***
Встреча со всеми командами мира — самое скучное, что происходило в жизни Эндрю Миньярда. Спасало лишь то, что Нил бегло говорил на многих языках и, притворяясь, что не понимает речи, то тут то там вставлял резкие едкие комментарии, от чего лица окружающих вытягивались от удивления. Даже предстоящая жеребьевка, которая должна была определить, кто с кем будет играть, не сильно беспокоила голкипера. А что изменится? Он все так же будет стоять на воротах, отбивая мячи, только перед самой игрой посмотрит все особенные варианты нападения противника, тут же фиксируя те в своей памяти. Это не сложно. И скучно. Но что-то подсказывает, что, когда он вновь увидит перед собой майку с именем своей головной боли, будет стоять насмерть. От осознания этого Эндрю кривится, словно его заставили съесть целый лимон. Неужели он настолько размяк, что даже не пытается сопротивляться влиянию Джостена?! Но он понимает, что даже не хочет. Да, наверное, придется попотеть, но зато какова будет награда! Эти сияющие счастьем и восторгом глаза, теплая искренняя улыбка, полная благодарности, а потом… Миньярд сделал глоток виски, прерывая поток своих мыслей, которые явно потекли не в ту сторону, все же глазами находя рыжую макушку. Нил стоял в компании англичан и расслабленно с ними разговаривал, когда какой-то парень закинул руку Джостену на плечо. Нил попытался незаметно сбросить ее, но рука держала крепко. Эндрю почувствовал, как гнев поднимается в груди, но, прежде чем он сделал шаг, рыжий наигранно осторожно снял со своего плеча чужую ладонь, однако, судя по исказившемуся лицу англичанина, пальцами Нил давил на какие-то нервы, причиняя невероятную боль. Решив, что ему срочно нужен перерыв от всего этого шума и духоты, Эндрю подошел ближе к компании и дернул Нила за край футболки, но лишь для того, чтобы привлечь внимание, а сам пошел в сторону террасы, где было так тихо и дозволительно тепло. Выйдя на улицу, голкипер сразу закурил две сигареты и, стоило ему услышать за спиной приглушенные шаги, как он тут же протянул одну из них Джостену. Эндрю смотрел на ночной город с высоты, явно что-то обдумывая, и Нил не мешал, стоя чуть в стороне. Наконец, Миньярд повернулся к нему лицом и окинул каким-то странным оценивающим взглядом, понятным только ему самому. Голкипер должен был признать, что сейчас Нил выглядел превосходно, в этих облегающих черных джинсах, белой футболке и легком летнем пиджаке. Слишком хорошо. Мысленно Эндрю проклял себя за то, что когда-то давно начал прививать парню чувство стиля и учить носить не только мешковатую одежду, видя, как тому хочется избавиться от привычек прошлого. Блондину было любопытно, представляет ли это ходячее недоразумение, как шикарно он выглядит в, казалось бы, такой простой одежде? Вероятно, нет. Но одну деталь Эндрю все-таки хотел подправить. Подойдя вплотную к Джостену, он заглянул ему в глаза и, получив слабый кивок, поцеловал. Резко, грубо, собственнически, но он знал, все хорошо, потому что Нил отвечал ему так же ярко и напористо. Зная, что весь мир для рыжего исчезает, когда их губы находят друг друга, Эндрю подцепил пальцем цепочку с кольцом и вытащил ее из-под ворота футболки, после чего отошел на шаг, удовлетворенно ухмыляясь уголками губ. — И что это было? — поинтересовался Нил, хитро улыбаясь, словно это он только что провернул какой-то фокус, а не Миньярд. — А мне нужен повод? — Обычно нет, — нападающий подошел ближе, закусив нижнюю губу. — Но в следующий раз, когда чего-то захочешь, — он наклонился к самому уху блондина, — просто скажи, и ты это получишь, — Эндрю услышал еле различимый звук звякнувшего друг о друга металла и понял, что Нил все же почувствовал прикосновение и поступил точно так же, достав и его кольцо. — Тогда не убирай. — Не уберу, — Джостен оставил невесомый поцелуй на особенно чувствительном участке коже Миньярда, от чего тот сдавленно зашипел сквозь стиснутые зубы. — Да, твоя шея — определенно мой фетиш, — прежде чем Эндрю выдал свою коронную фразу, усмехнулся Нил, отстраняясь. — Хочешь вернуться? — Хочу тебя придушить. — Значит, доставай еще одну сигарету, — как всегда, прочитал между строк Нил. Сколько бы ни прошло лет, одно было неизменно — Джостен никогда не