***
— Тебе пора домой, — Дазай встаёт с кровати, чтобы выбросить презерватив, проверяя, не порвался ли он и нет ли дырок, прежде чем выбросить его в мусорное ведро. — Я могу остаться, — Сасаки потягивается, прежде чем потянуться к нижнему белью. Конечно, она так скажет, но хочет ли он, чтобы она осталась? Нет. Не после того, что только что произошло. — Я устал, так что… — Он указывает рукой на дверь, — Ты должна уйти. Девушка дуется. — Я могу просто поспать здесь с тобой! Дазай проводит рукой по волосам и разочарованно хмыкает. — Я не… тук-тук Они оба замирают, и проходит секунда, прежде чем Дазай прочищает горло. — Да? — Я помешал? О, слава богу… — Хироцу! — Голос Дазая полон облегчения, когда он спешит засунуть одну ногу в штаны, — Ты совсем не помешал. Он бросает на Сасаки острый взгляд, чтобы показать, что ей стоит одеться и уйти… — Я тебе для чего-то нужен? — продолжает он, быстро накидывая через голову свободную черную рубашку, из-за которой его волосы торчат во все стороны. — Твой отец ждёт тебя в своем кабинете. Наступает молчаливая пауза, пока Дазай сглатывает. Всякий раз, когда Мори зовёт его в свой офис, причина на то обычно одна; но сегодня был такой длинный день, что у него нет сил, чтобы переварить это… Но, как это бывает с его жизнью, у него нет выбора. — Я сейчас буду, спасибо, — он слышит шарканье и звук шагов с другой стороны двери, которые становятся все более отдаленными, и поворачивается к Сасаки, которая, к счастью, уже одета. —Теперь ты должна уйти,— сухо указывает он, и на этот раз она не сопротивляется. Вместо этого девушка тяжело и печально вздыхает, собирая вещи. — мне нужна машина. —Ты не знаешь, как вызвать себе такси? — его взгляд не выражает ничего. —… Дазай закатывает глаза. — … Я дам тебе машину. Это не имеет значения, главное - она уберётся отсюда, и Дазай более чем готов помочь ей с этим. Сасаки загорается в улыбке, наклоняясь, чтобы чмокнуть его в губы, которые не отвечают взаимностью —Я дам тебе знать, когда вернусь домой! — …Хорошо, — и полного облегчения, которое нахлынуло на него, после того, как она уходит за дверь, было достаточно, чтобы заставить его опустить голову, прижимая ладони к глазам, в то время как легкая и неприятная дрожь пробегала по его телу. Когда это стало чем-то плохим? Раньше она ему искренне нравилась, он всегда ждал от нее вестей и пробовал на языке вишневый бальзам для губ. Когда-то он был счастлив с ней. Дазай глубоко вздыхает и встряхивается. Это больше не имеет значения, у него нет выбора, он не может оставить её. Снаружи кабинета раздаются два легких стука. —Войдите. Его домашний офис ничем не отличается от офиса Mori Corporation — оболочки портовой мафии — тот, что дома, немного меньше, и на стенах висит еще несколько картин. В остальном установка почти идентична, она помогает ему оставаться мотивированным, чтобы закончить работу дома. Легкий скрип, затем шаги, дверь снова захлопывается, Мори поднимает взгляд от документа, который он читал, и видит высокую, широкую фигуру с неряшливыми вьющимися каштановыми волосами. —Ты звал меня? — Да, — кивает Мори, приглашая Дазая подойти поближе. —Как прошла свадьба? Брюнет сглатывает. — Было много насыщенных событий. У них нет типичных отношений отца и сына. Их общение состоит из неловкой светской беседы, в которую ни один из них не хочет вступать, тем не менее, часто речь идет о работе, а точнее о портовой мафии. — Сасаки понравилось? Дазай сидит на стуле перед столом своего отца.—Да. Мори кивает в знак согласия, и Дазай прочищает горло. — Зачем ты меня звал? Тонкая улыбка расплывается на лице его отца, и он упирается локтями в стол, сплетая пальцы, чтобы опереться на подбородок —У меня есть для тебя работа. Челюсти Осаму напрягаются, когда он моргает с нейтральным выражением лица. — Какая? Он не может возражать, его отец однажды показал ему последствия, и этого было достаточно, чтобы Дазай научился; Не спрашивай. просто принимай и делай то, что тебе говорят. Мори наклоняет голову —Каджи поймал кого-то, просматривающего наши запасы пикрата аммония, которые мы держим для другой организации. Они задолжали нам большую сумму денег и ожидают, что мы будем поддерживать высокое качество их поставок, но… — Мори стиснул зубы, — это не должно произойти, если кто-то другой украдет их, нам будет нечего предложить. Дазай хмурит брови… —Пикрат? Думаешь, кто-то планирует сделать какую-то взрывчатку? Огай вздыхает и выглядит так, будто спал чуть больше трех часов —Возможно, но мы не знаем почему. Дазай сурово кивает, продолжая, и у него вроде как есть представление о том, чего хочет от него отец. — Итак…? Ухмылка, появившаяся на лице его отца, заставляет желудок Дазая свернуться в узел. — Я хочу, чтобы ты узнал, на кого работает этот парень, — Мори откидывается на спинку стула, переплетая пальцы и кладя их себе на колени, — Его держат в тюрьме. Комната пыток на базе. Ах, печально известная комната пыток. Суть в том, если кто-то попадает в комнату пыток, он уже никогда не вернётся обратно, если только ... Он не завернут в мешок для трупов. Дазай имел дело с парой несчастных людей там, он провёл свою добрую долю «допроса» предателей и прикончил их чистой пулей в голову. Ему это никогда не нравилось, но когда ты вырос в организации и с самого рождения подвергаешься воздействию этой среды… ты теряешь к ней чувствительность. — Мы что-нибудь знаем об этом парне? Его отец качает головой с разочарованным выражением лица —Ничего, кроме того, что он вор, который работает на кого-то другого. — И ты хочешь, чтобы я разобрался с ним сейчас? Мори просто кивает, и Дазай закрывает глаза, вдыхая через нос, чтобы успокоить дыхание. Ему все равно это не нравится. — Если ты собираешься однажды стать главой этой организации, тебе лучше привыкнуть к этому, — указывает Мори холодным тоном, который прорезает воздух и звенит в ушах Дазая. Он знает — просто он никогда не просил об этом. Это не должен был быть он. Дазай не был следующим в очереди на эту должность, которая принадлежала… Оде. — Я знаю, — тихо бормочет Дазай, встретившись взглядом с отцом. Мори кивает —Хорошо…—, но затем обрывает себя приступом кашля, а Дазай просто сидит и смотрит с пустым выражением лица, пока не тот закончит. —Ты свободен. Шатен выпрямляется, чтобы сделать небольшой поклон, прежде чем повернуться на каблуках, и уйти, после этого они не обмениваются больше ни словом.***
