Тебе не нужна броня

      День Благодарения неизбежно приближался, и, как бы Эндрю не отплевывался, ему все чаще снились кошмары. Правда, и Нил от него не отставал. Иногда и вовсе казалось, что они решили устроить соревнование, но почему-то это было не весело. Даже странно, учитывая то, что они всегда находили над чем усмехнуться.       На этот раз первым проснулся Миньярд. Нил тут же подскочил рядом. Переглянувшись, они вместе встали с кровати и побрели на кухню. Было уже пять утра. Оба знали, что не уснут еще пару часов, а через три им надо было вставать и идти на тренировку. Последнюю тренировку до праздников. Заварив кофе, они вышли на свой балкон и закурили. — Что приснилось? — То же, что и тебе, — фыркнул Эндрю, делая глоток и обжигая язык. Он явно не хотел говорить, и Нил не собирался настаивать. — Ты же знаешь, что мы в любой момент можем отказаться? Останемся дома и поедем в Нору отсюда, — они обсуждали это почти каждый день, но Миньярд каждый раз уходил от ответа. — Нет, — впервые дал четкий ответ он. — Мы едем. — Аарон… — Мы едем, — с нажимом повторил Эндрю, запуская пальцы в спутавшиеся волосы. — Их там не будет. Это все в моей голове, — прошептал он себе под нос, словно стараясь поверить. — Мне нужен отдых, — он откинулся на спинку стула, запрокидывая голову и закрывая глаза. — Если ты считаешь, что встретившись с Лисами ты отдохнешь, то я начну серьезно за тебя волноваться. — Ты считаешь, что я их ненавижу. — Я считаю, что они тебя раздражают, — уточнил Нил. — Ты тоже меня раздражаешь. Постоянно. Но я с тобой живу, — воистину безразлично пожал плечами Миньярд, однако его золотистые глаза весело сверкнули в темноте. — Ты меня ненавидишь, забыл? — Нил хитро, хоть и устало, улыбнулся, а память Эндрю тут же подбросила ему воспоминания с их первого года знакомства, поэтому он ответил то же, что и тогда: — До смерти ненавижу, но… — у него перехватило дыхание, а слова так и застряли в горле. Он даже сам не знал, как хотел продолжить предложение. — Но я тебе нравлюсь, — легко нашел выход из ситуации Нил, прекрасно зная, как в такие моменты неловко и неуверенно себя чувствует голкипер, от чего тут же приходит в ярость. Многие считали Эндрю бесчувственным. Это было не так. Он, наоборот, всегда чувствовал. Все. И слишком много. — Да, — на удивление легко согласился тот. — Что? — Не заставляй все тебе разжевывать, — недовольно буркнул Миньярд. — Я тупой, забыл? — Нилу определенно нравилась нотка ностальгии в этом диалоге, поэтому Эндрю не мог отказать себе в удовольствии не дать ему закончить и перебил: — Ты мне нравишься, — он вперил в Нила взгляд загоревшихся карих глаз. — Когда улыбаешься, когда касаешься, когда слегка хмуришься во сне, когда задумчиво смотришь на кофе с таким видом, будто не знаешь, а не отравлен ли он, когда забиваешь решающее очко, когда уважаешь «нет» и говоришь «да», — Эндрю перевел дух с нескрываемым наслаждением глядя на то, как удивление расплывается на лице рыжего, а потом, наклонившись как можно ближе почти шепотом закончил: — Всегда, — зрачки в невероятно ярких глазах полных удивления расширились, а дыхание, которое Миньярд чувствовал на своих губах, перехватило. — Вот как. Тогда я тебя огорчу, — видимо, Нил не собирался оставаться в долгу, потому что уже от этих слов сердце Эндрю пропустило один удар, — Я знаю. Потому что я всегда знаю, когда на меня смотришь именно ты. Я всегда знаю, когда рядом именно ты. И я отличу это чувство от любого другого. И, да, Дрю, ты мне тоже нравишься. — Да или?.. — его голос слегка хрипел, но Миньярд знал, что, если ответ будет «нет», он найдет в себе силы отстраниться. — С тобой всегда «да», — и Нил не дал ему съязвить или фыркнуть, да сейчас Эндрю и не хотел.       Уже размывающиеся воспоминания о кошмаре тут же рассеялись, когда их горячие губы соприкоснулись. Обжигающий поцелуй со вкусом кофе и сигарет, от которого по всему телу растекается тепло, а кончики пальцев начинает покалывать, бодрил лучше кофеина. Хотелось растянуть этот момент, остановиться в нем, пусть теперь Эндрю и знал, что у него есть время всего мира, что Нил никуда не уйдет. Он вздрогнул, когда теплые и слегка влажные губы коснулись того самого места на его шее, но, как и всегда, Джостен не причинял ему боли. Лишь целовал и лизал чувствительную кожу, словно хотел снова и снова доказать: «Он — безопасность. Ему можно доверять. Он остановится, как только ему скажут». Стараясь не потеряться в ощущениях, Эндрю чуть оттянул Нила за волосы, чтобы принять решение. На это понадобилась лишь секунда. — Где же твои острые зубы, когда так нужны? — это бы и прозвучало, как издевка, если бы не легкая дрожь и хрипотца в голосе.       Нил приподнял голову, так, чтобы видеть затуманенные карие глаза. Несколько мгновений он просто смотрел, явно ища ответы. — А как же команда? — Ты думаешь мне не насрать? — Да. — Столько, сколько сам захочешь.       Эндрю видел, как в голубых глазах напротив вспыхнули восторг и предвкушение, и даже не попытался задушить собственное удовлетворение. Миньярду и правда было плевать, кто что подумает, куда больше ему было не плевать на Нила, на его взгляд, на то, что он был готов светиться от счастья только за одно простое разрешение.       