‘Strangers in the night’
...Они вдвоем просто танцуют, вот и все. Он не знал, чего ожидать, когда взял шатена за руку. Единственный опыт в танцах, которым он обладает, — это танцы с Мичизо, и всё. Дазай берёт одну руку рыжеволосого, чтобы положить себе на плечо, а другую держит в своей, молча ухмыляясь, потому что он был прав. Руки у него маленькие. Свободная ладонь Дазая ложится рыжему на талию, он приближает его к себе, чувствуя как чужое сердце бьётся напротив собственного. Он начинает медленно шагать из стороны в сторону, приходя в восторг, когда рыжеволосый легко соглашается следовать за ним, как будто они старая пара, которая делала это уже бессчётное количество раз.‘Exchanging glances’
Вблизи все кажется более ярким, Дазай чувствует себя почти загипнотизированным одним только запахом рыжего: глубокий амбровый аромат с оттенком меда, мандарина и жасмина. Как можно так чертовски приятно пахнуть? Это должно быть незаконно. — Могу ли я спросить, почему? — Чуя пытается найти недостатки, анализируя лицо брюнета, и, к своему большому раздражению, не может найти ни одного. Блять. Абсолютно чистая кожа, ухоженные брови, нос идеальной формы, глаза, напоминающие ему тёплый весенний полдень в парке, и даже его губы имеют нежно-розовый оттенок. Какого хрена ты такой красивый? Мычание брюнета смешивается с песней на заднем плане: — Ну, почему ты согласился взять меня за руку? Чуя не отвечает, и его молчания достаточно для них обоих. Дазай усмехается, но совершает неосторожную ошибку, опуская глаза и видя… Блять.‘Something in your eyes’
Это просто… красиво. Они идеально блестят, показывая этот ярко-синий цвет, с оттенками серого, заставляющий чувствовать, словно лежишь на песке у океана вместе с любимым. Это заставляет чувствовать себя таким живым и... — Откуда ты знаешь Йосано? Свободным. Брюнет полуулыбается: — Она мой лучший друг… — Чуя замечает, как светятся его глаза при следующем утверждении, — Мы через многое прошли вместе.‘Was so inviting’
Рыжий скромно кивает, и Дазаю нравится тот факт, что он не пытается разорвать зрительный контакт, хотя бы ненадолго. — Вы с сестрой близки? — Большой палец Дазая на спине другого медленно проводит нежными круговыми движениями по ткани, и это кажется Чуе странным жестом, такое незначительное и невинное действие, но такое…нежное? Это странно. И это расстраивает, потому что Чуя постепенно начинает осознавать многие вещи, которых не хватает в его отношениях с Ширасе, но этот парень перед ним может дать ему всё это так легко. Нежное пожатие его руки, легкий массаж спины, даже танец сам по себе, насколько они близки, лениво двигают телами как одно целое — почему Ширасе не может ничего из этого? — Ага… — Чуя медленно выдыхает, и Дазай видит его улыбку, такую нежную и мягкую, — мы очень близки. Брюнет кивает, его хватка на спине Чуи становится крепче. — Знаешь… у вас довольно отчётливое семейное сходство. Чуя с любопытством хмурит брови. — Какое? — Вы оба прекрасны.‘Something in your smile’
Дазай наслаждается этим моментом прямо сейчас, потому что розовый румянец, мгновенно заливающий лицо рыжеволосого, и то, как широко распахнулись его глаза, чертовски завораживает… — Ты… — начинает бормотать рыжеволосый, что только добавляет веселья Дазаю, — ты не можешь так говорить. Дазай выгибает брови. — Нет? — Нет… — кажется, чиби легко сбивается с толку. Дазай улыбается… — Почему нет? Это просто комплимент. Чуя знает, что это всего лишь комплимент, но что касается того, что он получает комплименты — он получает их нечасто, даже Ширасе никогда не делал ему комплиментов — возможно, однажды назвал его «красивым», но… Это было в значительной степени. И так, услышать это от незнакомца, который оказался очень красивым? Это быстро приводит Чую в смущение. — Я