head boy

Прошла пара часов с тех пор, как Драко завалился к Теодору и, судя по всему, не собирался вываливаться обратно. К огромному облегчению Теодора, Грейнджер не стала докучать ему своим присутствием — он не был уверен, что ему будет неприятно, но знал точно — напряжение возрастет. Теодор хорошо понимал — Драко не нравится Гермиона, а вот ей он понравится может… Откинув подальше неуместные мысли, слабым движением пальцев подтолкнул стакан с огневиски по воздуху ближе к себе. — Пэнси не такая тупая, ты же знаешь, — Тео подался вперед, ухмыляясь, — она ударит заклинанием каждого, кто тронет ее без разрешения. Драко закатил глаза: — Это разрешение посвящается каждому второму смазливому слизеринцу. — Разве ты не хотел только грязнокровку? — перед тем, как задать вопрос Теодор слишком резко двинул пальцами, и стакан молниеносно подлетел к его креслу, — вот же… — Гермиона милашка, — янтарная жидкость закрутилась в очень знакомый водоворот, — но она не единственная милашка. А Пэнси…думаю, когда-то она поддастся мне. Теодор посмотрел на друга. Драко часто ставил себе различные цели, не всегда реальные, но амбициозные. Часто перескакивал с одной на другую, часто совсем забывал о старых. Однако в этот раз Тео чувствовал, что цель захвата грязнокровки — серьезная для Драко. В Грейнджер, казалось, не было ничего особенного, и все же она была…интересной. Теодор прищурил глаза, глядя на миниатюрный водоворот — он замедлялся. Малфой заподозрил неладное, когда заметил взгляд Теодора, выходящего из класса. Выражение лица друга оставалось безучастным, но глаза изменили свой цвет. Прожив с Ноттом бок о бок практически всю жизнь, Драко знал все нюансы его поведения — и этот говорил о том, что Тео злился. Проследив глазами спину уходящего Теодора, Драко повернулся к Гермионе — та степенно складывала последние пергаменты в такой ужасный мешок, что Драко на секунду захотелось ударить ее по голове этим самым мешком — он совершенно ей не подходил. — Гермиона! — если она и испугалась, то вида не подала, — я могу помочь тебе донести сумку до дортуара. Ее бровь медленно потянулась вверх. — Твой милый кудрявый сосед умотал без тебя, не пожелав помочь… — он мягко подошел к ней. — Разве он должен мне помогать? Драко вспомнил случай с Вудом, усмехнувшись про себя — без Тео эта умница пропала бы. — Уверен, что ты сама справляешься. — И тут же подхватил эту — Мерлин спаси — сумочку. Гермиона чуть надменно фыркнула и потопала к выходу: — Как пожелаешь, я не против услуг. Драко прищурился — а она не забыла, как ставить чистокровных снобов на место, хоть и делает это теперь так спокойно. По дороге Драко включил все свое обаяние, чтобы хоть немного умерить предвзятость Гермионы. Он постарался не быть слишком сладким, часто мягко подшучивал, и в итоге она расслабилась — хотя ему показалось, что просто наплевала на него, захотев повеселиться. По дороге они встретили Теодора, подправляющего портрет какими-то скованными движениями пальцев. Он их заметил и… этот взгляд — Драко почти скривился, заметив его. Грейнджер была мила и вежлива — но так и не давала Драко подойти ближе. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Малфой видел, что он ей интересен — но староста девочек была то ли слишком горда, то ли чересчур обидчива. Резонно заметив про себя, что первый шаг по укреплению связи с милой ведьмой сделан, Драко направился в гостиную Слизерина. А там его поджидал отец, который должен был быть поцелован дементором в очень скором времени. В гостиной было пусто — видимо прислуга мэнора постаралась обеспечить безопасность места встречи отца и сына. Драко практически не удивился — Люциус был и оставался Малфоем до костей мозга, чтобы не найти выход даже из такой ситуации. Кинув мантию на большое приплюснутое кресло, Драко встал перед отцом. — Как ты? Люциус холодно кивнул. — Приемлемо. В Азкабане не лучшие условия, но для Малфоев там найдется пара симпатичных спаленок. Драко едва слышно фыркнул — кто бы сомневался? — Что-то нужно? Люциус моргнул пару раз, собираясь с мыслями — Драко нутром почувствовал, что разговор будет тяжелым, а недавно заснувшая метка зачесалась. — Драко… Ты знаешь, что я верно служил Темному Лорду. Но его не стало, и скоро не станет меня. Ты мой единственный наследник, но я никогда не попрошу тебя продолжить мое дело — знаю, что тебе нет дела до чистоты крови. Драко нахмурил брови. К чему он ведет? — Однако есть одно нечистое дело, которое тебе придется выполнить вместо меня. У Драко закололо сердце — в глазах всплыло дежавю седьмого курса. — Твоя мама больна, — теперь