Когда они зашли в раздевалку, «Волки» не смогли не задержать удивленные взгляды на шее Миньярда, на которой красовались три небольших, но достаточно ярких отметины, однако, им хватило ума не спрашивать. Они уже выходили на поле, когда Фил окликнул их: — Нил, хотел сказать спасибо, — Джостен удивленно вскинул брови. — Ну, за Джексона. Он написал, что его кости уже начали срастаться. Спасибо, что организовал его лечение в Германии. — Я уже говорил, что у меня остались связи из прошлого, — Нил улыбнулся самой светлой из своих улыбок. — Разве можно было поступить иначе?       И только у Эндрю по позвоночнику побежали мурашки. «Разве можно было поступить иначе?» Нил видел только одно решение после того, как бывший товарищ по команде причинил им боль — уничтожить его. И он не сожалел. Ни секунды. И не раскаивался. Для команды и для всего мира Нил Абрам Джостен стал чуть ли не воплощением доброты, ведь, несмотря ни на что, он помог своему «другу» после нападения, на интервью порицая тех своих «фанатов», что напали на него. Но прощения он не попросил, хоть это и было написано в речи. И только Эндрю знал наверняка, кто такой на самом деле Нил Джостен. Вероятно, догадывался и Дэй, но молчал. С того дня он ни разу не затронул тему статьи или Джексона, хоть, Миньярд был уверен, его и распирало от любопытства.

***

      Когда они подъехали к дому Аарона и Кейтлин, то несколько минут просто стояли перед дверью. Нил не торопил, терпеливо ждал, стоя рядом, тогда как Эндрю все никак не находил в себе силы постучать. Словно почувствовав брата, Аарон распахнул дверь и замер. Они долго смотрели друг на друга, пока на губах хорошего Миньярда не растянулась знакомая ухмылка, за которой скрывалась искренняя улыбка. — Все-таки приехал, — изрек он, отходя в сторону и пропуская парней внутрь. — Я обещал, — Эндрю окинул взглядом дом, словно оценивая его. — Если ты не хочешь заходить… — Ты купил мороженое? — Карамельное, шоколадное, клубничное, ванильное и лайм, — перечислил Аарон, бросив мимолетный взгляд на Нила, который сам написал ему список любимых вкусов Эндрю вчера днем. — Ладно, — первый шаг был самым трудным, а войдя внутрь Эндрю почувствовал, как натягиваются все мышцы его тела, но Нил зашел следом и почти невесомо коснулся его плеча. От этого стало легче.       Из гостиной уже доносились знакомые голоса. Пересчитав обувь, Миньярд понял, что они приехали последними, а остальные Лисы уже собрались. Когда парни вошли, все тут же притихли, однако, на их лицах были счастливые улыбки. Эндрю прислонился спиной к стене и слегка подтолкнул Нила вперед. Он знал, как тот любит свою семью и как жаждет обнять их всех. Не прошло и десяти секунд, как Джостен утонул в чужих телах, радостных вскриках и объятьях, задорно и счастливо смеясь. Но, что удивило Миньярда, Никки, тактильный и любвеобильный Никки остался в стороне. Очень медленно он подошел к кузену, явно ожидая, что его вот-вот оттолкнут, а потом слабо улыбнулся. — Привет, Эндрю, — его голос был непривычно тихим, но он так и сочился нежностью. — Я рад, что ты приехал. — Та же фигня, — Миньярд прошел было мимо, уже предвкушая ошарашенное лицо Хеммика, учитывая коварный план, который он задумал.       Поравнявшись с Никки, он поднял руку и взлохматил тому волосы. Эндрю никогда не делал ничего подобного, но радостный, искрящийся восторгом взгляд кузена, который в кои-то веки подавил в себе визг счастья, того стоил. Как стоил и теплый взгляд Нила. Он был в объятьях Мэтта, который, казалось, мог раздавить его, но все видел. И он был рад, его глаза светились от этого чувства, когда он следил за тем, как Эндрю удовлетворенно фыркает, а Никки летит к Эрику, чтобы поделиться своим восторгом.       Плюхнувшись на диван рядом с Рене, Миньярд приветственно кивнул ей, скользнув взглядом по девушке. Как всегда, одетая в светлую одежду и с свежеокрашенными пастельными кончиками волос, она походила на настоящего ангела. Тепло улыбнувшись, девушка поднесла руку к его плечу и, после еще одного кивка, легонько сжала. — Я скучала по тебе. — Как Элисон? — конечно же, Эндрю заметил, на шее Уокер кулон, который явно ей не принадлежал. И этот вопрос можно было считать высшим уровнем заинтересованности, хоть и был брошен весьма небрежно. — Мы видимся не так часто, но рядом с ней я счастлива, — и он снова кивнул, удовлетворившись таким ответом. Вероятно, Рене могла сказать куда больше, но она прекрасно знала, что Эндрю терпеть не мог такие разговоры. Да и их могли услышать, что было нежелательно, учитывая то, что девушки держали отношения в секрете. — Как Нил? — Как всегда вечно улыбающийся идиот, — парень еле заметно нахмурился, чуть приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но сдержался. — Хорошо, — она не стала пытать его.       Эндрю чувствовал на себе обеспокоенный и даже испуганный взгляд. И он прекрасно знал, кому тот принадлежит. Кейтлин пусть и хотела от него чего-то, но определенно боялась даже подойти. Тяжело вздохнув, Миньярд поднялся на ноги и двинулся на кухню, кивнув, чтобы она пошла следом. Он прождал несколько минут, прежде чем девушка, робко постучав, зашла. Она остановилась почти на другом конце комнаты, опасливо косясь на него, явно пялясь на повязки. Конечно, ведь ей было невдомек, что теперь ножи всегда были у Нила. — Говорить хочешь ты, а тянуть слова мне? — Эндрю окинул ее скучающим взглядом, скрестив руки на груди. — Ты согласился. — Разве это новость? — он старался, правда старался говорить как можно менее враждебно. — Что надо? — Хотела сказать спасибо. И за то, что согласился, и за то, что приехал, — и все-таки он недовольно цокнул языком, от чего девушка вздрогнула. — Прости, если… — Не прощу, — он вперил