Такие опасные цветы...

POV Рейн — Ваша Светлость! — я совершенно точно знаю, кому принадлежит этот раздражающий голос. Наваждение тут же осыпается битым стеклом мне под ноги, черт, как же это всё не вовремя. Я вздрагиваю от неожиданности, и тут же делаю шаг назад от Сирила. Сцена, которую увидела моя невеста, была весьма однозначной, в такой ситуации точно не побежишь догонять суженую с криками «Ты всë неправильно поняла!». Всё правильно она поняла, и догонять её не придётся, она уже быстрым и уверенным шагом идёт к нам. — Ты! Сейчас же вышел отсюда! — говорит она повышенным тоном, с отвращением глядя на Сирила. — Ваша Светлость? — он, не реагируя на истерику, спокойно заглядывает мне в глаза, давая понять, что будет слушать только мои указания. — Ты глухой?! Вести себя подобающим образом не учили? Вышел! — Кристина всегда отличалась весьма вспыльчивым темпераментом, но такой я её видел впервые. — Сирил, пожалуйста, мы… кхм… договорим, обещаю, — я стараюсь держать себя в руках, однако, от вопля моей невесты, голова снова начинает болезненно пульсировать. Приходится бороться с искушением выволочь её отсюда прямо сейчас. Сирил склоняет голову в вежливом поклоне: — Как скажите, милорд, — проходя мимо Кристины, не глядя в её сторону, пренебрежительно бросает, — Неприятно познакомиться, миледи. Кристина в возмущении распахивает свои чёрные глаза, а Сирил, сунув руки в карманы, насвистывая, бодрым шагом выходит. Я расплываюсь в улыбке. Вот ведь жук! Видимо, тоже смекнул, что ломать комедию бессмысленно, и в любой ситуации остаётся тем, кто он есть. Сердце болезненно пропустило удар. Хотелось пойти за ним, развернуть, и всё-таки получить поцелуй, к принятию которого я так долго шёл. А ведь не факт, что мне ещё раз хватит смелости на подобную выходку. Я раздражённо повернулся к невесте: — Мы ждали вас завтра, я не люблю неожиданные визиты. — Оно и видно! Какого чёрта происходит?! Ты совсем обезумел за эти пару месяцев! В жилах уже кипела кровь, но я старался не подавать виду. Кристина любила меня провоцировать, и это всегда плохо кончалось. — Вы так ослепли от гнева, что я должен подробно объяснить увиденное? — в моём голосе появились нотки сарказма, влияние Сирила, не иначе, я мысленно закатил глаза. — Тебя это ещё и забавляет? Как ты смеешь поступать со мной подобным образом? Я что тебе, девка с базара? — Позвольте напомнить, миледи, что я ничем вам не обязан, — голос вибрировал от напряжения, в нём прорезалась угроза, я сжал кулаки, пытаясь справится с гневом, — Наши отношения — удобная для обоих формальность. Этот скандал выглядит так, будто вы забыли об этом, так вот, возьму на себя ответственность за это напоминание. — Ты поэтому набил поместье какими-то бродягами, не посоветовавшись со мной? Потому что ни чем мне не обязан?! Назло? Я приеду в следующий раз, а у тебя тут общежитие для бездомных? — Поверьте, последнее, о чем я думал, это о том, чтобы делать вам что то назло. Если честно, даже и не вспомнил, что вас это может расстроить. Не вам решать, кого мне принимать на работу, это мои люди, и вам придётся с этим мириться. — Как и с тем, что мой жених пустился во все тяжкие, и решил таскать себе в койку мужиков?! Боже милостливый, Рейнхольд! У тебя мозг совсем от таблеток поплыл? Ты что творишь?! — Кристина кричала мне в лицо, будто я глухой, махала руками, и морщила прямой нос, а я пытался сконцентрироваться на дыхании. Ногти в сжатых кулаках так сильно впивались в ладони, что уже образовали маленькие кровавые лунки. Я чувствовал, как от срыва меня отделяет ещё один единственный вопль. — Кристина, тебя заносит, успокойся и вспомни, с кем ты говоришь, ты знаешь, что я вспыльчив. — А мне плевать, — она сверкнула глазами, и встав на носки, прошипела змеёй прямо у моих губ, — Ты правда думаешь, что я буду мириться с подобными закидонами? Чтобы на завтра вся Треспия обсуждала, что Граф Кораллового Хребта предпочитает своей невесте потасканных алкашей? Я не успел остановить летящую в воздухе ладонь, и вот она уже с силой приложилась к бархатной щеке Кристины. Её голова дернулась, из идеальной причёски выскользнуло пару прядей, она накрыла место удара тонкой рукой. Пухлая нижняя губа дала трещинку, и из неё уже выкатилась маленькая капля крови. Блять. В глазах Кристины не было ни страха, ни шока, ни обиды, только в уголках стала скапливаться влага от боли. Подобный эпизод у нас не первый. Я похож на отца больше, чем мне хотелось бы. Спокойно одернув рукава плаща, и достав из кармана шёлковый платок, я приложил его к краешку губ невесты. — Надеюсь, теперь вы дадите мне вставить пару слов. Запомни, моя дорогая, вот что — чем и с кем я занимаюсь в поместье, тебя не касается. С моей стороны договор соблюдается прекрасно, в то время как тебя продолжают видеть на приёмах и балах в сопровождении разных эффектных кавалеров. Ищешь запасной вариант? Одобряю твой деловой подход, и даже несмотря на то, что многие уже судачат, мне плевать на свою репутацию. Однако, в жизнь мою лезть не смей. Очень надеюсь, что на этом наша беседа исчерпана, — я просунул платок в её тонкие пальцы и направился