уверен, что ты уже получал их десятки, — дразняще говорит Дазай, потому что считает, что рыжеволосый за свою жизнь слышал бесчисленное количество комплиментов, но… Рыжий хмурится и отводит взгляд, а Дазай в замешательстве сводит брови. — Я просто… не привык к ним… — бормочет рыжий таким тихим голосом, что у Дазая почти начинает болеть грудь. …Ох. В это действительно трудно поверить. Он…красивый, так почему же…? Дазай сглатывает и выдыхает. Ух ты. — Я понимаю… Теперь Дазай собирается сделать парню столько комплиментов, сколько сможет сегодня вечером. — Я все ещё думаю, что ты красивый. — Прекрати это! — Что? Я не могу ничего сделать! Я просто говорю тебе правду!‘Was so exciting’
Чуя сердито смотрит на брюнета. — Тогда можешь просто не говорить об этом вслух. И брюнет имеет наглость ухмыльнуться. — Но мне нужно, чтобы чиби знал, какой он красивый! Чуя закатывает глаза. — Заткнись! — А как насчет великолепного? — Остановись! — Ослепительный? — Нет. —Ой, Я думаю, ты бы предпочёл изысканный... — Боже мой, ты такой раздражающий! И на этот раз рыжеволосый запрокинул голову с искренним смехом, в уголках его глаз появилась небольшая морщинка, а Дазай широко ухмыльнулся, молча сияя от своего достижения. Он заставил рыжего улыбнуться. Дазай услышал этот чарующий смех, от тепла которого у него кружится голова, он постепенно понимает, что хочет иметь возможность услышать его снова… может быть, всегда, если сможет. — Значит изысканный, — фыркает рыжеволосый и Дазай наклоняет голову, все ещё улыбаясь, когда меняет тему, — тебе должно быть тяжело, из-за того что она скоро уезжает в Токио. Акико упомянула что-то о переезде в Токио с женой, после свадьбы из-за того, что она начинает новый бизнес по производству косметики. Все ещё улыбаясь, рыжеволосый тяжело вздыхает. — Придется долго приспосабливаться, но, — его смешок звучит почти горько, — Я горжусь ею.‘Something in my heart’
Я горжусь. Два простых слова, которые Дазай вряд ли когда-либо слышал от кого-либо за всю свою жизнь, и все же… — Ей, должно быть, повезло, что у неё есть такой брат как ты. …Кажется, рыжеволосый может так легко произнести это с таким большим смыслом — Дазай до сих пор даже не осознавал, как сильно он жаждал услышать эти слова. — Я сомневаюсь в этом, — эти глаза наполнились такой неуверенностью в себе, что это сбивает с толку, — Но, спасибо. Дазай позволяет образу этих голубых глаз отпечататься в его сознании, пока он не переведёт взгляд немного ниже… Ну, блять.. …На данный момент Дазай может быть слеп или что-то в этом роде. Ему дали места в первом ряду, чтобы он с минуту анализировал черты лица человека перед ним, и он каким-то образом ухитрился пропустить самый очаровательный аспект рыжеволосого… —Ты… Просто как? Как ты пропустил это?‘Told me I must have you’
— У тебя веснушки. —… Чуя смотрит на брюнета с замешательством и медленно кивает. — Да…? Поздравляю, скумбрия, ты умеешь пользоваться глазами — хочешь печенье за это? Дазай будет возражать, что нет, он не знает, как использовать свои чертовы глаза, иначе ему не понадобилось бы так много времени, чтобы заметить одну из своих новообретенных любимых вещей в рыжеволосом… —Да, на самом деле, — усмехается брюнет, сверкая (по-дурацки) идеальными зубами, — одну овсяную шоколадную крошку, пожалуйста, и спасибо. Чуя не может не улыбнуться. — Овсяная, да? — Мне нравится её жевательная текстура, — небрежно пожимает плечами брюнет, и Чуя кивает в знак подтверждения. Нет никакой практической причины помнить что-то подобное на будущее, но… приятно хранить эту информацию где-то в подсознании… на всякий случай… никогда не знаешь, когда эта информация может пригодиться… верно?‘Two lonely people’