покупал себе сигареты, всегда стреляя у Миньярда. Нилу казалось, что таким образом он берет малюсенькую частичку самого Эндрю и присваивает его себе, при этом не нарушая границ и не причиняя дискомфорта. Они курили, не обращая внимания на редких игроков, которые так же выходили на улицу и вставали в отдалении. — Что тебя беспокоит? — мягко спросил Нил, готовый к упертому молчанию. — С чего ты взял, что меня хоть что-то беспокоит? — Тебе перечислить признаки? — Удиви. — Твои затяжки глубже обычных, ты держишь фильтр между зубами, а не губами, ты постоянно стряхиваешь пепел, тогда как обычно ждешь, пока он чуть ли не сам упадет тебе на рубашку. Могу продолжить, но меня куда больше интересует то, что заставляет тебя хмуриться и поджимать в недовольстве губы. — Я… — Эндрю задумался. По-настоящему задумался, стараясь понять, что же на самом деле его тревожит. Хотелось добавить: «Раз это заметил даже Нил» — но Нил замечал всегда, хоть и не подавал, как он думал, вида. — Не понимаю, как я здесь оказался и что делаю. — С какого момента ты перестал понимать? — Не строй из себя Би! — Я пытаюсь помочь, — честно ответил Нил, ничуть не задетый легкой грубостью в голосе голкипера. — Я просто не понимаю, какого дьявола ты все еще здесь! — слова вырвались прежде, чем он успел затолкнуть их себе в глотку. — Какого, блять, хуя ты еще здесь, когда вокруг столько хороших людей?.. — смотря себе под ноги, зашептал Эндрю. Нил вздохнул. Не тяжело, не устало. Просто вздохнул, давая им обоим несколько целительных секунд. Он знал, что сейчас происходит с Миньярдом. Такое случалось где-то раз в полгода. Его бахвальство, уверенность и спокойствие сметал ураган неконтролируемых чувств, и он просто переставал понимать, как вырвался из того ада, как завоевал свою новую жизнь, как удерживал ее. И он забывал, просто переставал понимать, почему Нил рядом. Почему тот вообще не уходит и не отворачивается. Почему, по его мнению, терпит. Не понимал, что сделал такого, чтобы заслужить хоть что-то хорошее в жизни. В первый раз он сильно напугал Джостена. Нападающий просто не знал, что делать. И тогда он впервые пошел к Би за советом. Теперь он знал. И был уверен в своих действиях. — Я же наркоман, помнишь? — Нил шагнул к нему и приподнял обе руки, давая возможность взяться за них, что Эндрю тут же сделал. — Я кролик, которому ты дал дом, которого оберегал, которому дал семью, которому дал веру и безопасность. Ты приручил меня. И теперь я твой. И ты хороший человек, Дрю. Ты — хороший. И добрый. И заботливый. И ты заслуживаешь тепла всего этого мира. Ты потрясающий. И нет никого, кто был бы мне ближе и дороже тебя. Ты веришь мне? — Да… — голос Миньярда сел, охрип, как после часов крика, но он смог выдавить из себя это слово, чтобы потом еле заметно пошатнуться на подкашивающихся ногах. Но Нил был рядом и мягко подхватил его, обнимая, давая возможность отстраниться, но в то же время даря опору и силы. — Я держу тебя, как ты всегда держал меня. И я никуда не убегу. Ты приручил кролика. И я только твой. И никто никогда у тебя это не отнимет. Кевин стоял в тени, ожидая, когда сможет подойти. Вот-вот должна была начаться жеребьевка, но ничто в этом мире, даже долбанное экси, не стоило того, чтобы он прервал Нила и Эндрю, которым, судя по всему, необходимо сейчас побыть в тишине и наедине с собой. И Дэй не мог подавить той светлой зависти, что растекалась в его душе. Он никогда не чувствовал подобного. Казалось, этих двоих связывает невидимая нить, словно они понимают друг друга, не говоря ни слова, чувствуют, даже не прикасаясь. И они каким-то образом складывались в идеальное единое целое. Они все такие же побитые и поломанные, но они не пытались исправить друг друга, они просто жили, сохраняя себя, не давая распасться. И они любили. Кевин ни разу не слышал этого слова даже от Нила. Возможно, потому что у обоих было исковерканное понятие любви. Но их любовь была самой сильной и нерушимой из всех тех, что когда-либо доводилось видеть Дэю.***
