2005 г.
Лита не хотела избегать Дерека, но это выходило автоматически. После репетиций она сразу скрывалась из актового зала, а после учебы находила Одри или Коди и с ними добиралась до парковки, а оттуда крутила педали до дома. На его сообщения и просьбы позаниматься с ним французским она отвечала односложно, а в тот единственный раз, когда Лита была в кино с тётей, Дерек подъехал к ее дому и убедился, что общаться она с ним не хочет. Он видел ее в коридорах, в компании друзей и то, как быстро она укатывала с парковки на велике, и ему никогда ничего не хотелось больше, чем догнать ее и услышать в ответ очередную глупую шутку. Единственным временем, когда Лита не игнорировала его, было тем временем, когда он был Петруччо, а не Дереком. Она вышагивала по сцене, обмахиваясь тем самым веером, что миссис Томпсон откопала на задворках подсобки, и даже под всеми атрибутами Катарины оставалась той Литой, что ему не терпелось встряхнуть и вернуть в свою жизнь. — Жужжишь пчела! — Ты на сыча похож! — Лита дернула плечами (совсем не по-аристократически, но миссис Томпсон обожала эту ее особенность). — Так горлинка достанется сычу! — Дерек обворожительно улыбнулся, но взгляд Литы остался непроницаемым. Она знала, что ей не на что злиться — в конце концов они даже не друзья. Да и право целоваться он имел с кем угодно, хоть с Синтией Клум, хоть со Снежным человеком. Но от одной мысли о них вместе внутри нее что-то сворачивалось в противный ком, а острые когти царапали грудь с левой стороны. — Побьет, пожалуй, горлинка сыча, — процедила Лита, делая несколько шагов дальше от Дерека и ближе к краю сцены. — Спокойнее, оса; ты зла не в меру. Дерек усмехнулся. Все-таки Шекспир будет жить вечно, пока его герои будут говорить устами живых людей. Лита громко захлопнула веер и, наставляя палец напарнику прямо на уровне груди, приблизилась к нему медленными шагами. — Коль я оса — остерегайся жала, — почти прорычала она. Дерек отмахнулся: учить сценарий оказалось в разы проще, когда Петруччо выдает твои слова за свои. — А я его возьму да вырву прочь. Лита сделала полукруг вокруг своей оси и насупилась. Дерек заметил тоненькие морщинки, что собрались у ее носа. — Сперва найди его! — Да кто не знает, где скрыто жало у осы? В хвосте. — Нет, — Лита сложила на груди руки, выставляя носок одной ноги вперед. — В языке. Дерек повторил ее жест, совершенно не по сценарию передразнивая ее поведение. При свете ламп его глаза светились — в обеих зеленых радужках было по прожектору. В груди закололо, едва воображение подкинуло Лите идею, что Синтия, должно быть, видит эти прекрасные глаза в сотню раз чаще. — А в чьем, скажи? — Дерек развел руками, а Лита прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. — Дурак! — она показушно отвернулась, вскидывая голову так театрально, чтобы будущие зрители с самых дальних рядов могли узреть ее недовольство. — В твоем, раз о хвосте сболтнул. Прощай. Лита хотела было махнуть рукой на прощание, как ее аккуратно схватили за кисть. Она обернулась, сталкиваясь взглядом с вопрошающими глазами. Это был никакой не Петруччо: от самых растрепанных кончиков волос до сжатых на ее руке пальцев это был Дерек Хейл. В голову закралась безумная мысль податься вперед и поцеловать его, но Лита усилием воли отстранилась, а Дерек позволил ее пальцам выскользнуть из своих. — Как! Мой язык в твоем хвосте! Ну нет! — он свел брови к переносице. — Я дворянин! Лита фыркнула. Она не имела права злиться на него. Ни за Синтию, ни за тот случай на баскетбольной площадке. Но она злилась. — А вот сейчас проверим! По сценарию Катарина отвешивала Петруччо смачную пощёчину. Хамфри за кулисами приготовился включить запись звука подходящего шлепка, как вдруг Лита замахнулась и впечатала ладонь Дереку по лицу. Хлопок оглушил даже её саму, заставляя быстро отдернуть руку, словно ошпаренную. Гаррет, который все это время вместо матери наблюдал за развернувшейся сценой, удивлённо распахнул рот, быстро бегая глазами по сценарию на предмет изменений. Дерек перехватил литину руку, крепко сжимая запястье. Его щека горела и пошла красными пятнами, а то, с каким грохотом литино сердце билось в солнечное сплетение, стучало у него в ушах. Лита вздернула подбородок и заглянула