к выходу. Кристина обернулась мне вслед, и тяжело вздохнула: — Что же стало с нами? Мы же были когда-то друзьями… Я остановился и задумчиво произнёс: — Ничего не стало, дорогая. Просто вы с маменькой выбрали заведомо дохлую лошадь, и я уже довольно долго наблюдаю, как вы с нетерпением ждёте, когда же я отброшу копыта. Кристина обиженно фыркнула: — Ты прекрасно знаешь, что я переживаю о твоём здоровье. — Это потому что мы ещё не женаты, — я даже развернулся, потому что ждал последнего выпада. Из этих стычек Кристина со своим острым языком практически всегда выходила победителем, и спиной к ней стоять в этот момент не хотелось. Она растянула губы в ехидной улыбке: — Хорошо, что ты напомнил. Теперь вся эта ситуация выглядит ещё более мерзкой. О себе ты не думаешь, терять тебе нечего, но пройдёт год-другой, и этот влюблённый болван останется один, с разбитым сердцем. Но ты так увлечён своими желаниями, что забыл об этом. Ты всегда был сволочью и эгоистом, Рейнхольд, — в груди неприятно заныло. Она права, — Ну разумеется, ты об этом не подумал, что тебе до чувств простых смертных, так раз плюнуть, — увидев моё замешательство, Кристина победно улыбнулась, — Вот и подумай об этом на досуге. Она бросила белоснежный платок на пол конюшни, и демонстративно наступила на него носком острой туфли. Заправив выбившиеся из причёски пряди за ухо, гордо вышла, обогнув меня широкой дугой, пока в моей голове раз за разом эхом проносились её слова. «Этот влюблённый болван останется один, с разбитым сердцем». Я влетел в спальню, чувствуя, как горло сжимает паника, в ушах звенело, нервы были натянуты до предела, пальцы снова мелко подрагивали. Не в силах справиться с бушующим фестивалем эмоций, я до белых костяшек сжал руками прикроватную тумбу, и пару раз от души пнул. Легче, разумеется, не стало, боль от удара в ноге тут же отозвалась в висках. Кристина — язвительная сучка, как всегда, была права. Я действительно об этом не подумал, а она виртуозно задевала все струны моей души, ведь ей пришло в голову сказать мне именно это. Значит, она углядела в моём отношении к Сирилу что-то более серьёзное, чем я сам. Просто так она бы мутить воду не стала. Такой уж ли я эгоист, если теперь готов закончить все, даже не начав? Что если Сирил действительно влюбится? Он привнёс в мою жизнь столько красок, а что я смогу дать ему взамен? Нестабильность, болезнь, переживания, смерть, в конце концов? Он не заслужил нянчиться со мной. Я и так слышал в его прохладном «Как вы себя чувствуете, Ваша Светлость?» слишком много тревоги. Я с таким усердием отдалялся от него, но, казалось, становилось только хуже. С его появлением как будто бы вернулись вкусы и запахи, хотя я и понимал, что это не так. Но этот балагур с морщинками в уголках глаз, которые бывают у постоянно улыбающихся людей, всё вокруг сделал другим. В нём было столько энергии, что он смог наполнить ей и меня. Научил снова улыбаться, иногда смеяться, я с детства не подпускал к себе никого так близко, и оттого эти эмоции казались мне такими странными и чужеродными. Распознать у Сирила симпатию ко мне было непросто, потому что идиотскими шутками он сыпал одинаково что в мою сторону, что в сторону Хильды, или своих друзей. Такая вот манера общения у человека, он может подкатить даже к супнице, а потом посмеяться, и сказать, что слишком хорош для неё. Это раздражало, но вопреки раздражению, мои губы почему-то всегда растягивались в улыбке. Как можно быть настолько невыносимым, чтобы круглосуточно занимать мои мысли? Мне хотелось, чтобы он всегда был рядом, наполнял моё бесцветное существование красками. Я так испугался этих эмоций, что решил завязать с этой странной дружбой. Свёл общение к необходимому минимуму, но лучше не стало, а позже пришли сны. Они сместили мои привычные ночные кошмары, но таким подаркам подсознания я тоже был не рад. Во снах он целовал меня, жгуче и страстно, выдирал рубашку из брюк и забирался руками к животу и груди, кусал меня за шею, за подбородок, и что-то запально шептал. Я просыпался раздражённым и злым, молодое тело требовало разрядки и прикосновений, а потом я пересекался с ним где-нибудь на первом этаже поместья, и злился ещё больше. Естественно, на себя. У меня не было опыта в отношениях. Я слишком закрыт, чтобы пускать кого-то к себе в душу. Характер у меня тоже не подарок, вспыльчивый, упрямый, ревнивый и слишком эгоистичный, тут, пожалуй, Кристина права. Ситуацию легче не делал и тот факт, что Сирил был мужчиной. Эти сны настолько будоражили моё сознание, что я не мог перестать удивляться. Ведь раньше со мной такого не происходило, да и повода задуматься о том, что мне нравятся не только женщины, тоже не было, я никогда не влюблялся. Когда-то мне казалось, что я мог бы полюбить сексуальную и пышущую здоровьем Кристину, но я быстро понял, что эти отношения меня больше разрушают. Хотя тандем, надо сказать, из нас вышел бы и правда прекрасный, два манипулятора, что действуют лишь в угоду своих интересов. Будь мы и правда женаты, мы бы свели друг друга в могилу в первый же год брака. Но теперь задачка передо мной стояла сложнее. Как