***
— Это плохая, очень плохая идея, — не переставал бормотать себе под нос Кевин, нервно меряя раздевалку шагами, пока Нил и Эндрю затягивали защиту друг на друге. Странно, он забыл даже про игру, что ни в какие рамки не лезло. — Я не намерен отвечать на тысячи вопросов на пресс конференции, когда мы победим, а потом выслушивать твою ругань о том, что все крутится не вокруг экси, — отмахнулся Миньярд. — Кстати, Кев, когда выйдешь на поле, — Нил хитро прищурился, — советую посмотреть на первый ряд трибун прямо над нашей командой. — Что? — Дэй замер. — Что ты сделал?! — То, на что тебе смелости не хватило, — ухмыльнулся Джостен и, взяв клюшку, двинулся на выход. — Не благодари. Несколько секунд Кевин провожал друзей взглядом, а потом, схватив свой инвентарь, рванул на выход. Сердце бешено колотилось в груди, а одна мысль была страшнее и прекраснее другой, но когда он вылетел из коридора к команде и обернулся… Мир перестал существовать. Остались только эти сияющие издевкой и весельем карие глаза, которые, как он думал, больше никогда не увидит. Она была здесь. Сидела рядом с Лисами и улыбалась только ему одному. Ее длинные, почти до колен, волосы сейчас были закручены в забавные рожки, больше походившие на ушки. Белла… Девушка смотрела на него и улыбалась. Искренне и тепло. Они познакомились три года назад и… это было лучшее межсезонье в жизни Дэя. — Кевин, думаю, мы оба понимаем, что наши отношения, — Тея грустно улыбнулась, — исчерпали себя. Мы цеплялись за то, что осталось, но пора двигаться дальше. — Ты уходишь? — Не совсем. Я хочу остаться твоим другом, я не брошу тебя, как другие, но быть твоей девушкой, — она качнула головой, — я не хочу тормозить ни тебя, ни себя. Мы оба переросли это. И это была правда. Их поцелуи стали какой-то привычкой, а все разговоры сводились к обсуждению карьеры и экси. И не потому, что оба болели этим спортом, а потому, что они не знали, о чем еще им можно поговорить. Они сошлись, потому что оба знали, через что прошел другой, понимали боль, но на этом… все. Не было ни химии, ни какой-то безумной любви. Они просто держались друг за друга, как тонущие за плавучий мусор, лишь бы не утонуть. — Да, — переборов себя, Кевин смог криво улыбнуться. — Ты, наверное, права. — Мне лучше уйти? — Да, пожалуй, но, Тея… — Да? — Я очень надеюсь на то, что ты останешься частью моей жизни. — Конечно, — она встала и легонько сжала его плечо. — Я верю в тебя. И очень хочу, чтобы был счастлив и за пределами поля. — Ты тоже. После этих слов рука Теи исчезла с его плеча, как, казалось, и последнее напоминание о том, что Дэй является кем-то кроме как игроком в экси. Экси — все, что есть в его жизни. Да, есть Эндрю и Нил, но он для них как третье колесо, побочный ненужный ребенок. Так ему казалось, хоть друзья никогда не подавали виду. Ваймак? У него есть «Лисы» и Эбби. Разве ему нужен ребенок, который давно вырос и тащит за собой целый вагон психологических травм и проблем? Это все было бредом, Кевин понимал, что у него есть семья и те, кто видят в нем личность, а не руки и ноги, способные забивать мячи, но разум отвергал это как что-то инородное и неправильное. Было паршиво, хоть Дэй и понимал, что это верное решение, что Тея не исчезнет совсем. Хотелось выпить. Залить эту режущую боль в груди и не вспоминать ни о чем. Но он, черт его дери, дал слово отцу и Эндрю, что больше не будет этого делать, что скорее позвонит одному из них и поговорит. И именно в этот момент к нему подсела она. Несколько раз Кевин видел ее раньше в первом ряду на пресс-конференциях с микрофоном в руках. Журналистка. От осознания этого факта губы нападающего скривились в презрении. Почему они все не могут оставить его в покое?! Хотя бы сегодня! — Тише, принцесса, я не собираюсь тебя