— Дядя Эндрю, а можно нам тоже поиграть на вашей тренировке, когда они возобновятся? — спросил Крис, уже зарывшийся в одеяло своей кровати.
— Думаю, ваш папа это не оценит, — с легкой ухмылкой ответил Эндрю, подтыкая одеяло племяннице, лежавшей в соседней кровати. Аарон и Кейтлин уже обустраивали новую комнату, которая раньше служила игровой, чтобы дети могли жить раздельно, но пока что близняшки делили комнату на двоих. — Теперь тепло, принцесса?
— Да, — Андреа широко улыбнулась. — Но мы ведь можем хотя бы прийти!
— Вы и так почти прописались на корте. Это не дело. Нельзя забывать о жизни, которая окружает вас.
— Но у нас отличные оценки! — не унимался Крис, который разве что не спал с клюшкой.
— Я говорю не про оценки, а про друзей, общение. У вас сейчас последний месяц летних каникул, — постарался объяснить Эндрю, прекрасно помня, как в детстве мечтал найти тех, кто будет рядом, кто будет понимать его. Племянникам было всего девять. Третий класс —пора легкости и веселья, а не безумной любви к глупой игре. Хотя, учитывая членов их огромной семьи Лисов… это не было чем-то удивительным. — Наслаждайтесь этим временем. Да, наше летнее путешествие уже закончилось, мы вернулись домой, но все же… Вы же члены команды экси в вашей школе. Почему вам так хочется утонуть в экси?
— Но у вас куда интереснее, — вздохнул мальчишка. — Что плохого в том, что мы любим экси?
— Ничего, — вздохнул Миньярд, прекрасно понимая, что спорить бесполезно. — Я могу спросить у остальных «Коршунов», — сдался наконец Эндрю, уже предчувствуя нагоняй от брата, но восторженный писк племянников того стоил. Что же до согласия «Коршунов»… Они буквально видели, как растут эти маленькие монстрики, и обожали их, поэтому, несомненно, согласятся задержаться после тренировки, чтобы поиграть с ними.
Выключив свет и убедившись в том, что дети и правда решили спать, Миньярд двинулся в гостиную на первом этаже дома, где достаточно тихо переговаривались все Миньярды и Дэй. Сегодня была очередь Бель укладывать малышку Алексис. Наверное, глупо говорить, что младшая Дэй уже была любимицей прессы и делала свои первые шаги, как игрок экси, как когда-то и отец. Она училась в одной школе с Миньярдами, и втроем они представляли собой страшную силу, с которой уже считались. И конечно, все трое росли прямо на корте, предпочитая трибуны игровым площадкам. Даже домашние задания они делали там, а потом вместе с Кевином, Нилом и Эндрю ехали домой, нередко оставаясь ночевать под одной крышей. Казалось, у них не было распределения на твои и мои. Все было общее. И что не могло не радовать старших, они никогда не давали друг друга в обиду. Дети тоже были Лисами.
Они вяло обсуждали скорый переезд Эрика и Никки с их приемным сыном Вильямом, которые решили, что все же хотят быть ближе к семье, хоть и планировали поселиться за городом. Все уже представляли, как Вильям, который планировал ходить в одну школу с Миньярдами и Дэй, будучи на год старше, будет оберегать младших, как настоящий доберман. Мальчик не отличался вспыльчивым характером или буйностью, нет, он был пугающе спокоен в любой ситуации, но, как и Никки, когда дело касалось семьи… он был готов порвать любого в клочья. И не важно, что ему было всего десять, как совершенно неважно было и то, что в их жилах текла не одна кровь. Они все — Лисы — семья. И дети поддерживали эту уверенность родителей.
Посидев какое-то время с остальными, Эндрю и Нил двинулись в сторону дома. Был конец межсезонья, все свободное время в их распоряжении. Поэтому сейчас парни, которые, по правде говоря, уже давно превратились в мужчин, старались проводить как можно больше времени вместе в тишине и покое, не забывая, конечно, про племянников и их крестницу Алексис. И все же им хотелось столь редких в сезон тишины и уединения.
Они брели по улицам Нью-Йорка в комфортном молчании, переплетя пальцы. Эндрю смотрел прямо перед собой, однако то и дело косил глаза на Нила, любуясь тем, как пятна света разных цветов от редких вывесок и фонарей расплываются по такому родному лицу. Нил же… Казалось, он просто наслаждался каждым мгновением, каждым своим вздохом, каждым ударом сердца. Он так любил
эту жизнь, что хотел впитать в себя каждый миг. Как вдруг они услышали откуда-то из темноты переулка писк. Сначала Нил подумал, что это какой-то котенок или щенок, но когда звук повторился, кровь в жилах заледенела. Резко повернувшись к Эндрю, Нил увидел такое же неподдельное выражение ужаса на его лице, как, наверное, и на своем собственном. Слишком открытое и яркое чувство для Миньярда.
Выхватив ножи, они нырнули в темноту переулка, словно погружаясь в прошлое. То, что они увидели, заставило Эндрю замереть, как вкопанного, тогда как в груди Нила забурлила ярость. Огромный амбал тянул какую-то совсем маленькую девочку вглубь, подальше от света. Она старалась вырваться, плакала,
просила прекратить, но ее не слышали.
— Убрал от нее свои руки! — рявкнул Нил.
— Идите, куда шли, — отмахнулся мужик в слишком приличном костюме. — Мне надо отвести дочь домой.
— Ты мне не отец!