вести себя с Сирилом? Одернуть нас, зарубить на корню это неправильное влечение, и больше не вспоминать? Или же позволить себе иногда быть счастливым? Он искал со мной общения, а я никак не мог решить, чего же я хочу. Пока одной неприятной ночью не проснулся от резкой боли. Просто открыл глаза, увидел потолок своей спальни, но не смог пошевелиться. Пытался дотянуться до тумбы, достать лекарство, но рука безжизненной плетью лежала вдоль туловища. От боли на лбу выступала испарина, и каплями стекала по вискам на подушку, а я просто наблюдал за тем, как расплывается потолок перед глазами. Дышать было тяжело, боль не щадила, но болезненный стон застрал в горле. Я был один. Сознание стало уплывать, и я подумал о том, что если я сейчас умру, то вспомнят обо мне не раньше, чем к завтрашнему вечеру. Хильда обрадуется, что я не выхожу из спальни, и решит дать мне отоспаться, а Сирила я оттолкнул, и он тоже едва ли решится меня проведать. Перед тем, как потерять сознание, я вспомнил наш с ним диалог, о преимуществах приговорённого к смерти, и принял решение попробовать быть счастливым, если доживу, конечно, до утра. Потом пришла блаженная пустота, показалось, что умираю, последняя мысль была «ну наконец-то». — Ваша Светлость, мы ждём вас к обеду, все уже в зале, — осторожный стук в дверь, озабоченное лицо Хильды в дверном проёме. — Скажи им, что сейчас спущусь, — я натянул на себя улыбку, и сделал глубокий вдох. Баронесса Дженифер и её дочь уже сидели за накрытым столом. Спускаясь по лестнице, я уже успел заметить её недовольное лицо. Отличительная черта четы Невелон была в том, что их лица всегда омрачала лёгкая тень отвращения, будто поблизости где-то сдох енот, и они никак не могли отделаться от этого запаха. Кристина сидела с плотно сжатыми губами, в глазах сверкали молнии, на скуле проступил лёгкий синяк. — Леди Дженифер, — я подошёл к столу и поцеловал тыльную сторону ладони баронессы, — Приятно удивлен вашему визиту на день раньше запланированного. Рядом показательно хмыкнула её дочь. — Рада видеть вас в добром здравии, — Дженифер приложила руку к моей щеке в теплом материнской жесте. — Вашими молитвами, — «Вопреки им, ещё не помер» саркастично пронеслось в моей голове голосом шутливого засранца Сирила. — Давайте сядем, в ногах правды нет. Мы переживали, Хильда в последних письмах писала, что вы плохо спите, — Дженифер вернулась на своё место, а я сел во главе стола, недалеко от Хильды. Рядом с экономкой было накрыто ещё на одну персону. Дейв уже давно ел вместе с нами, они с Хильдой каждый день составляли мне компанию. Я чувствовал себя приятно разомлевшим, будто на весеннем солнце, глядя, как они перешучиваются, как Хильда суетится вокруг него, накладывая его тарелки до краёв, как поправляет ему салфетку на коленях, как они берут друг друга за руки под столом, думая что я не вижу. Однако, я точно знал, что к таким вольностям мои гостьи отнесутся отрицательно. Дейв подошёл к Хильде и аккуратно коснулся её плеча, вежливо поклонился гостьям и сёл с нами обедать. Брови обеих леди Невелон синхронно поползли вверх, а я почувствовал, как мои губы расползаются в злорадной ухмылке. На мгновение я встречаюсь с цепкими, почти чёрными глазами Кристины. Сейчас будет реванш, дорогая: — Хильда, а где Сирил? — На кухне, наверно, плут, — Хильда добродушно смеется, — Кухарок байками кормит, а они его выпечкой да десертами, в обеденное время он там живёт. Я сдержанно улыбаюсь. Ну разумеется, кто бы сомневался, что этот негодник очаровал уже всю кухню. — Будь добра, позови его к нам, Дейв же с нами теперь обедает, а Сирил занимает должность моего помощника, Федо всегда был за нашим столом. Я считаю упущением, что Сирила тут нет, к тому же, у нас гости, — я буквально чувствовал, как глаза Кристины прожигали во мне дыру, — Как раз всех друг другу и представим. — Ох, — не нашлась с ответом Хильда, однако, спорить не стала, — Надеюсь этот неслух никого не смутит. — Под мою ответственность, вели накрыть на ещё одну персону. Хильда добродушно улыбнулась и направилась на кухню. Кристина злобно мяла белоснежную салфетку на коленях: — Милорд, давно ли вы обедаете с полным комплектом прислуги за столом? — Кристина! Не нужно показывать свой норов хозяину дома, мы тут в гостях! — Леди Дженифер натянула на себя самую лицемерную улыбку из возможных, склонила голову в поклоне, и добавила, — Прошу прощения, Ваша Светлость, ох уж и сокровище вам досталось. — Всё в порядке, — я вернул баронессе её лживую улыбку. Боже мой, бал лицемеров. В горле начало пересыхать, я подлил себе вина, и машинально ослабил платок на шее. К столу слегка шаркающим, но бодрым шагом возвращалась цветущая Хильда. Следом за ней вышел и Сирил. Пока за его спиной медленно закрывалась дверь, я слышал, как с кухонного помещения доносился смех в перемешку с кокетливым хихиканьем. Лёгкое покалывание в пальцах выдавало такое привычное мне чувство раздражения, а может, это ревность? Наверно, не будет хуже, если я приму ещё одну таблетку за обедом, глядишь, это занудство перенесется легче и веселее. Хильда настороженно наблюдала, как я запиваю