Surrender to my pain Locked inside my cage Could I be a prisoner to the voices in my brain My mind is gone to waste Can’t stand to look at my face All these thoughts inside my head Will be silenced by the bang
Вечереет совсем рано; по радио с самого утра крутят последние новости — очередную ложь, которой полиция Бейкон Хиллс покрывает сверхъестественные проблемы. Тео бы выключил его, но Дитон внимательно слушает про якобы мутировавший вирус бешенства, которое у людей проявляется в форме неконтролируемой агрессии; говорят и про четверых погибших, причисляя их к жертвам вируса, но Рейкен-то знает, на чьих руках их кровь. Все «заболевшие» теперь находятся под постоянным наблюдением не только врачей, но и полиции. Тео слышит щелчок входной двери, но не оборачивается: он ещё несколько минут назад почувствовал Арджента на парковке. Крис разговаривает с Дитоном — химера не вникает в их диалог, продолжает вертеть в руках скальпель, пустым взглядом рассматривая вымытые инструменты. — Они искали тебя, Рейкен, — охотник обращается к нему, вынуждая Тео всё-таки поднять взгляд. — Напавшая на Мелиссу одержимая спрашивала про тебя. — Видимо, из-за ведьминского мешочка Таре пришлось прибегнуть к такому способу поимки своего будущего сосуда, — криво усмехается Рейкен, будто всё произошедшее ночью забавляет его. Тео хочет, чтобы Крис ненавидел его за это, чтобы хоть немного разозлился, но вместо этого охотник поблагодарил его ночью; Рейкен чувствует приступ тошноты, вспомнив об этом. — Похоже на правду, — кивает Дитон. — Теперь она наверняка будет попытается добраться до тебя через других или посылать на твои поиски одержимых. Составляющие ведьминского мешочка слишком тяжело достать, чтобы мы сделали ещё хотя бы один. — Тогда нужно придумать что-нибудь, — предлагает Арджент, тяжело вздохнув: — Способ вычислить или нейтрализовать одержимых. — А разве не нужно клеймить человека, чтобы тот стал одержимым? — спрашивает Рейкен. — Да, сделать рентген всему городу невозможно, но это уже хоть что-то... — Нет. Так клеймят не для такой одержимости, — Дитон отрицательно качает головой. — Это что-то вроде гипноза. Те люди, которых клеймили... она готовит их для полного переселения себя в их тела, а те, что напали на вас вчера, — просто марионетки. Это действительно похоже на вирус, которым никса заражает избирательно, только в нашем случае вирусом является её песня, после чего человек не может сопротивляться её приказам; однако существуют и моменты послабления, — уточняет друид, пытаясь подобрать слова: — когда связь с никсой теряется из-за разных причин и человек возвращает контроль над действиями и... — Только люди подвержены этому? — перебивает его Тео, потому что в голове что-то щёлкает: он вспоминает, как Лиам вчера возник из ниоткуда. — На людях это работает так, как я сказал, — Алан задумывается, не спеша продолжая: — Цербера это угнетает — может даже убить, — а вот на оборотнях это не сработает... — Пение не сработает, — уточняет химера, перехватывая скальпель за рукоять. — Мистер Арджент, Вы звонили вчера мне, так? А Лиаму? — Я не мог до него дозвониться, — кажется, Крис понимает, к чему ведёт Тео. — Я приехал в больницу один, — объясняет Рейкен, — а Лиама встретил уже около неё. Тогда не было времени разбираться, но он был будто в бреду и назвал палату, в которой пряталась Мелисса, хотя кровью и гнилью воняло так, что я даже на этаже никого бы не почувствовал. Он знал, где она. Если одержимые — марионетки никсы, то это можно назвать коллективным разумом: они все и есть никса. — Ты уверен, что он может быть одержим? — Дитон хмурится, понимая, о чём речь; выходит, обстоятельства куда хуже, чем они могли думать — чем он сам думал. — Я должен был быть внимательнее, — едва различимо выдыхает он, устало проводя ладонью по подбородку. — После его возвращения из астрала он стал вести себя очень странно. Я думал, он просто злился на меня, потому что всё это произошло по моей вине, но он действительно выглядел плохо, вёл себя импульсивно и агрессивно, будто у него снова начались приступы гнева, — Тео на секунду замолкает, поджав губы: если бы он понял это раньше, если бы не думал только о себе, не жалел себя, боясь ненависти Лиама, то мог бы помочь ему сразу. — Я думал, это просто РПВ, плохое самочувствие, но ночью... — он смотрит на Криса и Дитона с надеждой, что те опровергнут его догадку, но они лишь напряжённо слушают его, потому что Тео, чёрт возьми, прав, как бы сильно он ни хотел ошибаться. — По-другому просто не объяснить, почему он там оказался.***
