You feel bad, but not bad enough You know you had it coming 'cause you played so rough Back over your shoulder got an icy chill Man, you thought you'd get away with it Now you know you never will No one knows 'bout the times you had You've been so evil; you know, you've been so bad There's a devil to pay for what you put them through And you got a feelin somebody's following you There's a jack-o-lantern moon in the midnight sky Somebody gonna live, somebody gonna die But down in the graveyard on that old tombstone There's a big black crow and it's callin' you home
— Класс, — устало зевает Лиам, перелистывая книгу. — Тут столько видов призраков, что я даже не представляю, какой именно наш! — У них есть общие черты, — Алан подходит ближе, перелистывает на добрые пятьдесят страниц назад, показывая оборотню сведения о призраках, как о классе сверхъестественных существ. — Они это воплощение сильной эмоции, они всегда к чему-то привязаны, и такой предмет называется проводником. И чем дольше призраки пребывают в нашем мире, тем сильнее извращается эмоция, воплощением которой они являются. Другими словами, они все становятся безумными и жестокими, даже если удерживает их что-то положительное. — Проводники... — хмурится Лиам и вновь ищет что-то в книге, пока не найдёт нужную строчку. — Вот! «Призраки могут пройти в наш мир через места, заряженные энергией или являющиеся разломом между астралом и реальностью. Такие места или предметы, находящиеся в непосредственной близости с разломом или имеющие к призраку прямое отношение, становятся проводниками, к которым привязаны призраки. Проводниками могут быть и люди», — оборотень хмурится и поднимает взгляд к Тео, сидящему напротив и внимательно слушающему каждое слово. — Она попала сюда через неметон? — Рейкен обращается к Алану, напряжённо сжимает руки, когтями впиваясь в ладони. — Думаю, спустя столько лет энергии одного неметона было бы мало, —друид задумчиво проводит по подбородку и коротко щурится. — А астрал?... — вдруг вспоминает Данбар и встречается взглядом с химерой, который только вздыхает. — Что? Я не знаю, что это! Я только ужастик такой смотрел. — Астрал — это проявление тонкого мира, другими словами, отражение нашего, но наполнен он сверхъестественной энергией, которая через неметоны, трещины, разломы или ритуалы попадает в наш, — Тео объясняет это так легко, даже не задумываясь, в этих вещах он ориентируется свободно. — Замечательно, всё сразу стало ясно, — недовольно морщится Лиам, даже не представляя, что концепция сверхъестественного мира настолько сложна. — Но если силы неметона мало, а полярных точек пересечения линий лей у нас в городке нет, то как она могла попасть сюда? — Рейкен говорит заумными словами, подросток не вникает в сказанное после «полярных». — Дикая охота, — Дитон щёлкает пальцами и усмехается сам себе. — Конечно! Станция Дикой Охоты — это проявление астрала, а когда прошёл поезд, астрал и наш мир оказались сопряжены, тогда-то она и появилась, я прав? — обращается к химере, который вдруг отворачивается, смотрит сквозь книгу в руках и сглатывает, вспоминая, когда всё началось. — Да, и я стал видеть её не только в кошмарах, — сухо отзывается Рейкен. Она всегда была с Тео, её тело сгнило под мостом десять лет назад, но она никогда не оставляла брата одного. И после Дикой Охоты всё правда изменилось: раньше он видел сестру лишь во снах, а теперь находит до боли знакомый силуэт в толпе, в отражениях, она всегда рядом, что-то пытается рассказать, предупреждает, когда собирается прийти за Тео, кошмары из-за этого становятся чётче и чаще. — Значит, ты стал проводником и пришла она за тобой, — подводит итоги Лиам, поглядывая на Рейкена, что только пытается выглядеть спокойно. — Сердце... — химера поворачивается к друиду и повторяет: — Сердце: оно не моё — это сердце Тары. Она же может быть привязана к нему, а вовсе не ко мне? — Мы не можем знать наверняка, но да, может, — Алан задумывается. — Однако это не имеет значения, потому что она всё равно будет рядом с тобой. — А выбралась она как и Анук-Ите? — уточняет Данбар, хмурится. — Из Дикой Охоты? — Я так не думаю, — Дитон складывает руки на груди, едва заметно