Тайные истины

— Ты должен выпустить Елену, — нравоучительно заявил Элайджа, смерив брата неодобрительным взглядом. — Она беременная девушка, а не канарейка, — добавила Ребекка, встав на сторону старшего из Майклсонов.       Клаус молчал, прожигая огонь в камне раздраженным взглядом. Он крутил в руках бокал с бурбоном, периодически делая мелкие глотки. Никлаус не хотел держать двойника запертой в комнате, но она сама была виновата в своем заключении. Девчонка встала на сторону Марселуса. Помогла ему сорвать ритуал и украсть одну из ведьм, которая теперь обладала силой остальных трех, если верить Колу и старейшинам. И теперь у Жерара был козырь за спиной. Что уж точно не входило в планы самого Майклсона. — Даже я согласен с Ребеккой, — сказал вошедший в комнату Кол. — Как бы наша птичка не надумала упорхнуть в открытое окно.       Смерив младшего брата предупреждающим взглядом, гибрид со звоном поставил бокал на кофейный столик. — Хорошо! — воскликнул Никлаус. — Когда вы все заодно — это просто невыносимо!       Под довольные улыбки членов семьи, гибрид направился на второй этаж. Почти по всему периметру дома расхаживали его гибриды, готовые в любой момент отразить удар врагов, даже ценой собственных жизней. И это доставляло Клауса невероятно приятное чувство контроля. Он безумно любил его. Контроль — вот что действительно доставляло первородному удовольствие. Контроль и власть. Это было то, к чему он стремился все эти столетия. И совсем скоро это все будет у него в руках. Оставалось лишь только усмирить Марселуса и убить одну ведьму. Казалось бы, что может быть проще, не так ли?       У входа в комнату Елены стояли двое гибридов, парни услужливо кивнули подошедшему Майклсону. Никлаус легким движением руки отправил их вниз, ему не нравилось, когда кто-то мог подслушать их разговоры с двойником. Почему-то ему казалось, что это всегда было что-то личное, что-то, что должно оставаться только между ними двумя.       Для начала он ненавязчиво постучал в дверь, окликнув девушку. Но ответа не последовало, даже после второго стука, и третьего. Упертость девчонки Гилберт всегда действовала гибриду на нервы. Даже, когда он пытался быть вежливым, она все равно все портила.       Тогда Майклсон быстро открыл замок, а за ним и дверь. Его взгляду представилась довольно обыкновенная картина. Кровать аккуратно заправлена, все вещи лежат на своих местах, балконная дверь приоткрыта, и полуденный ветер шаловливо колышет оконные шторы. Вот только Елены нигде не было видно.       Отсутствие Гилберт заставило Клауса нахмуриться и раздраженно скрипнуть челюстью. Он за секунду оказался у входа в ванную девушки. Дверь была не заперта, и первородный без раздумий отворил ее. Но и эта комната оказалась пуста.       Гнев и крохотная толика беспокойства начинали необузданно бурлить внутри Майклсона. Если это был глупый розыгрыш от двойника, или непутевой семейки, чтобы проучить его, то он непременно сломает им всем шеи. А может и отправит обратно в гробы на пару десятилетий. В качестве профилактики. Но что-то подсказывало ему, что его семья была здесь не причем.       Никлаус в одно мгновение вернулся на первый этаж. Остальные члены семьи первородных окинули его удивленными взглядами, даже не догадываясь, что послужило такой быстрой смене настроения гибрида. — Что-то случилось, Никлаус? — Ее нет.       Прежде расслабленно сидящий за столом Элайджа тут же напрягся, вскочив со своего места. В глазах старшего Майклсона тут же затаилась тревога. Он не мог позволить, чтобы с этой девушкой что-то случилось. И не только потому, что она носила ребенка его брата. Пусть он и не был готов признать свои чувства к ней, но то, что Елена была дорога ему, Элайджа понял уже давно. Он дал ей слова, что сможет защитить их с ребенком, и был готов ради этого на все. — Ты уверен, что она не в доме? — Не будь идиотом, Элайджа, — сказал Клаус, — если бы двойник была в доме, я бы не стал вас вмешивать.       Не успел Элайджа ответить на выпад брата, как в гостиной раздалась трель звонка мобильного телефона. Никлаус быстро вынул смартфон из кармана брюк. На экране мобильника отчетливо высветилось имя его бывшего ученика, и гибрид без промедления принял входящий вызов.