в нее суровый взгляд, но тут же отдернул его, заметив как невеста брата сжалась. Почему-то пальцы закололо от желания коснуться Нила… — Я не хочу бояться тебя, — неожиданно уверенно заговорила Кейтлин. — Ты брат Аарона и дорог ему. А он дорог мне. И я… я правда хочу понять тебя. Знаю, ты ненавидишь, когда тебя трогают. Я этого никогда не делала. Я хочу… — она запнулась, вздрогнув. — Как мне перестать бояться тебя? Дай подсказку. — Перестать бояться, — эхом повторил Миньярд, пробуя слова на вкус. Они отдавали горечью и обидой. — Просто перестань. — Привет, — в дверях замаячил Нил. Оценив обстановку, он подошел к Эндрю и встал рядом так, чтобы их бедра еле ощутимо соприкасались. — От вашего напряжения дом сейчас взорвется. — Спроси его, — Эндрю кивнул на парня рядом, старясь не акцентировать внимание на том, как раздражение сходит на нет от одного только присутствия Нила. — Спросить? — Кейтлин неуверенно переминалась с ноги на ногу. — То, что спросила у меня, — он закатил глаза, словно это было очевидным. — Ладно… Нил, я… Как мне перестать бояться Эндрю? — Бояться его? — Джостен заморгал, словно не понимая вопроса, а потом приглушенно рассмеялся. — Его и не надо бояться. Уж точно не тебе, — кажется, таким заявлением он удивил обоих. — Есть два правила. Не нарушай личных границ и не делай больно. Вот и все, — он невинно пожал плечами, будто только что озвучил простейшие истины. — Бояться стоит того, что может навредить, — все веселье пропало из его глаз и голоса. — Ты боишься, потому что не знаешь правил. Теперь знаешь. Будешь их соблюдать, привыкнешь, и со временем страх уйдет. — Заткнись уже, — не выдержал Эндрю. Ему казалось, что только что Нил вытащил его душу и показал всю целиком, пусть он и сам попросил его об этом. — Твой рот определенно стоит зашить и дождаться, пока он срастется. — У меня теперь всегда есть то, чем я смогу разрезать эти нитки, так что не сработает, сам виноват, — Нил широко улыбнулся и даже не вздрогнул, когда в его лицо врезался полный ненависти взгляд. — Кейтлин, где у вас стоит алкоголь? Эти ленивцы не собираются вставать со своих насиженных мест, а их печени жаждут страданий. — Правый ящик над плитой, — девушка еще какое-то время стояла, наблюдая за тем, как Нил тянется за напитками через Эндрю, а потом слабо улыбнулась. — Спасибо за ответы. Я услышала. Вас обоих. Если понадобится какая-то помощь, зовите.       Она выскользнула из кухни, оставляя парней наедине. Какое-то время Эндрю просто наблюдал за несложными махинациями Нила, а потом, недовольно фыркнув, вырвал из его рук бутылку виски, сказав ждать в стороне. Руки прекрасно помнили, что и как делать, тогда как память услужливо подкинула список всего того, что больше всего любил каждый из Лисов. Это успокаивало — смешивать алкоголь, выверяя пропорции, когда Нил сидел на столешнице неподалеку, слегка качая ногами в воздухе, пристально наблюдая за действиями ловких рук. В этом была какая-то умиротворенность. В доме были достаточно толстые стены, чтобы слышать лишь бормотание, оставшееся от громких голосов Лисов, поэтому… Поэтому было хорошо. Закончив с напитками, которых определенно должно было хватить больше чем на один раз, они поставили все на подносы и понесли в гостиную. — Нил, ты все еще помнишь! — радостно воскликнул Никки, делая глоток. — Прям как я люблю. — Никогда бы не подумала, что ты делаешь такие вкусные коктейли, — промурлыкала Элисон, потягивая «Секс на пляже». — Я не помню и не делаю, — невинно пожал плечами Нил, садясь на пол так, чтобы ноги Миньярда оказались по обе стороны от его плеч. — Это Эндрю.       Лисы замерли, удивленно уставившись на блондина, который с невозмутимым лицом уже запустил руку в слегка спутанные рыжие волосы. И это действие всегда успокаивало их обоих. Сделав глоток виски, Нил удовлетворенно пробормотал себе что-то под нос, устраиваясь поудобнее, тогда как Эндрю взял из его рук стакан, чтобы выпить самому. И все это в оглушающей тишине. Было даже забавно наблюдать за тем, как на них пялятся остальные, хоть они и должны были привыкнуть к подобному поведению парней.       День Благодарения Лисов не походил на другие. Они включали фильмы, пили и разговаривали, тогда как Нил и Эндрю сидели чуть в стороне. Когда раздался звук с кухни, оба парня чуть напряглись, пристально следя за Кейтлин, которая ненадолго ушла, но расслабились, когда вместо праздничной индейки девушка принесла противень, заваленный разогретыми нагетсами и картошкой фри, а позже забрала у курьера, который подоспел как раз вовремя, целую Пизанскую башню пиццы. И только Нил заметил, какой благодарный взгляд кинул на брата Эндрю. Аарон лишь хмыкнул, слегка разведя руками, и усмехнулся, однако в его жесте не было ни капли надменности. Простое принятие. Готовясь к сегодняшнему дню, хороший Миньярд продумал все до мелочей, лишь бы его брату было комфортно, лишь бы он чувствовал себя в безопасности.       