ему точно в глаза. На какую-то долю секунды ей даже показалось, что радужки молодого леса окрасились в янтарь, как вдруг Дерек сделал один-единственный шаг, приближаясь непозволительно близко. Он подался вперёд, влетая своими губами в её. Его рука переместилась на литин подбородок, мягко придерживая его, а подушечкой большого пальца проходясь по щеке. Лита охнула, чувствуя, как живот свело приятной судорогой, а сердце заколотилось еще сильнее навылет из груди. Дерек подумал, что еще немного, и он просто оглохнет от этого гула, который стоял в ушах, но отступать он не собирался. — Это… Это не по сценарию! Дерек с трудом отстранился и прошипел сквозь зубы: — Гаррет, будь добр, заткнись. Гаррет хлопнул ртом, а потом несколько раз моргнул, словно в замедленной съёмке. А затем, точно по нажатию красной кнопки, вспыхнул. — А, знаете что, — он вскочил с места и потряс в воздухе сложенными листами сценария. — С меня хватит! Я по горло сыт этим недотеатром! — он скомкал бумагу и бросил её себе под ноги. Для большего драматизма Гаррет несколько раз прыгнул на бывшую стопку листов ногами и распинал макулатуру. — С меня хватит! — проскандировал он ещё раз, тыча пальцем в сторону Литы и Дерека. — Я устал вечно бегать в запасных! Вечно быть на задних рядах и смотреть за успехами других! — он шумно выдохнул и, громко топая, направился к выходу из актового зала. — Я вообще хотел заниматься плаванием! У самой двери он развернулся на пятках и потряс кулаком в воздухе. — Вы вообще знаете, что я прекрасно плаваю?! Лита не знала: ни то, что Гаррет умеет что-то кроме пререканий с матерью, ни стоит ли отвечать сейчас правду. — Вот именно! Я варился в этом слишком долго! С. Меня. Хватит. Гаррет вылетел из зала, и дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что заставила подпрыгнуть даже ребят за кулисами. Лита какое-то время молча смотрела в то самое место, где Гаррет был минутой ранее, а потом прыснула и согнулась пополам в приступе. Она била себя ладонями по коленкам и смеялась так громко, что из-за штор повыглядывали ученики, до этого занимающиеся аппаратурой. — Я все ждал, когда он это сделает, — Дерек не смог сдержаться, чтобы не рассмеяться от комичности ситуации. Лита с трудом разогнулась, чувствуя аж колики в боку, и утерла выступившие слезинки в уголках глаз. — Этот день смело можно отмечать красным в календаре, — прыснула она, присаживаясь на край сцены. Дерек устроился рядом с ней, смотря на разбросанные и помятые Гарретом листы на полу. Гаррет ему никогда особо не нравился: миссис Томпсон была права, у того не было жилки прекрасного и творческого. Но всю свою жизнь парнишка провел в запертом актовом зале на побегушках у матери, которая посвящала больше времени труппе и посылала больше комплиментов и похвалы актёрам её маленького театра, чем собственному сыну. Ему давно пора было признаться себе, что невозможно всю жизнь просидеть за огромными бархатными шторами, скрываясь от света прожекторов и аудитории. И если даже Гаррет смог выйти из тени, то почему не может Дерек? — Лита? — аккуратно позвал он, но она уже итак ожидала вопроса. Её губы горели, а щеки покрылись румянцем — по большей части из-за смеха, но и от поцелуя в них что-то было. — Синтия не будет против? Лита не обернулась, боясь, что при одном взгляде на Дерека ее голос предательски задрожит, а это было последнее, чего ей хотелось. Хейл под боком тихо усмехнулся и коснулся литиного плеча. — Мы ей не скажем. Что-то в его голосе звенело саркастичными нотками, но Лита на всякий случай обернулась, чтобы найти подтверждение еще в его взгляде. — То есть, ты и Синтия…? — Неа, — Дерек покачал головой и устроился чуть удобнее, подогнув одну ногу под себя. — После той игры мы обо всем поговорили и все выяснили, а после этого она, кажется, уехала домой с Руфусом. Лита мельком улыбнулась, замечая, что и Дерек подхватил эту улыбку. Если бы жизнь была сёрфингом, они бы сейчас стояли на одной доске посреди бушующих волн. На какое-то мгновение ей показалось, что кроме них двоих здесь и вовсе никого нет — ни ребят, шастающих за кулисами, ни Хамфри, что выглядывал из-за штор, ни шума за пределами зала. Только Лита и Дерек, который запустил пятерню в волосы и ворошил их, стараясь найти максимально