Наверное, крики Кевина слышала вся Германия, если не Европа, так он орал, когда на следующий день вышла статья, где какой-то умник заметил на фотографиях с вечера жеребьевки на шеях Джостена и Миньярда одинаковые кольца. Теорий было много. Кто-то считал, что такие носят все Лисы из того самого легендарного состава, но эту идею многие опровергали, ссылаясь на то, что ни Дэй, ни Бойд, ни Уайлдс таких украшений не носили. Были и те, кто нашли верный ответ, однако, подтверждений теории, кроме фотографий колец, у несчастных фанатов не было. Эндрю с нескрываемым весельем наблюдал за паникой Кевина, словно это его поймали с поличным, а не их с Нилом. А что до Джостена?.. Он лежал у голкипера на коленях, прикрыв глаза, наслаждаясь тем, как чужие пальцы перебирают его волосы. Ему, судя по всему, было глубоко наплевать. Что ж, так даже лучше. Правда, за обедом команда странно косилась на них… но им хватало мозгов держать язык за зубами. Все понимали, что злить двух бывших «Лисов» — плохая идея, ведь, если Кевина они жалели, так как тот был частью семьи, это не значит, что для остальных наказание за болтливость будет таким же мелким. — Что будем делать, если они догадаются? — спросил Нил, когда они вышли покурить в перерыве между тренировками. — А ты чего хочешь? Можем заткнуть их. Можем убить. Можем просто рассказать. Мне плевать. — Тебе правда плевать или плевать так же, как на меня? — Джостен улыбнулся своей воистину лисьей улыбкой, от чего Эндрю закатил глаза. — Можем поступить, как в Пальметто, — Миньярд вопросительно приподнял бровь, безмолвно говоря продолжить мысль. — Ставки. Когда эти гении снова начнут допытываться, просто скажем им сделать ставки, а выигрыш заберем себе. — Что купим? — Как тебе идея обновить машину? — Чем тебе не угодила наша машина? — Ничем. Просто предложение. Я люблю Мазерати. Но в последнее время ты зачастил с ремонтом. — Ладно. Но машину выбираю я. — Даже не посмею влезать в твои отношения с автомобилями, — тихо рассмеялся Нил, щелчком отправляя докуренную сигарету в мусорный бак.***
Была глубокая ночь, когда Эндрю проснулся от холода. Нет, окно не было открыто, кондиционер все так же стоял на 22 градусах, хоть Нил и любил, когда было чуть прохладнее, но кое-чего не хватало. Источника тепла в жизни Миньярда. Постель рядом была пуста. Он не знал, как Нил умудрился так тихо выбраться из кровати и уж тем более из его объятий, но определенно был не доволен. Как был не доволен и тем неприятным волнением, которое закопошилось в груди. Завтра была их первая и, вероятно, самая сложная игра за всю Олимпиаду — с Японией — и Джостен заметно нервничал. Было два варианта, где тот мог быть. Или спрятался где-то, или пошел на корт. Однако, второе было маловероятно. Бежать туда почти сорок минут. На этот свой аргумент Эндрю только усмехнулся. Будто это проблема для его кролика. Добежит и не заметит. И все же голкипер надеялся, что его головная боль где-то поблизости. Нет, не так. Он чувствовал, что Нил рядом. Обойдя весь номер и не найдя своей пропажи, блондин быстро натянул треники и толстовку, а потом вышел в коридор, чтобы впиться глазами в план здания. Вероятность того, что Нил забился в какой-то темный угол была очень мала, ведь Миньярд заметил пропажу своих сигарет. Спускаться вниз рыжий тоже бы не стал, поэтому Эндрю двинулся в сторону пожарной лестницы. И он и правда нашел там Нила. Джостен сидел чуть выше двери, свесив ноги, и смотрел куда-то в даль. Между пальцев была зажата тлеющая сигарета, но, судя по всему, он не курил, а просто зря тратил табак. — Прости, что разбудил, — Нил поднял руку с сигаретой, словно приглашая присоединиться. — Прекрати извиняться. Это бесит, — Эндрю опустился рядом, делая затяжку. — Что не так? Ты же наркоман. Мечтал оказаться здесь. — А если мы проиграем? — И? — Морияма… — Нет, ты точно идиот, — устало вздохнул Миньярд, но его губ коснулась еле заметная ухмылка. Он жестко схватил Нила за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — Экси — командная игра. Ты не можешь сделать всю работу сам. И, слушай внимательно, повторять я не буду, — голкипер наклонился к самому его лицу, оставляя лишь жалкие сантиметры между их губ. — Завтра я не пропущу больше трех мячей. Понял? Тебе просто нужно будет забить на один больше. И ты справишься. — Да или?.. Эндрю не ответил, просто наклонился чуть ближе, крепко целуя его, пока рука перекочевала с подбородка в густые рыжие волосы, которые он так любил. Этот поцелуй был обещанием, заверением, заземлением и просто самым необходимым. И Нил цеплялся за него, как за что-то столь нужное и неповторимое, что сердце Миньярда сжалось. Казалось бы, они целовались уже тысячи раз, но каждый был особенным. И плевать как, но Эндрю сдержит данное слово. Впервые в жизни он так жаждал победы…***