Своровав кусочек пиццы, Робин подошла к парням и села рядом с Нилом, предусмотрительно не касаясь Эндрю. — Я и не думала, что меня позовут. Спасибо, — она бросила теплый взгляд на блондина. — Ты ведь хочешь что-то спросить? — Как ты? — Ну, — она неловко почесала затылок в точности, как Нил, явно переняв его дурацкую привычку, — я готова убить свою команду, начинаю тихо ненавидеть тренировки и моментами хочу сделать Кевина сиротой. В остальном… наверное, все не так плохо. — У тебя все обязательно получится. Если что, ты всегда можешь нам позвонить, — тепло улыбнулся Нил. — Это правда, — Эндрю очень осторожно коснулся плеча девушки, заставляя ее поднять взгляд. — Твой номер ночью не заблокирован. — Спасибо, — ее глаза сияют благодарностью. Робин уже подняла было руку, чтобы коснуться пальцев Миньярда на своем плече, но замерла. Только после его кивка, она кладет свою ладонь поверх его, но даже не сжимает, благодаря за уже и так большое доверие. — Я не хочу вам мешать. Я здесь лишняя. Вы не будете против, если я пойду? — Тебе есть где остановиться? — Нил не просит остаться, лишь беспокоиться. — Ты же завтра вместе со всеми нами на машине Мэтта поедешь в нору? — Все хорошо, не переживайте, — и пусть Эндрю молчал, она знала, что ему не все равно. — Хорошо, — Эндрю осторожно убирает свою руку и откидывается назад, явно отпуская девушку. — Ладно, ребят, мне уже пора, — Робин встала и потянулась, от чего ее позвонки захрустели. — Повеселитесь тут. — Мы твоих Лисов по стенке размажем, — хохочет уже изрядно пьяная Элисон, на что новый капитан Лисов лишь снисходительно улыбается. — Вали уже, психичка, — Эндрю напрягся, но дает Кросс самой ответить на столь нелюбимое ею оскорбление. — Ох, я тоже буду безмерно скучать по тебе, пока буду в одиночестве лежать в своей холодной кровати, Рейнольдс, — Робин грустно вздыхает и останавливается лишь в дверях, чтобы стрельнуть хищным взглядом в блондинку. — Вы ведь все в курсе, кто греет кровать нашей барби?       Все взгляды тут же устремились на краснеющую Элисон, тогда как Робин направилась на выход, подмигнув напоследок довольным Эндрю и Нилу. Казалось, она их дочь, взявшая от них только лучшее. Острый язык ей достался явно от Джостена, а желчь от Миньярда. Пока они вдвоем провожали взглядом девушку, остальная команда уже набросилась с расспросами на Рейнольдс, которая всегда так красочно рассказывала о своих похождениях и никогда бы не умолчала о подобном. Нил и Эндрю лишь весело переглянулись и устремили взгляд на притихшую Рене. Они оба были слишком внимательны, чтобы не заметить эту столь очевидную связь еще много месяцев назад. — Может сыграем в игру? — предложил рыжий, решая таки спасти подругу, которую остальные уже загнали в угол. — Ты ей не принц на белом коне, — Эндрю чуть нажимал пальцами на череп Нила, однако тот слышит в его голосе ухмылку, которая так и не появляется на лице. — Да, в правду или действие с бутылочкой! — тут же откликнулась Элисон, готовая на все, лишь бы не отвечать на вопросы. — И после этого я идиот? — Нил запрокинул голову, чтобы посмотреть в смеющиеся золотистые глаза. — В меньшей степени. — Эндрю, ты с нами? — кажется, еще немного, и Никки сложит руки в молитве. — Мороженое, — ответил Миньярд, поднимаясь на ноги, чтобы сесть в неровный круг с остальными Лисами, и Хеммик тут же подорвался с места за платой за такую щедрость. Эндрю нравится, что спустя годы, его семья все же учится понимать его моментами странные ответы. — Держи, — Никки передал кузену пинту, при этом держа руку так, чтобы не соприкоснуться с пальцами Эндрю. — Если пасуешь, целуешь одного из тех, кто сидит справа или слева от тебя, — поставил условие Никки, а потом быстро добавил: — С языком! — кто-то застонал, а кто-то отмахнулся.       И они играли. Жестко и грубо. Все-таки они были Лисами и по-другому просто не умели. Правда била по самому больному, а от действий хотелось лезть на стену, но никто не отказывался, перебарывая себя и даже смеясь над собственным прошлым. Так они лечились. Так они учились жить дальше. Даже Эндрю участвовал, хоть никто из Лисов не нарушал его границ, что было весьма предусмотрительно с их стороны.       Была очередь Кейтлин крутить бутылочку. Она расслабленно сидела рядом с Аароном, который положил голову ей на плечо, как вдруг горлышко остановилось, указав на второго Миньярда. Девушка замерла, а все веселье пропало с ее лица, однако, поймав приободряющий взгляд Нила, она улыбнулась. — Правда, — безразлично бросил Миньярд. — Эндрю, что тебе… — она задумалась, глядя то на самого голкипера, то на нападающего рядом с ним, явно обдумывая формулировку. Она никогда не слышала, чтобы Эндрю говорил, что ему нравится Нил, не то что он его любит, но тот не переставал твердить, что ненавидит собственного парня. И тогда она кивнула своим мыслям. — Что ты больше всего ненавидишь в Ниле? — любопытные взгляды Лисов тут же устремились на пару. — Я ненавижу, что из-за него я живу и чувствую, — Эндрю скосил глаза на Джостена, когда тот, услышав ответ, тепло улыбнулся.       И это была правда, пусть и очень скомканная. Эндрю ненавидел Нила каждый раз, когда в его груди растекалось тепло, когда накатывало спокойствие, когда просыпаясь ночью от кошмара и видя обеспокоенные голубые глаза, он тут же затихал. Он ненавидел в Ниле буквально все: его глаза, губы, кожу, привычки, прикосновения, взгляды, действия, смех, улыбку, осторожные ласковые руки.       Раскрутив бутылочку, Эндрю ждал, сам не знал чего, а, когда она показала на Аарона, понял. Брат даже не дернулся. Уверенно смотрел в глаза, точно такие же как и его собственные, разве что чуточку темнее, словно давая этим понять, что готов к любому исходу. — Действие, — небрежно бросает Аарон и ждет.       