сердце замерло где-то посередине груди, не давая сделать вдох, — нужна сильная магия, чтобы спасти ее. Драко яростно вытолкнул из груди ком и выпалил: — Что мне нужно сделать? — Один из студентов Хогвартса — сосуд сильной древнеиндийской магии. Какая-то ведьма, умирая, закинула сгусток энергии в младенца. Этот человек учится сейчас в школе. Тебе… — Люциус остановился, пристально вглядевшись в сына, — тебе придется освободить магию, Драко. Освободить и вложить ее в Нарциссу, чтобы она перенесла заклинание. Я нашел колдомедика, но он не должен знать, с помощью чего и кого твоя мама перенесет лечение. Единственный, кого я могу попросить о такой услуге — ты. — Освободить магию? — Драко стоял, не двигаясь, скрестив руки на груди, — освободить? — Да, — облик Люциуса задрожал, показывая, что время их беседы истекает, — освободить. Ты знаешь, каким образом освобождается сильная магия, Драко. На кону жизнь твоей мамы. Пальцы Драко едва заметно дрогнули. Перед глазами все плыло. Он не хотел верить в то, что ему придется пережить все сызнова. — Я отвечу за свои поступки, Драко, я пойду на казнь. Ты позволишь мне умереть, я знаю, — Малфой-младший вскинул взгляд на отца, впервые за всю жизнь говорящего так искренне, — но не дай Нарциссе умереть. Пусть даже ценой чужой жизни. Глаза Драко заблестели. В холодной серой радужке отобразились старинные жемчужные люстры со свечами. — Я люблю тебя, Драко. Малфой шагнул к отцу, но черная мантия Люциуса тут же подернулась черным дымом, а в следующую секунду, закрутившись в воронке, мужчина исчез. Драко молчал. Он знал, что сделает все возможное, чтобы спасти мать. Она была единственным лучом света в его жизни. Единственным источником счастья, радости — она питала его тем, чего ему так не хватало в темных подземельях Слизерина и каменных стенах Мэнора. Драко не был жесток. Но он убьет любого, если это позволит его маме жить. Гермиона снова смотрела в окно вместо того, чтобы делать домашнее задание. Мерлин, она что, теряет навык? Тяжело вздохнув, она сползла со стула и направилась в гостиную — она с заселением заполнила одну из полок настенного шкафчика классической маггловской литературой. Нотт ворчал, но в конце концов понял, что мудрее будет просто игнорировать подобные проявления грязной крови в общем дортуаре. Войдя в стильную, но безликую гостиную, Гермиона остановилась, с недоумением глядя на свою полочку — в ней явно что-то отсутствовало. Подойдя ближе и просканировав цепким взглядом книги, она установила, что нет «Отверженных» Гюго. Думать, кто взял том, долго не пришлось — она с вором жила в одних апартаментах. Почувствовав легкую злость, Гермиона прищурила один глаз, пытаясь усмирить ее. Постояв пару секунд напротив полки, она резко повернулась к двери Теодора. Хотела постучать громко, но посчитала, что излишние эмоции ни к чему. Послышался тихий, но настойчивый звук. Теодор открыл дверь, держа в руках злосчастную книгу. Хотел удивиться визиту грязнокровки, но заметил отблеск злости в зеленоватых глазах и тут же спохватился. «Драккл, книгу забыл поставить на место…» — Теодор, — она кивнула, задержав взгляд на книге, — понравилась? Вопрос был весьма вежлив, но пассивная агрессия скользила в ее интонации. — М-м-м, — Теодор закрыл том, сложив лапки за спиной, будто приняв оборонительную стойку, — увлекательно. Гермиона поджала губы. Не пытайся она так усиленно скрыть сейчас эмоции, она бы начала дышать чаще и глубже… Так, чтобы он понял, в какой она ярости. Но Гермиона оставалась спокойной, выдавая неприятные чувства лишь холодным, злым взглядом. Теодор почувствовал движение за спиной. Подумал, что оборачиваться может быть опасно, но обернулся. Его кровать медленно ехала к противоположной ей стене. Повернулся обратно. Кожей почувствовал состояние Гермионы. Приподнял брови, слегка дернул головой — темная кудряшка упала на лоб. Гермиона отвлеклась на нее — кровать прекратила движение. — Прошу простить, — она мило улыбнулась, — ты, быть может, ее дочитал? — Да, — он торопливо кивнул, слабо улыбаясь, — держи. Она медленно взяла книгу, глядя на потрепанную обложку с благоговением. Теодор был выше Гермионы на сантиметров пятнадцать, но чувствовал себя щенком дворняжки рядом с немецкой овчаркой. Он не хотел думать сейчас о том, откуда ему известны породы маггловских собак. Глядя на удаляющуюся от его комнаты Грейнджер, Теодор подумал, что даже если она сейчас и властвует в их взаимоотношениях, то найдется причина, чтобы доминантом стал он. Просто Нотт пока не знал, в какой ситуации Гермиона потеряет бдительность, оставаясь в сознании.