синюю горошину вином. Я тепло ей улыбнулся и кивнул. Всё в порядке. — Миледи, добрый день, благодарю вас за приглашение, — Сирил поочерёдно склонил голову перед четой Неволон, и сел рядом со мной, где кухарка накрыла уже для него стол. В мою голень попал несильный пинок. Я вопросительно повернулся к Сирилу и встретился с его весёлым взглядом, который втягивал меня в немой, и понятный только нам диалог. «— Что за херня, Ваша Светлость?» «— Развлекайся, дружище.» Сирил насмешливо изогнул рассеченую бровь. «— Это карт-бланш?» «— Однозначно.» Я хитро улыбнулся ему, и вернул своё внимание гостям, чувствуя весёлое предвкушение. Дышать стало легче. Кристина продолжала сверлить нас гневным взглядом, а Сирил, налив себе вина, вальяжно расселся на стуле. Хильда прервала затянувшееся молчание: — Кристина, голубушка, что случилось с вашим благородным лицом? Экономка уже так долго была частью моей семьи, что на её вольное «голубушка» никто не обратил внимания. — Ничего страшного, пустяки, — елейным голосом проворковала Кристина, — Зашла в конюшню встретить Рейнхольда с охоты, да и забыла, каким норовом обладает Намтар. Захотелось мне погладить её, она меня, растяпу, и боднула мордой. Отделалась лёгким испугом, хорошо, что Рейнхольд был рядом. С таким мужчиной ничего не страшно. Я мысленно закатил глаза. Хильда, конечно же, не поверила ни слову. Баронессе дело до вранья её дочери не было никакого, хоть и видно было, что сказка её не впечатлила, но её вполне устраивала эта удобная ложь. Сирил хмыкнул, и отпил вина, тоже, разумеется, не поверил. — Не переживайте, дорогая, Намтар очень быстро приведут в форму, я думаю, что при следующем ЗАПЛАНИРОВАННОМ, — с нажимом произнёс я, — Визите, вы сможете её погладить. Да, Сирил? Весёлые искорки в его глазах уступили место задумчивости, он был человеком простым и прямолинейным, такие игры явно были не для него. Тем не менее, я видел готовность подыграть, даже несмотря на то, что ему не очень-то нравилось то, во что я его пытался втянуть. Мне и самому не доставляло это большого удовольствия, но последнее слово должно остаться за мной. — О чем вы, милорд? — ещё немного, и челюсть Кристины можно будет поднять с пола, кажется, только что удовольствия стало больше. — Сирил опытный наездник, он хорошо держится в седле, и я презентовал ему Намтар, так как сам не в состоянии с ней справиться. — Вы подарили наемнику МОЙ подарок?! — невеста подскочила со стула, однако, Дженифер властно схватила дочь за запястье, и неуловимым движением усадила обратно. Сирил рядом со мной тихонько присвистнул, и я получил новый лёгкий пинок. Это не укрылось от цепкого глаза Кристины: — Что ж, Сирил, будем знакомы, раз уж вы пользуетесь благосклонностью и добрым сердцем моего будущего мужа. Расскажите, какого это, быть заменой Федо? Я удивлена, что вы так расслабленно себя чувствуете в нашей компании, Рейнхольд совсем распустил прислугу, многие здесь забыли своё место. — Хильда, разумеется, она не про вас, — тут же бросилась исправлять резкость дочери Дженифер, — Она вообще, сегодня, видимо, не с той ноги встала. — Прекратите, мама, я вас не спросила, что мне говорить. Вы не ответили на вопрос, Сирил. Не чувствуете ли вы, что вы лишний за этим столом? На скулах Дейва раздражённо ходили желваки. Видно было, как ему хотелось уйти, но рядом с ним сидела помрачневшая и униженная Хильда, скромно опустившаяся глаза в тарелку, поэтому он молча сидел рядом, нежно сжимая её ладошку под столом. Кажется, я в который раз недооценил гонор Кристины. Сирил слегка выпрямился, и встретился с Кристиной открытым взглядом. — Конечно. Само собой, я чувствую себя неловко, особенно, в компании такой очаровательной, молодой леди, — он слегка улыбнулся, я хорошо знал эту кривоватую усмешку, сейчас, наверняка, последует такая шпилька, после которой Кристина позеленеет, — К тому же, у вас ещё и прекрасное воспитание, однако, мне непонятно, почему вы так усердно его скрываете. Рот Кристины растянулся в изумленном «О», ресницы комично захлопали. — Его Светлость позвал меня пообедать с вами. Дейв — мой человек, Хильда — моя добрая подруга, а с Рейнхольдом у нас доверительные отношения. В этой компании моё место такое же, как и ваше, и отвечая на ваш вопрос, чувствую я себя прекрасно. Пальцы невесты до бледности сжали ножку винного бокала. — Какое смелое заявление. Ох уж эта мужская дружба, столько привилегий, не так ли? — сощурившись, она сверлила его взглядом, только мы трое понимали, что именно она имеет ввиду. Атмосфера накалилась. А Сирил расслабленно, не думая ни секунды, ляпнул: — Не говорите-ка, растут и твердеют прямо на глазах, — он подмигнул, — Привилегии, в смысле. Рядом со мной Дейв поперхнулся вином, и перевёл вопросительный взгляд на Сирила. До Кристины смысл дошёл чуть медленнее, однако, имел эффект пороховой бочки, она всё-таки вскочила со стула, опрокинув на платье вино, и прикрывая рот рукой. — Кристина! — тут же послышался командный тон её матери, — Да что с тобой такое?! Хильда суетливо поднялась, чтобы принести влажное полотенце. А я был за столом единственным, на кого помимо желания