***
Мысль о том, что у нее будут близнецы, не покидала Елену. Она мягко поглаживала живот, наблюдая, как рисует Давина. На удивление, Клэр быстро смягчилась в отношении Гилберт. Особенно после того, как девушка рассказала ей, что на самом деле произошло в день жатвы. Ведьма категорически отказывалась верить, что старейшины сказали правду о том, что ее подруги воскреснут. Впрочем, Елена и сама слабо верила во всю эту чушь, даже несмотря на то, что Кол был уверен в обратном. Пусть он и был экспертом в колдовстве, но в тоже время он был и братом Клауса. А значит, манипулировать и лгать было у него в крови. Поэтому девушка бы не удивилась, если бы узнала, что младший Майклсон просто соврал. — Так вы с Клаусом не вместе? — кинув любопытный взгляд за спину, спросила Клэр. — Точно, нет, — усмехнувшись, ответила Гилберт. — Не понимаю, как ты можешь быть на его стороне, — нахмурившись, сказала ведьма, — Он чудовище. Елена сама часто задавалась этим вопросом. Была ли она на его стороне? Девушка не уверенна. Никлаус жесток, беспринципен и эгоистичен. Он отталкивает от себя людей, в том числе и свою семью. Он возил их в гробах веками, только потому что они в чем-то не угодили ему. Разве это не повод оставить его навсегда? Но его семья все еще была с ним. Даже после того, как Елена помогла ему, несмотря, на все то зло, что он совершил. Никлаус прогнал ее. Он настолько боялся привязанности, что отталкивал всех, кто, мог стать ему, хоть немного близок. — Я здесь, потому что Элайджа попросил меня. — Тот, что всегда в костюме? Гилберт кивнула, слабо хихикнув. Отличная характеристика старшего Майклсона, ничего не скажешь. Она действительно осталась в Новом Орлеане, потому что Элайджа ее попросил. Но сейчас она уже не была уверена, что находиться здесь лишь поэтому. За прошедший месяц Елена уже даже в какой-то степени привыкла к Майклсонам. К переменчивому и эмоциональному Клаусу и всегда спокойному и рациональному, но чуткому, Элайдже, к озорному и, несомненно, талантливому Колу и, конечно, к самодовольной, но верной, Ребекке. — Он выглядит… — Давина задумалась, подбирая нужное слово. — Благородным? — подсказала Елена с легкой улыбкой на губах. — Вроде того, — согласилась ведьма, — но он брат Клауса, а значит и ему нельзя доверять. — Элайджа — человек слова, Давина, — сказала Гилберт, — Пусть он и брат Клауса, но он никогда не нарушит своего обещания. В этом ты можешь быть уверена. Клэр не успела ничего сказать в ответ, как Елена неожиданно начала задыхаться. Схватившись за горло, Гилберт стала жадно глотать воздух, но ее попытки казались тщетными, словно кто-то перекрыл кислород. Бросив кисти и палитру, Давина бросилась к двойнику. Ее глаза расширились от страха, ведьма начала в панике звать девушку по имени. Но Елена могла лишь слабо хрипеть, пытаясь сделать спасительный вдох. На ее шее начала расплываться сине-фиолетовая гематома. Перед глазами мелькали темные пятна, а сердце бешено билось в груди. Еще немного и она точно потеряет сознание. Но так же внезапно, как началось, все и закончилось. Наконец сделав глубокий вдох, Гилберт закашлялась. — Что это было? — хрипло прошептала девушка. — Видимо, что-то случилось с Марселем, — задумчиво произнесла ведьма, — Клаус. — Клаус. Они одновременно дали логичный ответ. Но раз Елена жива, значит, Никлаус не убил Марселя. План Жерара работал, но почему-то Гилберт была уверена, что не надолго. Довольно скоро Майклсоны найдут способ разрушить связь между ними, и тогда вряд ли что-то сможет спасти Марселуса от гнева первородного.***
