***
Иван сплёвывает алую кровь на пыльный асфальт и потирает разбитые костяшки. Они кровоточат и саднят, но ему не привыкать. На всё том же грязном асфальте лежат два парня с разбитой губой, содранной рукой и, такими же как у него, костяшками. В середине, облокотившись на руки, сидит паренёк с густыми тёмными кудрями, глубокими тёмно-коричневыми глазами, устремлёнными на него, и ободранной щекой. Ваня в сторонке стоит, всматриваясь в глаза эти, а они страхом наполнены до краев, что тотчас выльется, если посопутствовать. Союзники Бессмертных наступательно подходят к кудрявому. Видно, как тот дрожать начинает, а глаза эти тёмные мокрыми становятся постепенно. Он всё также смотрит на Ваню, надеясь, что он сжалится. — Покоцайте его чуть, только лицо не трогайте, — проговаривает Ваня, смотря на парня и наблюдая за его реакцией. — Будет сделано. Хотя я бы и личико затронул. Пусть не светит своим смазливым еблом. — Если я сказал не трогать, значит не трогать. — Ладно, я понял. Русый удаляется напоследок, грозно глянув в глаза «жертве». Серёжа смотрит в эти изумрудные глаза и ищет там хоть каплю сочувствия — бесполезно***
Сергей просыпается рано утром от палящих лучей солнца, пробивающихся через светлую тюль, бредёт в ванную комнату. Нужно не попасться на глаза маме, она может заметить ссадины и синяки на теле, тогда возникнет множество вопросов. А также претензии насчёт оценок, несмотря на то, что тройка тоже неплохая оценка, удовлетворительная. Да и там пара пятёрок красуется по физкультуре с ОБЖ. Тем более, в одиннадцатом он может всё поправить ещё, а в десятом не напрягаться совершенно. Ну тройка — не двойка — уже хорошо. Он проходит в комнату и закрывает дверь на замок. Перед ним предстаёт широкое зеркало над раковиной и голова с тёмными кудрями, которые он покрасил на выходных. Глаза чуть опухшие, а на щеке всё ещё красуется чуть зажившая ссадина. К сожалению, тоналки под рукой не оказывается, чтобы скрыть это недоразумение и не вызывать лишних вопросов у мамы с одноклассниками. Поэтому он умывает прохладной водой лицо и как можно тише выходит из ванной. Уже в своей комнате натягивает на себя объемное худи серого цвета и чёрные спортивки. Всё приближенное к черному с белым — уже школьное. Пешков в середине года перевёлся в новое учебное заведение, поэтому впереди его ждёт знакомство с новыми учителями и одноклассниками. Он переехал в Москву совсем недавно, буквально неделю назад. Мама смогла накопить сумму денег, чтобы съехать из их непрезентабельного и нищего города. Они живут в съемной квартире — это уже хорошо. Пока большее они себе позволить не могут, иначе матушка будет сутками пропадать на работе. Мама у Серёжи хорошая, добрая. Опекает его и следит за питанием и окружением, чтобы в плохую компанию не попал. Волнуется сильно, из-за плохих оценок расстраивается часто. Тот извиняется каждый раз, а на следующий день приносит четвёрку с минусом по русскому в дневнике, на пятёрку он пока не горазд. Сергей идёт по светлой аллее, рассматривая каждую многоэтажку и забегаловку. На улице, как ни странно, ярко светит солнце, хотя на дворе стоит довольно холодный и суровый конец октября. Москва бесспорно красивая по сравнению с его маленьким городком. Спустя некоторое время парень подходит к довольно непримечательной школе, но выглядящей гораздо лучше, чем его прошлая. Стены не расписаны дешёвыми баллончиками из киоска, а забор не сломан в некоторых местах. Вокруг много школьников; младшеклассники носятся по двору, играя в догонялки, ведь до урока ещё пятнадцать минут. Серёжа вышел довольно рано — всё из-за той же мамы. Не хочется её расстраивать, она вернулась только под ночь из-за большого количества работы, поэтому не видела ссадин на его лице. При свете солнца точно бы заметила. Пешков хмурится, когда вспоминает матушку, и понимает насколько ей тяжело их сейчас обеспечивать. Из мыслей его вырывает толчок в плечо. А позже перед ним появляется светлая макушка. — Эй, поаккуратнее можно? Смотри куда идёшь. Незнакомец оборачивается, и тогда Сергей понимает, что это тот самый парень с чьей бандой совершенно случайно столкнулся недавно. Он проходил мимо, и союзники юноши приняли