Стадион был невероятно большим. Казалось, пол под ногами дрожал от криков болельщиков, но Эндрю это не интересовало. Были только он, мяч и маячившая где-то впереди рыжая голова. Он не знал, сколько уже стоит на воротах. Каждая частичка его тела болела, дрожала, как осиновый лист, но Миньярд стоял насмерть. За то время, что он сменил Финнигана, блондин пропустил только один, один гол. Нил забил два, Кевин один. Раздалась сирена, ознаменовавшая конец игры. Казалось, все тело пробил разряд тока, и Эндрю упал на колени, роняя клюшку, опираясь на руки. Его трясло. Казалось, он рассыпается на части, но голкипер нашел в себе силы поднять взгляд и посмотреть на счет. 13:12 в пользу Америки. Из легких вырвался нервный смешок. Он сдержал данное слово. Он удержал счет, давая команде шанс забить, вырвать победу… Слышна была ругань японцев, крики сокомандников, которые были еле разборчивы за ревом толпы. Решив, что на сегодня с него хватит, Миньярд откинулся назад, на ворота, закрывая пульсирующие глаза. «Интересно, а я смогу встать? На мне есть хоть одно живое место?» — рассеянно думал Эндрю, чувствуя, как сладостная, правильная боль захватывает его тело. Было такое ощущение, что он закрывал ворота больше своим телом, чем клюшкой. К черту, оно того стоило. — Дрю, — от невероятной нежности в голосе по телу блондина побежала дрожь, но глаз он открыть не смог. — Снять шлем? — еле заметный кивок, который другой человек мог и не заметить. Мягкие подрагивающие пальцы стянули шлем с головы, давая возможность свободно вздохнуть. — Нам надо идти. Я помогу? — Помогать надо Финнигану и Риклеру, которые пропустили долбанные одиннадцать мячей, — хрипло ответил Миньярд, наконец заставляя себя открыть глаза. И он тут же пожалел об этом. Его с головой окатило нежностью, сиявшей в глазах Нила, от чего голова закружилась. Эндрю схватился за руку Джостена и позволил поднять себя на ноги, а потом, наплевав на все, ухватился за его шею сзади. Приглушенно рассмеявшись, Нил не сопротивлялся, а просто позволил парню запрыгнуть себе на спину, чтобы потом под вой болельщиков унести того с поля. Расслабившись, Эндрю закрыл глаза, утыкаясь носом куда-то в шею, фыркая от запаха пота. Но ему сейчас было плевать. Казалось, он мог уснуть прям так, вися на Джостене, как какой-то зверек. Крича и вопя, американцы двинулись в раздевалку, явно планируя напиться в стельку, и только Нил выглядел спокойным, хоть перед игрой он и был одним из самых взволнованных и предвкушающих игроков. Откуда же остальным было знать, что сейчас единственное, что имело значение для Джостена — его ноша на спине. Осторожно он боднул затылком Миньярда, оповещая, что они уже в раздевалке, а потом опустил его на скамейку. — Сам? — Нил сел перед ним на корточки. — Иди в задницу, Джостен, — Эндрю откинулся на стену. На что-либо другое у него просто не было сил. — Тогда подожди, пока все уйдут, — кивнул нападающий и, прихватив вещи, двинулся в душевую. Отстраненным, затуманенным взглядом Эндрю смотрел на то, как носятся вокруг товарищи по команде, как они переодеваются и покидают раздевалку. Кажется, кто-то хотел подойти к Миньярду, но всех желающих останавливали Кевин и, вот это поворот, Жан и Джереми. Нил вернулся, когда в комнате уже никого не осталось. И Эндрю не сопротивлялся, хоть и видел, как внимательно Джостен следит за реакцией блондина на каждое его действие. Но прошло уже достаточно времени, чтобы Миньярд позволил тому довести себя до душа, а потом встать под горячие струи совершенно обнаженными. От ударов горячей воды тело дрожало, поэтому Эндрю облокотился на теплую и твердую грудь, позволяя чужим рукам скользить по своему телу, на каждый вопрос угукая или мыча что-то нечленораздельное. Нилу можно. Нил не навредит. Нил заботится. Нил хочет помочь. Это Нил. Это было доверие, построенное на годах вопросов и ответов, на годах уважения и