мучать, — рассмеялась девушка и, словно в подтверждение своих слов, вынула небольшую карту памяти из диктофона и уронила ту в кружку с кофе. — Мир? — Вот за это тебе могут сделать выговор, — презрение на лице Кевина сменилось раздражением с каплей любопытства. — Если не нужно грязное белье, зачем пришла? — ему сейчас было даже плевать на то, что они перешли на «ты». — Как грубо, — надула свои алые губки журналистка. — Во-первых, попрошу обращаться по имени. И, раз ты его не помнишь, представлюсь. Изабель Лалейли. А во-вторых, судя по всему, у тебя паршивый день. И будет неплохо, если никто не будет приставать к тебе. — Несколько нелогично с твой стороны тогда лезть ко мне, не находишь? — Весьма логично. Все знают, что если я в кого-то вцепилась, значит, это моя добыча, а покушаться на нее — себе дороже. — И я твоя добыча? — Разумеется, — она внаглую отпила глоток воды из его стакана, оставляя след алой помады. — Но не сегодня. Сегодня я хочу помочь человеку, которому только что, кажется, сделали очень больно. — И ты об этом не напишешь? — все происходящее походило на шутку. — Нет. Ну, или совру, — пожала плечами Изабель. — Ты сейчас слишком похож на щенка, которого бросили под дождем, чтобы тебя пинать. — А ты слишком похожа на расчетливую суку, которая в будущем воспользуется сегодняшним днем и попытается втереться мне в доверие, — хмуро ответил Дэй. — Почему похожа?! — оскорбленно воскликнула девушка, поднимаясь на ноги. — Я и есть главная сука! — нападающий не знал, чем он был поражен больше — легкостью в ее словах или тем, как она потрепала его по волосам. — Поднимайся, плюшевый медведь, нас ждут развлечения всего этого города! И нет, я не отстану, пока у тебя глаза не засияют, будто ты только что победил на Олимпиаде! — Но я никогда не выигрывал Олимпиаду. Даже не участвовал… — не контролируя, словно примагниченный, Кевин поднялся на ноги, бросив первую попавшуюся купюру из кошелька на стол. — Значит, ты должен начать светиться изнутри. Идем. И девушка не соврала, сказав, что их ждут «все» развлечения этого города. Они сходили в кино и на аттракционы, ели сахарную вату и прочую мерзость, которую Кевин попросту не переваривал, однако эта несносная девчонка была прекрасной шантажисткой и манипуляторшей. Они спорили на секреты знаменитостей и знакомых Дэя. Если Изабель говорила неизвестный парню факт, он был обязан съесть ту или иную дрянь, а если он знал, то, в свою очередь, она должна была отказаться от угощения. Как несложно догадаться, Кевин не выиграл ни разу. Закончился день тем, что уже после полуночи они как-то пробрались на совершенно пустую крышу Эмпайр-стейт-билдинг с вином и клубникой в шоколаде, которую Кевин также должен был попробовать. Они просто сидели там на некотором расстоянии друг от друга и смотрели на вечно живой город. Дэй не понимал, как оказался здесь. Почему он вообще провел день с этой самоуверенной и наглой девчонкой?! Ей ведь от силы… Двадцать три? Он скосил взгляд на девушку рядом с собой. Ее длинные волосы сейчас были собраны в совершенно домашний и небрежный пучок, из которого выбивалось несколько прядей. Карие глаза в темноте казались черными, но блестели, как жемчужины, а алые губы не переставали еле заметно усмехаться. И именно усмехаться, не улыбаться. За сегодня он уже видел ее искреннюю широкую улыбку. Она совсем другая… Красивая, одетая в совершенно неподходящую для такого радужного дня строгую одежду — белая блузка, зауженные брюки и шпилька. И, наверное, ей было холодно. Хмыкнув своим мыслям, Кевин снял с себя куртку и накинул на тонкие плечи. — Ты чего? — девушка удивленно распахнула свои подведенные глаза, оторвав от губ бокал с вином. — Изабель, тебе холодно, а мне нет. Включи логику. — Можно просто Бель, — через