щурится. — Анук-Ите был заточён там, а твоя сестра, Тео, просто мертва... Скорее всего, это связано с Рубином, а Дикая Охота послужила лишь катализатором, позволившим ей стать призраком. Я попробую разузнать что-нибудь о пустынных волчицах и подобных свойствах Рубина. — Хорошо, — кивает оборотень. — А пока нам нужно только определить, какой именно она призрак, и дело в шляпе? — Да, но... — Алан отчего-то морщится, вспоминает слова Арджента. — Крис говорил, что не стоит её недооценивать, а я доверяю его чутью. На стенах рыжими пятнами остаются блики солнца, Бейкон Хиллс окончательно погружается в сумерки, позволяя месяцу засиять на небе ярче. Лиам устал, школа изматывает больше обычного, лакросс не расслабляет, не думать о плохом не получается, он просто не знает, куда себя деть, но теперь они хотя бы знают, с чем имеют дело. Тео сидит как можно дальше от Лиама, в противоположном углу помещения, и читает один бестиарий за другим в попытке найти что-нибудь, что поможет им. «Глупый, глупый Тео». Рейкен боится пошевелиться, чужой голос в его голове шепчет что-то, отвлекает и страхом растекается по венам, но химера виду старается не подавать. «Ты правда думаешь, что они спасут тебя?» Она идёт за ним, он знает. Дрожащими руками он переворачивает страницу, буквы на ней расплываются, напоминая ему о том, кем он является: «Ты убийца, Тео, предатель и лжец. Ты убил меня, ты никогда не смоешь мою кровь со своих рук. Ты никогда не изменишься, убьёшь ещё: Лиама, Арджента, Дитона — все они будут мертвы из-за тебя. Убийца и всегда им будешь. Предатель и предашь ещё. Лжец и всё ещё лжёшь сам себе, лелеешь надежду о том, что изменился, но ты же знаешь, что нет», и тихий смех разливается по комнате, отчего Рейкен дёргается, лишь сейчас замечая, что Лиам смотрит на него, почувствовав его страх. Оборотень провожает взглядом Дитона, ушедшего в подсобку, и захлопывает книгу, слезая со стола: — Ты останешься сегодня у Криса? — Данбар спрашивает тихо, ещё чувствует застывший в воздухе ужас, который Тео тщетно пытается скрыть. — У отца снова ночная смена, так что... — У Арджента, — прерывает его Рейкен и опускает взгляд в книгу. — Понятно, — Лиам не хочет настаивать, даже не знает, уверен ли в том, что делает. Подросток дожидается Алана, прощается с ним и говорит, что утром заедет, а друид на всякий случай предупреждает, что будет на связи, если что-то случится, просит Лиама быть осторожным. Рейкен не хочет задерживаться; думал предложить подвезти оборотня, но тут же пресёк мысли об этом, заставляя себя промолчать. Квартира охотника пахнет порохом, Тео закрывается на замок, задвигает щеколду и оставляет ключи на тумбочке при входе, туда же бросает куртку, проходя в ванную. Вновь избегает своего отражения и уходит на кухню, где видит старенький радиоприёмник, который, не задумываясь, включает, лишь бы создать шум и заглушить голос в своей голове.***
Лиам не замечает, как оказывается дома, останавливается у порога и только тогда возвращается к реальности: нервно жмурится, шумно выдохнув, и заходит в дом, прислушиваясь к тишине. Здесь ещё пахнет Тео. Оборотень пытается отогнать все мысли о нём, не признаёт себе, что волнуется, потому что они провели черту: он помогает ему, чтобы спасти невиновных, а Рейкен... Он был виноват, но не заслужил такого. Лиам не знает, о чём думать, находит их ссоры глупыми и бессмысленными, и, уйдя слишком глубоко в себя, не замечает, как на плите сгорает его ужин; хотя есть уже и не хочется, кусок в горло не лезет. Залив кастрюльку водой, Данбар оставляет всё, как есть, и поднимается к себе в комнату, где присутствие химеры ощущается сильнее: в углу ещё лежит матрас, какие-то книги со вчера разбросаны на полу, и рваная одежда Тео валяется в углу рядом с дверью. Лиам чувствует, что что-то не так, но не может понять, что именно. Он решает отвлечься, завтра его ждут математика и английский, домашнее задание по которым он ещё не начинал делать. Время близится к часу ночи, когда он сделал лишь один номер: числа сливаются во что-то непонятное, он никак не может сконцентрироваться и не думать о Тео. Завалившись на кровать, он поднимает глаза к потолку и вспоминает слова химеры