Больница вновь заполнена людьми, хоть и некоторые кабинеты ещё опечатаны, а дальний коридор третьего этажа вовсе закрыт и находится под охраной. Гейер показывает свой бейдж полицейскому, представляясь лечащим врачом пациентов, которые теперь предусмотрительно прикованы наручниками к перекладинам постелей. В палате, где они лежат, душно, но прохладно, словно в морге; мужчина проходит к койке Алексы, которая после произошедшего ночью всё ещё не приходила в себя, — по крайней мере, так указано в отчёте, но на самом деле Гейер ввёл ей снотворное, как только она очнулась, и сейчас намерен привести её в чувства. Алекса слабо хмурится, с трудом поднимает тяжёлые веки и не сразу понимает, где она. В глазах девушки непонимание мгновенно сменяется ужасом, стоит ей увидеть того, кого она сама помогла сделать одержимым. — Тише, — губы мужчины искажаются в усмешке, он тянется к карману халата, выуживая из него ампулу с грязно-багряной жидкостью. — Сейчас ты не сможешь ни пошевелиться, ни закричать, — он поднимает ампулу повыше, взглядом показывая на неё Алексе: — А это убьёт тебя, потому что больше ты мне не нужна. Но ты всё помнишь и можешь испортить мои планы, — елейным голосом продолжает он, не переставая улыбаться. Девушка пытается шевелить губами, отчаянно рвётся, наблюдая, как Гейер, уже не обращая на неё внимания, занимается капельницей. Алексе кажется, что она чувствует, как яд распространяется по её телу; мысли неумолимо цепенеют от страха — она сейчас умрёт? Это конец? — Ну что же ты, — мужчина качает головой, видя, как по её бледной щеке скатывается одна-единственная слеза, переполненная отчаянием. «Пожалуйста, — Алека задыхается от паники, неизбежности, что удавкой затягивается на хрупкой шее. — Пожалуйста, не делайте этого, — она пытается выдавить из себя хоть слово, но сухие губы остаются неподвижны». Дыхание предательски сбивается, дышать всё труднее, и не понять из-за чего: из-за страха или уже действующего яда. Алекса так боится этого — она не хочет умирать, не так, не сейчас. А как же её сестра? — Я никому ничего не скажу, — получается едва различимо, слишком тихо, но Гейер впечатлённо цокает языком, вновь расплываясь в искренней улыбке, будто всё это до невозможного весело. Она сделала это — сказала хоть что-то. Пожалуйста, пусть она не умрёт сейчас. Что угодно — она сделает что угодно, — только бы выжить. — Ого, — мужчина зажимает кнопку регулятора медикаментов; Алекса не может этого видеть, но знает, что он делает: увеличивает дозу транквилизаторов. — Адреналин перед смертью творит невиданные чудеса. Видимо, ты из тех, кто бьёт или бежит, а не замирает от страха. Это занимательно. Сама Алекса в этом не уверена, потому что пошевелиться не выходит, и она не знает, смогла бы она хоть с места сдвинуться, если бы не транквилизаторы. Алекса умоляюще смотрит на Гейера, но ни её слова, ни взгляд никак не меняют неизбежного — того, что она вот-вот умрёт. — Что ж, — мужчина усмехается, пряча в карман халата вскрытую ампулу и использованный шприц, — не хотелось бы, чтобы меня нашли с тобой в момент твоей смерти, — и улыбается так буднично и беззаботно, что у Алексы всё внутри холодеет: сейчас он оставит её одну умирать? — У тебя будет ещё двадцать-тридцать минут, чтобы насладиться жизнью. Алекса готова задохнуться — он действительно уходит, оставляет её среди холодных штор, что отделяют её от соседних коек, и в полной тишине, отчего в ушах начинает звенеть. Тело совершенно не слушается, она слышит каждый удар капли отравы, что стекает из капельницы ей прямо в кровь, и место, где игла входит под кожу, зудит, но сделать с этим она ничего не может. Алекса ждёт своей смерти, потому что больше ей ничего не остаётся — ни попрощаться, ни закричать от болезненной безысходности. Ей так жаль, так больно, так страшно, а сознание становится всё более спутанным, когда она проваливается во тьму, за которой ничего не следует. Её глаза закрываются, с ещё тёплой щеки соскальзывает последняя остывшая слеза, оставаясь на подушке едва заметным влажным пятном, и Алексе больше не страшно.***
