head boy

После ухода Теодора в ту злополучную ночь у Драко случилась первая в его жизни паническая атака. Так старательно отвлекающий себя девушками и алкоголем Малфой не смог до конца оградить себя от ненужных чувств. Только представление о том, что он может потерять одного — или даже обоих — близкого, родного человека вымораживало его изнутри, наполняя тревогой все нутро. Понимая, что лишь Гермиона может хоть как-то помочь ему, он доверял ей по-особенному, с навязчивым желанием завладеть и ее доверием тоже. Но Грейнджер слишком изменилась с тех пор, когда Драко имел привычку называть ее грязнокровкой, а она плевалась оскорблениями в ответ. Что теперь? Назови хоть кто ее самым уничижительным словом на свете — она не поведет и бровью, выражая лишь легкое пренебрежение. Ему казалось, что даже убийце своей матери она не скажет ничего предосудительного перед тем, как перережет ему горло. А в таких способностях Гермионы Малфой не сомневался. Она стала намного менее эмоциональной, но Драко был уверен — истинно гриффиндорской злости в ней не стало меньше, несмотря на напускное безразличие. Малфой думал, что она не настолько равнодушна, но только потому, что понимал — люди не бывают бездушны. В недрах их сознания обязательно должна быть хоть какая-то эмоция — боль, отчаяние, любовь, злость — любая, но очень сильная. Значит, и в Грейнджер должна быть. Но сколько бы Драко не пытался вспомнить, ему не приходила в голову ни одна ситуация, в которой Гермиона проявила бы какую-нибудь заметную эмоцию. Собранность, сдержанность, вежливость — что угодно, но не эмоции. Гермиона удивлялась, напрягалась, морщила брови — при этом не позволяла себе сидеть слишком расслабленно, кричать, злиться, спорить и даже смеяться слишком громко. У этой ведьмы стоит поучиться, думал Драко, чувствуя как липкий страх перестает обволакивать его тело и постепенно проваливаясь в сон. Наутро Драко проснулся от шума, источником которого был Блейз. Крутясь волчком по спальне, он собирал вещи, причем явно не свои. Прищурив один глаз и приподнявшись на одном локте, Драко уставился на Забини, складывающего в странную холщовую сумку вещи Теодора. — Что ты делаешь? — Тео попал в Святого Мунго. — Что?! — Успокойся, — Блейз поднял ладони вверх, пытаясь утихомирить Драко, — Грейнджер его откачала, отлежится пару дней и будет огурчиком. — Грейнджер? — То есть тебя только этот факт волнует? — Блейз! — Да, Грейнджер. Одному Мерлину известно, как она оказалась в его комнате посреди ночи. Точнее, — Блейз возвел глаза к расписанному тонким узором потолку и аккуратно продолжил, — это было уже под утро… Драко скривился — действительно, что Грейнджер делала в комнате Тео в такое время? Не могли же они переспать! От Тео можно ожидать чего угодно, но Грейнджер предсказуема — никаких необдуманных поступков, которые могут отрицательно повлиять на ее репутацию. Но с ним, с Драко, она ведь прогуливалась до дортуара? Мало того, она знакома с его матерью! Малфой окончательно запутался в психологических портретах своих друзей, чувствуя как в груди поднимается знакомое и очень неприятное чувство. Такое бывало, когда у Теодора летом завязывалась какая-нибудь интрижка, и он пропускал встречи с Драко, чтобы просто трахнуть очередную аристократку, претендующую на его наследство. Блейз с характерным звуком застегнул сумку и внимательно посмотрел на недовольное лицо Малфоя: — Ревнуешь? — Прости? — Кого именно ты ревнуешь, Драко? Гермиону к Нотту или же… — Завали, Забини, — в смуглого слизеринца полетела обшитая зеленой тканью подушка, но он с легкостью увернулся, — хочешь удостовериться, что и ты можешь мне понравиться? — И я? — уточнил