несколько секунд удивительно тихо сказала девушка. — И, кстати, ты должен мне денег. — Что? — Я должна была отыскать тебя, втереться в доверие и выудить какой-нибудь скандальный секрет, а теперь все катится в тартарары. — Могу я поинтересоваться, почему? — Кевин хитро улыбнулся, полностью поворачиваясь к ней. — Потому что ты оказался милым плюшевым медведем, которого так и хочется обнять, а не коронованной задницей с раздутым эго. Нет, это в тебе, конечно, есть, но ты еще и медведь. И ты меня страшно бесишь, — она недовольно цокнула языком, делая большой глоток вина. — Тогда предлагаю пари. Ты проведешь со мной еще три дня, но теперь я покажу тебе, как надо веселиться. Если ты все еще будешь считать меня плюшевым медведем, — он скривился от такого сравнения, но все же не изменил его, — я собственноручно выложу тебе самые грязные свои тайны, и ты напишешь самую громкую статью из всех. А если я окажусь той еще задницей, коей я и являюсь, ты будешь должна мне желание. Как тебе условие, Бель? — У тебя проблемы с самооценкой, — хмыкнула девушка, приближаясь и приподнимая его подбородок одним лишь своим указательным пальцем. — А у тебя проблемы с оценкой того, кто сидит напротив, — в тон ей ответил Дэй. На следующее утро ему в дверь позвонила девушка в джинсовых шортах и потертой безразмерной футболке с длинными фиолетовыми волосами. Он не узнал ее, пока на губах не появилась издевательская ухмылка. Внимательно, без капли стеснения, она осмотрела его торс, по которому еще стекали не высохшие редкие капли после душа, а потом внаглую вошла в его квартиру и направилась на кухню, откуда исходил запах кофе, бросив ему что-то о том, что она не хочет становиться героиней хроник. Это была Бель. Во всей своей красе. Они гуляли, смеялись и обменивались колкостями. Зашли на корт, где Дэй провел добрые три часа, но девушка не торопила. Она сидела посередине поля, скрестив ноги и попивала свой холодный латте, а когда их чуть не поймали папарацци, Бель схватила его за руку и, смеясь, побежала прочь, прячась на… стройке. Девушка была просто сумасшедшей. Они ходили на бои UFC, гуляли по набережной, ездили на машине на огромной скорости, а потом заваливались к Дэю домой, чтобы посмотреть какой-нибудь матч по экси из его коллекции. Но три дня закончились слишком быстро. — Твой вердикт? — Кевин стоял, прислонившись плечом к стене коридора в своей квартире, тогда как Бель заправляла волосы под парик, который только надела. — Ты продул, — девушка скрестила руки на груди, поворачиваясь к нему лицом. — Каким бы гадом ты не хотел казаться, вот тут, — она положила руку на его грудь, где под ладонью гулко билось сердце, — ты очень добрый и ласковый плюшевый медведь. Так о чем мне написать? — Что я расстался с Теей. Что все это время мы даже толком не любили друг друга, а лишь цеплялись за подобие стабильности. И что не прошло и получаса, как я влюбился в одну безумную ведьму с горящими глазами. — Это будет ложью, — сглотнув ощутимый ком в горле, выдавила из себя Лалейли. — Уверена? — Кевин хищно улыбнулся, за один шаг преодолевая разделявшее их расстояние. — Я, конечно, не знаю испанский, но, думаю, что теперь буду звать тебя красавицей, Белла. — Ты точно продул, — выдохнула девушка и, привстав на мысочки, дотянулась до его шеи, но лишь для того, чтобы потянуть вниз, к себе. Кевин осторожно, бережно коснулся ее мягких губ, словно боялся спугнуть, явно забыв, кто перед ним. Бель собственнически притянула его к себе, властно захватывая губы Дэя, вырывая из его груди приглушенный рык. Не прошло и нескольких секунд, как он подхватил девушку на руки и впечатал ее в стену, стянув такой ненужный парик. Но она лишь рассмеялась, оплетая ногами его талию, оттягивая за волосы и игриво кусая изгиб челюсти. Это