Казалось, эта фраза выбила из Эндрю весь воздух. Он не мог сделать и шага, а его тело стало тяжелым и неподвижным. Он словно очутился в одном из своих кошмаров. С такого расстояния и из-за темноты Миньярд не видел цвета глаз девочки, но у нее были длинные, почти белые волосы…
Нил ждать не собирался. Нырнув вниз, он вывернул руку мужлана, резанув по сухожилиям, от чего тот взвыл, как раненый пес, отшатываясь назад. Пусть Джостен и был в разы меньше, он был быстрым и определенно опытным в подобных делах. Оттолкнув противника к стене, нападающий вонзил нож в особенно чувствительную точку на плече, которую помнил еще с детства, а потом провернул лезвие, чтобы уже через секунду отскочить в сторону и заслонить собой ребенка. Он уже хотел было снова броситься в бой, когда мужлан начал подниматься на ноги, как вдруг ему на голову резко опустился обрубок трубы, который Эндрю тут же отбросил от себя.
— Вызывай копов… — прохрипел Миньярд, неотрывно глядя на незнакомца, который уже сполз на асфальт.
— Нет! — девчушка выскочила из-за спины Нила. — Только не полицию!
— Но…
— Он из ФБР, — опередила она обоих.
— Ты понимаешь, что тебе нельзя здесь оставаться? Уже ночь. Тебе есть, куда пойти? — Нил опустился перед ней на корточки, предусмотрительно убрав нож под повязки, чтобы смотреть на нее снизу вверх.
— Я в порядке. Идите, куда шли.
— Не вариант, мелкая, — Эндрю прочистил горло, стараясь вернуть себе привычное спокойствие. — Тебе нужно…
— Ничего мне не нужно! — сорвалась на крик она, обнимая себя за плечи. — Уходите…
— Мы хотим помочь тебе, — Нил протянул руку, как делал это, когда у Эндрю были панические атаки. — Позволь нам помочь тебе. Если он из ФБР, как ты говоришь…
— Ты из приемной семьи, — перебил Нила Миньярд. — Он найдет тебя на улицах и накажет. Он не отдаст тебя в систему. Ты знаешь, что будет дальше. Уверена, что не хочешь принять помощь тех, кто может сделать так, чтобы он получил по заслугам?
— Чтобы потом оказаться в очередном аду? — зло выплюнула девочка, а по ее пыльным щекам покатились слезы. — Нет… нет… — ее тело мелко задрожало, поддаваясь той истерике, что она все это время сдерживала. — Уходите. Оставьте меня.
Пожалуйста! — она упала на колени, раздирая их в кровь, сжимаясь в комочек.
— Дай нам помочь тебе, — Эндрю опустился рядом с ней на корточки, сглатывая ком в горле. — Мы не прикоснемся к тебе, пока ты сама не разрешишь, но надо уходить. Он в любой момент может прийти в себя. Ты готова принять помощь? Обещаю, ты сможешь уйти, как только захочешь. Ты разрешишь нам прикоснуться к тебе и увести отсюда?
Нил видел, с каким трудом Миньярду дается каждое слово, но он не намерен был отступать. Рыжий видел в глазах Эндрю ту редкую, но такую яркую решимость. Что он не собирался делать, так это бросать девочку одну в темноте, в центре города, когда только что ее тащил в неизвестном направлении тот, кто взял над ней опеку. Для голкипера все это выглядело слишком знакомо, поднимая с глубины его души все те ужасы, что мягко годами оттеснял во тьму Нил.
Эндрю терпеливо ждал, пока наконец малышка не выдавила из себя несколько кивков. Голкипер не нашел в себе силы подойти ближе, не мог оторвать взгляд от этих пронзительных голубых глаз, которые были еле видны из-под дрожащих ресниц, поэтому ее на руки поднял Нил, перед этим сняв свой легкий бомбер, чтобы минимально касаться участков открытой кожи.
Для ребенка было бы нормально хвататься за того, кто держит на руках, так всегда делали и Крис, и Андреа, и Алексис, но не эта девочка. Она сжалась, опасливо озираясь по сторонам, словно боялась, что на нее вот-вот нападут. Эндрю отставал от Нила на шаг и просто не мог оторвать от малышки взгляда. Ему казалось, что он смотрит в зеркало. Он знал этот взгляд, знал этот страх и эту ненависть, которая защищала от мира как броня. И почему-то стало больно. Наверное, только сейчас, глядя на эту девочку, он понял, какой большой путь проделал. Да, возможно, он не разрешал посторонним касаться себя, но семья… Он нашел ее, завоевал, заслужил их любовь и доверие, а они добрались до него, заслужив возможность касаться его, изредка обнимать… И Нил. Его главная награда в этой жизни. Человек, который принимал его любым. Всегда. Человек, который больше никогда не врал и всегда держал слово. С ним и правда всегда «да». И что для себя понял Эндрю, пока они шли к их квартире — он не бросит эту девочку, как бросали другие. Как бросали его.
Стоило Миньярду открыть дверь, как Нил тут же опустил девочку на пол, не принуждая к прикосновениям. Сорвавшись с места, она дернулась в сторону и прижалась спиной к стене, опасливо глядя на двух незнакомых мужчин. Очень медленно оба сняли обувь, а потом повязки со своих рук, обнажая все шрамы. Это казалось обоим единственным верным решением, пусть оно и причиняло дискомфорт, когда на них смотрели детские глаза…
— Как тебя зовут? — Эндрю снова опустился на корточки, но девочка упрямо молчала. — Хорошо. Ты можешь не говорить. Запомни, в нашем доме есть только два правила. Первое — мы не врем. Никогда. Мы можем молчать, но не врать. Второе — никто не прикасается ни к кому без разрешения и уверенности в том, что другой согласен. Единственный, кто может прикоснуться к тебе здесь без твоего ответа — наши коты. Мы, — голкипер показал на себя, а потом на Нила, который закрыл за ними дверь, но оставил ключи в замке, — не прикоснемся к тебе. Не бойся сказать «нет». Одно слово, и мы отступим. Поняла?