принятия. Пресс-конференцию Миньярд не помнил. Нет, он был там, сел совсем с краю, пропустить это ему не позволили, но как только появилась возможность, голкипер поспешил убраться отсюда. Все, чего он хотел — прийти в номер и завалиться спать, кутаясь в одеяло и теплые руки Нила. — Эй, Миньярд, — Эндрю со стоном закатил глаза, однако все же повернулся к тренеру, — как ты это провернул? За тридцать минут один мяч? Ах вот они о чем… Миньярд мысленно прикинул свою статистику. Наверное, сегодня была его лучшая игра за всю жизнь. Он и не думал, что простоял на воротах так долго. Можно было сказать, что он удивлен собственным результатом. Однако, и команда, и тренер ждали ответа на вопрос. — Я пообещал, — пожал плечами Эндрю. — Вы не довольны результатом? — Нет, просто ты никогда не выказывал особого рвения играть, — Финниган, один из голкиперов, прищурился. — Делал все будто из-под палки, а тут такое рвение к победе. Что с тобой не так, чувак? — А с тобой что не так? — Миньярд перевел уставший взгляд на товарища. — Шесть мячей за сорок минут? Так себе результат для олимпийца. — И после этого у меня язык без костей? — тихо рассмеялся Нил где-то за спиной. — Просто не стоит сравнивать себя с остальными, ты неповторим, — рыжий мягко коснулся напряженного плеча. — Пошли. — Теперь вы трое в основном составе, — крикнул тренер удаляющимся Лисам. — Отлично, — буркнул Эндрю, на что Кевин и Нил, идущие по обе стороны от блондина, приглушенно рассмеялись. — Дэй, попытаешься меня гонять, ноги вырву, и скажу отцу, что так и было. — Даже пытаться не буду.***
Спуститься к остальным в бар Эндрю согласился только после того, как Нил пообещал ему ведерко карамельного мороженого с шоколадной крошкой. Под удивленными взглядами товарищей Миньярд рухнул на диван, тогда как Джостен, не говоря ни слова, двинулся на кухню, чтобы уже через минуту вернуться с ведерком сладости и двумя длинными ложками. Он устроился совсем рядом с голкипером, который, не глядя на остальных, закинул ноги на колени Нилу, облокачиваясь спиной на подлокотник кожаного дивана лобби. — Так, все, я хочу правду! — не выдержала Милли, от болтовни которой Эндрю нередко фыркал. — Вы двое встречаетесь? — парни переглянулись, а потом перевели взгляд на девушку, синхронно отвечая ей: — Нет. — Да ладно, — выдохнул Жан, а его глаза широко распахнулись. — Быть этого не может… — Вот и я том же! — воскликнула блондинка, но она явно не так поняла фразу француза, ведь, в отличие от остальных, он все понял. — Я в жизни не поверю, что вы просто друзья. — Сделайте ставки, — Эндрю сунул в рот достаточно большую порцию мороженого. — Напишите на листе свое мнение. — Все проигранные деньги забираем мы, — кивнул Нил, ударив своей ложкой по ложке Миньярда, когда тот хотел соскрести карамель с его стороны ведерка. Начались шумные обсуждения и споры, тогда как Кевин, Жан и Джереми, не без подсказки мужа, написали свой вердикт. Ставки начинались от тысячи баксов. Все-таки у спортсменов была какая-то странная гигантомания и желание показать, что они умнее и проницательнее всех. Или для них это была мелочь? Эндрю и Нил не знали. У них обоих были деньги. Большие деньги, но они не любили все эти пафос и шик. Им нравилось покупать хорошие продукты и одежду, жить в той квартире, которая им подходит, останавливаться в хороших отелях в отпуске, иметь возможность путешествовать, дарить близким то, что было бы достойно этих прекрасных людей, но тратить состояние на какие-то безделушки, лишь бы показать свой статус? Нет, это не для них. И поэтому Нил и Эндрю просто сидели и ели мороженое, изредка дотягиваясь до одного на них двоих стакана виски. Было даже забавно наблюдать, как для всех этих наркоманов-экси отношения бывших Лисов вдруг резко стали куда важнее, чем победа в первом матче мать их Олимпийских игр. Прошло, наверное, минут тридцать, пока наконец команда не протянула им листок с вариантами, которые Миньярд тут же сфотографировал, чтобы перечитывать в серые дни и мысленно смеяться. Для себя Эндрю даже выделил самые интересные: — Тайные сводные братья — Соулмейты — Трахаются из ненависти Эту же теорию когда-то давно выдвинул Никки, но быстро сам себя опроверг. — Два психа со схожей менталкой Нил также пробежался