было лучшее межсезонье в его жизни, потому что в это межсезонье с ним была ведьма по имени Изабель Лалейли. Потому что она заставляла его смеяться и улыбаться. Потому что она отбирала у него пульт от телевизора, переключая дурацкую комедию, которую он решил посмотреть ради нее, на очередной матч по экси. Потому что она не ходила с ним на его пробежки, но по возращении его уже ждал завтрак и свежесваренный кофе. Потому что она влилась в его жизнь и наполнила светом. А потом их поймали. Они попали в объектив камер, а Бель была без парика. Ее отправили в Европу, в наказание за то, что она не пользовалась своим положением, хоть Дэй и предлагал рассказать ей все, что та захочет. И Бель уехала. Забрала немного вещей, что были в квартире Кевина, и уехала, сменив номер телефона, оставив на столе записку с одним единственным словом: «Спасибо» Искал ли он ее? Да. Скучал ли? Безумно. Нашел ли? Смог. Но получил лишь один ответ: «Ей дорога в Америку теперь закрыта. Работу она там найти не сможет». И Кевин не настаивал. Не тянул на себя, давая девушке свободу, которую та так любила и ценила. Только иногда, напившись в стельку, Дэй рассказывал Нилу и Эндрю о Белле, красавице, которая превратила его жизнь в мечту на короткие два месяца. И теперь она была здесь. Кевин не знал, как и почему, не понимал, что она здесь делает, но единственное, что он смог сделать, втолкнуть свою клюшку в руки Джостена и ринуться к девушке, чтобы, подтянувшись на поручнях, оказаться на одном уровне с ее лицом. Плевать, что смотрел весь стадион. Белла была здесь. — Привет, плюшевый медведь, — она взлохматила его волосы, весело смеясь. — Ты что тут делаешь? — это единственный вопрос, который Дэй смог из себя выдавить. — У тебя финал Олимпиады, — но, встретившись со строгим взглядом изумрудных глаз, закатила глаза. — Ладно, может быть твой обожаемый Джостен позвонил мне и настоятельно посоветовал приехать, пообещав, что организует мне возвращение в Штаты, если я явлюсь сюда. — Ты… вернешься? — Кевину показалось, что он не может дышать. — Выиграй Олимпиаду и поговорим, но, Кевин, — она, как в первый день их общения, приподняла его лицо за подбородок, — ты от меня не отделаешься. А теперь тащи свою прекрасную задницу на поле и сделай так, чтобы я написала восхитительную статью о победе своей родины. Кевин светился, как рождественская елка, как Никки в лучшие свои дни, и когда он вернулся к команде, не отрывая глаз от самодовольной девушки, Нил был готов дать ему клюшкой по лбу. Джостен вообще начал сомневаться в том, хорошее ли это было решение — говорить Дэю о Бель до игры. — Это чертовски омерзительно, — фыркнул Эндрю, дав слабый подзатыльник другу. — Наркоман, судя по всему, это была худшая твоя идея. — Уже сам вижу, — Нил вручил Кевину клюшку, тогда как Миньярд резко повернул голову друга к полю. — У нас финал Олимпиады, думай головой, а не членом. — С каких пор тебя волнует игра? — отмахнулся Кевин, однако счастливое выражение начало сползать с его лица. — Вам двоим сейчас вообще под одной фамилией выходить. Парни переглянулись и устало закатили глаза. Им хватило того, как их вчера отчитывал тренер сборной, который после плюнул на все и пошел в бар к Ваймаку, с которым они оказались друзьями. Тот жаловался Дэвиду на своих оболтусов, тогда как тренер Пальметто пытался успокоить его, рассказывая о приключениях «Лисов» годы назад. Почему-то это не очень помогло… Раздался свисток и… начали объявлять имена выходящих игроков. Как и планировалось, Нил и Эндрю выходили последними. — Нил Джостен-Миньярд номер 18! Эндрю Миньярд-Джостен номер 23! Люди на трибунах зависли, тогда как Нил и Эндрю в гробовой тишине проследовали к своим местам, ничуть не обращая внимания на то, что все взгляды прикованы к ним. Дав несколько секунд людям вокруг, Лисы в первом ряду загалдели и засвистели, выказывая поддержку, а через некоторое время к ним присоединился и весь стадион. Эндрю было плевать, но он видел, как где-то впереди облегченно расслабились плечи Нила. Это успокоило и его. Все будет хорошо.***