Лиам садится на кровати рывком, сразу закрывая глаза ладонями и чувствуя подступающую к горлу тошноту — глухая боль прорастает всё глубже, но он даже не знает, отчего ему так больно. Тревога оседает на дне желудка, но он не знает, не понимает, почему руки трясутся и голова идёт кругом. Лиам спускается на кухню, так и оставаясь в домашних штанах и футболке, выуживает из ящика над раковиной кружку, ставя её в кофеварку и зажимая кнопку. Лиам так боится полнолуний — боится себя в эти мучительно длинные ночи, и сейчас, когда он потерял контроль настолько, будто снова был в свете полной луны, он едва помнит половину произошедшего за последнюю неделю, и это не даёт ему осознать, что он мог натворить. Кофеварка тихим писком оповещает о готовности кофе, но Данбара привлекает другой звук — осторожный хлопок дверью пикапа на улице. — При-вет, — Тео натягивает улыбку, так и замирает перед подростком, когда тот открывает дверь раньше, чем Рейкен успевает постучать. — Дитон хотел нас срочно видеть, так что я решил... заехать за тобой, — химера почти не врёт, поэтому Лиам при всём желании не смог бы заподозрить неладное. Данбар не улыбается в ответ, стаскивает кофту с вешалки, даже свет не выключает, лишь натягивает кеды прежде, чем переступить порог, и давится чужими словами на своих губах: — Только я поведу, а то точно усну, — и звучит это до отвратительного непринуждённо, пока сам Лиам кричит где-то слишком глубоко внутри себя. Тео не отпирается, послушно садится на соседнее кресло, коротко скользя взглядом по экрану телефона: «Я буду за вами», — приходит сообщение от охотника, и Рейкен не видит поблизости машин — всё-таки Арджент хорош в слежке, не стоит думать, что Крис выдаст своё присутствие. — Бензин, — вдруг замечает Лиам, трогаясь с места. — Что, прости? — Тео излишне напряжён, нужно успокоиться: его нервозность может испортить весь план. — Бензина почти нет, нужно заехать на заправку, — поясняет оборотень, пальцем указывая на приборную панель, где стрелка индикатора бака стремится к нулю. — А, точно, — кивает Рейкен, откидываясь на спинку кресла: сейчас спорить ни к чему, сейчас нужно, чтобы Лиам ничего не заподозрил. — Заедем на заправку, — тише добавляет он, отворачиваясь к окну. А весь план до боли прост: они должны привести Лиама к Дитону, а там уже будут разбираться. Тео отворачивается к окну, лениво рассматривая пейзаж за разводами: лес на такой скорости сливается в пятна, изредка мелькают другие машины и дорога с каждой минутой становится всё тише и безлюдней. На стекло опускаются редкие снежинки, сразу тают, растекаясь каплями по прозрачной поверхности. «Куда вы едете?» — сообщением загорается экран телефона химеры, и он выныривает из раздумий, вспоминая, зачем он тут вообще. Куда они едут? Тео косится на часы — они ехали едва ли полчаса, но заправка должна быть гораздо ближе, а сейчас они где-то... посреди леса. — Эй, волчонок, тебе подсказать, в какой стороне заправка? — Рейкен пытается выглядеть спокойно, привычно расслабленно, но мышцы уже сводит болью от напряжения. — Я знаю, где она расположена, — шипит Лиам, не отвлекаясь от дороги. — Мы едем в другую сторону, — замечает Тео уже с нажимом. — Я же сказал, что знаю, куда мы едем, окей? — оборотень сильнее сжимает руль, вглядываясь в тьму, что окутывает дорогу. Лиам не знает. Осознанности в его действиях всё меньше, его самого здесь будто и нет — здесь только никса, которая ведёт их в неизвестном направлении. — Давай-ка, — Тео тянется к рулю, кладя ладонь чуть выше руки Данбара, — остановимся, ладно? — Да что ты пристал? — оборотень скидывает его руку, зло рявкая: — Мы едем туда, куда нужно. Если ты не знаешь дороги, то это твоя проблема! — Лиам, — Рейкен смотрит на дорогу, пока Лиам, совершенно за ней не следя, продолжает давить на газ и срывает голос на Тео. — Лиам! — перекрикивает его химера, указывая на середину шоссе, где посреди темноты стоит Тара. Оборотень не тормозит, почему Тео приходится действовать быстро и без раздумий — он надавливает на педаль тормоза прямо поверх ноги подростка, выворачивая руль, чтобы сразу развернуться, потому