— Заметно. — ухмыляется Чуя брюнету, и они оба молчат несколько секунд, почти погруженные в свой мир, покачивая своими телами как в замедленной съемке — это мило, и Чуя как бы желает, чтобы они могли продолжать это до конца ночи, не отпуская друг друга. Чуя никогда не признается об этом вслух, но…ему нравится ощущение того, что его рука полностью вложена в чужую, это даёт ему ощущение комфорта, о котором он до сих пор не подозревал. Но… тут и приходит мысль — он ещё не знает настоящего имени брюнета. —…Хм…— Почему они не сделали этого в первую очередь – загадка. Это как первое, что ты делаешь, когда встречаешь кого-то, а они сейчас двигаются в медленном танце, и он даже не знает имени скумбрии? —Как тебя... - Звонок. Чуя слегка вздрагивает от внезапной вибрации кармана штанов, а брюнет просто смотрит на него с недовольным выражением лица. — Извини… — бормочет Чуя, прежде чем вытащить телефон, чтобы посмотреть, кто звонит, и… [Ширасе звонит...] Блять. Звонок. Дерьмо. Чуя оглядывается на брюнета с извиняющимся взглядом. — Я э-э, — он действительно не хочет идти, но теперь, когда он видит, что его парень — боже, он почти забыл, что он у него есть — звонит ему, напоминая ему, что, «Эй, ты мне сейчас изменяешь эмоционально», он чувствует вину. — Прости, но мне нужно взять трубку. Дазаю не нравится то, как внезапно меняется язык тела рыжеволосого, как только он вытаскивает свой телефон, но он не может ничего сказать, потому что это не его дело. Вместо этого Дазай мрачно улыбается ему, стиснув зубы. — Все в порядке.‘We were strangers in the night’
Он видит, как раскаивается рыжеволосый, просто глядя в эти глаза в одиночестве, и он хочет сказать ему, чтобы он просто проигнорировал звонок и остался, но он не может, и это… Это раздражает. И он смотрит, как рыжий оставляет его в одиночестве, опять на сегодня, и хотя кажется, что теперь они каким-то образом знают друг друга лучше… он до сих пор даже не знает имени парня. Дазай тяжело вздыхает, направляясь к бару. — Виски, пожалуйста. — Одну минуту. Он улыбается бармену и оборачивается, чтобы посмотреть на картину перед собой. — Осаму! Блядь. Его глаза метнулись к его девушке, которая, по общему признанию, была последним человеком, которого он хотел бы видеть сегодня вечером. —Да?— Его тон нельзя описать иначе, как плоский. — Идём отсюда. — Почему? — Здесь душно. Если бы Дазай не знал её настолько хорошо, он бы поверил ей, но… — Ваш напиток, сэр, — бармен ставит стакан перед Дазаем, и тот тут же выпивает его залпом. ...Это самое идиотское оправдание, которое он когда-либо слышал от нее, зная, что она только что была снаружи с Акико. Но он сейчас не в настроении пытаться ей возразить, так что он уйдет…и раз рыжий исчез, какое у него теперь стимул остаться? — Хорошо… — Он указывает рукой на выход, в его тоне нет интереса, — вперёд. Сасаки ухмыляется с почти злобным выражением лица, которое Дазай совершенно не замечает, потому что всё, о чём он думает, кто же мог позвонить, чтобы заставить рыжеволосого выглядеть вот так…***
Чуя отвечает после третьего звонка, как только оказывается снаружи, вздыхая с облегчением, когда прохладный ночной ветер касается его лица после того, как ему было так жарко с…ну, с ним… — Привет? — телефон прижимается к уху, его хватка почти напряжена, потому что он не ожидал, что у Ширасе будет время позвонить, так как он сказал, что у него «важное семейное дело», далеко отсюда и это причина, по которой его нет на свадьбе, и если он звонит... а если что-то серьезное? — Привет. «…» Он не выглядит расстроенным. —Ты в порядке? — Чуя не знает, чего ожидать, когда спрашивает об этом, просто надеется, что не случилось ничего плохого, вроде смерти семьи… — О, да, я в порядке. …Ладно, это…Облегчение, но… — Зачем ты позвонил? С другой линии слышен игривый смешок.