глазами по списку с самым задумчивым видом. Очень тихо он предложил признать верным пункт «соулмейты», за что тут же получил легкий подзатыльник и приглушенно рассмеялся. — Выиграли Кевин, Нокс и багет, — объявил Эндрю, комкая бумагу. — Гоните деньги. — А на что вы трое ставили? — На то, что они двое замужем, — усмехнулся Моро, довольный собой, делая глоток пива. — Вы что?! — все резко обернулись, и, не сдержавшись, Нил разразился громким хохотом. За их спинами стояли Никки и Эрик, которые, вероятно, решили сделать семье сюрприз. Лицо кузена Эндрю вытянулось, он побледнел, а на глазах, кажется, выступили слезы обиды, тогда как Эрик уже заливисто смеялся вместе с Джостеном. Никки подлетел к рыжему, намереваясь высказать все свое недовольство, когда Миньярд направил на грудь кузена ложку, явно предупреждая, что стоит держать мысли под контролем. — Так не честно! Почему Кевин знает, а я нет?! Я тебя вырастил! — Ты? — к удивлению команды, Эндрю хохотнул. — Не будь ребенком. В конце концов, Аарон тоже знает. — Аарон знает?! И не сказал мне?! — Хеммик выхватил телефон и тут же набрал второго кузена, закричав вместо приветствия: — Как ты мог не рассказать мне?! Почему я узнаю последним?! Почему ты молчал?! — И что мне прикажете с ним теперь делать? — раздосадованно спросил Эрик, наблюдая за тем, как его муж носится по всему лобби, отчитывая Аарона на том конце звонка. — Поздравляю, кстати. Теперь вы будете ненавидеть друг друга даже на бумагах. — Ага, — Эндрю запустил в рот еще одну приличную порцию мороженого. — Как бы у него инсульт или инфаркт от перевозбуждения не случился, — как-то задумчиво и почти мечтательно протянул Миньярд. — Сплюнь, зло с нимбом. Кстати, вы все отлично сыграли сегодня. Нил, тот гол — это нечто! — Спасибо, Эрик. Дай угадаю, вы останетесь до конца игр? — Грех было не приехать. — Это кто вообще? — спросили только отошедшие от происходящего сокомандники. — Это наша семья, — Кевин открыто улыбнулся, протягивая Эрику уже открытую для него бутылку с сидром. — Никки — кузен Эндрю, а Эрик — его муж. — Но ты сказал, что это ваша семья. Ты тоже?.. — Потому что мы все — одна семья, — перебил Финнигана Нил. — Еще со времен университета. — Но это не значит, что я не убью Никки, если он продолжит так орать, — хмыкнул Эндрю, поднимаясь на ноги и отставляя ведерко с мороженым. — Заткнись, — он схватил Хэммика за основание шеи, заставляя чуть нагнуться, — и перестань доводить моего брата. Сядь на место и, если хочешь, нажрись в стельку за наш счет, только заткнись. — Господи, наконец-то, — донеслось еле разборчивое из телефона Никки, после чего звонок оборвался.***
Как и предполагалось, самым сильным противником была Япония. Все последующие игры были куда легче, хоть и не менее ответственными. И большую часть времени тройка бывших «Лисов» проводила на поле, выкладывая всех себя, а в первом ряду за них болели Эрик и Никки. Впервые за все время карьеры, Эндрю нравились пресс-конференции, а точнее злющее лицо Кевина и многих сокомандников, вызванное темами вопросов. После того, как Нил буквально на себе вынес Миньярда с поля, всех интересовала не игра, а отношения нападающего и голкипера. Правда, не желая скучать, пара снова и снова подбрасывала журналистам темы для сплетен. Это стало их личным развлечением на те пару недель, что они были под пристальным вниманием камер из-за Олимпиады. Обоим до смерти нравилось водить репортеров за нос и вызывать у тех взрывы мозгов. То они замечены вдвоем в одном очень фешенебельном ресторане, то они вместе выходят из кафе, то вместе на пробежке (да, после того, как Нил попал под машину, Эндрю и правда бегал с ним, хоть и не переставал ворчать о бесполезности этого занятия), но они никогда не попадались по полной программе. Конечно, журналисты поднимали архивы, припоминали все, в чем раньше были замечены игроки, но у них все еще не было четких доказательств, а команда Америки хранила молчание. И все это время они медленно, но верно пробивались вперед, игра за игрой, пока вдруг неожиданно не обнаружили себя в финале. К счастью, до главной и самой значимой игры оставалось еще двое суток, поэтому, наплевав на всю команду и особенно на Кевина, который не переставал крякать об экси