— Хорошо, — еле слышно прошептала девочка, но напряжение из ее тела не пропало. Конечно, она не верила. Эндрю бы тоже не поверил.
— Ты не скажешь своего имени? — она молчала. — Скажи мне «нет».
— Нет…
— Хорошо, — к удивлению ребенка, на ровном лице блондина не появилось ни капли раздражения. — Мы можем звать тебя, скажем… — он задумался, — Лисенком?
— Да…
— Хорошо. Меня зовут Эндрю, а это Нил, — Миньярд говорил очень медленно, делая паузы после каждого предложения, чтобы девочка усвоила каждое слово. — Лисенок, я хочу предложить тебе план действий. Ты не хочешь возвращаться. Мы не заставим. Но мы не можем оставить тебя здесь. Ты под чужой опекой. У нас есть связи в ФБР. Если ты согласишься, ты можешь какое-то время побыть здесь, пока с тем мужчиной будут разбираться органы. Мы можем пообещать, что с ним поступят по всей строгости закона. У нас есть гостевая комната. Она закрывается на ключ. Ключ только один, и он будет у тебя. Когда с тем человеком будет покончено, ты сама решишь, что делать дальше.
— Мне не дадут выбора, — зашептала девочка. — Они отправят меня в очередной детский дом, а оттуда в какую-нибудь семью…
— Мы сможем сделать так, чтобы ты сама решала свою судьбу, — пообещал голкипер.
— Дрю, ты уверен?..
— Да, — только и ответил Миньярд, и рыжий тут же кивнул. Нил не был против этого решения, он лишь хотел убедиться, что Эндрю понимает, что делает. — Звони Браунингу. Пригрози, если понадобится, мне плевать.
— Обижаешь, — Нил сделал над собой усилие, чтобы не усмехнуться хищным оскалом.
— Как его зовут? Этого человека?
— Саймон Дикенс… — Джостен кивнул, но уходить не спешил. Может, остальным и могло бы показаться, что у Эндрю все под контролем, но он-то видел, как напряжен каждый мускул его тела, как старательно он подбирает слова, а потом заставляет их вылетать изо рта. Ему было тяжело. И Нил не знал, насколько хватит его мужа.
— У тебя синяки и ссадины, — блондин кивнул на раны. — Их надо обработать. Да или нет?
Девочка оценивающе осмотрела Эндрю. Парни почти видели, как работают шестеренки в ее сознании. Они ни разу не прикоснулись к ней без разрешения, они спрашивали ее мнения и не давили, они слушали и пока ни разу не показали, что хотят причинить вред. Вероятно, именно поэтому спустя минуту размышлений она кивнула.
Эндрю не попытался дать ей руку, просто выпрямился и пошел на кухню, слыша, как неуверенно девочка последовала за ним. Миньярд показал на стул и стол, снова давая ей выбор, тогда как сам потянулся за аптечкой. Лисенок забралась на стол так, чтобы лицом сидеть к единственной двери.
Доставая вату, перекись и мази, Эндрю окинул девочку взглядом. Она была невысокой, с совершенно ангельским кукольным лицом, поэтому казалась совсем маленькой. Но если присмотреться, можно было понять, что она, наверное, ровесница его племянников, а если вспомнить, как она говорила с ними в переулке, голкипер дал бы ей лет десять, может, одиннадцать. Эта девочка вызывала в душе Миньярда странные чувства. С одной стороны, она страшно напоминала ему самого себя в детстве, но с другой стороны, у нее были все повадки его кролика. Она — маленький запуганный зверек, нуждающийся во внимании, заботе и терпении, который при всем этом огрызался и шипел при любой попытке приблизиться.
Вместо привычного «да или нет», без уточнений с Нилом, Эндрю старался составить максимально точные вопросы. Он не знал, через что прошла эта Лисичка, но она определенно подвергалась насилию, а такие люди, особенно дети, никогда не любят, когда к ним прикасаются без разрешения, когда они не контролируют ситуацию. Он это знал. Сначала он получил разрешение подойти. Потом обработать ссадины на косточке левой ноги, потом на коленях, локтях, на щеке и лбу. Благодаря Нилу и племянникам, за годы практики прикосновения Эндрю стали мягче, он научился нежности, хоть она и предназначалась лишь для избранных людей этого мира. Что ж, эта маленькая девочка заслуживала заботы.
Отложив порозовевшую вату, Миньярд взял мазь. Снова получил разрешение подойти. Он начал втирать лекарство в кожу на запястье, слегка придерживая маленькую ручку, как вдруг Лисичка вскрикнула «нет!». И он тут же отпрянул. Он не испугался ее звонкого голоса, полного ужаса, не вздрогнул от взгляда полного ужаса. Эндрю терпеливо ждал, пока она выровняет дыхание и снова разрешит чужой коже соприкоснуться со своей. Девочке хватало секунд на двадцать, после чего с ее губ снова и снова слетало «нет». И Миньярд послушно отходил, заслуживая этим секунды доверия.