Орео должен быть за-… —Да!— Тачихара оживляется, когда вытаскивает синюю упаковку с изображением печенья с начинкой посередине, улыбаясь про себя. Звук дверной ручки привлекает внимание, заставляя его мотнуть головой, чтобы увидеть смеющихся, особенно пьяных Коё и Йосано, вошедших в комнату. — вы вернулись, — указывает Тачихара, доставая печенье из пачки. —Ммм!— Йосано улыбается —А я немного навеселе. — —Немного?— Коё фыркает, а девушка дуется, позволяя жене запечатлеть нежный поцелуй на ее губах. Озаки достает шпильку, благодаря которой ее яркие рыжие волосы были собраны в аккуратный пучок, и трясет головой, чтобы волосы развевались, прежде чем они безупречно лягут на плечи. — Где Чуя? — Коё идет на кухню, чтобы взять пустой стакан и наполнить его водой. — Наверху, — сосредоточенно хмурит брови Тачихара, пытаясь открыть печенье «Орео». Йосано прищурилась, глядя на Тачихару, и сморщилась. — Ты под кайфом. Тачихара смотрит вверх, наполовину слизывая начинку с печенья, и усмехается, кивая. Девушка драматично вздыхает и упирается руками в бедра. — И вы, ребята, сделали это без меня? Тачихара пожимает плечами, засовывая в рот остаток печенья. — Ты можешь присоединиться к нам в следующий раз, когда что-нибудь случится. — Что уже случилось? — Коё устремляет взгляд на Тачихару, делая большой глоток воды. Он делает глубокий вдох. —Ширасе— Из-за чего Коё закатывает глаза от отвращения, просто услышав это имя. —Они расстались, — продолжает Тачихара, потянувшись за еще одним печеньем. Из-за этого настроение Коё меняется, она вдруг оживляется —Почему?— ее тон звучит более взволнованно, чем должно быть. Да, это первые настоящие отношения её брата и, следовательно, его первое горе, но его парень был мудаком, поэтому она не совсем сожалеет о том, что он наконец ушел. Парень фыркает и качает головой, когда вспоминает, как состоялся тот телефонный разговор между Чуей и его бывшим. —Короче говоря, он изменил. — — Афигеть, — Йосано подталкивает Тачихару подвинуться, пока берет себе печенье, — он мудак. Тачихара мычит в знак согласия, — Я имею в виду, полный идиот, — он вонзает пальцы в сладкую начинку печенья, — кто вообще захочет изменять кому-то вроде Чуи? Коё ухмыляется Тачихаре, когда берет вторую половинку печенья из его руки, вытягивая из него медленное «Эй» В этом и особенность Чуи,он легко впускает людей в свою жизнь и ведет себя так, будто не против того, чтобы они крутились вокруг него, пока он получает от них какое-то внимание. Вот почему он так долго оставался с Ширасе. Он уделял Чуе хоть какое-то внимание, несмотря на то, как ужасно относился к нему. — Кстати, как там Гин? — Сосредоточена на подготовке к учёбе в новой школе, — размышляет Тачихара, — и она очень занята своими уроками по дзюдо. Коё откусывает шоколадное печенье. — Ей понравился образец макияжа, который я ей дала? Тачихара кивает. —Ещё как понравился! Особенно та черная полоска, которую ты нарисовала на глазах. Йосано приподнимает бровь. — Ты имеешь в виду подводку для глаз? —Точно! Ее глаза кажутся такими большими с ней, — глаза Тачихары наполняются мягким обожанием, когда он снова смотрит на Коё. Озаки откидывается на кухонную стойку, водя указательным пальцем по внешнему краю стакана. — …Как думаешь, с ним все будет в порядке? Тачихара знает, что она имеет в виду не только расставание... — Я думаю, — он достает два печенья для Чуи, прежде чем закрыть пакет, чтобы убрать его, — ты достаточно хорошо воспитала его, чтобы он смог справиться с этим сам, и ты знаешь, что я буду рядом, если что. Коё нерешительно вздыхает. —Я знаю, но что, если наш папа что-то сделает, а меня нет, или… что, если наша мама вернется, а меня не будет рядом, чтобы помочь ему справиться с этим? — Мы с тобой оба знаем, что он достаточно силен, чтобы справиться с этим, — ухмыляется Тачихара, и Коё видит, какие красные глаза у мальчика. — Где твой отец вообще? Она пожимает плечами —Наверное, в каком-нибудь баре. Мичизо мычит, и Коё подходит, чтобы обнять его —Спасибо, что ты рядом с ним. Возможно, они не родственники, но Коё знакома с Тачихарой с тех пор, как Чуе было пять лет. Поэтому, она относится к нему как к брату, и их отношения всегда были родственными и близкими. Из-за этого она не против оставить Чую в Йокогаме, потому что у него все еще есть лучший друг. — Чуя уже заснул? — спрашивает Акико, глядя на лестницу, ведущую на второй этаж. — Честно говоря, я думаю, что да, — фыркает Тачихара, зная, насколько легковесен его лучший друг. — Хм… Думаю, мне придется подождать, чтобы спросить его о Шуджи. Тачихара хмурит брови. — Шуджи? Они разрывают объятия, и Коё идет мыть стакан в раковине. — Да, парень, с которым он танцевал ранее сегодня вечером. Каштановые, кудрявые волосы и все такое. — …О, — Тачихара поджимает губы и собирается взять ещё один стакан, чтобы наполнить его водой для Чуи. — Я думала, что у