смеяться, накатило чувство возбуждения, шея и ладони стали горячими, стоило только вспомнить, как несколько часов назад, Сирил так приятно сжимал мой каменный член. Я вернул ему пинок под столом, да посильнее, для профилактики. Разумеется, я не злился на него. Зная, какой он остряк, я сам позволил этому случится, и был бы разочарован, если бы он не выкинул нечто подобное. Сирил повернулся на пинок и повёл плечами, мол «это была твоя идея, ничего не знаю», и снова приложил меня сапогом по голени. Дейв прокашлялся в кулак: — Вы как дети. Хильда отвела Кристину переодеваться. Дейв вышел практически следом, перегнувшись перед этим над столешницей к Сирилу, и буркнув: — У меня к тебе есть разговор. Сирил невозмутимо кивнул, Дейв окинул нас обоих любопытным взглядом, попрощался с баронессой, и ушёл. Вот так рождаются слухи. Дженнифер, мрачнее тучи, какое-то время цедила вино, но очень быстро почувствовала себя некомфортно, и сославшись на плохое самочувствие, ушла располагаться в гостевых комнатах. Мы остались вдвоём. Сирил выглядел весьма довольным своей выходкой, и с лёгкой улыбкой, молча, расслабленно обедал, при этом лениво подпинывая меня под столом. Я не выдержал, и наконец рассмеялся. — Ну ты и придурок! — Какой есть, — спокойно пожимает плечами он. — Вели Дейву не болтать, сдаётся мне, у них с Хильдой куда больше общего, чем мы с тобой думаем. Мы разошлись довольно быстро, чтобы не выстраивать вокруг себя ещё больше досужих домыслов. Хватило и сцены за обедом. Я обещал Сирилу разговор, и чувствовал себя весьма нервным, поэтому прихватил с кухни ещё пару бутылок вина. Хоть и был уже довольно хмельным, но я любил это ощущение. Алкоголь накладывался на лекарства, ноги были ватные, тело лёгкое, и ничего, наконец, не болело. Не было постоянной тошноты, и вытесняющего все мысли болезненного давления в голове. Переодевшись в лёгкую рубашку, я, как водится, снова напивался один у себя в спальне. Жалел себя и одновременно проклинал собственную слабость. Когда в дверь постучали, уже повечерело. Сирил? Со стуком? На него не похоже. Я улыбнулся сам себе, это точно не он. На пороге стояла Кристина в полупрозрачной шёлковой сорочке. — Не самый подходящий наряд для вечерних визитов в спальню к мужчине. — Отчего же? — она довольно улыбнулась, — Был бы неподходящий, ты бы так не замер на пороге. Она оттеснила меня, нетвёрдо стоящего на ногах, из проёма, и покачивая бёдрами, вошла в спальню. Я прикрыл дверь, не хватало ещё сующей везде свои носы прислуги. — И чего же ты хочешь? — Ну, для начала, извиниться. Ты прав. Я не должна была лезть в твою жизнь. — Неожиданно, да и несильно приятно. Я рад, что ты очистила совесть, но мне не нужны извинения, они ничего не меняют. Ну, а теперь, можешь быть свободна, — я кладу руку на ручку, чтобы открыть дверь, но Кристина ласково скользит пальцами по моему запястью. — Не нужно гнать меня так быстро, мне правда нет дела до твоих романов, давай просто наладим всё между нами. — Кристина, у меня нет романов, а были бы, поверь, это было бы точно не твоё дело. А теперь, иди, что скажет твоя матушка, когда узнаёт, что ты находишься у меня в спальне, вечером, да ещё и в неглиже? Она недовольно закатила глаза: — Дракониха перебрала красного за обедом, и спит, к тому же, ты мой жених, если ты всё ещё помнишь. — И тем не менее, мы не женаты, не порти себе репутацию, — я мягко высвобождаю руку из её пальцев. Не тут-то было. Она прижимается ко мне всем телом, обвивая руками мою спину. Через свою лёгкую рубашку я чувствую затвердевшие горошины ее сосков. — Боже мой, что ты делаешь? К чему весь этот спектакль? — Расскажешь мне, как такой красивый и молодой мужчина справляется с напряжением? — её рука плавно двигается по внутренней стороне моего бедра и твёрдо сжимает член. — Ты выводишь меня из себя, — я говорил сквозь сжатые зубы, но вопреки всему, прикрыл от удовольствия глаза. Мне совершенно точно не хватает этой стороны жизни, а вот с напряжением я привык справляться сам. — Я для этого и здесь, — она мягко целует меня в уголок рта, и хитро улыбается, — Неужели ты меня не хочешь? — Хочу, — честно признаю я, — Но не хочу делать из тебя дуру. Я не люблю тебя, и ты прекрасно это знаешь, прости. Кристина, ничуть не расстроившись, уверенно заявляет: — А мне и не нужна твоя любовь. А после припадает к моим губам в поцелуе. Не справившись с накатившими на меня эмоциями и переживаниями последних месяцев, я отвечаю ей со всем пылом, на который только способен. Она стонет мне в рот, я чувствую в этом звуке фальшь и притворство, однако, это возбуждает меня ещё больше. Я, наверно, мазохист. Задрав сорочку, я скольжу руками по обнаженным бёдрам и ягодицам. Кристина с зубами втягивает кожу на моей шее, оставляя множество страстных и болезненных поцелуев. Она убирает мою руку со своих бёдер, и сильно сжимая меня за запястье направляет её к своему повлажневшему белью. Пройдясь языком по мочке уха, она кокетливо шепчет: — Давай, Рейн, не сдерживайся. «Рейн»… Я отталкиваю от себя Кристину, возбуждение сменяется гневом за секунду. — Терпеть не могу, когда меня так называют! Всё! Уходи! Ничего