— А вы знаете меня! — донесся раздраженный голос Нила из гостиной, привлекая внимание Лисички. — Не хотите копаться в дерьме своего агентства?! Так я натравлю на вас журналистов. Вся Америка, весь мир узнает о том, что за чистенькими костюмчиками скрывают агенты ФБР! Вы этого хотите? — последовала пауза. — Давай, рискни! Хочешь взять меня на слабо, Браунинг? Если я надрал тебе зад в восемнадцать, представь, что я могу сделать сейчас, — тишина повисла на несколько минут, после чего раздался приглушенный смех. — Смотри, не промахнись, — тишина и снова смех. — Угрожаю? Нет, это не угроза, это предупреждение. И не смей втягивать в это девочку, ты меня понял? Ой, только не надо! Мы оба прекрасно знаем, как вы работаете, — снова молчание. — Что? Еще немного, и ты будешь говорить не с Нилом Джостеном-Миньярдом, а с Натаниэлем Веснински! Не буди его. Он давно не дышал свежим воздухом. Будет тяжело загнать обратно, — человек на том конце телефона снова заговорил. — Возможно. Но все, что меня сейчас волнует — пожизненный срок для этого урода и безопасность детей…
— Нил Джостен-Миньярд? — прошептала девочка, удивленно вскинув брови. — То есть ты…
— Эндрю Миньярд-Джостен, — кивнул голкипер. — Это проблема?
— Еще не знаю, — Лисичка нахмурилась, скосив глаза, стараясь рассмотреть то, как блондин клеит пластырь ей на лоб. — Зачем таким шишкам спорта, как вы, заботиться о такой, как я?
— Потому что мы далеко не всегда были такими шишками. Мы прошли через ад, чтобы выгрызть себе такую жизнь, — девочка скосила глаза на шрамы на его руках. — Правильно смотришь.
— Ты сам это сделал?
Эндрю поднял взгляд на слишком осознанное лицо девочки перед собой. «Интересно, а у Нила в ее возрасте были такие же внимательные и строгие глаза?» — пронеслось в сознание Миньярда. Он не знал, готов ли он вот так просто ответить на такой личный вопрос. И тогда он решил сделать то, к чему уже привык. Сыграть в правду.
— Знаешь, много лет назад, когда мы с этим кроликом только познакомились…
— Ты всем даешь такие глупые прозвища животных?
— Он еще наркоман и идиот, так что не только животные, — Эндрю проглотил раздражение от того, что его перебили. — Он тогда был похож на тебя. И мы с ним играли в правду. Он врал. Очень много. Обо всем. А я хотел знать правду. И мы играли. Он говорил правду, и я платил ему тем же. Не хочешь сыграть?
— С тобой? — девчонка усмехнулась. Эта жесткая ухмылка совсем не подходила такому детскому лицу. — Что такого ты можешь рассказать мне, что я не смогу найти в интернете? — на секунду Эндрю опешил от наглости этой на первый взгляд маленькой и хрупкой малышки. Ангельская внешность, но из нее так и сочился яд. Что ж, ему не привыкать. Сам такой.
— Тебе, наверное, хочется сходить в душ, — Нил появился в дверном проходе и остановился там. — У нас нет одежды для тебя, но, думаю, моя или его футболка сойдут за платье. Они чистые, ничем не пахнут. Пойдешь?
— На двери есть замок?
— Да.
— Тогда пойду.
— Я принесу тебе чистые полотенца и одежду, — Джостен снова скрылся внутри квартиры.
Оставшийся вечер прошел в тишине, которую никто не стремился нарушить. Забрав вещи, девочка направилась в ванную, закрывшись на замок, а Нил и Эндрю остались на диване в гостиной, не желая нарушать спокойствие и безопасность, что могла начать чувствовать Лисичка. Выйдя из душа, она пробыла в той комнате еще около десяти минут, пока не вышла к парням. На ней была старая растянутая футболка Нила, которая доставала ей до колен. Мокрые волосы потемнели от воды, но были расчесаны и откинуты на спину. Она внимательно смотрела на них со стороны, словно ждала какой-то угрозы, но оба не двигались с места.
— Комната? — хрипло спросила девочка.
— Я покажу, — глянув на Эндрю, Нил понял, что сам Миньярд точно не найдет в себе силы подняться с этого дивана и, вероятно, ночевать они будут здесь. Пройдя по коридору, он открыл дверь. — Ключ в замке. Наша спальня в конце коридора, если вдруг будем нужны. Если нас там нет, значит мы в гостиной, на кухне или балконе. Не предупредив тебя, мы не уйдем.
Девочка обошла комнату, посмотрела в окно, даже заглянула под кровать, после чего остановилась в противоположной стороне комнаты от Нила. Она хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в горле.
— Эндрю уже говорил тебе, что в этом доме никто никого ни к чему не принуждает. Если ты не хочешь говорить, ты и не должна.
— Кому ты звонил?
— Одному агенту ФБР, с которым мне когда-то пришлось работать. Он займется этим делом. Сказал, что пока что ты можешь остаться здесь, с нами, но ты можешь уйти. В любой момент. Ключи во входной двери. Два поворота направо. Мы не будем держать.
— Почему?
Нил слабо улыбнулся. Ему казалось, что он вернулся в далекое прошлое и говорит с Эндрю. Такие же на первый взгляд непонятные вопросы, такой же недоверчивый, но от этого не менее внимательный и цепкий взгляд. Только цвет глаз другой. Но он умел понимать Эндрю, как никто другой. Поэтому мог понять и девочку перед собой.
— Потому что когда-то мы оба нуждались в помощи и получили ее. Потому что когда-то нас обоих ограничивали и удерживали против нашей воли. Мы знаем, каково это. И никогда так не поступим.
— Он сказал про игру в правду. Почему просто не рассказал ему?
— Почему ты не говоришь своего имени? У меня было много, очень много опасных секретов, и я никому не доверял. Совсем никому. А Эндрю… — Нил усмехнулся, качая головой. — Просто Эндрю. Он защищал свою семью, защищал от любой угрозы, коей я и являлся.