Шуджи есть девушка, разве нет? – Коё переводит взгляд на жену с замешательством. Йосано лениво кивает. Дазай так и не объяснил, почему ему понадобилась Йосано, чтобы отвлечь Сасаки. У них есть правило «не задавать вопросов», когда им что-то нужно от другого — и это было один из таких случаев, поэтому она до сих пор не знала, почему ему нужно было побыть одному… Йосано недоверчиво качает головой, она определенно собирается поговорить об этом с этим идиотом. —Думаю, что-то в твоём брате привлекло его внимание. Коё мычит и насухо вытирает стакан, чтобы вернуть его на место. — Ты останешься на ночь? — Да… я не смогу сейчас сесть за руль, — пожимает плечами Тачихара, возвращаясь наверх. — Ещё раз спасибо, что был рядом с ним,— улыбается Коё, и Тачихара улыбается в ответ. — Всегда пожалуйста. (За исключением одного раза, когда его не было, но… это не проблема, пока что. ) Когда Тачихара поворачивается, чтобы продолжить идти, он хмурится от нового открытия… Итак, Шуджи.***
На улице прохладно, намного холоднее, чем сегодня ночью. По открытым участкам кожи Дазая побежали мурашки, его волосы развевались в том же направлении, что и ветер, проносящийся мимо него. Единственный источник тепла, который у него есть, это стакан Токи, который он неспешно подносит ко рту, позволяя дымному вкусу темных ягод поглотить его вкусовые рецепторы, прежде чем жидкость прожжет огонь в его горле и груди. — Вы готовы? — Хироцу подходит к брюнету, прислонившемуся к перилам снаружи крыльца дома, и сгибает пальцы, чтобы убедиться, что они плотно прилегают к кожаным перчаткам. Он – нет. Он никогда не бывает готов. Никто никогда не готов смотреть другому человеку в глаза, ломая ему кости, слушая его мучительные крики, когда его кровь заполняет поверхность пола под тобой. Дазай допивает остаток напитка и ставит его на стол рядом с собой. Его голос спокоен, но в нем можно услышать тонкие намеки на усталость. — Да. Отношения Дазая с Хироцу, вероятно, одни из немногих, которыми он дорожит; после Акико. Дело в том, что Дазаю так и не удалось поступить в университет после окончания средней школы, его отец хотел, чтобы он посвятил всего себя портовой мафии, поэтому ему так и не удалось сохранить дружбу, которую он завел в старшей школе, за исключением Акико и его отношений с Сасаки. У него никогда не будет возможности завести новых друзей в школе. Если вы спросите Дазая, к кому он пойдет, когда поцарапает колено в возрасте двенадцати лет, это будет Хироцу. Спросите его, к кому он ходил, когда хотелось разглагольствовать о своей личной жизни — Хироцу. Он может быть правой рукой Мори, человеком, которому он доверяет, единственным, кто знает, как работает организация внутри и снаружи, но он также ближе всего к фигуре «отца» в жизни Осаму. Хироцу всегда был рядом после «работы», позволяя Дазаю плакать перед собой, когда он впервые убил кого-то, подставляя плечо, когда он не мог дышать после «допроса» кого-то в первый раз… Он всегда будет рядом. — Каков мотив? — Хироцу смотрит на Дазая в зеркало заднего вида, поворачивая направо на узкую темную улицу, ведущую к базе Портовой Мафии. — Кого-то поймали на краже аммиака, — вздыхает он, страшась поставленной ему задачи все больше по мере того, как они приближаются к месту назначения, — Очевидно, это ценный материал для другой богатой организации, и Мори хочет, чтобы я узнал, на кого работает этот парень. Ну а после того, он истязает его и оставит мужчину умолять о пощаде. Пожилой мужчина кивает. — Как прошла свадьба? ...Хироцу также один из немногих, с кем Дазай может быть честен. Осаму смотрит на свои руки, теребящие край его рубашки, и появляется легкая улыбка. — Я встретил кое-кого. — Тебе удалось сделать это незаметно от твоей девушки? Дазай вздрагивает от этого, потому что нет, он не смог, по крайней мере, не совсем. — Вроде… — Кто этот человек? — Он брат Озаки Коё, — Дазай делает паузу, его улыбка становится шире, перед ним мелькают образы огненно-рыжих волос и сапфировых глаз, — Мы танцевали. Это такое простое действие — танец. Тем не менее, Хироцу видит через зеркало, какие блестящие глаза мальчика и каким… счастливым он выглядит. — Должно быть, он особенный, — замечает старик, на что Дазай слабо посмеивается. — Я даже не знаю его имени. Рюро подъезжает к месту назначения, припарковавшись на тротуаре, вход на базу находится всего в нескольких метрах. Одобряет ли он измены? Нет. Но, разве Осаму любит Нобуко? Абсолютно точно нет. Он хочет видеть Дазая счастливым? Что ж- Кажется, он единственный человек в этой организации, который хочет этого для него. Хироцу больше ничего не говорит, а Дазай просто поправляет кобуру с пистолетом на ремне, который опоясывает его талию, затем набрасывает на плечи длинное чёрное пальто, отчего те кажутся шире. Хироцу вытаскивает коробку, чтобы достать сигарету, затем опускает окно, закуривает и откидывается назад. — Не забудь свои перчатки. Дазай выуживает черные латексные перчатки, которые они хранят в одном из отсеков машины, и запихивает их в карманы. — Я ненадолго, — затем он толкает дверь, чтобы выйти, холодный воздух обдувает его, что заставляет чувствовать себя так, будто внутренности проткнуло кучей маленьких иголок. Тихо. Снаружи комнаты стоит один охранник, его зовут Дайши, он сразу же узнает Дазая и кивает, отходя в сторону, позволяя войти. Внутри темно; запах цемента и хлорки с оттенком лимона овладевает им, пока он спускается по лестнице, а раздающиеся по всему подвалу тяжелые постукивания от ботинок Дазая становятся громче с каждым шагом. Это стандартный набор, стул, стол с твоими «инструментами», все в твоём распоряжении, несколько