и команде Швеции, с которыми им предстояло играть, Нил и Эндрю слиняли из отеля. Они бродили по центру города, перекусывали в каких-то кафе, а иногда и вовсе садились прямо на уличных лестницах. Им слишком надоело быть в центре внимания, поэтому они предпочли стать безликими прохожими. День выдался солнечным, но на удивление свежим, а не душным, как пять предыдущих. В отель они вернулись ближе к полуночи, но так и замерли в дверях перед стойкой регистрации. Сначала обоим показалось, что у них галлюцинации, но, переглянувшись, они поняли, что видят одно и то же. На диванах лобби, попивая алкоголь, развалилась вся их семья. Были даже Эбби, Ваймак и Би. Они шумно болтали и смеялись, игнорируя косые раздраженные взгляды других членов сборной, которых, судя по всему, просто выперли отсюда. Первой их заметила Кейтлин. Шепнув что-то на ухо Аарону, она встала и двинулась к парням, тогда как ее Миньярд даже не обернулся, слишком увлеченный спором с Дэйем. Подойдя поближе, она тепло улыбнулась обоим, но границ не перешла. — Что вы здесь забыли? — голос Эндрю хрипел, выдавая его с потрохами. — Вы прошли в финал. Можете выиграть золото. Разве мы могли сидеть на другом конце света и просто смотреть? Семья в такие моменты должна быть вместе. Пока Эндрю пытался осмыслить все вышесказанное, что было для него совершенно несвойственно, обычно он первый оценивал ситуацию, Нил заметил кое-что странное. Кейтлин, которая всегда одевалась с иголочки, любя показывать свою стройную фигуру, сейчас куталась в огромную и слишком широкую толстовку. А еще она не пила вместе с остальными, когда они вошли. Пусть девушка и не была фанаткой крепкого алкоголя, после того, как однажды отравилась в Пальметто, но она никогда не отказывала себе в бокале красного вина. Факты сложились в единую картинку быстро и легко, а на губах Джостена сама собой появилась широкая улыбка. — Да, — вздохнул наконец Эндрю, словно только спустя минуту принял сказанные девушкой слова. — Семья так и поступает. — Мы очень рады тебя видеть, — Нил подошел ближе и чуть приподнял руки, словно предлагая. Улыбнувшись, Кейтлин, не задумываясь, нырнула в объятья, благодаря этим Джостена за все, что он сделал. Она не забыла, что именно он сблизил и до сих пор сближал братьев. И что именно благодаря Нилу они с Аароном смогли быть вместе. — Ты ничего не хочешь нам рассказать? — шепнул ей на ухо нападающий. — Так заметно? — она не вздрогнула, даже не напряглась в его руках. — Я просто очень внимательный, — Нил отстранился первым. — Остальные еще не знают, кроме Аарона, конечно, — Миньярд неловко переминалась с ноги на ногу. — Эндрю, я… ваша семья станет чуть больше. — Что? — Я… я беременна, — Кейтлин тяжело сглотнула, но взгляд не отвела. — И это близнецы. Эндрю отшатнулся, словно его ударили. В ушах стоял звон, но все, что он видел, миниатюрная рука девушки, которая лежала на ее животе, скрывавшемся под объемной толстовкой. Он не знал, что чувствует, не понимал, и все, что он мог делать — открывать и закрывать рот, не в силах выдавить из себя ни слова. Миньярд не видел, как успокаивающе сжал плечо Кейтлин Нил, шепча что-то ободряющее, как та вздохнула, но продолжила стоять на своем месте, давая Эндрю шанс переварить новость и понять, что он чувствует. У Аарона будут дети. У него будут племянники. Дети. Маленькие, невинные люди, которым со всех сторон будет угрожать опасность. Его люди. От этой мысли по телу пробежала судорога. Его семья. Кислород каким-то образом ворвался в легкие, от чего голова закружилась. Он не видел их, лишь знал, что они пока что в безопасности в утробе своей матери, но внутренний голос уже кричал о том, что он будет защищать их ценой своей жизни. Эндрю не понял, как сделал шаг вперед, как оказался совсем рядом с Кейтлин, которая каким-то чудом нашла в себе силы не отшатнуться. Может быть, она и правда перестала его бояться? Или это Нил? Миньярд не знал. В голове лишь пульсировало одно слово: «Семья». — Это?.. — Мальчик и девочка, — она поняла его вопрос. От осознания этого задрожали кости. Кейтлин старалась, правда старалась понимать его. — Ты можешь прикоснуться, если хочешь, я не против. — А если я?.. — Ты не сделаешь больно, — только после этой фразы он