Блейз, делая акцент на частице «и», — то есть кто-то уже… Вторая подушка настигла свою цель, и удрученный поражением Забини выскочил из комнаты, прижимая к себе драгоценную сумку с вещами Теодора, которые могли бы понадобиться ему в больнице. Закатив глаза, Драко наспех умылся и, одевшись, трансгрессировал в Святого Мунго. Теодор выглядел сносно. Не самое лучшее самочувствие выдавали лишь небольшие синяки под глазами и взъерошенные волосы. Иногда Драко до смерти хотелось вот так взять и сделать их лохматыми. Но Теодор бы не понял… Никто бы не понял. Увидев Драко, Тео просветлел и широко заулыбался: — Привет. Драко тоже мягко улыбнулся, приветствуя друга, и присел на краешек больничной койки: — Что с тобой произошло? Улыбка Теодора сошла на нет, а он сам призадумался: — Я, честно говоря, и сам не знаю. Но, кажется… — Тео посмотрел на Драко вопросительным взглядом, — кажется, Гермиона знает. Драко напрягся. Да, Тео, Гермиона знает, и я знаю, но тебе этого не положено. Ради твоего же блага. — Почему ты так решил? — Постоянно твердит, мол, знает, что мне плохо. Говорит, хочет помочь. — И ты… — Драко сегодня на редкость сложно давались обычные слова, — позволил ей помочь? Тео усмехнулся, отводя глаза: — В последний раз мое разрешение ей не понадобилась. Драко почудилась злая ирония в последних словах Нотта. Какая эмоция промелькнула в его словах? Была Грейнджер в его комнате до того, как случился приступ? — Что произошло в последний раз? — ну надо же, какой напряженный голос. Теодор должен быть совсем глупцом, чтобы не увидеть излишнюю заинтересованность Драко в том, как именно помогала его другу Гермиона. — Я проснулся из-за того, что болело сердце. Видимо… — очевидно, Тео сложно было признавать за собой такую слабость, — видимо, я кричал, и она услышала. Заклинанием сбила дверь и вошла. — Кричал? Было настолько больно? — в глазах Драко плескалось неподдельное сочувствие и безразмерное чувство вины. Это ведь из-за него Теодор так страдает… Тео почти совсем отвернулся, бросив Малфою сухое «да». Драко молчал, не зная, что сказать и как поддержать. Слава Мерлину, в эту секунду в палату влетел Забини, пышущий жизнерадостностью и весельем после небольшого разговора с симпатичным колдомедиком, стоявшей за стойкой регистратуры. — Тео, ты не говорил, какие милые у тебя здесь врачи! Теодор улыбнулся, закатывая глаза и чуть запрокидывая голову назад. Драко невольно проследил за движение его шеи и остановился взглядом на острой линии нижней челюсти. Увидел еще две маленькие родинки, неосознанно отложил этот факт в небольшой, но ценимый им сундучок в голове под названием «Теодор». Уйдя в себя, Драко не заметил, как внимательно смотрит на него Теодор. О, будь единственный наследник рода Малфоев чуть более сметливее и прозорливее, он бы давно все осознал, но Драко всегда был второй Скарлетт О`Хара, откладывая все важные мысли и размышления на потом. Впрочем, ему это не мешало и жизни его не вредило. Драко жил сегодняшним днем, не утруждая себя мыслями о том, что подумают другие — это было его самым большим достоинством и недостатком одновременно. — Драко? — Тео щелкал длинными пальцами художника перед носом друга. — О чем таком думаешь? — Ни о чем, — Драко встал, начиная собираться обратно в Хогвартс, — долго ты еще здесь? Теодор молчал, глядя на то, как одевается Драко. Когда Малфой уже стоял у двери, Тео натянуто улыбнулся: — Сегодня же постараюсь вернуться. — Поскорее хочешь уединиться с Малфоем? — встрял Блейз, раскладывающий на прикроватной тумбочке гостинцы. — Неужели Грейнджер так разочаровала? Тео застонал, откинув голову на подушки, а Драко, улыбнувшись, вышел. Вернувшись в Хогвартс, с