Ему и правда любопытно, что его попросит сделать брат, но вместо ответа тот просто похлопал по месту рядом с собой, между своим коленом и бедром Кевина. И этого достаточно, чтобы Аарон понял. И понял больше, чем остальные. Особенно, когда их колени соприкоснулись с братом, а Эндрю не отдернул ногу, позволяя почти невесомое касание. Лисы молчали и не смели вмешиваться или вставлять свои пять копеек, даже Никки, светившийся от счастья, как рождественская елка. Они слишком хорошо знали о том, насколько натянутые у братьев отношения. Безмолвно Аарон раскрутил бутылочку. — Правда, — Нил расслабленно посмотрел на чужого Миньярда, наклонившись через своего. — Расскажи о своем детстве, — это первое, что пришло Аарону в голову. Он никогда не видел тело Джостена под одеждой, но знал, что там нет ни одного дюйма нетронутой кожи. — Еще до побега, — уточнил он. — Ты можешь отказаться, — голос Эндрю показался слишком громким, тогда как Лисы удивленно вскинули брови. Сколько лет они знали Нила и Эндрю, сколько те были вместе, они ни разу не видели, чтобы те целовались. — Да нет, это ведь не секрет, — Нил открыто улыбнулся, но от Эндрю, конечно не скрылось то, как напряглись его плечи и похолодели глаза. — Про что конкретно рассказать? — День Благодарения, — за Аарона выпалила Элисон. — Как это было? — Да, наверное… — он хотел сказать «как у всех», но тут же отогнал от себя эти слова. Они явно не подходили к тому, через какой ад он проходил. — Наверное, стоит начать с начала. Мне тогда было… да, наверное, лет восемь, может девять.       Ныряя в воспоминания, он перестал контролировать свой язык, просто позволяя губам шевелиться и говорить все, как оно и было.       Утро было на удивление солнечным и даже слишком теплым. Выбравшись из кровати, когда прозвенел будильник, Натаниэль сделал в голове пометку попросить горничную поменять белье, на котором осталось несколько пятен крови, и пошел в свою ванную чтобы привести себя в порядок. Скучающе он осмотрел лицо по ту сторону зеркала, а потом и тело, мимолетным взглядом проверяя еще не зажившие швы после давней тренировки с Лолой, даже не обращая внимание на синяки и мелкие ссадины на конечностях. Неприятнее всего выглядела свежая рана на плече из-за которой нормальный человек не мог бы поднимать руку, задеты были мышцы, однако, Натаниэль лишь морщился, скрипя зубами. Было бы неплохо попросить у матери помощи, но он знал, что тогда лишь получит новые удары за слабость, а лишь потом грубые прикосновения к своему телу. Было проще сделать все самому. Достав аптечку, слишком большую для обычной, он принялся промывать рану, после чего перевязал себя так, чтобы при этом не сковывать движения. Боль не повод пропускать тренировку.       Натянув брюки и черную рубашку — если выступит кровь, будет почти незаметно на фоне этого цвета — Натаниэль спустился вниз на завтрак, к собственному сожалению отмечая, что отец уже во главе стола. Сев по правую руку от него, Веснински дождался, когда ему принесут его порцию яичницы с беконом и апельсиновый сок. Очень не хватало соли, но для этого нужно было протянуть руку, а это было лишней тратой драгоценных сил. — Сегодня ко мне придут мои коллеги, — заговорил Натан, явно обращаясь к сыну. — Я хочу познакомить их с тобой. — С какой целью? — мальчишка небрежно откинулся на спинку стула, игнорируя резкую боль, от которой перед глазами заплясали алые пятна. Слабость перед отцом — гарантированные новые порезы, возможно, даже сломанные кости. А они срастаются слишком долго. А еще ему нужно было отвлечься от страха, из-за которого начали подрагивать кости во всем теле. — Покажешь, что мы с Лолой смогли вбить за эти годы в твою пустую голову. — Натан, это… — Молчать, — рявкнул Веснински, вперив взгляд в жену, однако, на ней это не работало. — Ты явно забыл, что и у меня есть голос, — холодно заговорила Мэри. — Я твоя жена, а не девочка на побегушках, как Лола. Сбавь тон. Наш сын не будет… — договорить она не смогла. Столовый нож Натана вонзился в ее ладонь одетую в перчатку, которую женщина опрометчиво положила на стол и слишком близко к мужу. Слыша омерзительный хруст и скрежет, Натаниэль отстраненно подумал о том, что, вероятно, прежний порез, оставленный три недели назад, еще не зажил. — Мой сын будет делать то, что я скажу! — Отпусти ее, — вмешался младший, стиснув зубы, ожидая удара, но его не последовало. В глазах отца он увидел лишь еле различимый интерес. — Я сделаю, как ты скажешь, но отпусти ее.       И Натан тогда отпустил. Точнее оттолкнул от себя окровавленную руку жены, давая ей разрешение уйти, чтобы остановить кровь. Для маленького Натаниэля эта картина не была новой. И он прекрасно знал, отец сделает с мамой что угодно, если сын его не остановит.       Когда приехали «коллеги» отца, Натаниэль даже не заострил на них внимание. Просто сидел подле старшего Веснински за столом, вертя в руках нож для стейка, думая, а не вонзить ли его кому-нибудь в глаз. Желательно Натану. Или себе, чтобы не пришлось спускаться в ад. Но он этого не сделал. Он отложил нож в сторону и стал ждать.       Через несколько часов они спустились в «ад», так Натаниэль называл нижние этажи особняка отца, и сегодня там было слишком многолюдно. И душно. Пахло кровью, потом и мочой. Мальчик специально поднимал руку почесать затылок, чтобы боль затмила все эти запахи, чтобы заглушила всхлипы и редкие крики. Когда очередные пятна перед глазами рассеялись, Натаниэль понял, что все внимание устремлено к нему, а прямо перед ним за руки к невысокому потолку был подвешен совершенно голый мужчина, тело которого, казалось, полностью покрывали гематомы. — Цель? — Натаниэль старался отстраниться, старался не думать… — Узнать, кто предал доверие и растрепал все копам.       