крепких цепей, прикрепленных к стене, чтобы удерживать жертву на месте. Не так уж много нужно, когда ты находишься там только с одной целью. Тем более, это позволяет лучше и быстрее очистить стены после того, как ты закончишь с ними. — Я слышал, ты доставляешь неприятности, — Дазай делает свой последний шаг вниз,всего в нескольких футах от жертвы, стоя с руками в карманах. Он видит, как Каджи прислоняется к стене в дальнем углу вместе с несколькими другими подчиненными. «Уборщики». — Кто ты? — спрашивает заключённый, своим грубым, состарившийся за годы крика, голосом. Другой мужчина кажется немного старше Дазая. Тонкие детали, которые брюнет научился выделять за эти годы, помогают ему составить профиль людей, с которыми он имеет дело, чтобы лучше понять, что заставляет их ломаться, чтобы дать ему то, что он хочет. Дазай щелкает языком по нёбу, медленно приближаясь к мужчине. — Думаю, лучше спросить, кто ты? Осаму находится достаточно близко, чтобы увидеть адамово яблоко другого мужчины, когда он глотает, наряду с другими особенностями, такими как тот факт, что он почти лысый с небольшим пятном каштановых волос на макушке и четкими линиями улыбки. Его руки надёжно скованы над ним цепями, и Дазай знает, что это больно. Через некоторое время люди начинают чувствовать онемение, из-за чего трудно сопротивляться, когда ты, наконец, освобождаешься от цепей и чувствуешь себя парализованным. Его ноги также прикованы цепями к полу, чтобы у них не было возможности лягаться и двигаться это раздражает, когда ты пытаешься выполнять свою работу. — Я не отчитываюсь ни перед кем, кроме своего босса, — ворчит другой мужчина, щурясь на Дазая. Брюнет мычит, тонко улыбаясь мужчине.— И кто же твой босс? Он не ответит — Дазай это знает. Но это светская беседа, чтобы показать жертве, для чего здесь Дазай и что он получит от него ответы. Мужчина переводит взгляд в пол, и Дазай тихонько хихикает. — Хорошо, тогда я начну, — он достает из кармана одну перчатку, продолжая медленно приближаться, — Меня зовут Шуджи. Другой мужчина не шелохнулся — это ожидаемо. Дазай натягивает одну перчатку на руку, она тугая, так что требуется несколько секунд, чтобы пошевелить пальцами. — Но, — продолжает он, доставая другую перчатку, — большинство людей знают меня под другим именем. Кажется, это вызывает интерес у его «собеседника». Дазай сейчас находится в нескольких дюймах от мужчины, так что он слышит его прерывистое дыхание; но он не смотрит на него, вместо этого его взгляд сосредоточен на собственной руке, когда он сгибает пальцы, чтобы разорвать перчатки. — Возможно, вы узнаете имя Дазай Осаму. Теперь мужчина с широко раскрытыми глазами дергает головой, чтобы снова посмотреть на брюнета: — Подожди, ты…— Дазай видит, как жизнь утекает с лица мужчины, оставляя его почти бледным. Демон-вундеркинд. Дазай умеренно наклоняет голову, ухмылка дёргает уголки его рта. Ему никогда не нравилась эта работа, но с годами он научился с ней справляться, и нашёл способы как облегчить себе задачу. Он понял, как спрятаться за маской, как отфильтровать любые эмоциональные мысли и запереть их в месте, которое он отказывается открывать. Демон-вундеркинд — один из них, личность, которую он берет на себя всякий раз, когда он «на работе». Маска, которую он умеет носить пугающе хорошо. Это имя, о котором шепчутся в школе, ассоциируется со слухами о том, что он сделал с людьми. Сын главы портовой мафии — тот, кто отправил части тела предателя его семье, напомнив им, какой он трус. Мальчик, который тащил врагов портовой мафии, чтобы заставить их ухватиться зубами за бордюр, ударив их ногой по затылку, чтобы в конечном итоге совершить три выстрела в грудь. Ребенок, который отрывал по одному ногтю в день, в течение десяти дней подряд мужчине, пойманному на домогательствах к одной из сотрудниц мафии. Не все из них верны, но люди верят во что хотят. Дазай сбрасывает пальто и осторожно кладет его на стул рядом со столом. — Итак, ты слышал обо мне, — его голос удивительно ровный, когда он сверкает яростной улыбкой, указывая на то, что произойдет в следующие пару минут. — Я польщён.***
— Ты неудачник, — фыркает Тачихара, оставляя печенье и воду на столе и глядя на своего лучшего друга, который всё ещё лежит на полу и явно спит, лёжа на спине, как морская звезда. Он приседает, тыкая в нос своего друга. —Эй. Он видит, как нос Чуи морщится, от него слышно низкое ворчание. — Вставай, — на этот раз Тачихара тянется к подмышке Чуи, намереваясь ткнуть его туда, — Тебе нужно выпить немного воды. Все ещё нет ответа. Тачихара весело выдыхает: — Ладно, побудь упрямым. Два пальца выставлены, и он с огромной силой вонзает их под руку другого, за что получает громкий визг и грозный взгляд рыжеволосого. — По крайней мере, поспи на кровати, — качает головой Мичизо, выпрямляясь. Чуя стонет, его голова слегка болит, он чувствует усталость. — Заткнись. Но ему удается встать и забраться на кровать, в то время как Тачихара приносит ему два печенья и стакан воды. Рыжий раздраженно смотрит на своего друга, когда тот берет печенье и воду. — Я не думал, что ты так долго будешь… поэтому я заснул. — Что ж, из этого вышло хоть что-то полезное, — указывает Тачихара, садясь на другом конце кровати. Чуя откусывает кусочек и с любопытством смотрит на него. — Что? Его лучший друг улыбается с чувством гордости. — Я узнал, как его зовут. То, как постепенно расширяются глаза Чуи бесценно. — Как?! Тачихара откидывается назад, кладя голову на стену, вытянув ноги перед собой. — Коё все это время знала его имя. Он в шоке моргает. — Ну, так какое? Парень качает головой и указывает на