ровное положение. — Я думала… — Лита покачала ногами, но тут же осеклась. Говорить о том, что она действительно подумала, не хотелось. Вместо этого она молча ожидала реакции Дерека. Ей казалось, что он обязательно должен был что-то сделать: может, начать злиться или хотя бы качнуть головой, но вместо этого он вытянул вперёд руку и коснулся ее щеки. Лишь секунду спустя она поняла, что он убрал ей волосы за ухо. — Теперь идеально? — ехидно поинтересовалась Лита, и вот теперь он покачал головой. — Нет. Не успела она и слова сказать, как Дерек наклонился ниже и поцеловал ее, дальше запуская руку в волосы у виска. Умом Лита понимала, насколько этот жест ванильный, насколько приторный, но сердцем знала — оторваться ее не заставило бы даже второе пришествие. Не убирая ладонь с ее щеки, Дерек заглянул ей в глаза, подушечкой большого пальца стирая упавшую ресничку. — Как называется явление, когда совы падают с деревьев? — почти прошептала Лита. — Сов-падение. Дерек прыснул, улыбаясь своей хейловской улыбкой, когда один кончик губ выше другого.Сейчас казалось, что глупые и одновременно забавные литины шутки он бы слушал вечно. И также вечно над ними смеялся, когда остальные бы только закатывали глаза. Лита тряхнула головой и поправила ожерелье из искусственных жемчужинок на шее, когда ее телефон в кармане завибрировал. Она тут же достала его и пробежалась взглядом по сообщению от Одри. «Архив на втором этаже. Сейчас!» Лита спрыгнула с края сцены вниз и расплылась в неуклюжем реверансе. Дерек иногда удивлялся, как она могла с такой легкостью и непосредственностью порхать по сцене, а потом запинаться о собственные ноги и резаться краем бумаги. — Увидимся после твоей тренировки? Дерек кивнул и спрыгнул вниз, аккуратно хватая литину руку. — Опять убегаешь? — он прищурился на один глаз, изгибая губы в грустной ухмылке. — В этот раз обещаю вернуться, — Лита потянулась пощекотить Дерека по ребрам, но тот тут же отпрыгнул назад, — очень скоро. Лита вылетела из актового зала, вырываясь в коридорный гул. Щеки вспыхнули только сейчас, а перед глазами так и стояла картинка, как Дерек тянулся к ней за поцелуем. Его губы были теплыми и чуть потрескавшимися, её — с вишневым блеском, поэтому они так сочетались. Маневрируя между учениками, Лита спешно шла к месту встречи, преисполненная желанием схватить подругу за плечи и поделиться всем, что только что произошло. Да и должно быть, что-то случилось, раз Одри ждала её в архиве, когда по расписанию у неё были занятия в художественном классе с Коди. Лита на цыпочках прокралась мимо библиотеки и дернула за ручку дверь архива. Внутри горела единственная лампочка, и, едва девушка заглянула в помещение, как ее сердце с грохотом улетело в пятки. Оперевшись спиной о стол позади себя, в архиве стоял Питер Хейл, тот самый безумный дядюшка Дерека. Как только фигура Литы показалась в дверном проеме, он поднял голову и улыбнулся настолько неестественно, что по предплечьям побежали мурашки. — Привет, милая Лита, — он повертел в руках небольшой розовый прямоугольник, в котором Лита признала телефон Одри. — Что ты с ней сделал? Питер хмыкнул, явно наслаждаясь произведенным эффектом неожиданности. — Подростки сейчас вообще выпускают телефон из рук? — игнорируя литин вопрос, спросил он, поднимая брови. — Я удивлен, что твоя подруга не хватилась его сразу же. Лита не ответила, но Питер этого и не ждал. Он мягко улыбнулся, будто общался с душевнобольной, и перестал опираться о стол. Лита чувствовала себя почти также, как в последний день лета в лесу: охотник наступает на нее, загоняя полевую мышь в установленный капкан. — Милая Лита, позволь спросить, — он поджал губы и мимолетно нахмурился, а потом сделал несколько шагов к ней навстречу. Лита инстинктивно дотронулась до шеи рукой, проводя пальцами по едва ощутимым белым шрамикам. — Что ты нашла в Дереке? «Он не больной ублюдок», — пронеслось в голове вихрем, но вместо ответа Лита стянула губы в тонкую полоску. Теперь, при свете одной лампы, она могла рассмотреть Питера лучше, чем в темноте леса. Те же черные взъерошенные волосы, что у Дерека, густые брови, острые скулы и подбородок — он был бы чертовски красив, если бы не глаза. Настолько голубые и хищные, что на общем фоне