Миньярда-Джостена вернули на ворота за 15 минут до конца игры, а впереди снова замаячили Нил и Кевин. Им всем дали отдохнуть добрые полчаса, чтобы в конце они изменили ход игры. Именно на них троих и делал ставку тренер. До конца игры осталось 5 минут. И Швеция оказалась куда более грозным соперником, чем им казалось изначально. Впервые паранойя Кевина была оправдана. И Эндрю чувствовал, что он рассыпается на куски, видя, как выдыхается его команда. Их еле держали ноги, мышцы не слушались, а глаза заливал пот. Даже они трое, которым дали неплохой перерыв, успели вымотаться за эти, казалось бы, жалкие десять минут игры. Но Швеция давила их, не уменьшая напора. Внимательно следя за игрой впереди, Эндрю думал. Нельзя было допустить равного счета и дополнительного времени. Значит, нужно срочно менять ситуацию. Но как? И тогда он увидел Ваймака. Тренер, ставший ему отцом, пытался подать какой-то знак, тыча то на него, то на ворота противника. И Миньярд понял. — Давай сюда! — рявкнул он по-русски, надеясь, что Нил услышит. Тот затормозил, а потом крикнул что-то по-французски Кевину. Даже с такого расстояния Эндрю мог видеть, как глаза друга распахнулись от удивления, а рот приоткрылся, но… он побежал в противоположную от ворот Швеции сторону. Он верил в Эндрю. Никто толком не понимал, что происходит, но игроки Швеции ломанулись следом, упрощая работу Миньярду. Защитники сносили нападающих противника, которые преследовали бегущих домой Кевина и Нила. Пас. Эндрю подхватывает клюшкой мяч и со всей силы, что была в его теле, швыряет его на другой конец поля. Кажется, время замедлилось. Он чувствовал, как бьется сердце в его груди, как капелька пота стекает по шее вниз, под одежду, пуская мурашки по коже, видел, как резко оборачиваются Нил и Кевин, следя взглядом за мячом, как дергаются игроки Швеции, как расслабленный голкипер противника понимает, что мяч летит к его воротам, как он пытается скоординировать свои движения… Сирена разрывает барабанные перепонки, а алые огоньки ослепляют. Трибуны взрываются, но словно из-под воды Эндрю слышит крик родного голоса: — Да! Это мои мальчики! Отлично! Эндрю поднимает глаза на Ваймака и видит, как тот широко улыбается, ничуть не сдерживая слез гордости. Искренних слез. И Эндрю чувствует, как щиплет его собственные глаза. На его голове шлем, все лицо мокрое от пота, поэтому он позволяет одной единственной слезе скатиться вниз по скуле и смешаться с таким же соленым потом. Этого ведь никто не заметит и не увидит, верно? Трибуны, казалось, вот-вот взорвутся, к Миньярду подбежали Кевин и Нил, которым он кивком разрешил обнять себя, стиснув в коротких, но крепких объятьях… Оставшиеся три минуты игры прошли как в тумане. Эндрю почти не видел, как их защитники сносят своими телами шведов, не позволяя даже приблизиться к воротам. А потом мир снова замер. Раздался хлопок, и на поле посыпалась красно-сине-белая мишура. Они победили. Он победил. Это была его победа. И пока вся команда чуть ли не давила друг друга на поле, Эндрю стянул с головы шлем и вышел за стекло. Его уже ждали. Лисы и Ваймак, которых пустили вниз, к скамейке команды. Без слов Миньярд подошел к тренеру, а потом крепко обнял. Дэвид замер, казалось, даже не дышал, но уже через секунду обнял его, лицом утыкаясь в потные волосы. — Я горжусь тобой, я бесконечно горжусь тобой… — шептал он еле слышно, но Эндрю слышал. Слышал каждое слово, которое резало и в то же время лечило его измотанную душу. И