стакан, который все ещё полон в руке его друга — Не скажу, пока ты не выпьешь все это. — Серьёзно? — Тон Чуи ровный, когда он раздраженно смотрит на него, а Тачихара продолжает ухмыляться. –Ага. Накахара закатывает глаза и резко выдыхает. — Ладно, говнюк. Тачихара драматично кладет руки на грудь, в области сердца. — Я просто забочусь о твоём здоровье. — Верно, есть ореo ведь очень полезно, – Чуя держит печенье в руке, чтобы подчеркнуть. — Вода уравновешивает это, — подмигивает ему Тачихара, из-за чего Чуя снова закатывает глаза. — Хорошо, — он вытирает рот тыльной стороной ладони и держит чашку перед Тачихарой, чтобы показать ему, что она пуста, — Теперь скажи мне. Чуя ждёт, но когда его друг медлит, он бьет его кулаком в грудь. — Ай! Ладно, ладно… Это Шуджи. Чуя скривил губы и позволил этому имени дойти до сознания… Шуджи. — Хм, — рыжеволосый заползает дальше в свою кровать, тоже упираясь спиной в стену, и достает телефон, — Шуджи. На его языке это звучит красиво. Он вводит свое имя в строку поиска Twitter и… Ничего. — …Это странно, — Чуя хмурит брови, выбирая всех, кто хотя бы отдаленно похож на брюнета, но… Там нет ничего. Просто безликие аккаунты или люди, которые точно не могут быть им. Тачихара подсаживается ближе, чтобы посмотреть на телефон своего лучшего друга. — Может, он больше предпочитает Инстаграм? Когда он ищет его имя в Инстаграм — снова ничего. — Какого хрена? Все одноразовые аккаунты или люди, которые не являются им. — Ты уверен, что это его имя? — Чуя переводит взгляд с телефона на своего друга. Тачихара пожимает плечами. — Это то, что сказала мне твоя сестра. Даже Йосано подтвердил это. Это просто бессмысленно. Он молодой парень, с виду примерно того же возраста, что и Чуя, так что у него должна быть какая-нибудь деятельность в социальных сетях, это ожидаемо от людей их лет. Чуя сокрушенно вздыхает и бросает телефон на кровать. — Что если он сидит под другим именем? — Чуя оглядывается на своего друга, когда тот встаёт, чтобы взять футон для сна для Тачихары. Его лучший друг потягивается. — Мы можем спросить Йосано завтра, — зевает он. Верно. Брюнет упомянул, что они близки, так что... он может спросить завтра.***
Щелчок двери на заднем сиденье заставляет Хироцу повернуть голову и посмотреть, как Дазай проскальзывает внутрь с усталым вздохом. Он ничего не говорит… пока нет. Хироцу научился давать мальчику время, чтобы собраться с мыслями, обдумать все, что только что произошло у него в голове, просто передохнуть на мгновение, прежде чем он должен будет отчитаться перед отцом. Пожилой мужчина использует это время, чтобы закрыть окно и завести двигатель, выезжая с парковки, и с периферии он видит, как несколько их подчиненных выносят из здания большой мешок для трупов. Ни один здравомыслящий человек не может пройти через это, не сломавшись, это травмирует и накапливается со временем. Он не замечал тонкие признаки травмы, не посттравматического стресса, по крайней мере… пока нет. Дазай чаще раздражается. Он склонен винить в этом себя, несмотря на то, что Хироцу бесчисленное количество раз напоминает ему, что это не его вина — Дазай так не считает. Он также заметил, как безнадежно выглядит малыш, будто потерял смысл жизни и отгородился от всего и всех вокруг. Так было до тех пор, пока он не упомянул того мальчика из прошлой ночи, Хироцу что-то видел, и, конечно, Дазай Осаму не его биологический сын, но, тем не менее, он видит в нем сына. И он хочет снова увидеть его счастливым, с нетерпением ждущего будущего, пусть оно никогда не будет нормальным, но просто снова увидеть тот свет в его глазах. Как только они возвращаются на главную дорогу, чтобы вернуться домой, Хироцу прочищает горло. – Что-то случилось? Дазай плюхается на сиденье, глядя на пятно крови, испачкавшее его повязку на левой руке. — Его звали Александр Пушкин. Пожилой мужчина кивает, ожидая продолжения брюнета. Дазай медленно выдыхает и поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно, наблюдая за мчащимися мимо уличными фонарями и домами. — Он упомянул, что работает на Крыс. Дазай слышал об этой группе раньше, его отец вкратце упоминал о них один или два раза в прошлом, но он никогда не давал ему никаких подробностей об организации, кроме того, что они «заноза в заднице». — Крысы, — громко бухтит себе под нос Хироцу. Он был рядом с Мори, когда они впервые напали на штаб-квартиру мафии в Порту, так и не выяснили мотив, стоящий за этим, но это было некрасиво. Дазай был слишком мал, чтобы понять, что происходит. Все, что он понял, это то, что люди «спали» в крови, которая была по всему полу. Это не то «мероприятие» где четырехлетний ребенок должен быть свидетелем. И он помнит имя, ну, имя старого лидера организации до того, как он был внезапно убит, и сразу после этого его сын вступил во владение, и они больше никогда не подвергались таким нападениям в течение следующих шестнадцати лет. Конечно, с тех пор это все ещё держало портовую мафию в напряжении, но ничего не происходило… по крайней мере, ничего из того, что они знают, что они могли бы приписать деятельности Крыс. — Федор Достоевский. Дазай оглядывается на Хироцу, нахмурив брови. — Что? — Нынешнего лидера организации, — объясняет Хироцу, — зовут Федор Достоевский. Дазай кивает и оглядывается в окно, понимая, что они подъезжают к воротам своего дома. Федор Достоевский — зачем ему аммоний? И что ещё более важно, какие у него проблемы с портовой мафией?***