В то время как Элайджа вел переговоры с ведьмами, о возможности снятия заклинания, Никлаус мерил комнату нервными шагами. Он не был зол, он был в ярости. Марселус посмел связать себя с жизнью его двойника. Подвергая Гилберт опасности, он подвергал опасности и ребенка гибрида. А что точно Клаус не потерпит — так это угрозу для своей семьи. Он привык устранять такие вещи жестко и радикально, с корнем, если можно так сказать. — Без крови девушки снять заклинание не выйдет, — уже в который раз повторяла Джейн-Энн. — Так найдите ее! — гневно взревел Клаус. — Мы не можем, — злобно фыркнула ведьма, — Давина скрывает ее и себя заклинанием. Гибрид грязно выругался. Первой его мыслью было просто внушить Марселю, все ему рассказать. Но от вампира за милю несло вербеной. Пытать его он тоже не мог, поэтому оставалось искать запасные варианты. Он уже и так отправил всех своих гибридов шерстить город, но пока поиски не давали никаких результатов. — А что если мы возьмем кровь Ника? Все взгляды устремились на Ребекку. Вампирша с задумчивым выражением лица сидела, закинув скрещенные ноги на стол. — Елена беременна, — блондинка начала рассуждать вслух, — в ребенке кровь Ника, а значит и в Елене тоже. — Это может сработать, — согласилась Деверо. Губы Клауса растянулись в самодовольной ухмылке. Он в одно мгновение оказался около Ребекки, наклонившись, он довольно прошептал: — Ты — гений, сестрёнка. Теперь, когда в крови Елены надобность отпала, можно было разрушить связь. Осталось только взять немного у Марселя, и Клаус сможет вернуть себе своего двойника. А, когда Елена будет в безопасности, он получит и Новый Орлеан.***
Темно-фиолетовые гематомы расплылись в тех местах, где, по видимому, схватил Марселя Клаус. Елена водила холодными пальцами, едва касаясь кожи. Шея отдавала тупой болью при любых движениях. В другой руке девушки было зажато аккуратное зеркальце, Гилберт долго не сводила взгляда с синяков. Они были не первыми, которые она получила в жизни со сверхъестественным, но почему-то болели сильнее. Наверное, дело было в том, что их сопровождало ноющее чувство в груди. Елена тяжело вздохнула, откладывая зеркало. Обернувшись, она заметила, что Давина все еще не сводила с нее своих больших карих глаз. В них отчетливо различался застывший огонек вины. Видимо, маленькая ведьма, где-то глубоко в душе считала, что грозные отметины на теле двойника, ее рук дела не меньше, чем Никлауса. Гилберт мягко улыбнулась Клэр. — Все в порядке, Давина, — сказала Елена, садясь на кровать рядом с девушкой, — ты не виновата. — Я знаю, — вздёрнув подбородок, ответила ведьма, отвернувшись. — Знаешь, он не так плох, как ты думаешь, — неуверенно начала Гилберт. — Сомневаюсь. — Клаус импульсивен и порой жесток, но он любит свою семью и любит этот город, — аккуратно взяв Клэр за руку, говорила девушка, — то, что он позволил жатве состояться — ужасно, и я ненавижу его за это не меньше твоего, но в его защиту хочу сказать, что он был полностью уверен, что вы воскреснете. Как и Элайджа. Давина отвернулась, не желая смотреть Елене в глаза. Это девушка имела странную способность привлекать к себе людей. Очаровывать их своей добротой и искренностью. И за те недолгие дни, что они пробыли вместе на заброшенном чердаке, Клэр сама не заметила, как начала невольно привязываться к ней. Гилберт была честной и открытой, предпочитая лжи и интригам горькую правду. А ведьме так много и часто врали, что это для нее был, словно яркий свет для мотылька. — Кол просто ходячая ведьминская энциклопедия! — продолжала Елена. — Ты даже не представляешь, сколько в нем скрыто талантов. И, если ты не готова верить Клаусу и вашим старейшинам то, быть может, ты захочешь поговорить с ним? Отскочив от двойника, будто от прокаженной, Клэр взглядом злости и подозрения уставилась на нее. — Чтобы он смог закончить жатву?! Отдать меня старейшинам. — Нет! — тут же воскликнула Гилберт. — Я ни за что, слышишь, Давина, ни за что не дам им закончить жатву, если ты сама этого не захочешь. И никогда не буду настаивать на этом! Ты можешь мне верить. И Давина действительно хотела ей верить. Ей нужен был друг, нужен был тот человек, который поможет и поддержит. Не будет использовать в качестве инструмента, не будет пытаться контролировать ее или манипулировать ею. Просто друг. И быть может Елена сможет стать для нее им?