не будет, я не должен был поддаваться на твои провокации. У меня в голове звучит только его голос, как он зовёт меня по имени, с нотками флирта и лёгкой снисходительности к моим закидонам, с мягкой, почти мурчащей «Р», что пробирает до мурашек. Или с чем-то более глубоким, как там, в лесу, с придыханием и желанием. Как же сильно это отличается от фальшивого стона Кристины. Чем, блять, я тут занимаюсь?! — В чем дело?! Любовничек не доволен будет? — Кристина снова взвилась, от её кокетливого настроения не осталось и следа, она скривила на бок плотно сжатые губы. — Да сколько можно-то? Мы правда собираемся говорить об этом ещё раз? — я не выдержал, прошёл к двери, и открыл её для своей вечерней гостьи, повёл рукой в приглашающем жесте, — На выход, и давай впредь не делать такой ерунды, ничего хорошего это не принесёт нам. Кристина одернула сорочку, и поправив растрепавшиеся волосы, гордо расправила плечи. Остановилась у самой двери. — Привет от меня передавай, и пусть не расслабляется, если перейдёт мне дорогу, я приложу все усилия, чтобы ни его, ни его потрепанной кодлы, здесь не было. — Здесь всё ещё я хозяин, — я со скрежетом сжимал зубы. — Это верно, и тем не менее, ты мне кое-что задолжал. — И что же? — Пустяки, немножко уязвленного самолюбия, — ладонь Кристины так быстро взметнулась в воздух, что я даже не уследил этого движения. Щеку ужалил хлесткий и сильный удар. Дорогой и тяжёлый фамильный перстень проехался по скуле. Лицо загорелось, а моё терпение было уже переполненным. Я всё ещё держал дверь открытой, сжимая и разжимая ладонь с подрагивающими вновь пальцами. — Спокойной ночи, дорогой, — она в бешенстве вылетела в коридор, выдернув из моей руки дверную ручку, и шарахнув дверью так, чтобы известить всё поместье о том, что её персона чем-то недовольна. От сильного удара двери о проём, на тумбе у входа в спальню задрожала ваза. Эта треклятая дверь была последней каплей. Хрупкий фарфор всё ещё покачивался на краю тумбы, в попытках сохранить равновесие, когда я отправил вазу в дверь, тут же прикрыв лицо рукавом и отвернувшись. Стук туфель в коридоре на мгновенье стих, но тут же возобновился, удаляясь, наверняка самодовольная сучка в этот момент улыбнулась. Множество мелких осколков лежали на полу, я вернулся к письменному столу и сёл на него, подняв ноги, чтобы не поранить босые ступни. Недопитая бутылка словно сама скользнула в руку. Кажется, теперь я чертовски пьян. После вспышки гнева, я, как обычно, постепенно скатывался в безразличие ко всему происходящему. Минуты растягивались, а головная боль снова сверлила виски. Когда открылось окно, впустив в комнату промозглый воздух, я сонно поежился, кажется, задремал. Постепенно фокусируя нетрезвый взгляд, я увидел Сирила, что вальяжно расселся на подоконнике, оставляя на нём сапогами влажные следы. — Двери для слабаков, да? — сонный мозг едва заставлял язык шевелиться. — Пфф, я, может быть, романтик. Как ты тут, моя принцесса в башне, опять пьяный? — он выдавил из себя озорной смешок, пробегаясь по мне обеспокоенным взглядом, — Бить посуду — твой фирменный стиль? — Сирил махнул рукой в сторону осколков, о которых я уже и забыл. — Я могу попросить тебя уйти? Боюсь, я не вывезу сейчас эту беседу, и твои надоедливые шутки. Мне и без того дурно. — Нет, — однозначно ответил наёмник, спрыгнув с окна и пройдясь по спальне. Под сапогами хрустнули осколки, когда он приблизился к столу, — Я тебе не собачонка, сегодня приди, завтра уйди, разберись уже в своей голове. Что у тебя сегодня? Сучка невеста, очередные муки совести, или кризис ориентации? — он ловко уселся рядом со мной на стол, скидывая с ног обувь. — Что? — тупо переспросил я, всё ещё не до конца проснувшись. — Ничего, спрашиваю, по какому случаю очередной пьяный банкет, и кого имею честь перед собой видеть, — он неопределённо повёл рукой в мою сторону, нервно дёрнул плечом, — Как вы меня, ребята, заебали. — Кто «мы»? — Ты, и ещё пятьдесят Пиэлей внутри тебя, которые никак не определятся, что им надо! — его тон повышался, он, очевидно, был раздражен. Я потянулся за недопитой бутылкой, но Сирил проворно выхватил её ещё до того, как мои пальцы коснулись стекла. — Ещё чего! Хватит вам, пожалуй. — Не перегибаешь? — я слегка приподнял брови. — Ну тебе же сегодня приспичило, чтобы я пекся о тебе, бойтесь своих желаний, Ваша Светлость. — С чего вдруг ты так бесишься? — С того, что невеста твоя привет мне шлет, — он дёрнул ворот моей рубашки и жёстко ткнул пальцами мне в шею. Я в недоумении приложил к ней руку, — Да, да, вульгарно и избито, отчего-то я думал, что благородные дамы немножко хитрее в своих кознях, но оказалось, что ума ей хватило только на это. — Ничего не было, — почему-то тут же сказал я, когда понял, что он, наконец, имеет ввиду, всё ещё прикрывая рукой отметины, что намеренно оставила Кристина. Сирил весело фыркнул: — Оправдываешься передо мной? Не стоит. Очень надеюсь, что ты не так глуп, чтобы не замечать, что эта тощая селёдка просто в поисках лёгкой наживы. — Полегче на поворотах, Сирил, она, всё-таки, моя невеста. — Да ну? Хочешь сказать, что она