— Доброе утро, — зевает Коё, держа чашку кофе у рта, опираясь на стойку на кухне. У нее небольшие мешки под глазами, как будто она не выспалась прошлой ночью. Ее волосы собраны в небрежный пучок, а челка свисает на глаза, на ней бледно-розовая майка и черные шорты — напоминание о том, что сегодня рабочий день; день, заполненный только сборами вещей, Чуя пообещал, что поможет ей сегодня, но… он все ещё боится того дня, когда она оставит его. — Доброе утро, — бормочет Чуя, потягиваясь и доставая из шкафа кружку, чтобы заварить кофе, — где Йосано? — Она ушла раньше, чтобы начать собираться, — Коё делает еще один глоток, удовлетворенно вздыхая, когда теплота кофе мгновенно касается каждой частички ее тела, смакуя горечь вкуса на языке, — Зачем тебе? Чуя почесывает затылок, глядя, как темная жидкость течет из кофемашины в его чашку. — Я… хотел спросить о Шуджи. Коё заинтересованно выгибает бровь. — О? — Я ничего о нем не знаю… Так что я подумал, что Йосано ответит на несколько вопросов, — Чуя выключает кофемашину и идёт к холодильнику, чтобы найти сливки. — Хм, — скрещивает руки на груди Коё, с любопытством глядя на младшего брата, — Ты был на медленном танце с ним… казалось, ты достаточно хорошо его знаешь может, он даже нравится тебе. Чуя оглядывается на нее, закрывая за собой холодильник. — Я не знаю, нравится ли он мне… Я даже не знаю его достаточно, чтобы испытывать к нему такие чувства. — Не знаю… — ухмыляется Коё, — Ты довольно сильно краснел рядом с ним. Чуя останавливается на полпути к тому, чтобы налить сливки в свой кофе, и сердито смотрит на нее. — Я не краснею! С лестницы доносится недоверчивое фырканье. — Ты краснеешь, Чуя. Оба оборачиваются, чтобы посмотреть, как Тачихара потягивается и зевает, направляясь на кухню. — Не знаю, почему ты продолжаешь отрицать это. Чуя раздраженно выдохнул и продолжил пить свой кофе. — Заткнись. — Доброе утро, — Тачихара улыбается Коё, когда она возвращается, затем толкает Чую в бок, вытаскивая кружку, чтобы сделать себе чашку, — Ты спрашивал Йосано о Шуджи? — Кажется, вы оба очень заинтересованы в этом мальчишке Шуджи, — размышляет Коё, наблюдая за ними обоими, — Но она ушла раньше, так что он не успел спросить. — Это очень плохо. На данный момент кажется, будто его не существует , — Тачихара снова включает кофемашину, и Коё хмурит брови. — Не существует? — Да, мы пытались найти его в Интернете- Ой! — Тачихара смотрит на своего друга, который только что ударил его по голове. И Коё только ухмыляется, глядя на своего брата. — Ты сказал, что не знаешь, нравится ли он тебе, но ты ищешь его в Интернете? — … — Чуя кусает внутреннюю сторону щеки, — Ничего не получилось, его нет в Интернете, по крайней мере… не Шуджи. — Он думает, что Шуджи — не его настоящее имя, — дразнящим голосом добавляет Тачихара, забирая сливки у Чуи. Коё фыркает. — Акико сказала, что так его зовут. Чуя качает головой. — А если нет? – Боже, зачем ему фальшивое имя? Чуя на мгновение задумался. По логике вещей, нет причин, по которым у него было бы вымышленное имя, и нет причин, по которым Йосано могла бы лгать об этом. ... Тем не менее, это все ещё не кажется правильным. — Я не знаю! Нет даже его профиля в LinkedIn, ничего — Чуя ворчит. — Вы искали его профиль в LinkedIn? Чуя застенчиво прикрывает рот кружкой. — …Может быть. Коё щипает себя за переносицу. — Я думаю… он просто не в курсе всего, что связано с интернетом… назовите его старомодным. Чуя не верит в это — все его ровесники сейчас в интернете. Вся жизнь практически на этом. Конечно, не всем нужно иметь Instagram, Twitter или Snapchat, но у них все же есть какая-то идентичность. Это. Не. Имеет. Смысла. — …Ты же знаешь, что у него есть девушка, — замечает Коё, и Чуя кивает. — Я знаю, он сказал мне это, когда пригласил меня потанцевать. Его сестра наклоняет голову. — Почему он пригласил тебя потанцевать с ним? Чуя пожимает плечами. — Я не знаю, просто так получилось, и я не мог отказать…— он делает первый глоток кофе, — Все произошло так быстро, и мы отвлеклись на другие вещи. Потом позвонил Ширасе, а потом случилось то дерьмо, и когда я вернулся, его уже не было, так что… да. Коё медленно кивает, принимая эту информацию, очевидно, есть причина, по которой Шуджи хотел бы потанцевать с Чуей, но… у него есть девушка, так с чего бы ему интересоваться её братом…? — Ну, — она оборачивается, чтобы поставить кружку в раковину, и меняет тему, — Мне нужно начать собираться сегодня, так что, когда ты закончишь и позавтракаешь, приходи на помощь? …У нее сейчас нет сил, чтобы ввязываться в это… ей придется спросить об этом Акико позже. Чуя кивает. — Приду. — Я пробуду здесь несколько часов, — Тачихара закрывает за собой дверцу холодильника, — Но потом мне нужно идти домой, чтобы подготовиться к завтрашнему дню в колледже. Чуя издает горловой звук с отвращением. — Я этого не жду. — И ты до сих пор каждый день ездишь туда и обратно, верно? – спрашивает Тачихара, дуя на кофе. Чуя кивает. — Да… кто-то же должен приносить папе пиво, пока Коё нет, верно? — он пытается заставить эти слова звучать как шутка. —Тебе следовало остаться в общежитии,— отмечает его сестра. Он знает, но нет. Поездка на поезде не слишком долгая — с ним все будет в порядке. Кто-то должен позаботиться об их отце, если не Коё, то он, верно? Сборы действительно заняли целый день: большую часть этого времени можно отнести к тому, что они делали перерывы, просматривая старые детские фотографии или когда останавливались, чтобы заказать еду на вынос в качестве ужина. — Ты видел папу? – Коё плюхается на кровать с усталым вздохом, берет телефон и видит два непрочитанных сообщения от жены. — Да, он сказал, что «идёт на работу», — фыркает на это Чуя, потому что определение «работы» их отцом — это обманывать людей на улицах. Неэтично… но это помогает оплачивать