Это было ответственной задачей. Весьма. И Натаниэль не мог позволить несчастному умереть от потери крови прежде, чем вырвет из его разорванных легких правду. Если это произойдет… Младший Веснински даже не хотел думать о последствиях, которые, вероятно, не переживет.       Взяв один из ножей, которыми он тренировался с Лолой, он взвесил его вес в своей руке. Казалось бы, такой легкий предмет… а сколько страданий он может причинить в умелых руках. Пока Натаниэль думал, с чего начать, Натан сорвал с головы мужчины мешок. И это было самым худшим. Несчастный смотрел младшему Веснински в глаза. С ужасом, непониманием, отчаянием… столько всего было на этом побитом лице, в этом взгляде. — Как тебя зовут? — Натаниэль знал, что, как только узнает имя, ему будет только хуже, но не мог поступить иначе. Он надеялся, что сможет уговорить мужчину сознаться… И знал, что ночью будет мысленно просить прощения. — Мальчик, я сержант полиции Кори Фольген, опусти нож. Ты не должен этого… — Знаешь кто это? — Натаниэль кивнул в сторону отца. Кори кивнул. — Я его сын. Ты все еще думаешь, что я не должен этого делать? — Ты же ребенок… — Я его сын, — и это был единственный верный ответ. — Сейчас, если ты не скажешь, кто предатель, тебе будет очень больно. Очень. Но, даже если ты будешь молить о смерти, она не придет за тобой, — Натаниэль говорил давно заученную речь, которую ему приходилось произносить минимум раз в месяц. Но каждый раз она обжигала язык, причиняя боль ему самому. — Скажи мне кто, и тебя отпустят.       Это была ложь. Они оба это понимали. Но в таких ситуациях… Когда перед тобой стоит ребенок с ножом, а потом дает надежду… Детям всегда хочется верить. Но Кори был не из таких. И тогда, тяжело вздохнув, Натаниэль приступил к работе. К работе, которую ненавидел всей душой. От крика заложило уши, но он продолжал, лишь изредка останавливаясь, чтобы повторить один единственный вопрос из одного слова: «Кто?»       Он срезал с несчастного кожу, ковырял ногти, касался острием ножа самых чувствительных точек в человеческом теле. Он отрезал фаланги пальцев, тут же собственноручно прижигая раны, а, когда Кори терял сознание, обливал его ледяной водой, которая розовыми лентами, перемешавшись с кровью, стекала в канализацию через решетчатый пол. Через два часа Кори сдался. Он сказал имя, а Натаниэль, как по команде, отступил назад. Он выполнил свою работу. Он может идти. Но он был не прав. Отец сказал закончить, а это означало лишь одно — убить. И он убил. Быстро и безболезненно, вонзив нож в висок. Он сделал это так быстро, что Кори даже ничего не понял и, Натаниэль был уверен, за это ему сильно влетит. Но больше он не хотел видеть муки на лице этого несчастного полицейского. На лице человека, который отдал свою жизнь за справедливость и правду.       И все же почему-то Натан был доволен. Так доволен, что дал сыну целых тридцать минут, чтобы привести себя в порядок, смыть кровь с рук и лица и переодеться. И Натаниэль тут же рванул к себе в комнату. Сбросив одежду, он встал под душ, выкручивая кран настолько, что кожа, казалось, вот-вот должна была покрыться волдырями. Он стоял под струями обжигающей воды, прислонившись спиной к плитке и беззвучно плакал. Потому что был один. Потому что мог. Потому что, когда ты один — ты в безопасности. Он даже не сразу услышал, как мать стучит в дверь. У них был свой стук, который отличался от прочих: тук-туктук-тук-туктуктук-тук. — Натаниэль? — Я в порядке, — казалось, одними губами ответил он. — Натаниэль?! — Я в порядке! — рявкнул мальчик, срывая голос. — Я в порядке, я в порядке, я в порядке, — словно мантру шептал он, пока сам в это не поверил. — Да, я в порядке. — Тебя уже ждет отец.       И он спустился вниз за праздничный стол, одетый в точно такие же брюки и черную рубашку. Смотреть на огромную индейку было просто невыносимо, особенно, когда Натан начал разрезать ее на куски, но Натаниэль заставил себя сидеть ровно, заставил себя есть и коротко отвечать на вопросы, направленные в его сторону. И всем было плевать, что, как только Мясник отпустил его, мальчик тут же поспешил к себе, чтобы в пополаме согнуться над унитазом, выблевывая все, что он только что съел. Это не было чем-то новым. Наоборот. Он был в порядке.       Снова подняв взгляд на Лисов, Нил пожалел о том, что вообще открыл рот. Дэн откровенно плакала, цепляясь за бледного, как смерть Мэтта, Никки так позеленел, что, кажется, был готов выплюнуть все, что ел и пил сегодня, тогда как Эрик не находил в себе сил даже его успокоить, невидящими глазами глядя на Джостена. Элисон сжалась в комок, тогда как Рене… наверное, впервые в жизни Нил видел на ее лице ужас. Кевин смотрел в пустоту перед собой, однако его глаза казались подозрительно стеклянными и воспаленными. Кейтлин уже не было. Кажется, она не смогла дослушать рассказ до конца. Аарон сидел неподвижно, глядя на парня брата немигающим взглядом, в котором нельзя было прочитать ни единой эмоции, а Эндрю… казался потерянным. Его губы были слегка приоткрыты, а глаза слишком широко распахнуты, тогда как брови соединились на переносице. — Ребят, ладно вам, — попытался разрядить обстановку Нил, но из груди вырвался нервный смешок. — Это все уже далеко в прошлом. Что было, то было. Теперь у меня есть вы. Все в… — Скажешь это, и я вырву твой язык, — прохрипел Эндрю не своим голосом. — Все НЕ в порядке. Это НЕ нормально. — Я знаю, — легко согласился Джостен. — Но это мое прошлое. Я к нему привык. И оно очень далеко. — Нил, ты… — Рене пришлось кашлянуть, чтобы вернуть голосу нормальное состояние. — Ты никогда не говорил, что заставлял тебя делать отец. — Он заставлял Натаниэля, а не меня. Это разные, очень разные люди, уж поверь. И… разве это имеет значение? Если бы я хотел это делать, да, но я не хотел. Да меня бы здесь и не было. Стоял бы подле Рико и держал Жана или… — он запнулся, — кого-то еще из «Воронов», — но все прекрасно поняли, чье имя чуть не сорвалось с его губ. — Нил, но… — Мы идем курить, — не давая Мэтту закончить, сказал Эндрю и поднялся на ноги.       