания на яростное сопротивление. Его снова отвели к столику, и теперь он сел рядом с Рики, который только сочувственно посматривал в его сторону, но никак не комментировал произошедшее. Он тоже знал, что так будет. Все знали. Сонхун понял, что не мог доверять абсолютно никому, даже невинному подростку. Нишимура сказал, что отойдёт потанцевать в толпу — видимо, пиво всё-таки ударило ему в голову к этому моменту, — Хисын пошёл за ним, чтобы следить. Сонхун остался один, но ненадолго, и за это время он точно не успел ни о чём подумать. Когда Джеюн вернулся, юноша захотел обороняться и кричать, но к нему не пристали. Мужчина просто стал есть, стягивать зубами мясо с шампуров и поглядывать с издевательской физиономией на бьющегося в страхе студента. Тот отсел на самый дальний стул и остался там доживать последние часы в клубе, не прикасаясь больше ни к одной посуде, закуске или напитку. Скоро послышался гул со стороны танцпола, и Джейк повернул голову. Хисын отреагировал быстрее и приготовил свои горячие, твёрдые кулаки. Рики плакал. Навзрыд. Пока он танцевал, никого не трогая и позволяя алкоголю расслабить его юношеское молодое тело, какая-то из барышень решила, что он отличный кандидат на её сегодняшнюю ночную пару, и пристала, прилепила склизкие руки к его телу, полезла по ремню, потянула за ворот футболки и захотела целоваться, обмазала ему шею, подбородок и щёки, и Рики отчаянно отпирался, но он не был из тех, кто способен ударить женщину. И мужчину. Он не был приучен к насилию. И Хисын не был. Но он отодрал течную суку от подростка и швырнул в сторону, закрывая школьника собой, и гул в толпе только сильнее поднялся, когда женщина упала на пол, словно в костёр подбросили не только дров, но и распылили керосин. — Хватит. Пошли, Рики. Голос у Хи был твёрдым и настойчивым. Нишимура не стал спорить — он схватился за бицепс хёна намертво и стал вытирать слёзы о его плечо, перебирая трясущиеся ноги. Он испугался не женщины, он испугался её похотливого взгляда, её цепких жарких рук, испугался того, что она трогала всюду без разрешения, без его одобрения, без его желания. Он испугался и не стыдился своего страха, не стыдился слёз, потому что хён всегда говорил, что это нормально. Он видел много слёз Рики. И всегда был готов свернуть шею любому, кто навредит ему. — Уходим, да? — предположил Джеюн, осмотрев картину. Он оставил деньги на столе, подошёл к трясущемуся Сонхуну и дёрнул его на себя. — Пошли, ботан. Ехали они в таком же положении. Одежду забрали, укрылись, открыли окно. Сонхун в начале дороги думал о своих проблемах, о принятых наркотиках, о полной заднице, наступившей в жизни. Но отпустило. И тогда он пододвинулся к дрогнувшему Рики и слабо погладил его сначала по плечу, потом по голове. Младший блестящими чёрными глазами посмотрел на Сонхуна, его красные щёки и заломленные брови создавали жалкий вид. Пак сильнее завернул того в шарф и расслабился, думая о том, что ему хотелось скорее домой. Они приехали через сорок минут, дорога была такой же длинной, но вот Хисын и Рики в машине не остались, а пошли за двумя соседями по лестничным пролётам. Сонхун решил, что они просто проведут их и скажут что-то на прощание, но когда Джейк открыл дверь и толкнул вперёд Сонхуна вместе с Нишимурой, догадки разбились вдребезги. В тёмном коридоре было эфемерное свечение тёплых огней от свеч. Несколько людей стояли ровно, но среди них Сонхун сначала с дрожью различил улыбающегося Чонвона, во взгляде которого было много-много нежности, а затем он увидел её. Сонхун увидел молодую девушку в футболке и шортах, с короткими волосами до плеч, с горящими глазами, рефлексирующими от огней свечи. Он увидел Сонхён. — С днём рождения, Сонхун и Рики. Над головой Джея, стоящего у стены, висели часы. Стрелка пробила полночь.