счета. Коё кивает, оглядывая свою комнату, которая сейчас заметно опустела. — Все будет по-другому, — наклоняет она голову, когда рассматривает вмятину на стене, сделанную четыре года назад. — Да, но это не плохо, — Чуя видит, насколько она напряжена, и знает, что она все ещё не решается оставить его здесь одного, но с ним все будет в порядке. — Ничего страшного со мной не случится, ты же знаешь. —…— Коё смотрит на него с сомнением и ободряюще улыбается — Я смогу справиться с папой, и если мама случайно объявится, я скажу тебе, хорошо? Я буду в порядке. Она хочет верить ему. Тяжело оставлять младшего брата одного, в таком-то доме. Да, она не будет слишком далеко от дома, но расстояние между ними все равно будет, и никогда не знаешь… всякое может случиться, а вдруг ее не будет рядом, когда это произойдет? Легкая улыбка изгибается в уголках ее рта: — Тебе нужно принять душ и подготовиться к университету на завтра. Чуя вздыхает, опасаясь часов, предшествующих его пробуждению перед вторым семестром. Он подходит, чтобы поцеловать сестру в лоб. — Спокойной ночи, Коё. — Спокойной ночи, Чуя. …Он будет в порядке. Ничего страшного с ним не случится, верно? Все будет хорошо.***
Сон не даётся Дазаю легко. Его тело может быть истощено, но его разум не прекращает думать. Это не даёт ему уснуть, напоминая о криках, крови и событиях, произошедших накануне. Это как идти по длинному полю с препятствиями на нем, которые мешают тебе достичь цели быстрее, чем ты этого хочешь. Но в некоторые ночи он, наконец, засыпает, и когда он это делает, как на зло, просыпается раньше, чем планировал, потому что его телефон не перестает звонить… — Черт, — стонет он, уткнувшись головой в подушку, и вытягивает руку в бок, пытаясь нащупать свой телефон. Не глядя на имя вызывающего абонента (через 2 секунды он вскоре поймет, что это была ошибка), он подносит телефон к уху и отвечает хриплым и низким тоном. — Что? — Доброе утро, Осаму! Он ещё глубже зарывается лицом в подушку, закатив глаза, пытаясь успокоиться, чтобы не сорваться, потому что он не хочет слышать этот голос прямо сейчас. — Доброе утро, — ворчит Дазай, — Зачем ты звонишь? Он не знает, что происходит на другом конце телефонной линии, но он устал и уже взбешён, поэтому у него нет сил ждать чёртового ответа… — Ты что-нибудь делаешь сегодня? — её голос полон надежды. У него есть кое-какие планы, но он не занят весь день. — Зачем тебе? — Дазай переворачивается на спину, проводя другой рукой по волосам. — Мы можем провести день вместе, так как… Завтра я уеду в университет и вернусь жить в общежитие. Я не смогу видеть тебя часто. У нее есть точка зрения. Они не будут видеться так часто, как только школьные занятия возобновятся; она останется в Осаке и не вернётся домой, если только на праздники или выходные, а он не учится, поэтому он останется дома, в Йокогаме. И… Он не возражает. На самом деле он с нетерпением ждёт того момента когда сможет отдохнуть от нее. — Мори хочет, чтобы я занялся работой, я не знаю, как долго это будет длиться. Это ложь, но она об этом не узнает. Он слышит нытье на другом конце провода, что заставляет его съеживаться… Должен ли он услышать это первым делом с утра? — Но я не увижу тебя какое-то время после сегодняшнего дня. Дазай закатывает глаза. — Я знаю, мы найдем время для встречи, хорошо? Ещё одна ложь, но ему плевать. Впрочем, ей и не нужно этого знать. — Обещаешь? Дазай сжимает челюсти, выплюнув ложь сквозь зубы. — Обещаю. — Я позвоню тебе сегодня вечером? Он уже боится этого. — Да, позвони мне сегодня вечером. — Люблю тебя! Дазай тяжело сглатывает — ему не нравится вкус слов на языке, когда он говорит в ответ. —Я тоже тебя люблю. Как только линия обрывается, он швыряет телефон куда подальше на кровать и некоторое время лежит на спине, запустив одну руку в волосы, а другую лениво положив на живот. Даже если бы он попытался снова заснуть, он не смог бы. Когда он просыпается, ему трудно снова заснуть. С усталым ворчанием Дазай скатывается со своей огромной кровати и потягивается, его мышцы напрягаются, когда он поднимает руки и направляется в ванную. Дома тихо. Он знает, что Мори уже приступил к работе, база портовой мафии, или то, что общество называет «Корпорацией Мори», высокое чёрное здание, которое находится на переднем плане четырех других зданий, выходящих на город Йокогама. Красивый вид, особенно когда наступает закат. Тем не менее, Дазай хотел больше поговорить о Федоре и Крысах с Мори, но он не хочет так быстро возвращаться на базу. Он провел больше исследований о Крысах после того, как доложил Мори, но ничего серьезного не обнаружил. Сообщалось о нерегулярных атаках на другие организации, но ничего серьезного или достаточно важного для дальнейшего изучения. Хироцу был прав, они напали на базу только один раз, и все — никаких других нападений на портовую мафию не произошло после, по крайней мере, тех, о которых Дазаю было сообщено. А Федор — даже он не знает, как выглядит этот парень: его досье чисто. Он знает, что у его отца есть больше информации об этом и это расстраивает, потому что, если он скоро вступит во владение, разве он не должен знать больше об одном из их главных соперников? И какого черта он хочет делать с аммонием? Сделать взрывчатку? И если да, то по какой причине? Напасть на портовую мафию? Почему бы не взорвать бомбу прямо там, когда у вас был шанс с одной из ваших Крыс? Недостающие куски головоломки которые Дазай найдёт позже, было невозможно решить это сразу. Кухня пуста, в ней нет других людей, кроме Дазая и горничной. Как только его кофе заваривается и достигает нужной температуры, его телефон