— Я не могу позвонить своему парню? Чуя вздрагивает от этого, снова чувствуя себя таким виноватым из-за танца, хотя он продолжал говорить себе, что это просто танец, это определенно было похоже на нечто большее. — Я просто подумал, что ты будешь занят своими семейными делами, о которых ты мне рассказывал…? — О, да, об этом я позаботился. Чуя скривил губы: — Это хорошо… что ты сейчас делаешь? — Я надеялся, что ты захочешь прийти. —Сейчас? — Чуя кажется озадаченным —Ага... И если бы это была любая другая ночь, он бы пошел к себе домой. Но сегодня все не так, и он не хочет думать о причине, потому что это заставит его чувствовать себя дерьмом, но все, что он знает, это то, что ему не особенно нравится идея идти прямо сейчас. — Это важно? — Это зависит от того, как ты определяешь важное... — … — Чуя моргает, не уверенный, в том, является ли это чём-то важным или какая-нибудь глупость… — Ширас? Минуточку. Это явно была другая девушка на другом конце провода. Чуя хмурит брови… Кто, черт возьми...? — Кто это был? — Голос Чуи ровный, пока он молча перебирает, варианты того, кто это мог быть. Это не похоже на его мать, а Ширасе — единственный ребенок, так что у него нет сестры, и он не близок ни с кем из двоюродных братьями, так что, черт возьми… — Э-э… собственно, поэтому я и звонил, — из телефона доносится нервный смех и теперь Чуя чувствует, как его сердце стучит в ушах. —…Я в замешательстве. — Ну… — и Накахаре не нравится нерешительность в голосе другого, — Я встретил эту девушку… …Что. Чуя моргает… — А-и…? – Он пытается не задохнуться, но ничего не может с собой поделать, когда кто-то говорит дерьмо вроде «Я встретил этого человека», это никогда не заканчивается хорошо. — И… я думал… Это ему совсем не помогает, Чуя клянётся, что его давление, вероятно, уже подскочило до небес. — Что…? — …Может быть, ты захочешь прийти, чтобы мы могли…сделать… Ох. Ох. Теперь он понял. Они говорили об этом, да, но Чуя сразу же был против этой идеи, потому что он не мог справиться с ревностью, которая сопутствует этому, наблюдая, как его парень трахает кого-то ещё у него на глазах. Но мало того, что Ширасе не спросил об этом ещё раз, он привел девушку к себе, а значит, наверное, трахнул ее и напросился на тройничок, чтобы Чуе не было плохо, да? — Ты… невероятен, — горько усмехается Чуя, — Ты уже трахнул ее, не так ли? —… — О боже… — Теперь, смех Чуи — чистое раздражение, — У тебя не хватило бы порядочности хотя бы сначала расстаться со мной? — Я не хочу расставаться с тобой. Ого, это просто чертовски смешно, не так ли? — Ха? Ты думал, что можешь трахаться с другими людьми, попросив меня присоединиться к этому, чтобы это не выглядело так ужасно, и мы могли остаться вместе, потому что тебе нравится безопасность отношений. — Я- — Скажи мне, что я ошибаюсь, — резко перебивает его Чуя, его ноздри гневно раздуваются, а дыхание становится заметно тяжелее. «…» — Мне жаль. Чуя фыркает. — Нет… тебе не... — Детка, пожалуйста… О, какая наглость с его стороны называть так Чую. — Ты больше не имеешь права меня так называть. Лицемерно ли, что Чуя обижается из-за того, что Ширасе ему изменяет? Может быть. Но в отличие от него, Чуя никогда никого не трахал за спиной Ширасе, это был танец. И ему до сих пор больно слышать, что его парень... бывший парень. Предал его вот так. — Чуя… — Приятной ночи, Ширасе. Звонок обрывается прежде, чем он успевает услышать, как Ширасе произносит ещё одно слово, и он остаётся стоять снаружи, до сих пор даже не осознавая, что дрожит. — Чёрт, — тихо шипит Чуя, прижимая ладони к глазам. Это не должно быть больно. Он тоже изменял, ну, по крайней мере, эмоционально. Возможно, это было не так интенсивно, но он все же сделал что-то с другим парнем сегодня вечером, и он думал, что был ужасен из-за этого, но когда Ширасе там… Блять. Ему требуется несколько минут, чтобы успокоиться. И когда он это делает, он возвращается внутрь, чтобы найти одного человека.***
