Парабола (Пропуск)

Лифт двинулся с места. Подъём не остановился спустя несколько минут, и Наратор позволил себе сесть на пол. Стэнли опёрся на стенку. Всё это время его рука не переставала кровоточить. Не такая уж и большая цена за жизнь, если так подумать. Мужчина взял свой рукав где-то на середине руки, и сделал надрыв. Это была его любимая рубашка, и ему было тяжело заставить себя порвать её, но иногда требовались жертвы. Порвав рукав на куски ткани, Стэнли перемотал руку и завязал импровизированный бинт на узел. Всё это время его лицо сохраняло отчуждённое, если не враждебное, выражение лица. — Стэнли, я- Я знаю, что я теперь только и делаю, что жалуюсь, но... Прошу, прости меня. Я тогда наговорил очень много лишнего, я не хотел. Я не думал, что это тебя так зацепит. Но Стэнли даже не перевёл взгляд. То, что он сделал решение спасти человека не значило, что он может спокойно простить такие оскорбления. — Я- Прости, я лучше помолчу. И вот, пять минут, десять, пятнадцать они ехали в тишине, нарушаемой только гудением лифта. У обоих было время на размышление, время сделать выводы. Лифт всё никак не останавливался. Стэнли достал блокнот и кое-что записал, а затем показал сообщение Наратору. "Ты проверял, как выглядит твоя нога?" — Нет. Есть предпосылки полагать, что что-то не так? Наратор приподнял штанину онемевшей ноги. Выглядела она... Несколько пугающе. Сегментированная конечность, полупрозрачная в некоторых местах, была покрыта блестящими красно-голубыми глитч-частичками. Через некоторые "окна" сквозь кожу было видно плоть. Рассказчик дёрнулся от страха и отвращения. Стэнли присел на корточки напротив мужчины, и попытался дотронуться к аномалии. Пальцы ошпарило, и мужчина отскочил, беззвучно обругивая боль на чём свет стоит. Кажется, это было достаточно боли для одной руки. — Стэнли! Стэнли, о чём ты думал вообще? Вдруг оно заразно? Стэн потряс рукой, пытаясь унять боль. Это было довольно импульсивное решение, но по крайней мере, он что-то узнал. Во-первых, эта неизведанная штука прогрессирует с заметной скоростью, а во-вторых, она может быть смертельно опасна. Сложно представить, что произойдёт, если оно дойдёт до сердца, или мозга, или лёгких... Хотя, если память не изменяла, оно уже затронуло лёгкие, когда Наратор запыхался от ходьбы чуть сильнее, чем должен был. Оно атакует слабые места? — Стэнли, приём, вызывает Земля! Ты тут? Погрузившись в мысли мужчина совсем не заметил, как его начали окликать. Такой интенсивный мыслительный процесс забирал очень много внимания. Наконец "вернувшись на землю", мужчина вернулся к своей стене. Рассказчик поправил штанину, и лифт опять канул в тишь. — Я уже начинаю сомневаться в том, что знаю тебя. Давай начистоту. У тебя была жена? Стэнли отвёл взгляд в пол. Он не очень хотел раскрываться на эту тему. Он недостаточно доверял спутнику, чтобы уязвиться. Наверное. — Что ж, можешь и не говорить... Как-нибудь в другой раз. Стэнли колебался ещё некоторое время, а затем начал писать. Теперь тишина прерывалась и шкрябаньем маркером по листам. И вот, после долгого перерыва, Наратору был вручен лист, вырванный из блокнота. "У меня не было жены, но была девушка, Триша. Мы хотели пожениться, клялись в вечной любви, планировали открыть кафе, но я пошёл на работу и стал слишком скучным для неё. И она ушла. Нашла себе богатого детину-недоумка." Стэнли отрешённо смотрел куда-то в стену. Должно быть, он уже жалел, что решил поделиться чем-то настолько откровенным, как разбитое сердце. — Оу... Стэнли, я не знал! Боже, я и подумать не мог... Почему тогда ты поддавался на мои провокации? Наратор будто с каждым разом оказывался всё глубже по шкале стыда. Теперь все его подколы про жену приобрели ещё более жестокий характер. Каждый раз, когда он это делал, он наносил удар прямо по живой ране. Стэнли написал кое-что ещё и вырвал листок. "Не знаю, наверное пытался обмануть себя."