смогла увидеть под всей этой твоей мишурой и многоликостью любимого человека? Вот уж, не думаю. Сирил злился, а я получал от этого удовольствие, потому что это была ревность, которую он старался замаскировать. Но получалось у него весьма херово. Моя голова постепенно прояснялась, и я расслабленно улыбнулся. Он сидел так близко, что я наконец начал ощущать, как напряжение всего сегодняшнего дня смывает лёгкой, постепенно накатывающей волной спокойствия. — А ты, значит, смог? — серьёзно спросил я, добавив немного иронии в голос, что бы разговор не был таким неловким. — А я смог, — так же серьёзно, без тени шутки, ответил Сирил. Вот так. Честно и в лоб. Комната тут же погрузилась в тишину. Сирил наверняка ждал от меня какой-то реакции, но я не мог понять, что мне теперь делать с таким неожиданным признанием. — Хороша была ваза, — Сирил кивнул в сторону черепков, отпивая вино из горла, и пытаясь разрядить обстановку. Я усмехнулся: — Да, летом Хильда каждый день ставила мне в неё свежие цветы. — Не все цветы так же хорошо смотрятся в спальне, как за её пределами, что-то, наверно, лучше оставлять в саду, — задумчиво глядя на осколки, сказал Сирил. Я засмеялся: — Ты о Кристине? Только ты можешь с таким глубокомысленным видом выдавать подобную херню. Он, наконец, слегка улыбнулся, атмосфера в комнате стала легче. — О ней, — он по-турецки подобрал под себя ноги, и выглядел более расслабленным и спокойным, — Никак не пойму, что вас с ней связывает. Ты, я смотрю, тоже особой любви не питаешь. — Это долгая история. — Ну, у меня ещё полбутылки твоего кислого пойла, а у тебя явное желание поделиться наболевшим. Кажется, и визитеров в твою спальню сегодня больше не намечается. Я пихнул его в бок, он чуть было не потерял равновесие, и засмеялся. — Мы друзья детства, наши матери были подругами, — я помолчал, а Сирил вопросительно поднял брови, предлагая продолжать, — Мы с Кристиной росли вместе. Во многом именно эта девчонка сделала моё детство сносным. Отец был непростым человеком, и матери часто попадало. Я часто бывал напуган этими скандалами, а Кристина всегда была рядом. И её мать была рядом. Да настолько, что это не укрылось от внимания моего отца. Так, леди Дженифер, не будучи ещё в то время вдовой, стала любовницей моего отца. Сирил от неожиданности случайно стукнул горлом бутылки по зубам. Я усмехнулся: — Как видишь, у богатых свои причуды. Мать знала, и её всё устраивало. Главным образом потому, что отцовское недовольство в большей степени теперь приходилось на мать Крис, а мы наконец вдохнули спокойно. Леди Дженифер терпеливо выносила все закидоны отца, в наивной надежде когда-нибудь занять место Адеи. Она знала, что ему не долго жить приказано, как, вообщем-то, и всем Пиэлям. Вот только отец был тем человеком, который хотел всё и сразу, и красивую молодую любовницу, и выхолощенную покорную жену с идеальным сыном, которому с детства прилетали подзатыльники за недостаточно прямую спину. Я тяжело вздохнул, погружаться в детство всегда было неприятно. Да, смерть родителей была для меня трагедией, как и для любого ребёнка, но сложнее всего было признаться самому себе, что когда не стало отца, мне стало легче. Сирил положил свою руку на мою и слегка сжал. Такой приятный, тёплый жест. — Мамаша говорила, мол, Адея так любила твоего отца, что отправилась вслед за ним, от любви безумной, — Сирил говорил серьёзно, но шуточно закатил глаза, чтобы как-то меня расслабить. — Хильда слишком добрая и наивная женщина, зачастую, она не видит того, что у неё перед самым носом. — Ага, а ещё сует этот самый нос куда не попадя. — А ещё — читает слишком много любовных романов. Мы посмеялись. Сирил тут же приложил палец к своим губам: — Тише, Ваша Светлость, давно мокрым полотенцем по хребту не получал? Я вот вчера получал, мой лимит на эту неделю, пожалуй, всё. — Она до сих пор лупит тебя за то, что ты зовешь её «мамашей»? — Нет, она лупит меня, потому что не может признаться себе в том, насколько я очарователен. — Ну разумеется. — Ну и? Что там дальше у богатых? — Сирил подбадривающие улыбнулся, и вопросительно поднял брови. — Леди Дженифер вскоре овдовела, но скорбеть ей было некогда, она была слишком занята моим отцом. А потом, умер и он. Что бы он ей там не наобещал, он наебал её, разумеется, она была в бешенстве. Всё это здорово подкосило мать, она часто болела, а потом и вовсе перестала вставать с постели. Хильда и лекари делали что могли, но причину кончины матери так и не поняли. Тогда наивная экономка заключила, что мама умерла от разбитого сердца. Теперь всем кормит эту байку и драматично охает… — Ну да, очень похоже на неё. — Чета Невелон перебралась к нам в поместье, Дженифер аргументировала это тем, что моя мать просила её вырастить меня, как собственного сына. Так мы с Крис и жили, взрослели, дружили, ночевали в конюшне в стогах, потому что нам казалось это весёлым, иногда дрались, а иногда учились целоваться, — я рассмеялся. Теперь, когда я думал об этом, мне и правда захотелось уладить всё между нами, в конце концов, Кристина действительно всегда была на моей стороне. — И ты решил жениться