его за противника. Так ему и досталось, ссадина на лице — меньшее, что они сделали. На теле красуются синяки и гематомы. Он теряется и начинает бегать глазами, которые потихоньку наполняются страхом, по чужому лицу. Русый смотрит на него удивлённо, а позже уходит, усмехаясь из-за растерянного выражения кудрявого. Серёжа стоит ещё пару минут в ступоре, смотря на то, как довольно высокая фигура удаляется из его поля зрения. Пешков проходит в класс со звонком, на пороге встречая учителя. Его представляют на удивление довольно большому классу. Ведь не каждый сейчас осмелится пойти в десятый. Ему указывают на его место; глаза Пешкова раскрываются в удивлении. На последней парте сидит всё тот же паренёк, что-то выводя пальцами по парте и совершенно не обращая на него внимания. Сергей надеется на то, что учительница передумает или скажет выбирать место самому. Смотрит ей в глаза, а она кивает, когда он метает взгляд с неё на парту. Вздыхает и плетётся к месту, нервно сжимая ручку портфеля. Садится на неё, кладёт сумку на парту. Дрожащими руками аккуратно достаёт пенал с рисунком какого-то яркого спортбайка и тетрадь сорока восьми листов, из которых половины уже нету. Сосед поворачивается на фигуру, что подсела к нему, его глаза раскрываются в удивлении. Он поправляет чёлку рукой и рассматривает лицо кудрявого. — Только попробуй училке что-то вякнуть о той перепалке, так легко как в прошлый раз не отделаешься. Серёжа в ответ молчит, нервно кусая губы и царапая кутикулу на ногтях. — Чё молчишь, язык проглотил? Ты меня понял или нет? — П-понял, — заикаясь, шёпотом произносит тот. — Так бы сразу.***
После урока сосед, к счастью Пешкова, встаёт из-за парты и выходит из класса. Серёжа тоже решает выйти в туалет, чтобы ополоснуть лицо и хоть как-то сбавить своё напряжение вперемешку с волнением. В туалете он всё же умывается, но, как назло, сталкивается с всё той же персоной, которая курит красный чапман около приоткрытого окна, выпуская клубни дыма. Над губой у него новая ссадина. Когда он успел поцапаться с кем-то? — Надымил… дышать нечем, — тихо бубнит себе под нос Сергей. — Ты чё, меня преследуешь? — Д-делать мне больше нечего… Серёжа подходит к раковине и включает воду. Ополаскивает лицо и выключает. — Тогда почему я снова вижу твоё ебаное смазливое личико? — У с-самого т-такое же… — Я смотрю ты осмелел, раз такими словечками разбрасываешься. Тебе мало было или ты мазохист ёбаный, которому приятно, когда его мутузят? — кинув сигарету в окно и убрав пачку в карман, проговаривает русый. Ответа не поступает, Пешков разворачивается и идёт к двери. Только открывает её, как его хватают за руку и тянут на себя, захлопывая дверь обратно. Шатен поочерёдно смотрит в зелёные глаза, хлопая пушистыми ресницами. Ему страшно невыносимо. Если русый снова изобьёт его и в этот раз не пожалеет лицо это будет — сущий кошмар. Тогда матушка точно заметит ссадины, так ещё и всё тело потребует показать. Сергей ни в коем случае не хочет её расстраивать, у неё и так на работе проблемы, так ещё и сын побитый пришёл. Да и мама потребует связаться с директором, чтобы Ваню этого исключили обязательно за такие выходки. — Ты не ответил на вопрос. Серёжа в ответ всё так же молчит. И глаза в пол опускает. Не выдержит он долго зрительного контакта и заплачет. Не хочет от насмешек потом страдать. Плаксой ведь точно прокличат. — Эй, я со стенкой разговариваю? Всё тоже молчание и опущенные в пол глаза. Ваня трясёт его за плечо и поднимает голову за подбородок. Глаза у Серёжи тёмные и терпкие, что напоминают ему расплавленный шоколад на жаре. Они притягивают и будоражат внутренности, в них хочется окунаться вновь и вновь. А солнечный свет, пробивающийся через окно в туалете, придаёт им ещё более крышесносный вид благородного янтаря. Ваня вглядывается в них долго и вновь блеск в них видит. Сейчас заплачет. — Эй, ты снова язык проглотил или что? Смотрит испытующе, а тот уже губы поджимает и кутикулу на пальцах ногтями царапать начинает. — Ладно, хуй с тобой. Он грубо толкает его, освобождая себе проход, и выходит из помещения. Пешков в этот момент всем богам благодарен, что Ваня свалил наконец и позора его не видел.