поднял на нее глаза. Девушка улыбалась. Тепло и мягко. Так, как никогда раньше не улыбалась ему. В серых глазах не было ни капли страха. Только доверие и принятие. Наверное, именно поэтому он почти невесомо коснулся ее руки, накрывавшей округлый живот, но тут же отдернул, словно обжегся. — Хочешь, чтобы я ушла? — Нет, — Эндрю затряс головой, словно ее уход — самое страшное, что могло сейчас произойти, а потом развернулся и почти побежал на улицу. — Я все испортила? — еле слышно спросила Кейтлин, глядя на то, как дрожащими руками за стеклянными дверьми Миньярд старается закурить. — Нет, — Нил, молчавший до этого, встал перед ней, обнадеживающе улыбаясь. — Поверь мне, все хорошо. Ему просто нужно немного времени. И я очень рад за вас. — Это и твои племянники тоже, — шепнула девушка. — Аарон все-таки растрепал. — Я его жена, — фыркнула Кейтлин, гордо вскинув подбородок. Что ж, тут и правда было чем гордиться. — Я пойду к остальным. — Мы можем прийти не скоро, не ждите нас. И еще раз спасибо за то, что приехали. Последний раз сжав плечо Кейтлин, Нил двинулся на улицу, где Эндрю закуривал уже вторую сигарету. Куда делась первая, Джостен не знал. Встав рядом, но на относительном расстоянии, давая Миньярду возможность дышать, парень стал ждать. Заговаривать сейчас с блондином первым было просто глупо, поэтому он следил за тем, как выравнивается дыхание Эндрю, как постепенно перестают дрожать его руки, как из взгляда исчезает паника, но все равно не приближался. Прошло минут двадцать, прежде чем тот заговорил. — У них будут дети. — Будут. Этого стоило ожидать, разве нет? — Заткнись. — Ты против их появления на свет? — Даже не смей такое говорить! — рявкнул Эндрю, за секунду оказавшись рядом, хватая за грудки, однако Нил не вздрогнул, остался совершенно спокойным, понимающим и выжидающим. — Тогда что не так? Я знаю, что ты не против Кейтлин. И ты знаешь, что им она не навредит. Как и Аарон, — Миньярд отдернул взгляд и отступил. — Ты боишься, что им навредит этот мир? — Им наврежу я, — глухо ответил Эндрю, выбрасывая сигарету куда-то в сторону. — Бред, — фыркнул Джостен, словно блондин только что сказал самую большую глупость в мире. — Это дети, Нил, — в голосе Эндрю сквозила усталость. — Они любят сидеть на руках, любят объятья и прикосновения. И они не понимают слово «нет». — Так вот в чем проблема, — Нил почувствовал, как на него накатывает облегчение. Он боялся, что Эндрю скажет что-то о том, что такие, как Лисы, не должны иметь детей, что они не могут воспитать их в любви и заботе, не навредить или что-то в этом роде. — Дрю, ты хоть раз сделал больно Сэр или Королю? — Что? — Миньярд тупо моргнул. — Нашим котам. Ты сделал им больно? Они тоже не понимают слово «нет» и прикасаются к тебе, когда им заблагорассудится. — Ты сравниваешь детей с котами?! — Ну, возможно, — пожал плечами Нил, неловко улыбаясь. — Ты не любишь касания, потому что они причиняли тебе боль. Но ты не вздрагиваешь, когда на тебя со спины прыгает Сэр, ты не сбрасываешь Короля с кровати, когда тот прижимается к тебе, пока ты спишь. С детьми схожая история. Ты будешь знать, что это твои племянники. Ты будешь различать их прикосновения из тысячи других. Да, проснувшись в кровати с незнакомцем, ты, вероятно, всадишь ему нож под ребра, но ты спокойно спишь со мной. Возможно, первое время будет сложно, я не спорю. Но вопрос в том, хочешь ты этого или нет. Да или нет? — Да. Но я не знаю как. — Я помогу, — Нил протянул ему свою руку. Окинув его ладонь пронзительным ненавидящим взглядом, Эндрю несколько секунд боролся с собой, а потом крепко сжал, притягивая к себе. И Нил принял его в свои объятья, кутая в тепло и спокойствие, скрывая от всего мира, целуя в макушку. Может Миньярд и был гениальным голкипером, жестким и черствым на первый взгляд человеком, побитым жизнью, но когда дело касалось его семьи — он таял. А теперь в его семье появилось два маленьких и совершенно беззащитных человека, которых, на самом деле, Эндрю уже любил всем сердцем, хоть и не понимал этого. Вот так, стоя в объятьях Нила, он дал себе обещание, поклялся, что сделает этих детей самыми счастливыми, радостными и любимыми, и никому не даст им навредить. И он сдержит свое слово. Как и всегда.