— Но ты же его… — Лисичка запнулась, тогда как на ее лице читалось чистое непонимание. — Ты его… муж?
— Доверие появляется не сразу. Нужно время. И это нормально. И это работа для обеих сторон. Я открывался ему, а он мне. Нам потребовалось… — он задумался, — больше полугода, чтобы начать хоть немного верить друг другу.
— Игра в правду.
— Да. И не только. Мы оба не очень хороши в объяснении того, что творится у нас внутри, но мы умеем действовать. Слова — пустое. Дело говорит куда громче, верно?
— Да.
— Уже поздно. Ты, наверное, хочешь спать. Я пойду, хорошо? Если что, что угодно, зови.
Лисичка кивнула, но не спешила двигаться с места, поэтому Нил ушел, закрыв за собой дверь. Он уже шел по коридору в сторону гостиной, когда услышал, как провернулся ключ в замке. Что ж, они с Эндрю не были против, сами закрывали дверь спальни, когда ложились спать, многие годы.
Когда Нил вернулся в гостиную, он не увидел там Миньярда, но дверь на балкон была открыта. Выйдя на воздух, Джостен несколько секунд смотрел на парня, свернувшегося в клубок в углу, а потом опустился рядом с ним, оставив достаточно пространства. Дотянувшись до пачки сигарет, он закурил одну, предложил Эндрю, который, не глядя, принял ее. Прошло какое-то время, пока голкипер не зашевелился. Он не разогнулся до конца, только, как кот, перетек Нилу на грудь, чтобы уютно устроиться в его объятьях и почувствовать такое родное тепло. Рыжий улыбнулся ему в затылок, а потом положил подбородок на светлую макушку.
Эндрю укутался в него, как в одеяло и прикрыл глаза. Он не чувствовал собственного тела, слишком устал. Эта маленькая девочка, она что-то перевернула в нем, заставила почувствовать что-то, чему у Миньярда пока что не было названия. Закрывая глаза, он видел ее лицо, чувствовал ее взгляд на себе. Он хотел помочь ей. Мысли медленно цеплялись друг за друга, срастаясь в единую логическую цепочку. Эндрю ни за что ни к чему ее не принудит. Лисенок уже сказала, что не хочет возвращаться ни в свою приемную семью, ни в систему, но она слишком маленькая для того, чтобы жить самостоятельно. Ей нужны дом и семья. Попросить кого-то из Лисов? Они согласятся, но захочет ли этого девочка? Поверит ли? Эндрю был почти уверен, что нет. Предложить ей остаться? Миньярд скривился. Он не его брат. То, что Нил был в его жизни — что-то совершенно безумное, но с этим он уже свыкся за долгие годы, принял. Но ребенок? Он не был родителем, просто не мог представить себя в этой роли. От одной мысли о том, что кто-то будет звать его папой, все внутри переворачивалось. Да, у него были племянники и крестница, вокруг были дети, о которых он заботился, была его семья, но они не жили с ним. Их с Нилом квартира была крепостью, в которую лишь изредка заходили чужаки. И даже если он решится на это, если Лисичка не будет против, как же Нил? Он имел право голоса. Одно дело потребовать с него долг за желание, данное годы назад, чтобы девочка какое-то время пожила у них, но совсем другое сплетать их жизни и судьбы с ней, брать под опеку. Это не домашнее животное. Это человек. И не просто человек. А ребенок. Сломленный и напуганный. Которому нужны помощь и поддержка. Смогут ли они дать ей это?
— Ты хочешь, чтобы она осталась? — тихо спросил Нил, словно слышал все его мысли.
— Ей нужна помощь.
— Нужна, — согласился рыжий. — И мы можем ей помочь.
— Думаешь? — Эндрю повернул голову, чтобы увидеть пронзительные голубые глаза. — Мы? Она не домашний питомец и не какая-то игрушка… — он почувствовал, как Нил под его спиной напрягся.
— Считаешь, что я так ее вижу? Как какую-то зверюшку, которую надо вылечить, или лего, которое нужно собрать? — голос Нила звенел от напряжения и сдерживаемой злости.
— Нет. Так… я… не знаю, — он не выдержал его взгляд, отвернулся. — Ей нужны родители, семья, которая сможет о ней позаботиться.
— Эндрю, меня надо чинить? Может, тебя? Думаешь, нужно чинить ее? Уверен, что ей нужна семья в привычном понимании этого слова? — ответом Нилу была лишь тишина. — Ты сказал ей, что она будет решать, как жить дальше сама. Сдержи слово. А там посмотрим.
***
Они уснули ближе к часу ночи, предусмотрительно оставшись в старых растянутых штанах и футболках на случай, если Лисичка решит к ним зайти посреди ночи, хоть вероятность этого и была невелика.