— Привет, дружище, — раздался чересчур довольный голос по ту сторону.

— Марсель, — недовольно произнес гибрид. — Чего тебе?

— Как грубо, — фыркнул вампир. — Я вот все думаю, когда же ты заметишь пропажу.

      Глаза гибрида налились кровью, дыхание участилось. Кусочки пазла сложились в отчетливую картинку. Не оставалось никаких сомнений, что Елена была у Жерара. И это было чертовски нехорошо. Пусть у его приемника и были свои моральные принципы, но на войне все средства хороши. И что-то подсказывало Клаусу, что Марселус не побрезгует воспользоваться каким-нибудь грязным способом в отношении его двойника. — Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву твое поганое сердце.

— Эй, полегче, приятель, — ответил Жерар, — не суди людей по себе!

— Спрашиваю еще раз, — терпению гибрида начинал приходить конец. — Чего ты хочешь, Марселус?!

— Все очень просто, — сказал вампир. — Ты, и вся твоя многочисленная семья, покинете Новый Орлеан, и на этот раз навсегда. И тогда милая Елена будет вольна, как…

      Клаус сбросил, не желая больше слушать условия наглеца. В последнее время, люди стали слишком часто ставить ему ультиматумы, шантажировать его. Видимо, они забыли, кем он был и что мог сделать. Что ж он напомнит всем, кем являлся на самом деле.

***

      Марсель привез ее к закрытой церкви, где совсем недавно молодой семинарист под влиянием заклинания убил девять человек. Люди теперь считали это место осквернённым и не то чтобы не заходили внутрь, а даже на улице обходили здание стороной. Это была трагедия, поэтому не удивительно, что местные больше не хотели посещать эту церковь.       Но для таких, как Жерар, это было отличное место. Отсутствие незваных гостей было особенно большим плюсом для сокрытия от посторонних глаз похищенных дам, или сбежавших ведьм. Вампир втащил вырывающеюся двойника на чердак, грубо втолкнув в комнату. — Что ты творишь, Марсель?! — недоуменно воскликнула Елена. — Клаус убьет тебя, и всех твоих людей! Его гибриды повсюду, их вдвое больше, чем твоих людей. — Он не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, — ответил Жерар. — Возможно, — согласилась девушка, — но что помешает ему убить тебя? — Я, — раздался позади Гилберт полный уверенности девичий голос.       Обернувшись, Елена увидела невысокую стройную девушку. Длинные темно-каштановые волосы спускались ей до поясницы, обрамляя мягкий овал лица. Тонкие темные брови грозно нахмурены, а пухлые губы недовольно поджаты. Не сложно было догадаться, кто стоял перед ней. — Это тебя Марсель спас. — Елена, познакомься с Давиной Клэр, — сказал Жерар. — Ты жена Клауса, — заключила ведьма, одарив Гилберт высокомерным взглядом. — Что? Нет! — девушка скривилась. — Скорее жертва обстоятельств. — Это неважно, — фыркнула ведьма. — Клаус не тронет Марселя, потому что я свяжу вас. — Что? — в который раз удивилась девушка.       Но никто не собирался вдаваться в подробности, поэтому ведьма лишь вскинула руки произнося заклинание. Голова девушки тут же загудела, а перед глазами все поплыло. Она неловко ухватилась за стоящий рядом мольберт, но конструкция оказалась неустойчивой, и Елена вместе с ним полетела на пол.