о том, что тот чувствует приближение Тары, знает, когда она придёт за ним. И это не даёт Лиаму покоя, ведь Рейкен выглядел сегодня ещё хуже, чем обычно. Но какое ему дело до самочувствия химеры? После всего это последнее, что его должно волновать, даже если Тео помог им, рисковав собой. Подросток хмурится: Рейкену же пришлось, потому что иначе он не смог бы заслужить прощения. А заслужил ли он его? Лиам не знает, всё слишком сложно, с Тео всегда было так — сложно, ведь он умеет только лгать и обманывать, искать выгоду для себя... Но Скотт позволил ему остаться, а значит, простил? Стоит ли Данбару простить его тоже? Оборотень садится на постели, раздражённо смотрит на часы, показывающие половину второго, и, чертыхаясь, встаёт, хватая со стола телефон и набирая номер, который дал ему Арджент. Гудки тянутся, кажется, вечность, трубку никто не берёт, и Лиам начинает расхаживать по комнате, задерживая взгляд на кофте. — Чёртов Рейкен, — рычит оборотень и, схватив кофту, выбегает из спальни, спускаясь по лестнице. Шлем для велосипеда он не берёт, — некогда — выезжает на пустую дорогу и едет в квартиру охотника, изредка оглядываясь по сторонам. Что-то не так, он чувствует это; Лиам тормозит у забора дома, бросая велосипед на газон, сразу подмечает пикап, припаркованный чуть подальше. Оборотень бывал здесь один раз, он нервно кусает губы, дожидаясь лифта, тихо ругается и направляется к лестнице, выходя на этаже, где сильнее чувствует запах Тео, окутанный чужим. Запахом смерти. — Тео! — дверь заперта, Лиам зажимает звонок, стучится, но в ответ тишина. — Тео, чёрт возьми, открой! Данбар оглядывает пустой коридор, отходит на пару шагов и позволяет глазам загореться, с силой бьёт ногой чуть ниже замка и выбивает дверь, врываясь внутрь. Квартира тонет во мраке, воздух внутри будто гнилой, плотный. — Тео! — и голос звучит чужим, надрывным, хриплым, обеспокоенным.***
Рейкен не может уснуть, он пытается слушать радио, но голос в голове не утихает, становится только громче. Тео чувствует её рядом, знает, что она уже здесь, спиной прислоняется к стене, и жмурится, обнимая себя за плечи. Всё вокруг вдруг затихает, химера на секунду теряется, но понимает, что и радио не слышно; в комнате становится ощутимо холодно. Рейкен приподнимается на локтях, чувствует дрожь во всём теле и заходится сухим кашлем, сгибаясь пополам. Перед глазами темнеет, Тео зажимает рот, отхаркивая грязную воду, ветки и листья, царапающие горло, отчего во рту чувствуется металлический привкус вперемешку с грязью. Кричать не получается, он тянется к телефону, но задыхается, падая с кровати и пытаясь найти точку опоры. Он не может сфокусироваться ни на чём, но видит перед собой размытую фигуру сестры, над головой которой свет мигает и в один момент тухнет по её желанию. Горло саднит, режет, и Тео не успевает ничего сказать, как заходится кашлем с новой силой. — Тео! — в коридоре раздаётся чей-то крик, Рейкен не может определить, откуда кричат, судорожно оглядывается и не может вдохнуть, без сил падая на пол, захлёбываясь грязной водой. Лиам кидается в спальню, останавливаясь в дверях и выпуская когти, как только взглядом встречается с призраком. Он бросается на неё, не задумываясь, но в руках она растворяется жидким туманом и холодным шёпотом. Данбар медлит секунду, сразу подлетает к Рейкену, пытаясь привести того в чувства, вытирает кровь с его губ и не видит признаков жизни в чужих глазах. — Тео... чёрт! — он не слышит его сердца: руками упирается в чужую грудь, с силой нажимая в попытке заставить его биться. — Дыши... Господи, — паника накрывает с новой силой, Лиам просто не готов к этому, не готов вновь осознать, что не в силах никого спасти, он не может потерять Тео, не может позволить ему умереть. Химера делает рваный вдох, откашливается, испуганно глядя на подростка задурманенным взглядом, перехватывает его за руку, и оборотень в ответ не отталкивает, придерживает его, помогая сесть. — Твою мать, — Лиам не может успокоить собственное сердце, руки ещё трясутся, и он заставляет Рейкена посмотреть на него, кладя ладонь на линию чужого подбородка. — Ты как? — Нормально, — еле давит из себя Тео и только сейчас вспоминает, что