Когда Нил вышел на крыльцо с небольшой верандой, Миньярд уже сидел на полу, прислонившись спиной к стене дома и смотрел на один из кустов в небольшом садике, а рядом с ним уже лежал один окурок. Можно было с уверенностью сказать, что, участвуй он в состязании «выкури как можно быстрее сигарету», победил бы всех. Особенно в таком состоянии. И Нил чувствовал себя виноватым. Надо было думать, что и когда говорить. Ведь даже у психики Лисов есть предел. — Сядь, — рыкнул сквозь стиснутые зубы Эндрю и, не поворачивая головы, протянул уже начатую сигарету. Нил помялся на месте, но все же сел, притягивая колени к груди. Даже курить не хотелось. — Почему не рассказывал раньше? — Я рассказывал, просто не так подробно. Думал, это лишняя информация. — Думал, я не стану слушать? — кажется, эти слова одинаково больно отдались в груди обоих. — Нет. Проблема в том, что ты бы как раз стал слушать. А я не хотел, чтобы тебе было больно. Или чтобы ты злился. Чтобы это вообще хоть как-то навредило кому бы то ни было. — Мы поедем в Пальметто вдвоем, и ты расскажешь все. Подробно. — Но Кевин, Никки и Эрик… — Поедут с Аароном и Кейтлин. Пусть хоть пешком идут. Мне плевать. — Эндрю, оно того не стоит, — попытался убедить Нил, но встретил взгляд разъяренных золотых глаз, который, конечно, как иначе, ничуть его не испугал. — Это в прошлом. Мой отец мертв. Моя мать мертва. Я свободен. Ты сам говорил мне это бесчисленное количество раз. Зачем тебе это знать? — Потому что… — Эндрю нервно облизнул губы, стараясь сосредоточиться на себе и том, что чувствует.       Да. Он чувствует. И чувствует слишком много. Но, самое страшное, после того, как он узнал, на какое насилие способен Нил, с малых лет, он все еще не чувствовал угрозы, словно где-то внутри уже появилась установка о том, что Джостен никогда не причинит ему боль. И Эндрю не знал, что должно произойти в этом долбанном мире, чтобы эта уверенность пропала. И именно в этот момент в его голове щелкнуло. Нил доверял ему, всецело, но он боялся, что эта самая уверенность пропадет, что Эндрю отстранится и почувствует опасность, что все те годы за их спинами будут сожжены прошлым Натаниэля и инстинктами Миньярда. Нил боялся потерять его. Но что хуже, Эндрю даже не мог предложить тому обмениваться историями. В них он был жертвой. Тогда как Нил был монстром с оружием в руках, пусть и помыкаемый отцом.       Казалось, Нил слышал все его мысли. Лицо парня побледнело, его тело била мелкая дрожь, но он сделал над собой усилие и, запустив пальцы под повязки, достал ножи. Очень осторожно, никак не соприкасаясь с Эндрю, он положил их на дерево под их ногами и отстранился сам, готовый вот-вот встать и уйти. И, наверное, даже не вернуться.       От этой мысли все внутри Миньярда взбунтовалось и взвыло, как раненное животное. Что бы там ни было, он просто не мог отпустить его, вычеркнуть из своей жизни. Он еле пережил ту ночь, когда Нил ушел оплачивать долг своему дяде. Всю следующую неделю он не отпускал Джостена от себя и постоянно касался, лишь бы удостовериться, что он рядом, что он не исчез… Поэтому он схватил Нила за руку прежде, чем подумать. Он просто не мог отпустить. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. От этого по телу прошла дрожь. Нил снова попытался отойти, но хватка Эндрю стала лишь крепче. Он не мог выдавить из себя слова, не мог попросить, но отступать был не намерен. Нил. Его Нил. Должен был понять. — Я дал слово, помнишь. А так я его нарушу, — казалось, еще чуть-чуть и Джостен заплачет. Он уже проклинал себя за то, что не отказался от «правды» и не поцеловал Эндрю при всех. Так было бы проще. Куда проще. — Ты Нил Абрам Джостен, — казалось, что голос Эндрю исходит откуда-то из глубины его грудной клетки, а не из рта. — Ты сам сказал, что не хотел этого. Ты не Мясник. Ты был его марионеткой. Если бы ты не делал этого, он бы убил тебя. — Но я делал. Снова и снова. Пока мама не украла меня. — Ты не хотел, — подавив в себе какой-то первобытный страх, Миньярд кивнул на ножи. — Возьми. — Нет. — Возьми и нападай. — Никогда.       И они оба знали почему. Потому что Нил мог его победить. Мог вонзить ему нож в сердце, в горло, в глаз — куда захочет. Даже если Эндрю сильнее, Нил ловчее и опытнее. Его учили пытать и убивать, казалось, с пеленок. И он был мастером. Это было у него в крови. — Аарон был прав, — сухо заговорил Нил, глядя на ножи между ними. — Я причиню тебе боль. С моими-то генами, — он горько усмехнулся. — Мой отец… — Ты не он! — не своим голосом, казалось, на всю округу рявкнул Эндрю, резко встав на ноги. — И ты докажешь это. И себе, и мне. Бери ножи и нападай.       