Было раннее утро. Небо только начинало светлеть, как вдруг квартира наполнилась истошным детским воплем. Подорвавшись с места, Эндрю и Нил переглянулись, а потом бросились к двери гостевой спальни. С той стороны слышалось копошение и тяжелое дыхание. Нил постучал, но ответом послужил лишь крик: «Не подходи!» — смешавшийся с тяжелыми всхлипами. И они не пытались войти. Лишь сказали, что они здесь и готовы помочь. Точнее, сказал Нил, потому что Эндрю стоял в нескольких шагах от него, бледный, как свет звезд. Джостен хотел было постучать снова, но блондин перехватил его руку и качнул головой. Она не подпустит их к себе. Точно не сейчас. Поэтому все, что им оставалось — вернуться к себе и лежать с открытыми глазами, слыша всхлипы и неразборчивое бормотание из-за стены. Это походило на какую-то пытку. И Эндрю не понимал, почему чужой, совершенно незнакомый ребенок вызывает в нем столько эмоций. Не было раздражения или злости, хоть это и было бы логично. Нет, только тупая боль. Потому что он помнил, как сам просыпался по ночам, как сам в ужасе смотрел на дверь, когда слышал тяжелые шаги по ту сторону…
Когда часы показали семь, они вытащили себя из кровати и двинулись на кухню. Конечно, ни о какой пробежке речи не шло. Впервые за долгое время тишина давила на них, звенела в ушах, заставляла напрягаться. Подумав немного, Нил решил, что их маленькой гостье явно будет не очень-то комфортно ходить по чужому дому в чужих вещах, поэтому, сказав Эндрю, что скоро вернется, он ушел, прихватив ключи от машины, чтобы купить одежду.
Миньярд надеялся, почти молился, чтобы Нил вернулся прежде, чем Лисичка проснется, но, конечно, она вышла из своей комнаты почти сразу после того, как Джостен уехал. Это ли не везение?! Эндрю не боялся ее, не боялся навредить, просто вчера он говорил слишком много и сейчас был не уверен, что найдет в себе силы выдавить хоть слово. А Лисичка не Нил. Она не сможет понять его просто по взгляду…
Девочка ходила бесшумно, как призрак, но за вчерашний вечер она явно не могла выучить все поскрипывающие половицы. Она как раз пробиралась на кухню, как вдруг наступила на одну из половиц. Пусть на самом деле звук был совсем тихим, для нее он прозвучал как гром среди ясного неба. Все ее внутренности перевернулись, сердце сжалось, а в горле встал ком. Вот сейчас эти двое странных спортсменов выйдут из своей спальни и точно прибьют ее за то, что она разбудила их так рано… Бежать, бежать, бежать прочь, пока не… Она сделала несколько быстрых шагов в сторону двери, когда краем глаза увидела Эндрю. Он стоял на кухне, оперевшись о столешницу и, попивая кофе, смотрел на нее с легким интересом в глазах, тогда как остальное его лицо выражало всепоглощающую скуку.
Он видел панику на ее лице, видел, как, казалось, у нее дыбом встают волосы. Поэтому он не двигался. Лишь смотрел на нее в ответ. Заметив, что девчушка не собирается дать деру прямо сейчас, он отставил свою кружку и чуть наклонился, чтобы достать вторую для нее и пакетик с какао. Он хотел сказать ей, предложить, но смог лишь показать пакетик. А потом случилось то, что немало удивило Эндрю. Лисичка поняла его. Чуть расслабившись, она кивнула в знак согласия, а потом сделала несколько неуверенных шагов внутрь кухни, чтобы потом, соблюдая максимальную дистанцию, сесть за стол.
«И правда загнанный зверек» — думал Эндрю, помешивая какао. «Интересно, а я так же выглядел в детстве? А Нил? Черт, что же со мной сделал Нил, раз я…» — голкипер тряхнул головой, словно стараясь прогнать эти мысли. «Надо предложить ей позавтракать… Блять, не могу и слова сказать. Нила не хватает… Опять Нил. Везде один Нил! Хотя… пора бы уже смириться. Везде и всегда Нил» — Миньярд усмехнулся и опустил взгляд на серебряное кольцо, висевшее на цепочке на его шее. Закончив с какао, он поставил его на расстояние от Лисички и отошел, давая ей пространство, давая ей возможность самой дотянуться до кружки, после чего, открыв холодильник, показал на кусочек торта, который должен был стать его перекусом.
— Торт на завтрак? — она скептически выгнула бровь. — Ты же спортсмен, нет? — Эндрю безразлично пожал плечами, чтобы снова повернуться к холодильнику и изучить содержимое, но замер, когда услышал тихий голос. — Вам обоим незачем так напрягаться. Я могу не…
— Нет, — голос Эндрю был сухим и хрипящим, но он смог продолжить фразу, прекрасно зная, что, возможно, это последние его слова за день, — если ты хочешь есть, ты будешь есть. И будешь есть то, что хочешь. И мы не напрягаемся. У нас племянники и крестница, — зачем-то добавил он, словно это имело бы какое-то значение для Лисички. — Чего ты… — он кашлянул, но последние слова так и не слетели с его губ. Он просто закончился.
— Можно… — девочка заерзала на стуле, явно чувствуя себя неуютно. — У вас есть… шоколадные хлопья?
Эндрю кивнул, открыл дверцу шкафа и достал пачку, прихватив при этом молоко из холодильника. Все движения были легкими и привычными, хоть он и чувствовал на своей спине внимательный взгляд голубых глаз. Но не тех, к которым он привык. Новых. Цепких и колючих. Поставив тарелку перед девочкой, он снова отошел назад, запрыгнув при этом на свое привычное место на столешнице рядом с кофеваркой. Рядом с ним почти тут же появились Король и Сэр. Пусть они и выросли, но все равно были достаточно маленькими для кошек, поэтому рыжая красавица, не изменяя себе, забралась на плечи Миньярду, ожидая ласки, которую, конечно же, получила. Лисичка же внимательно наблюдала за всем этим со стороны.
— Вы с Нилом… — Эндрю перевел на маленькую гостью взгляд и склонил голову на бок, давая знать, что слушает. — Вы странные, — брови голкипера удивленно приподнялись. Его удивило не столько подобное заявление, сколько недоверчивый тон девочки. — Вы даже не знаете моего имени, но пустили в свой дом. А если бы я… не знаю, ограбила вас? Или убила? — несколько секунд Эндрю смотрел на нее, а потом откинул голову назад, открыв рот в безмолвном смехе.