Дазай понятия не имел, каковы были намерения Сасаки, когда она сказала, что хочет выйти на улицу. Поэтому можно с уверенностью сказать, что он понятия не имел, что делать, когда они оказались рядом с его машиной. Он оглядывается, уже темно, летний ветерок развевает его волосы, и на стоянке заметно пусто. Дазай приподнимает бровь. — Почему ты захотела выйти сюда? Опять же, он понятия не имел, чего ожидать, поэтому то, что будет дальше, не должно было его так сильно удивить, как… — Хмф!.. Прежде чем он успел среагировать, Сасаки набросились на него, толкая его к боковой пассажирской двери. Она прижимается к его губам своими, одной рукой цепляясь за его волосы, а другой сжимая его промежность, и она, кажется, не собирается останавливаться в ближайшее время, в то время как Дазай пребывает в крайнем шоке, смотрит на неё широко раскрытыми глазами, опираясь на руки по бокам. — Сасаки… — он пытается схватить ее за плечо, желая оттолкнуть, но она крепко держит его, и он шипит от этого ощущения. — Хей! — Она сильно прикусывает его губу, одновременно сильнее надавливая на его промежность, что обычно возбудило бы его. Он бы не возражал против напористости и ее прикосновений к нему…Но не сейчас. Это нехорошо, он почти чувствует себя… больным. Всё дело в том, что он знает, что он сильнее и, очевидно, крупнее неё, поэтому он может легко оттолкнуть ее и швырнуть на пол, но это означает, что он причинит ей боль. Он не хочет этого, ему не нравится причинять женщинам боль, и он не хочет иметь дело с последствиями, если толкнет ее слишком сильно. — Отстань, — быть с ней деликатным чертовски сложно. — Нет! — Нобуко, остановись. Но она этого не делает, вместо этого она становится ещё более напористой, и Дазай резко выдыхает, прежде чем схватить Сасаки за запястье, чтобы оттолкнуть её. Она спотыкается и, прищурившись, смотрит на него. — Ты гей? Дазай отшатывается и всё его тело на мгновение замирает. — Что? Дазай моргает и Сасаки возвращается, чтобы снова прикоснуться к нему… — Я видела тебя с ним. — Я- — Ты танцевал с какими-то рыжим. Я видела тебя! …Какого хрена? Акико должна была отвлечь её, как она…? — Как? — Мне показалось странным, что твоя лучшая подруга, та, кто меня ненавидит, хотела поговорить со мной о девчонках, — хватка Сасаки на нём постепенно становится болезненной, — И пока она болтала о проблемах в отношениях, я поняла, что что-то случилось. Дазай пытается сохранять спокойствие, он не хочет причинять ей боль сейчас, чтобы оттолкнуть от себя. — Итак, я повернула голову, пока она не смотрела, всего на секунду, и этого времени было более чем достаточно, чтобы увидеть через двери снаружи тебя с рыжим, который чертов парень! Звучит так, будто она злится из-за того, что Дазай танцевал с парнем, а не из-за того, что он вообще был с кем-то другим. Дазай сжимает челюсти. — Нобуко… я не гей. — Дурь несусветная! У тебя даже не встаёт, когда я прикасаюсь к тебе! — Я просто не в гребаном настроении! — Дазай медленно приближается к тому, чтобы сорваться. — Ты всегда в настроении! И ты дашь мне то, чего я хочу сегодня вечером, иначе… — её улыбка лукаво-злая, — Я расскажу о нём твоему отцу. Дазай просто смотрит на неё, ненавидит то, чем она только что угрожала ему, и он чувствует, что должен посмеяться над абсурдностью всей этой ситуации. Она придвигается к нему ещё ближе: — Ты бы предпочел, чтобы твой отец «разобрался» с этим вместо этого? Нет. Он не знает. Мори…очень могущественный человек, которому могут сойти с рук...определенные вещи. Когда Дазаю было пятнадцать, Мори увидел, как он держится за руки с другим мальчиком, пока они были в его комнате, готовясь к предстоящему научному тесту, и…Он заплатил мальчику и его семье, чтобы они путешествовали по миру, потому что он «не хочет, чтобы мальчик сделал Осаму геем». ...