***

      Елена не знала, сколько времени прошло, после того, как Давина связала их с Марселем жизни. Но, судя по тому, что солнце начинало медленно садиться за горизонт, достаточно. Жерар почти сразу покинул их, а Клэр настойчиво игнорировала все попытки двойника завязать разговор. Но Гилберт не собиралась сдаваться: — Ты же знаешь, что это я помогла Марселю спасти тебя.       Ведьма кинула косой взгляд на Гилберт, ничего не сказав в ответ. Но Елена поняла, что притянула ее интерес. — А ведь моя жизнь превратилась в этот кошмар не многим позже твоего, — грустно усмехнулась девушка. — Мне было семнадцать, когда Клаус убил мою тетю, а вместе с тем и меня, чтобы снять с себя проклятье. — А сейчас ты носишь его ребенка, — с толикой презрения в голосе произнесла Давина.       Печально кивнув, Гилберт бросила тоскливый взгляд в витражное окно. Она сама иногда не понимала, как докатилась до этого. Когда свернула не туда? Хотя это был глупый вопрос, ведь ответ на него напрашивался сам собой. Ее жизнь пошла вверх дном, когда она встретила Стефана. Нет, не правильно. Когда она полюбила его, готовая смириться со всем злом, что он принес в ее жизнь. Да, наверное, именно тогда.       Но, если бы ее когда-нибудь спросили, жалеет ли она обо всем, вряд ли бы она сказала, да. Ведь Елена не жалеет, и никогда не жалела. Стефан был ее первой настоящей любовью, а о таком невозможно жалеть. Она любила его, и в какой-то степени любит до сих пор. Как любит и Деймона. Любит каждого из них по своему, по особенному.       Но отныне их больше не было в ее жизни. Сальваторе считали, что она мертва, и наверняка, оплакивали ее. Как и Кэролайн, Мэтт, Аларик и… Джереми. Елена не могла представить, какого было сейчас ему. Он считал, что лишился последнего близкого человека. И единственное, на что надеялась Гилберт, это то, что это не сломило его. Что он станет жить дальше, став, наконец, обычным подростком, каким и должен был быть все это время. — Елена, — вдруг окликнула ее Клэр.       Гилберт едва заметно вздрогнула, слишком далеко уйдя в свои мысли. Девушка обернулась, ведьма с едва заметной тревогой смотрела на двойника. — Ты в порядке?       Только сейчас Елена поняла, что по ее щекам катились слезы. Кажется, она становится слишком сентиментальной, хотя казалось бы, что срок еще слишком маленький для каких-то изменений. — Все хорошо, — ответила девушка, утерев непрошеные слезы.       Клэр опустилась на подушки рядом с двойником, слабо улыбнувшись. Ведьма неуверенно взяла Елену за руку, заглянув девушке в глаза. — Если хочешь, я могу попробовать узнать пол твоего ребенка?       Гилберт удивленно посмотрела на ведьму, не ожидая от нее такого предложения, учитывая ее отношение к отцу этого ребенка, да и ему самому. Ведь Давина была ведьмой, а ведьмы считали ее ребенка аномалией. — Правда? — сквозь слезы изумилась двойник. — Ага, — улыбнувшись шире, кивнула Клэр.       Они прошли на кровать, Гилберт легла на спину, устремив взгляд в потолок. Давина наклонилась над ней, начиная произносить заклинание. Елена лежала молча, даже не надеясь, что сможет узнать пол ребенка так рано. И, если быть честной, то девушка и сама не знала, точно ли хотела этого. Будет это мальчик, или же девочка, не особо имело значение для Гилберт. — Это… — Клэр запнулась, задумавшись. — Не понимаю…       Смятения ведьмы немного пугали девушку. Неужели с ее ребенком могло что-то случиться? Елена уже настолько привыкла к беременности, к тихим ночным разговором с ребенком, что не могла лишиться его, или ее. — О, боже, — открыв глаза, прошептала Клэр. — Это близнецы: мальчик и девочка.

***

      Никлаус нервно постукивал пальцами по деревянной поверхности стола. Его глаза яростно блестели, оглядывая присутствующих. Слева от него сидела Сабина Лоран и Джейн-Энн Деверо, пришедшие от лица ведьм Французского Квартала, справа Марк и Ингрид, руководящие гибридами Клауса и отвечающие за качество выполнения приказов. А за спиной первородного стояли, не менее напряженные, чем он, члены его семьи.       Элайджа плечом опирался о спинку высокого стула, беспокойно теребя серебряные запонки, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Ребекка сновала из стороны в сторону, не находя себе места. Внутри младшей Майклсон бушевал ураган эмоций. Страх за бывшего возлюбленного, чувства к которому все еще трепетали внутри, и беспокойство за девчонку-двойника, на удивление ставшую ей дорогой. Кол стоял позади всех остальных, ловко крутя между пальцев тонкий кинжал, готовый вот-вот воткнуть его кому-нибудь в горло, лишь бы унять напряжение, давящие его изнутри. — Марселус объявил нам войну, — говорил Клаус медленно, размеренно, но все присутствующие прекрасно слышали приближающую бурю, — Помешал жатве, украл моего двойника, да еще и угрожал мне и моей семье.       Гибрид дико усмехнулся, словно сказал что-то очень и очень забавное. Но только дурак бы не понял, что это был оскал хищника перед началом охоты. — Он возомнил себя королем, — хмыкнул Майклсон, — Что ж пришло время поставить зазнавшегося мальчишку на место.