она была здесь. — Где... Где она? — Ушла, — Данбар осторожно отпускает его, спиной прислоняется к каркасу кровати и прикрывает глаза, унимая дрожь в руках. — Просто исчезла, как только я появился. — Спасибо, — Рейкен давится словами, теряет равновесие, заваливаясь в сторону, когда по губам вновь течёт грязная вода. Лиам подхватывает его под руку, удерживает от падения и помогает встать, когда приступ ненадолго кончается. Оборотень ведёт Тео за собой, забирает с тумбочки ключи от машины и умоляет лифт ехать быстрее, потому что по подбородку химеры стекает уже не вода, а кровь. Сам Рейкен едва на ногах стоит, мёртвой хваткой держится за подростка, позволяя вывести себя на улицу. — Мистер Дитон? — Лиам заводит машину, параллельно звонит Алану и всё оглядывается на химеру: тот совсем побледнел, сжавшись на задних сиденьях. — Вы можете приехать в ветклинику? Пожалуйста, это очень важно. Тео стало плохо. Рейкен выглядит плохо, он тихо скулит, морщится, рукой упирается в спинку кресла, чтобы не упасть, а Лиам при каждой возможности оборачивается к нему, зовёт его, но Тео не слышит, он задыхается, и паника накрывает его с головой. Дитон приезжает на место едва ли на минуту позже Данбара, помогает с химерой, которого приходится занести в помещение, потому что сам он стоять уже не может. — Что с ним случилось? — Алан ищет следы ранений, торопливо осматривает Рейкена, приступ которого вновь утих и может начаться заново в любую секунду. — Я не знаю! — Лиам всё держит его за руку, стоит растерянно, не зная, как помочь. — Он просто начал задыхаться... — Разговаривай с ним, ему нельзя отключаться! — обрывает его Дитон, ища шприц на полке и глядя, как скулит Рейкен; его губы уже синие от нехватки воздуха. — Тео, — зовёт химеру подросток, стоит над ним, смотрит в потемневшие глаза, позволяет держаться за себя, будто без этого химера потеряет равновесие и упадёт. — Тео, пожалуйста, не закрывай глаза, смотри на меня, слышишь? — а Рейкен слабо хмурится, всё пытается что-то сказать, но не может. — Держи его, — Алан проверяет шприц и кивает оборотню. — Ему будет больно. — Тео, смотри на меня, — повторяет Лиам и крепко держит его за вторую руку, не давая вырваться. — Скоро всё закончится. Дитон задирает чужую футболку, нащупывает рёбра, вводя иглу аккурат меж них, чтобы попасть в лёгкое. Тео вдруг выгибается, когда Алан заканчивает, химера рвётся, воет раненным волком и его вновь выворачивает наизнанку, но Лиам всё равно не отпускает, держит его, чтобы тот не упал, что-то говорит, успокаивает, пока приступ не закончится. — Что это было? — оборотень укладывает Рейкена обратно, видит, как свободно вздымается чужая грудь, и паника сразу отпускает, не сильно, но дышать становится ощутимо легче. — Положи его на бок, чтобы не захлебнулся, — командует друид и откидывает шприц в мусорку. — Это была настойка рябины, — поясняет он, стирая пот со лба. Тео дышит тяжело, сгибает колени, прижимая их к животу и ещё чувствуя мерзкий привкус грязи. Алан вдруг хмурится, приседает к полу, поднимая из воды сухую сгнившую ягоду, осматривает её, переводя взгляд на острые листья, лежащие у его ног — это не может быть ошибкой. — Я знаю, где она, — Дитон поднимается, осматривает Рейкена, что ещё пытается отдышаться. — Я выращивал вороний глаз у озера в глубине леса: сама у нас волчья ягода не растёт, поэтому больше её нигде быть не может... — он ещё секунду вертит в руках ссохшуюся ягоду и откладывает её на стол, нервно отстукивая пальцами неровный ритм по металлической поверхности. — Если эта вода оттуда, то и она скорее всего там... — Озеро? — переспрашивает Лиам, на мгновение отрываясь от Рейкена. — К юго-западу отсюда, — объясняет Алан и переводит взгляд на химеру. Друид уходит, возвращаясь уже с полотенцем, а вода всё растекается по полу, в ней дымкой тянутся разводы крови и остаются на кафеле уродливыми узорами. Пока Алан сыпет пепел рябины вдоль окон и дверей, Лиам занят химерой: наклоняется к нему ближе, просит Тео помочь ему и осторожно приподнимает, удерживая под руку и помогая встать на ноги. Оборотень перекладывает его на диван напротив входа, приседает следом, стирая грязь и кровь с его подбородка, а