И Нил взял. Дрожащими руками, словно никогда не делал этого раньше. Словно они с Эндрю никогда не тренировались в зале, словно Эндрю не доверял ему настолько, чтобы остаться безоружным самому и дать сталь ему. Когда он выпрямился, глядя на клинки, Миньярд понял, что не чувствует страха. Не по отношению к оружию, не по отношению к Нилу. Только страх одиночества, холода, пустоты. Когда Нил напал, Эндрю почувствовал, как закипает кровь. У него было лишь его собственное тело, чтобы блокировать удары и нападать в ответ. Но он видел, что Нил специально медлит, сдерживается. Даже когда Эндрю выбил один из ножей. — Давай!       Джостен колебался лишь секунду, а потом в его голубых глазах полных боли появился знакомый холод и расчет. Он выпустил Натаниэля на свободу. Он бил и бил, а Эндрю даже не успевал отвечать, лишь блокировал удары. В какой-то момент Веснински изловчился, перехватил запястье блондина и прижал его к стене собственным весом, приставив к горлу нож. Эндрю чувствовал ледяную сталь у своего горла и… не боялся. Совсем. Его сердце бешено колотилось в груди от скорости движений, тело слегка подрагивало от напряжения, но страха не было. За всем этим льдом, за маской, он все еще видел своего Нила.       Раздался шум, дверь распахнулась и Лисы высыпали на небольшую веранду. Кто-то, кажется, Аарон с криком бросился к ним, но Эндрю остановил его властным взмахом руки, требуя не вмешиваться.       Нил дышал ровно и глубоко, словно совсем не запыхался, однако его выдавало колотящееся сердце, которое было совсем рядом с сердцем Эндрю. Нож был у самого горла блондина, однако чуть приближался и отдалялся в такт с тяжелым дыханием Миньярда. Нил не причинит ему боль, не оставит ни единого следа агрессии на светлой, почти белой коже, только отметины собственных губ. И Эндрю это знал. Поэтому решился. Он знал, что такое уважение к границам уже прописано у Нила в ДНК, что тело никогда не пересилит разум и, скорее всего, сердце. А его сердце никогда не навредит сердцу Эндрю. — Ты Нил Абрам Джостен, — с уверенностью в голосе заговорил он, ничуть не беспокоясь, что острие ножа может задеть его горло, ведь, стоило ему заговорить, как Нил непроизвольно отвел оружие на несколько миллиметров к себе. — Ты никогда не причинишь мне боль, — сейчас ему было плевать, что рядом стоит толпа Лисов, что они видят, слышат, что они вообще есть. Значение имел только Нил. — Ты никогда не нарушишь обещание.       Эндрю видел, как на таких любимых голубых глазах начинают поблескивать слезы. Казалось, личность Натаниэля медленно сгорает под натиском его золотистого огня, который никогда не потухал. Веснински просто погибал, безвозвратно, тогда как Нил пробивался наружу, расчищая себе путь, вдыхая этот пепел, присваивая себе, поглощая, но оставаясь самим собой. — Ты не навредишь мне, что бы ни случилось. И ты это знаешь. Теперь ты это знаешь? — Да.       Казалось, это не голос, а шелест ветра, но Эндрю все равно услышал, и на его губах появилась слабая, еле заметная улыбка. Он осторожно приподнял руку и безмерно бережно положил ее на холодную щеку Нила, чуть поглаживая большим пальцем ожог от прикуривателя, от чего по телу Джостена прошла слабая дрожь удовольствия. Он вернулся. Вернулся к Эндрю, попросту проглотив своих демонов. И пусть его всегда будут мучать воспоминания, он больше никогда не будет бояться смотреть в зеркало, потому что всегда будет уверен точно, кого там увидит. И впервые Эндрю не задал вопрос, ответ на который знал всегда. Он просто слегка потянул Нила на себя, бережно касаясь пересохших губ. Как только Нил закрыл глаза, одна маленькая слезинка начала катиться по его щеке, но тут же попала на пальцы Миньярда, и он смазал ее, как только что смазал с лица Земли несколько страхов Нила за раз. Безвольным куском железа нож упал к их ногам, но оба Лиса на это даже не обратили внимание. Казалось, больше тот был им не нужен. Когда их губы отпустили друг друга, парни не отстранились, прижавшись друг к другу лбами, все так же закрыв глаза, деля один воздух на двоих. — Что здесь блять происходит?! — от нервного возгласа Аарона оба вздрогнули и перевели пустые взгляды на лисов. — Джостен!.. — Все в порядке, — вмешался Эндрю, чуть прикрывая парня плечом. — В порядке?! Он тебе чуть глотку не перерезал! — Он никогда не причинит мне боль. И это лишь прямое тому доказательство, — Эндрю наклонился, чтобы подобрать еще теплый после руки Нила нож и сам заправил его тому под повязки, тогда как второй оставил себе. — Шоу закончено. Расходимся. — Нет, не расходимся, — Элисон уперла руки в бока, игнорируя предостережение Рене. — Впервые я согласна с этим мелким. Что это блять за хуйня?! — Я просто убил Натаниэля Веснински, вот и все, — пожал плечами Нил. — И, кстати, Элисон, не пристало такой красивой и элегантной девушке плеваться такими словами. Следи за языком, — блондинка вспыхнула, тогда как Эндрю не смог подавить ухмылку. — За такое ты должен мне виски, — обратился Нил к своему парню. — А вафли мне тебе не испечь? — фыркнул Миньярд, уже из коридора. — Только если не будешь заливать их литрами шоколада, — хохотнул Джостен, идя следом, оставляя всю команду на улице.       Когда ошарашенные и полные непонимания Лисы спустя несколько минут вернулись в гостиную, то застали Нила и Эндрю на их прежних местах на полу. Только поза сильно изменилась. Невероятно доверчиво и расслабленно, как кот, Миньярд лежал на спине, положив голову на колени к рыжему, который в свою очередь перебирал его светлые пряди, бормоча что-то по-русски. Больше этим вечером Лисы не касались прошлого Нила и старались не заострять внимание на том, как открыто и мягко друг с другом сегодня вели себя эти двое.