что сейчас они не смогут ей противостоять, потому что сейчас важно спасти Лиама, а не разбираться с призраком своего прошлого. По инерции их обоих вжимает в бок, и в свете фар перед ними вновь мелькает Тара, ещё ближе, чем была — она перекрыла им дорогу с обеих сторон. — Твою мать, — Тео ходит желваками, надеется, что сейчас появится Арджент; снег начинает падать на землю крупными хлопьями, а Тара делает шаг в их сторону. — Лиам, — он судорожно ищет пути отхода, то и дело переводя взгляд на мёртвую сестру, — я знаю, ты слышишь меня. Как только выберемся, мы поможем тебе, слышишь? — Рейкен умоляет всех богов, в которых давно перестал верить, чтобы это сработало. — Пожалуйста! — несдержанно повышает голос он, — сейчас нам нужно вытащить тебя. Лиам ещё с секунду смотрит на химеру, и ясный зелёный в его глазах вдруг тускнеет до бирюзового, когда Данбар наконец начинает дышать, оглядываясь по сторонам. — Лиам! — на радость нет времени, Тео ударяет по приборной панели, завидев Тару ещё ближе. — Лиам, давай! В лес, куда угодно! Оборотень выруливает к лесу. Индикатор бака жалобно пищит, оповещая, что бензин вот-вот кончится; среди деревьев ориентироваться сложно — ехать по прямой не удаётся, приходится петлять, и Тео видит, как подросток сжимает руль всё сильнее, будто ему больно оставаться в сознании. Рейкен успевает только открыть рот, когда прямо перед ними появляется Тара. Всё происходит за секунду: Лиам дёргается, Тео проворачивает руль до упора и они въезжают в дерево. Белый шум поглощает всё вокруг в мгновение ока. Звон в ушах нарастает постепенно, голова начинает болеть — мысли завязываются в тугой узел, не позволяя вернуться к реальности сразу. Кровь стекает по виску и вдоль скул, Данбар с трудом садится прямо, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то. Лампочка над его головой раздражающе мигает, потому что дверь от удара деформировалась и теперь приоткрыта — снег сквозь разбитое окно падает прямо на оборотня, тая на горячих ладонях. И Лиам слышит только звон, сквозь который постепенно начинает пробиваться чей-то крик: — Лиам, быстрее! — Тео дёргает его за рукав, тянет на себя, потому что Тары сейчас он не видит и они могут успеть сбежать. — Ну же! Пожалуйста! Давай! Дверь со стороны Лиама заблокирована деревом, поэтому ему приходится перелезть на соседнее кресло. Руки соскальзывают с кожаной обивки, размазывают кровь, в которой тают снежинки; Рейкен крепко перехватывает его под локоть, тянет на себя, почти на руках вытаскивает Лиама из машины и помогает встать на ноги, крепко хватая его за ладонь. У оборотня всё ещё темнеет перед глазами, но он здесь — он в своём теле, и Тео понимает это, видит. У них нет времени на промедление; Тео тащит его через лес за собой — нужно просто суметь убежать достаточно далеко, чтобы ведьминский мешочек спрятал их от Тары. Свет проносящихся по соседней дороге машин вспышками пробивается сквозь деревья, помогая сориентироваться; снег всё усиливается, морозит щёки, закрывая обзор и не давая забыть, что Тара ещё рядом. Шоссе, параллельное тому, где они бросили пикап, такое же тихое; Лиам вдруг отталкивает химеру от себя, на ногах стоит нетвёрдо и оборачивается к лесу, откуда они выбежали, — никсы не видно. Тео не сводит глаз с темноты, в которой тонут сосны, задыхается, жадно ловя воздух ртом, и пытается вновь взять Лиама за руку, но телефон в кармане вибрирует, отвлекая химеру на мгновение. — Пятидесятое шоссе, — Рейкен не тратит время на приветствия, в ответ получает короткое «ждите» и прячет телефон обратно, оборачиваясь на Лиама, что пятится назад — от него, — оступается, выходя на асфальт. — Лиам? — Тео поднимает руки в уступающем жесте. — Лиам, теперь всё будет хорошо... — Не подходи! — у Данбара в голове всё ещё чужой голос, слишком громкий, чтобы заглушить его простой силой воли. — Пожалуйста, Лиам, — Рейкен останавливается, потому что оборотень отходит ещё дальше, боязливо глядя на Тео, держится за голову, совсем не видя несущейся прямо к нему машины. Тео дёргается в его сторону, успевая ухватить Лиама, когда машина, сигналя им, проносится совсем близко. И подросток на этот раз не отталкивает Рейкена, хватается за него, сгибаясь пополам — его выворачивает наизнанку чем-то, смутно