полминуты стоял перед воротами замка, раздумывая, стоит ли заглянуть к Гермионе. Время поджимает, а она должна, обязана найти выход. Староста девочек еще с раннего утра отправила ему патронуса, занудным голосом перечислявшего ингридиенты для нужного зелья. Драко поудивлялся, впервые слыша названия практически всех, и тут же вызвал эльфов Мэнора, поручив добычу редкостей им. Те, услужливо покивав, исчезли с такой скоростью, что напомнили Драко шустрого Блейза. Желание навестить грязнокровку отпало, когда Драко вспомнил о сегодняшней ночи. Вроде бы ничего такого, но… Какое-то «но» все же присутствовало, отравляя душу ненужными эмоциями, которые Драко и сам не понимал. О, если бы была возможность иметь прибор, сразу определяющий, что человек чувствует! С малфоевским характером подобная вещица Драко точно не помешала бы. Вечером он все же наткнулся на Гермиону, направлявшуюся к своему дортуару в весьма приподнятом настроении. Драко хмуро оглядел ее, уже зная о возвращении Нотта: — Виделась с Тео? Она удивленно приподняла брови, будто слыша имя Нотта впервые: — Он уже вернулся? — теперь настала очередь Драко удивляться. — Да, час назад. — Малфой все еще был слегка подавлен, но ответ Гермионы поднял ему настроение — не от ее встречи с Теодором у грязнокровки такое хорошее самочувствие. — Превосходно. Мне как раз не хватало его ворчания по поводу моих книг. Да уж, ценишь когда теряешь. — Ты работаешь над рецептом? Гермиона тут же посерьезнела, слегка сдвинув брови. Драко буквально видел, как шевелятся, работая, извилины ее мозга. — Я почти все рассчитала. Завтра передам тебе копию пергамента, на котором все расписано. И… — она оценивающе взглянула на него, — понадобится твоя кровь. — Я готов. — Куда ты денешься. Драко хмыкнул. Они уже подходили к дортуару. Неуместная мысль возникла в голове еще за пару минут до этого, набирая обороты, как бы Драко не хотел ее откинуть. Когда Гермиона уже воздела глаза кверху, чтобы произнести пароль, он все же выдал: — Что у тебя с Теодором? Гермиона посмотрела на него жутко подозрительным взглядом и едва отодвинулась. Драко удивленно уставился на нее. — Что у меня может быть с Теодором? — ее голос звучал на удивление сухо, и Драко тут же понял, насколько она равнодушна к Нотту как к парню. — Он мой коллега, я уважаю его за ум и, как благочестивая леди, хочу помочь. — Она посмотрела на съежившегося Малфоя и уже более мягко продолжила. — Сегодня приехал Рональд. — Вот как? — значит, время она провела сегодня с этим рыжим недоноском. — Да, и вопрос, что у нас с ним был бы более уместным. Она кокетливо поиграла аккуратными бровками и скрылась за дверью, оставив Драко пищу для размышлений. Теодор стоял у двери собственной спальни, собираясь выйти как раз в тот момент, когда Драко и Гермиона подошли к апартаментам. Ему не был интересен их разговор ровно до тех пор, пока Драко не спросил о нем. Тео и сам не заметил, как затаил дыхание, с нетерпением ожидая ответа Гермионы. Не то, что бы она ответила не так, как он ожидал… Нет, ее ответ был ожидаем и вместе с тем неприятен. Что у нее может быть с ним? Ничего? Она и в самом деле так считает? Или хочет, чтобы так считали остальные? Теодор сжал губы, не замечая, как крепко держал все это время ручку двери. Услышал, как она вошла и, несколько злобно отпуская ручку, решил не выходить. Подождал, пока, сделав свои дела на кухне и в гостиной, Гермиона не ушла в свою комнату, и только потом, наскоро накинув на себя черный свитер без значка принадлежности к факультету, вышел из спальни, предварительно отправив патронус Астории с предупреждением о приходе. Он знал, что она сейчас делает и как его встретит…