Она? Убила
их? — Мой приемный отец раза в два больше Нила, но он не задумался, напал. И нож. Я видела. А этот кретин не просто человек, он агент ФБР. Но он ничего не успел сделать. Если вы просто спортсмены, то… как? — Эндрю криво усмехнулся, чуть наклонившись вперед. Лисичка оказалась умницей, и ему было интересно, куда приведут ее эти умозаключения. — Ты ничего не скажешь? Совсем? — Миньярд сделал вид, что задумался, а потом пожал плечами. — Еще одно доказательство того, что вы странные. Но ты умный. Как ты понял, что я приемный ребенок? — Эндрю хмыкнул, отдернув взгляд. — Ты сам был приемным, да? Повезло? — губы голкипера сами собой скривились от гнева и омерзения. — Вот оно что, — протянула Лисичка. Она начинала бесить его так же, как Нил, умудряясь понимать его, хоть он и молчал. — Хах, миленько, решили залечить собственные раны, спасая такую бедную и несчастную меня. Какая прелесть.
— Нет.
— Так ты говоришь! — в ярких голубых глазах вспыхнул азарт. — Тебя просто нужно довести до грани? Или?.. — Миньярд устало закатил глаза, соскакивая на пол, от чего девочка тут же растеряла всю свою храбрость. Она дернулась, сжалась.
— Я просто не хочу говорить, — он открыл холодильник и достал свое мороженое.
— А если я, — она несколько расслабилась, поняв, что идет голкипер не к ней, — соглашусь сыграть в правду?
— Я уже говорил, что никто здесь тебя ни к чему принуждать не будет, — Эндрю достал ложку и вышел из кухни, подальше от этого внимательного взгляда и умного рта.
Будто ему Нила мало… «Вот же влип» — пронеслось в его голове, когда он сел на диван и увидел, как с опаской из-за угла выглядывает Лисичка, которая явно не смогла пересилить свое любопытство. Она соблюдала безопасную дистанцию, но поведение Эндрю определенно отличалось от поведения тех, кого она знала. И как и любой ребенок, она хотела понять то, что видит перед собой. «Что ж, хоть это они в ней не сломали» — подумал Миньярд, скучающе наблюдая за девочкой, которая подбиралась все ближе к нему, следя при этом за ленивыми и почти небрежными движениями голкипера. Лисичка слегка нахмурилась, когда он отправил в рот огромный кусок мороженого даже не морщась, а потом оставил ложку между губ, но никак это не прокомментировала, просто смотрела. И этим она еще больше походила на Нила. От подобного сравнения Эндрю фыркнул, как кот, вызывая на губах девочки слабую веселую улыбку. «Нет, точно Нил, если бы был маленькой блондинистой девчонкой» — подумал Миньярд и потянулся за пультом от телевизора. Он долго листал каналы, пока не вспомнил одну особенность своего детства. В приемных семьях ему никогда не давали выбрать, что смотреть, даже если подпускали к телевизору, поэтому… без каких-либо объяснений он протянул Лисичке пульт. Несколько секунд она удивленно смотрела то на предмет, то на Эндрю, а потом с жадностью схватила его и начала искать что-то конкретное, наконец, остановив свой выбор на «Томе и Джерри». Что ж, Миньярд не был против. Он и сам был не прочь посмотреть этот мультфильм, хоть и помнил каждый из 114 выпусков.
Когда Нил вернулся домой, он застал несколько странную для него картину. Эндрю сидел на диване, укутавшись в плед, тогда как Лисичка сидела на полу неподалеку, завернутая во второй плед. Сэр лежала под боком у блондина, тогда как Король растянулась на коленях у маленькой гостьи. И все вместе они смотрели «Тома и Джерри». И конечно, оба главных зрителя тут же его заметили.
— Я купил тебе одежду, — Нил поставил на пол несколько больших бумажных пакетов. — Я был не уверен в размере и стиле, но…
— Не важно, — перебила его девочка, пружинисто поднимаясь на ноги. — Я… — она поджала губы, подойдя совсем близко. Обернулась на Эндрю. — Меня зовут Амелия. Можно просто Ами, — выдохнув это, она схватила пакеты и убежала внутрь квартиры в свою комнату, конечно же, закрывшись на замок.
— Ты как? — Нил подошел к голкиперу и сел рядом. — Плохой день?
— Нет. Вроде, — Миньярд попытался сказать что-то еще, но потом вспомнил, кто рядом с ним. Нилу не нужны объяснения. Поэтому он просто прислонился к его плечу, прикрыв глаза. Можно выдохнуть, отпустить ситуацию. Нил рядом.
— Хочешь остаться один? — тишина. — Мы найдем, чем заняться. Отдохни, — блондин еле заметно кивнул, а потом позволил Нилу помочь ему встать и увести в спальню.
— Он в порядке? — тихо спросила Амелия, когда спустя время Нил вернулся в гостиную.
— Нет, — честно ответил он. — Дрю устал, ему нужно побыть одному и в тишине.
— Черт… — она нервно натянула рукава своей новой толстовки.
— Тут нет твоей вины, — сразу догадался Джостен. — Эндрю… он не совсем такой, как остальные люди, понимаешь. У нас у обоих свои тараканы. И иногда ему нужно просто побыть в тишине, чтобы восстановить силы. Ты… напоминаешь ему кое-кого.
— Поэтому он хочет помочь? Потому что тому человеку когда-то не помогли?
— Не мне рассказывать эту историю, — качнул головой Нил, забирая пустую пинту мороженого и двигаясь на кухню. — Ты можешь сама спросить у него.