химера будто не чувствует, он едва удерживает себя в сознании, но, когда Данбар всё же касается оголённой кожи, забирая часть его боли, Тео теряется в реальности и проваливается в сон. Лиам помнит его другим: помнит его идеальным и высокомерным, целеустремлённым и жестоким; помнит его в катакомбах, когда его забрала сестра; помнит его уставшим и напуганным, безрассудным; помнит его в больнице, в его пикапе после встречи с охотниками; помнит его, выбирающегося из клетки Рубина. Но Данбар никогда не видел его уязвимым, Рейкен всегда был осторожен и внимателен, он бы никому не позволил подойти хоть на сантиметр ближе дозволенного, а теперь он слабый и потерянный. Лиам замирает, проводя вдоль ключиц химеры, хмурится, потому что в голове появляется ответ на вопрос, не дававший ему покоя: почему Тео стал таким? Он не хочет жить. И с этой мыслью всё становится ясно, подросток не понимает, как не осознал этого сразу, но это объясняет импульсивность Рейкена, его нежелание быть спасённым, отчаянные поступки. Лиам убирает мокрые волосы с его лба, садится рядом на пол, прислонившись к дивану и лопатками касаясь чужих колен. Руку кладёт рядом с химерой, едва задевает его плечо и запрокидывает голову, понимая, что адреналин больше не сможет продержать его на ногах ни минуты. Тео не хочет жить, не жаждет спасения, разве это не значит, что он уже всё решил? Лиаму отчего-то становится страшно и душно, он жмурится, отбрасывая эти мысли. Если Рейкен всё решил, то разве позволил бы ему быть рядом? Тео же так хотел выжить, почему теперь жаждет смерти? Данбар не замечает за своими мыслями, как засыпает, вновь прислушиваясь к биению чужого сердца, что странным образом успокаивает. Он спит по-прежнему чутко, и холод, медленно окутывающий комнату, чувствует почти сразу, открывая уже горящие глаза. — Лиам? — голос Тео за его спиной звучит всё ещё хрипло и также испуганно. Оборотень дёргается, разворачиваясь к нему и вновь видя призрака, что холодными руками удерживает Рейкена за горло. Тара сверкает глазами, не похожими на человеческие: они затянуты мглой, а на шее блестит мелкая чешуя, которую подросток едва различает. Лиам не успевает ничего сделать: Алан, крикнув пригнуться, бросает открытую баночку трав, что, отскочив от дивана, со звоном разбивается о пол. Призрак развеивается в воздухе, химера сразу хватается за горло, где ледяным ожогом чувствуется чужое прикосновение. — Как она?... — Лиам сглатывает, отходя от пахучих трав и осколков на шаг назад. — Здесь же всё в этой чёртовой рябине, как она зашла внутрь? — Я не знаю, — Дитону это не нравится, ведь обычные призраки не могут пройти через такую защиту, а то, что она не убила химеру сейчас, кажется ему лишь её желанием: она позволила ему выжить. — Ты в порядке? — Данбар спрашивает осторожно, будто боится, что Тео вновь его оттолкнёт. — Не знаю, — Рейкен морщится, ладонью закрывает багровый след на шее. — Покажи, — Лиам не просит разрешения, аккуратным движения отводит чужую руку в сторону и заставляет запрокинуть голову, кончиками пальцев касаясь его подбородка. — Уже затягивается, — он смотрит на тёмные пятна, розовеющие на глазах. Тео чувствует себя неуютно: оборотень его спас, дважды, а Рейкен сделать ничего не смог, даже сейчас ни слова из себя выдавить не в состоянии, пока Данбар рядом собирает осколки, о чём-то разговаривает с Дитоном; за окном уже светает. Лиам выглядит уставшим, химере стыдно за это, за свою слабость, за мысли, за всё. — Эй, — оборотень кидает на диван тяжёлое одеяло, усмехается, когда Тео поднимает на него взгляд, полный то ли удивления, то ли благодарности. — Ты вечно мёрзнешь, — поясняет подросток и останавливается в дверях. — Поспи, а то утром я потащу тебя в больницу: мистер Дитон сказал, что в лёгких могли остаться веточки или что похуже, так что не помешает. И уходит, не дожидаясь ответа. Лиам дверь не закрывает, оставляет её приоткрытой, позволяя линии света упасть на стены и пол, освещая пространство. Рейкен ложится обратно, натягивает на себя одеяло и глаза закрывает не сразу: всё слушает тихие разговоры друида и Лиама, что изредка смеётся, рассказывая что-то своё. «Ты правда думаешь, что он спасёт тебя?»