об игре он говорил, наверное, в последнюю очередь. — Спасибо. За все, па… — последнее слово застряло в горле. — Всегда, — Ваймак понял, сжал еще крепче, но вспомнив, кто перед ним, почти тут же отпустил, готовый отстраниться. — Я всегда буду с вами. Они переоделись, выстроились на награждение… Медали тянули вниз, но ни Нил, ни Эндрю, ни Кевин не собирались оставлять награды себе. Стоило судьям отпустить их, как они тут же оказались рядом с семьей. Дэй повесил свою медаль на шею отца и крепко обнял его, шепча что-то. Если бы не Ваймак, он бы здесь не стоял, ничего бы не было. Он бы давно умер в Эверморе или спился. Он стоял здесь только благодаря отцу. Тренеру, который верил в него даже тогда, когда он сам не верил в себя. И Эндрю. И Нилу. И всей своей семье. Но в первую очередь Ваймаку. Эндрю подошел к брату и Кейтлин. Сняв медаль, он осторожно, очень медленно приложил ее к животу девушки, а потом отдал брату. Им не нужны были слова. Спустя столько лет, они научились чувствовать друг друга, понимать и принимать. И обоим этого было достаточно. И все же, переборов себя, Эндрю позволил себе третьи за день объятья не с Нилом. Он обнял Аарона. Обнял брата. Обнял свою семью. Хоть и отстранился через считаные секунды. Потому что знал. Тому это нужно. Нил долго стоял в стороне, задумчиво глядя на золото в своих руках. Он и правда не знал, что с ним делать. Джостен просто не представлял, что будет приходить домой и видеть ее перед собой. Пусть эта медаль и была его, но если бы не семья, Нила Джостена попросту не существовало бы. Ваймак дал ему шанс. Кевин научил всему. Лисы стали семьей. Эбби заменила мать, настоящую мать, которой у того никогда не было. Би же… помогала Эндрю. Она помогала тому, кто стал его жизнью. Помогала тому, кто дал ему эту жизнь. Подойдя к женщине, Нил осторожно снял награду и неуверенно протянул. Он не настаивал, но очень хотел, чтобы та заняла свое место рядом со стеклянными фигурками в кабинете. И Би приняла подарок. Тепло улыбнулась, ласково касаясь щеки, покрытой шрамами, прекрасно все понимая. Ей не нужно было объяснять причину этого поступка. Иначе она бы не была Би. — Чур следующая твоя медаль моя, — промурлыкала на ухо Кевину Бель, когда от него наконец отстали Лисы и отец. — С чего бы? Ты мне не жена, даже не девушка, — надменно усмехнулся Дэй. — Ну, второе я готова исправить прямо сейчас, а первое… это твоя забота, а не моя.***
— Ставлю на то, что больше всего новостей будет об Эндрю и Ниле! — пьяно крикнула Элисон, вливая в себя очередной "секс на пляже", вышедший из-под умелых рук Миньярда, который больше часа назад выгнал бармена с его рабочего места. — А я ставлю на Кевина и вот эту ведьму, — протянул Никки, лежавший на коленях у Эрика. — Что я такого сделала? — невинно захлопала ресницами Бель. — Ну, начнем с того, что нашу королеву впервые застали с девушкой, чего не было даже когда он встречался с Теей, — Мэтт запрокинул голову, глядя в потолок. — А во-вторых, — он прыснул, — господи, я бы отдал все, чтобы еще раз посмотреть на то, как он катает тебя на своей спине перед всеми, а потом целует. — Поддерживаю ставку Никки, — вскинула руку Дэн. — А я за этих двух идиотов, — хмыкнул Аарон, кивнув в сторону брата и притихшего рядом с ним Нила. — А, то есть никто не думает, что людей будет куда больше интересовать Олимпиада, чем… — Нет, — вразнобой ответили Лисы, на что Кевин лишь застонал. — Можете даже не надеяться на то, что про вас вспомнят, — зевнул Жан, поднимаясь на ноги и собираясь уходить, обращаясь к сидевшей на другом конце лобби команде Америки. — Почему они… не с нами? — спросил Финниган. — Мы же празднуем нашу победу и… — Потому что они семья. И они будут на первом месте друг для друга. Всегда, — за мужа ответил Джереми.