— А он ответит?
— Возможно.
— Тогда… расскажи о себе, — Ами следовала с ним по пятам. — Твои шрамы. Они очень странные. И их много.
— Да, — Нил криво усмехнулся, наливая себе уже почти остывший кофе. — Странные, — он попробовал слово на вкус. — Да, наверное, странные. У меня была паршивая семья и паршивое детство, а мое тело лишь прямое тому подтверждение.
— Это не ответ.
— Не ответ, — согласился Джостен, запрыгивая на то же место, где сидел Эндрю, когда девочка завтракала.
Он думал, а хочет ли он вообще рассказывать ей свою историю? Она была жестокой, мрачной и кровавой. Ами же была ребенком, который и так, судя по всему, видел слишком много тьмы. И все же он хотел, чтобы девочка доверяла им, поэтому, тяжело вздохнув, он начал рассказ, пусть и опускал многие детали.
Эндрю лежал в кровати, свернувшись калачиком. Нил укрыл его одеялом, задернул плотные шторы, даря такой мягкий полумрак, просидел какое-то время рядом, мягко перебирая светлые пряди, а потом ушел. И Эндрю был ему благодарен. У него не осталось сил даже на то, чтобы открыть глаза, поэтому он лежал, казалось, спал, медленно отпуская напряжение и давая своим телу и душе восстановиться. Но одно успокаивало и давало ему силы — он справится. Рядом Нил, и что бы ни случилось, кролик позаботится о нем. В какой момент Эндрю вообще разрешил Джостену оберегать себя? Это же такая глупость! Он понимал, что это произошло много, много лет назад, но до сих пор иногда не понимал, как так вышло.
Он думал об Амелии, о маленькой девочке, которая как-то резко вошла в их жизнь, но, что еще хуже, в его сердце. Он смотрел на нее и… видел себя. Эндрю понимал, что это не правильно, что он должен помогать ей, а не пытаться изменить свое прошлое, но пока что ничего не мог с собой поделать. Поэтому он решил сделать то, чему его учили Би и Нил — дать себе время. Время на то, чтобы понять самого себя.
***
Был уже вечер, когда в дверь постучали. Эндрю так и не вышел из комнаты, а Нил и Ами тихо разговаривали, кочуя из кухни в гостиную, прерываясь на просмотр телевизора и еду. Когда раздался стук, девочка вздрогнула, замерла, испуганно глядя на дверь, тогда как Нил насторожился. Кивнув Лисичке в сторону кухни, он проследил за тем, как она скрывается там, сворачивается калачиком и вжимается в угол, а сам натянул повязки, лежавшие в прихожей, прежде чем открыть дверь. Тот, кто стоял по ту сторону, вызвал в груди Джостена волну ярости. Агент Саймон Дикенс, приемный отец Амелии.
— Чем обязан? — Нил прислонился плечом к дверному косяку.
— Я пришел за своей дочерью. Отдайте ее.
— Не понимаю, о ком идет речь.
— Я федеральный агент Саймон Дикенс…
— У вас есть ордер? — Нил смотрел на него снизу вверх, явно ничуть не боясь того, что мужчина выше почти на две головы. — Нет? Тогда проваливайте. И да, если вы попытаетесь силой проникнуть в мой дом, я имею полное право защищать себя, так как это будет считаться проникновением на частную собственность. А теперь, развернулся на пятках и ушел, забыв дорогу в мой дом.
— У тебя моя дочь. Это может расцениваться как похищение.
— Похищение, — эхом отозвался Джостен, а потом хрипло рассмеялся. — Ну-ну. Посмотрим. Но мой ответ не изменился, — медленно начиная закипать от ярости, Дикенс шагнул вперед, но у его горла тут же оказался нож. — Тебя опыт ничему не учит? Я сказал «проваливай».
— Амелия, я знаю, что ты там! Лучше выходи по-хорошему!
— Ты с кем разговариваешь? — раздался приглушенный хриплый голос откуда-то сзади. — Тебе дать номер хорошего психиатра? — Эндрю медленно приблизился, преградив дорогу девочке, которая уже хотела было подняться на ноги. — Или нужен сурдолог? Ушел.
— Амелия!..
— Здесь есть только Лисы, — перебил его Миньярд и, протиснувшись мимо Нила, оттолкнул мужчину от двери своей квартиры, своей крепости. — Развернулся. И. Ушел, — его карие глаза горели жгучей ненавистью и гневом. Казалось, еще чуть-чуть, и он и правда бросится на мужчину.
— Вы явно не знаете, во что ввязались, — прорычал Саймон, отходя назад. — Я вас закопаю!
— Удачи, — криво усмехнулся Эндрю, после чего развернулся и, утянув за собой Нила, захлопнул дверь. — Выходи, Лисенок. Он ушел.
— Вы зря… у вас будут проблемы, — Амелия выглянула в коридор, наблюдая за тем, как нападающий снимает свои повязки. — Я не хочу, чтобы…
— Ты хочешь, чтобы мы позвали его, и он вернулся? — напрямую спросил Эндрю.
— Нет.
— Тогда тебе лучше не думать об этом, — безразлично пожал плечами блондин, направляясь в сторону балкона.
— Ты мог не выходить, — хмыкнул Нил, но Миньярд тут же вперил в него раздраженный взгляд раскаленных ореховых глаз. — Ладно, — рыжий вскинул руки, словно сдаваясь.
— Мне?.. — Ами неловко стояла в стороне, не зная куда себя деть. — Эндрю? — голкипер выглянул уже с балкона, вопросительно глядя на девочку. — Мы можем сыграть в правду?
— Да.