звонит. Дазай со стоном вытаскивает свой телефон, на этот раз проверяя идентификатор вызывающего абонента, и с облегчением понимает, что это не Сасаки… — Да? — Ты занят? Дазай делает глоток кофе. — Не совсем, что-то нужно? — Мне нужно помочь собраться, — он слышит осуждение в её голосе, когда она произносит следующее предложение, — и ты должен объяснить мне, какого хрена ты связываешься с братом Коё. Так он и оказался здесь, через тридцать минут, в квартире Акико. Она переехала от родителей, когда ей было восемнадцать лет, устроилась на работу, чтобы купить квартиру самостоятельно, и теперь, в двадцать семь, она собирается переехать и жить с любовью всей своей жизни в Токио. — Танец, Осаму? — Йосано засовывает одежду в картонную коробку с большей силой, чем необходимо. — Ты не мог оставить мальчика в покое? Она оборачивается и видит, как он сидит на краю её кровати с выражением лица «извини», но на самом деле она не смотрит на него. — Я ничего не мог с собой поделать! — У тебя есть девушка, идиот. — Подруга, которую ты ненавидишь, — замечает Дазай и Йосано пронзительно смотрит на него, прежде чем она поворачивается, чтобы продолжить собирать вещи, — Я не знаю, почему ты так злишься из-за этого. — Я не злюсь, — вздыхает она, складывая свой любимый фиолетовый свитер, чтобы положить его в коробку, — Просто нечестно по отношению к Чуе, когда ты втягиваешь его в свою сложную жизнь. Стоп- Дазай хмурит брови и моргает, глядя на Акико. — Чуя? — Да, брат Коё… — Йосано делает паузу, поворачивает голову через плечо и смотрит на друга, — Пожалуйста, только не говори мне, что ты до сих пор не знал его имени… —...— Дазай застенчиво почесал затылок, и глаза Йосано расширились, — Ты прошел через столько трудностей, чтобы потанцевать с этим парнем, и даже не узнал имени?! — У нас не было на это времени! – скулит Дазай . — О чем, черт возьми, вы тогда говорили? Руки Дазая падают ему на колени. — Печеньки. Обе брови Йосано удивлённо приподняты. — Печеньки? —...— Она тяжело вздыхает и зажимает нос, — Зачем ты вообще это сделал? Дазай думал, что у него есть твердый ответ на этот вопрос, но это не так. Он не знает, почему он это сделал, просто в данный момент он чувствовал, что должен сделать это. Может быть, это была зависть. Может быть, это была необходимость показать рыжеволосому, нет, Чуе, что Дазай может быть лучше. И да, ему плохо, потому что он знает, что никогда не сможет дать Чуе то, что он заслуживает, даже если бы он этого хотел. Но он просто хотел чувствовать его. Услышать этот смех. Смотреть в эти яркие голубые глаза и получать эту теплую улыбку. И он благодарен за возможность увидеть лицо Чуи вблизи и обнаружить, что у него есть эти очаровательные веснушки. Так что он точно не знает, почему он это сделал, все, что он знает, это то, что в то время это казалось правильным. Дазай смотрит своей лучшей подруге в глаза настолько честно, насколько может — На мгновение я был счастлив, Акико. —...— взгляд Йосано тут же смягчается, когда она снова смотрит в эти глаза, которые так долго были темными и безжизненными, но сейчас она может видеть в них свет; возвращается теплый янтарный цвет. Она знала, что у Дазая были дерьмовые отношения, но у него не было выбора, чтобы покончить с ними. Она знает, какую «работу» он выполняет и какое психологическое воздействие это оказывает на него — она видела, как эти глаза со временем становятся безжизненными… особенно после смерти его брата. И, в конце концов, все, чего она когда-либо хотела, это снова увидеть эти глаза, наполненные жизнью и теплом. — ...Он тебе нравится, не так ли? Дазай со вздохом усмехается. — Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы иметь право так к нему относиться. —...— Она поворачивается всем телом и скрещивает руки на груди, — Пойдем со мной в субботу. Дазай хмурит брови. — Куда? —Я собираюсь к ним домой, прежде чем мы уедем в Токио в воскресенье…— она наклоняет голову, — тогда ты сможешь узнать его получше. — Не думаю, что Мори смирится с этим… — тихо размышляет Дазай. — Думаю, я смогу уговорить его позволить тебе провести одну ночь с твоей старой лучшей подругой, прежде чем она уедет в Токио, — когда она все ещё видит нерешительность в его глазах, она добавляет, — Я добавлю оправдание Одой, для ровного счета. Это, кажется, заставляет ее друга немного улыбнуться. — Это жестоко. Йосано с ухмылкой пожимает плечами. — Он тоже был мне как брат. До того, как Йосано встретила Дазая, она дружила с Одой, и, поскольку Ода и Дазай были близки, все трое много тусовались, из-за чего она в конце концов стала ближе к Дазаю. А когда умер Ода, Акико была единственным другом Дазая, который оставался с ним и помогал ему. И Мори, он признавал и ценил это, поэтому он позволил дружбе Йосано и Дазая оставаться близкой. Дазай фыркает и качает головой. — А что насчёт Сасаки? Йосано отшатывается, услышав это имя. —А что? — Она захочет приехать, если вернется в Йокогаму на выходные. Йосано подходит ближе, чтобы схватить друга за плечи, и смотрит ему в глаза. — Она ненавидит меня, и я ненавижу ее, я сомневаюсь, что она захочет провести выходные со мной. Я буду драться с ней, чтобы заполучить тебя на ночь, если понадобится. —...— Дазай делает медленный вдох и сглатывает, — Хорошо… Йосано с улыбкой откидывается назад. —Отлично. Они продолжают собираться до конца дня, их разговоры заполнены тем, что Дазай старается узнать больше о рыжеволосом, и она счастлива снова слышать возбуждение в его голосе, но… Если бы она знала, что это спровоцирует серию неприятных событий в будущем… она, вероятно, не оказалась бы рядом с Дазаем возле могильного камня так скоро.