Так что да... он не хочет видеть, что будет, если тот узнает о рыжем. — Хорошо… — Дазай медленно вдыхает, закрывая глаза и зажимая переносицу, пока открывает дверь пассажирского сиденья, — Садись в машину. В его голосе нет ни капли теплоты, он наполнен льдом, который обычно заставляет людей бояться…но не Сасаки. Она цветёт на этой его стороне. Цоканье её каблуков наполняет воздух, когда она садится, Дазай запрокидывает голову, чтобы посмотреть на ночное небо над собой, звёзды яркие и изящно разбросанные — чем-то напоминают ему веснушки на лице рыжего — и оно выглядит так спокойно и мирно, что он хочет оказаться где-то там прямо сейчас , вместо того, что он собирается делать дальше. Принуждение себя к этому кажется лучшим вариантом, чем то, что, чёрт возьми, Мори может сделать с рыжим... Как только он закрывает за ней дверь, ему требуется несколько секунд, чтобы сложить руки на крыше машины, и затем, положить на них голову, закрыв глаза. Он не хочет этого делать, его почти тошнит, и он не знает почему. Это должно быть из-за алкоголя, верно? Дазай резко втягивает воздух. Как он мог быть таким чертовски глупым? Он должен был просто оставить рыжего в покое... Стук-стук. Он откидывается назад, чтобы посмотреть вниз, и видит, как Сасаки смотрит на него: — Ты собираешься садиться?. —… Несмотря на то, что Дазай ненавидит себя за то, что сегодня преследовал рыжего, он все равно хочет вернуться внутрь, чтобы посмотреть, там ли он. Что, если он ищет его, а Дазай его нет? Это не должно заставить его чувствовать себя плохо, но это так. Он тяжело сглатывает и сжимает руки в кулаки. …Но опять же, они ничего не знают друг о друге, они не знают даже имён друг друга, так что, для Дазая… они всё ещё даже не знакомы. Конечно, его сестра замужем за Акико, но это не гарантирует, что он когда-нибудь снова увидит рыжего, у того целая собственная жизнь, зачем ему снова встречаться с таким незнакомцем, как Дазай? Он очень медленно обходит машину со стороны водителя и вытаскивает ключи. ...Он думал, что сможет хоть раз получить то, что хочет, да? Когда Дазай, наконец, оказывается на своем месте, он позволяет себе отключить любые эмоции, закрывая за собой дверь,как будто в его голове есть физический переключатель, который позволяет ему полностью онеметь, и включить двигатель. …Как он наивен.***
— А у меня математические расчеты, — Тачихара делает глоток воды, небрежно рассказывая о своем расписании на предстоящий учебный семестр случайному парню, с которым познакомился ранее. — Звучит, как довольно плотный график, чувак. Тачихара усмехается и кивает: — Да… будет не весело… —Тачи! Они оба оборачиваются и видят, что Чуя идёт к ним относительно быстро с напряженными глазами. Улыбка Тачихары мгновенно исчезает, и он хмурится: — Ты в порядке? Чуя открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем смотрит на свои ботинки и слабым голосом бормочет: — Я хочу домой. — Что случилось?— Тачихара смотрит на него взволнованным взглядом, но Чуя только качает головой. — Я объясню в машине, я просто… — он пытается проглотить комок в горле. Тачихара понимающе кивает и по тому, как Чуя стоит, он может сказать, насколько огорчён его друг. — А как насчёт Коё? —Уже сказал ей, что мы уедем пораньше… Чуя осматривает зал в поисках брюнета, чтобы хотя бы сказать ему «пока», что он уходит, но…он его не видит, и это только усиливает боль в груди. Почему его должно беспокоить, что его нет? Ведь он просто чужой. Они не знают друг друга. — Ладно… — Тачихара вытаскивает ключи от машины и допивает остаток своего напитка, слегка дружелюбно улыбаясь парню, прежде чем снова взглянуть на Чую, — Пошли.