напоминающим кровь, густую и чёрную. — Она... Она у меня в голове, — Лиам давится, сплёвывая остатки едкой желчи. — Постоянно, — хрипит, потому что говорить громче не получается. — Я не могу это контролировать — я не могу контролировать себя. У Тео внутри всё холодеет с новой силой, он чувствует, как тяжело Лиаму даётся стоять, видит, как того качает, и понимает, что мог помочь раньше, если бы только не зациклился на себе. Рейкен его не отпускает, помогает сесть в машину охотника, приехавшего едва ли через пару минут. — Вы ранены? — Крис бросает быстрый взгляд в зеркало заднего вида, не смея отвлекаться от дороги, когда они срываются с места. Тео дрожащими руками держится за чужое запястье, то и дело оглядываясь назад, боясь вновь увидеть Тару на дороге. — Эй! — повышает голос Арджент, заставляя Рейкена вздрогнуть. — Она ранила вас? — он повторяет по слогам, даже не притормаживая на светофоре. — Нет, — опомнившись, отвечает Тео, стирает кровь с уже затянувшейся на щеке раны и возвращает всё внимание к Лиаму на своих коленях.***
Лиам слабо хмурится, но позволяет Тео довести себя до клиники, где к ним сразу подлетает Дитон, подхватывая оборотня под руку с другой стороны и усаживая на кушетку. — Он в сознании — он пришёл в себя, — сипло говорит Тео, будучи не в состоянии отдышаться. — Там появилась она... — шепчет он, не отпуская руку Данбара, пока Алан возится со шприцом, чтобы взять у оборотня кровь. — Мы въехали в дерево и... — Он пришёл в себя после аварии? — спрашивает Дитон и затягивает жгут на предплечье Лиама. — Нет, раньше, но он точно одержим, — выдыхает Тео, чувствуя, как оборотень вдруг дёргается, вырывая свою руку из чужой хватки и отталкивая от себя химеру. — Он врёт! — рявкает Данбар, спрыгнув с кушетки. — Он просто снова пытается втереться к нам всем в доверие! Я в полном порядке! — а в мыслях снова путаница, снова шторм, в котором он может различить только одно: — Это Тео во всём виноват! — Лиам, послушай, — Арджент выходит вперёд прежде, чем Тео успеет что-то сказать; охотник закрывает химеру собой, осторожно подходя к Лиаму, прижавшемуся к стене. — Сейчас ты не понимаешь, что делаешь. Попытайся успокоиться, и мы сможем тебе помочь, — рука Криса ложится на ультразвуковой излучатель, висящий за поясом на спине. Дитон медленно прокрадывается к шкафчикам сбоку от них, где припрятан яд канимы. Алан только тянется к нему, как ловит на себе взгляд янтарных глаз, полных гнева. Арджент улавливает чужое движение, но остановить не успевает: Лиам, оттолкнув охотника к противоположной стене, с силой бьёт Дитона головой об шкафчик, глядя, как почти мгновенно тело друида валится к его ногам. Тео больше не ждёт — он бросается на оборотня, не позволяя тому вновь ударить Алана, толкает его обратно к стене, чувствуя, что ему самому расцарапали скулу. — Оставь его в покое! — рычит Рейкен, глядя на Лиама. — Я знаю, что это ты! Только как? Если не пение, то как Тара смогла сделать это с ним? Как долго он уже под её контролем? Когда это началось? Как Тео мог этого не заметить? — Что... Что случилось? — золотые глаза Лиама меркнут всего на секунду, но этого хватает, чтобы Рейкен выдохнул. — Ты правда думал, что это сработает? — но уродливая усмешка тут же искажает лицо подростка, убивая любую надежду. — Ох, Тара, бедная маленькая девочка... — голос Лиама звучит иначе, отчего происходящее кажется дурным сном. — Хочешь, чтобы я сделал с ним то же, что и ты с ней? Оборотень вскидывает руку, обнажая когти, заносит её для удара в собственную грудь, и Тео цепенеет, не успевая среагировать. Высокочастотный звук включённого Крисом излучателя бьёт по ушам, заставляя Лиама вскрикнуть; Рейкен сгибается пополам следом, но, сцепив зубы, распрямляется, перехватывая запястье Данбара, и валит подростка на пол, совсем не обращая внимания на то, что его бьют в ответ. Из кармана Лиама с глухим стуком о пол выпадает баночка витаминов. Вот оно. Пазл в голове Рейкена складывается в одно мгновение: Алекса была одержимой — она могла быть уже под контролем никсы, когда отдала витамины Лиаму, и Данбар сам неосознанно отравил себя. — Лиам, — Тео морщится, держа его за голову, — прости, — и со всей силы ударяет его о кафель, отчего подросток под ним теряет сознание.