на девчонке, с которой целовался по конюшням? — глаза Сирила весело блестели, наверняка, у него на языке крутилась какая-то дурацкая шутка, но он искренне хотел узнать меня лучше, а его рука всё ещё спокойно лежала поверх моей, и шутки не последовало. Я мрачно усмехнулся: — Нет, Леди Дженифер решила подложить под меня свою дочурку, когда мы выросли, потому что твёрдо вдолбила себе, что титул должен быть у её семьи. Кристина честно мне сказала о планах матери, она может быть наглой, напористой и эгоистичной, но она никогда не была подлой. И я решил, почему бы и нет. В конце концов, как бы это ни звучало, я думаю, что меня переживёт даже старушка Хильда. Так почему бы не оставить дорогих мне людей на попечение человека, который действительно сможет о них позаботиться. Сирил задумчиво молчал. — Только поэтому, из-за поместья? Из-за людей? А ты, возможно, лучше, чем кажется. Я залился смехом: — Сирил, вдоль всего Кораллового Хребта знают, что я неприлично богат и смертельно болен, как, по-твоему, это выглядит? Он не торопился с ответом. — Как приглашение к обеду. — Именно, мне не нужна толпа невест у дверей, пусть это будет близкий мне человек, она получит то, чего хочет, а я получу немного спокойной жизни. Правда, учитывая ситуацию, в которую меня поставил Осмонд, спокойствие — понятие очень относительное, хотя и это на руку. Едва ли найдётся девица, которая захочет со мной теперь связаться. Кристина действительно переживает обо мне, я в это верю. Да и любит наверняка, не так, как хотелось бы, возможно, нам обоим, но она не чужая. Мы решили не вмешиваться в жизни друг друга, во всяком случае, до тех пор, пока не станет всё совсем плохо… — Мне жаль, что всё так хреново. Может ещё и найдётся способ задержать твою задницу здесь, в конце концов, с вашим-то лекарем любой бы помер, можно попробовать поискать ещё кого-то, — Сирил задорно улыбался, но эта улыбка не касалась его глаз. — Да ну, к чёрту, — я старался звучать непринуждённо, — Вино без запаха, еда без вкуса, и жизнь какая-то такая же, бесцветная и пустая, и я очень устал. Сирил снова по-доброму расхохотался: — Это самая пафосная хрень, что я от тебя слышал, — он сделал большой глоток из бутылки, и бордовая капля собралась в уголке идеально очерченных, смуглых губ. Я закатил глаза. — Ты во всём такой небрежный? — моя рука вперед мысли потянулась к его губам, и я убрал каплю большим пальцем. Он тут же перехватил моё запястье, не позволяя отстраниться. — Ну, если ты будешь хорошим мальчиком, то очень скоро узнаешь, — он лукаво прищурился, и коснулся губами тыльной стороны моей руки, внимательно вглядываясь мне в глаза. Я слегка растерянно кивнул, давая понять, что разрешаю его дальнейшие действия. Мне показалось, что я вот-вот перестану дышать, сердце выписывало бешеные кульбиты, уж чего-чего, а руки мне ещё не целовали. Оставив ещё один нежный поцелуй на моей руке, он озорно подвигал бровями, сейчас обязательно выкинет какую-нибудь глупость. Я услышал шум собственной крови в ушах от мысли, что же это может быть за «глупость». — Не знаю, что там у тебя с бесцветностью и пустотой в жизни, но мне определённо есть что тебе рассказать о вкусе этого дерьмового вина. Я заинтригованно смотрел, как он отпивает небольшой глоток из бутылки, и плотно сжимает улыбающиеся губы. Сирил подмигнул мне, и притянул меня к себе за шею быстрее, чем я успел догадаться, что этот засранец собирается сделать. Его губы коснулись моих, и я встретился с его залихватским взглядом. Пальцы мягко, но настойчиво надавили мне на челюсть, приоткрывая рот, в который тут же потекло тёплое, безвкусное вино. Теперь я точно перестал дышать, особенно когда почувствовал, как широко, и по-хозяйски его язык прошёлся по моему. Я проглотил вино, пока меня настойчиво втягивали в поцелуй. Он крепко держал меня за шею, не давая возможности отстраниться. Поцелуй не длился долго, я на него почти не отвечал, пытаясь осознать, что же всё-таки происходит. Облизав напоследок мои губы, Сирил слегка отстранился, оставляя между нами крошечный промежуток. Глубоко дыша, он прижался носом к моей щеке, и севшим голосом прошептал: — Запах приятный, когда это пойло на твоих губах, оно уже не кажется мне таким отвратительным. — Сирил… — он был так близко, что я шептал ему прямо в приоткрытые губы. — Ммм? — Я хочу тебя целовать так же сильно, как хочу не быть эгоистом. Если мы просто оба двинулись со скуки, то ладно, но я болен, и кажется, ты в заведомо проигрышной позиции. Ты не заслужил этого, я не хочу, чтобы по итогу этого безумства, кто-то из нас влюбился. Я долго не протяну, и тут точно не будет хеппи энда, тот, кто втрескается — проиграет. Сирил нежно прошёлся носом по моим губам: — Ты не эгоист, Рейн, ты близорукий идиот, один из нас уже проиграл… Очевидно, он говорил о себе, но во мне всё так болезненно сжалось, как будто это было больше про меня. Пока эта мысль пускала корни в моём сознании, он схватил ворот моей рубашки и втянул меня в ещё один, на этот раз наполненный страстью и отчаянием, поцелуй. В этот момент я понял, что вляпались мы оба, и ни о чем не жалея, ему ответил.