они выглядели, как стеклянные камни, вставленные в человеческое лицо. Питер сделал еще несколько шагов, приближаясь настолько близко, что теперь Лита могла видеть всё, вплоть до венок на шее. — Милая Лита, — пропел он, аккуратно дотрагиваясь до ее подбородка. Он мягко развернул ее лицо вбок и рассмотрел белые шрамики на шее. Ее парализовало. — Тебе следует бояться Дерека. Литино сердце с силой било в ребра, но стоя здесь, в маленьком архиве, осознавая, что за ее спиной находится школьный коридор, полный учителей и учеников, Лита отыскала в себе немного храбрости. — Единственный из Хейлов, кто до усрачки пугает людей, это ты. Питер переменился в лице: его губы растянулись в каком-то оскале, а глаза как-то неестественно сверкнули. Он чуть сильнее сжал литиную шею, наслаждаясь тем, как дрогнула вена на ее горле. Она с трудом сглотнула, но взгляда не отвела. — Милая Лита, ты умная девочка, совершающая глупые ошибки, — Питер разжал пальцы также быстро и медленным шагом вышел в коридор. — Остерегайся Дерека Хейла. Он бросил ей телефон Одри, который все это время держал в свободной руке, и Лита неловко поймала его. Питер оглядел ее с ног до головы и развернулся, заставляя девушку молча смотреть за тем, как его спина в черной кожаной куртке удалялась по коридору, пока не скрылась на лестничной клетке. Тогда Лита молниеносно вытащила свой телефон из кармана и набрала номер Коди. Друг взял трубку через три гудка. — Алло? — Одри с тобой? Как она? Все нормально? — Да, — неуверенно протянул Коди, и совсем рядом с ним послышался знакомый смех. — Она здесь, а что случилось? Лита шумно выдохнула и сползла на пол архива, рухнув лицом в сложенные ладони.***
2014 г.
Дерек хватается обеими руками за дверь и с силой тянет ее в сторону: та отъезжает с характерным скрипом о рейки. Лита бросает сумку со своими вещами на пол и проходит в комнату. Уйти от Стайлза и заехать в отель за зубной щеткой и сменными вещами заняло достаточно времени для того, чтобы лофт встретил их характерной пустотой и темнотой за окнами. После комнаты Стилински жилище Дерека еще больше кажется необитаемым. Ни разбросанной формы для лакросса, ни блистеров таблеток от бессонницы на столе, ни фотографий в рамках, где счастливый Стайлз и Малия целуются, ни рисунков — ничего. Только голые, безжизненные стены и льняная постель. Лита помнит первое чувство, когда Дерек привез ее сюда от разваленного дома Хейлов: холод и отстраненность. — Сразу предупреждаю: это единоразовая акция, — Лита оборачивается к Дереку в дверном проеме и посмеивается. Тот улыбается кончиками губ и качает головой. — Нет, — мягко отвечает он. — Это займет столько, сколько потребуется. Лита фыркает поджатыми губами, но не злится — даже лофт с холодными бетонными стенами больше не удручает ее так, как в первый раз. Она подходит к книжному шкафу и проводит пальцами по корешкам книг, пока не достает ту, что вытаскивала в прошлый раз. — Что ты ищешь? — Дерек встает за ее спиной и наблюдает за тем, как быстро литина ладонь проскальзывает между книг и достает ту, что в зелено-желтом переплете. — Это! — она оборачивается и плашмя протягивает «Повелителя мух» вперед на вытянутой руке. — Подумать только, на этом бы всё и закончилось. Дерек принимает книгу и распахивает на середине. Взгляд сам цепляется за слова, написанные наспех лориной рукой когда-то давным-давно. После ее смерти он получил все вещи, что она ставила в своей маленькой квартирке в Сан-Диего. — О чем ты? Лита всплескивает руками и сворачивает голову набок. Весь ее вид так и кричит о том, что все до очевидного просто. — Если бы не Коди и Од, то я бы так и знала тебя, как мальчика из средней школы, который сказал, что Хрюша был первой свиньей, которую они поймали на острове. Она смеется, так и вспоминая эту сцену. Вспыхнувшие щеки Дерека, гогот класса и беснующийся взгляд учительницы сквозь стекла очков. — Кажется, мы договаривались, что об этом ты не вспоминаешь, — Дерек смотрит из-под бровей, и если бы не сеточка морщин у его смеющихся глаз, то Лита бы решила, что он злится. — Это было в прошлой жизни, Дерек! — она делает несколько широких вальяжных шагов по направлению к окну. Покачивается так, точно выпила не один бокал, а потом упирается поясницей о стол и смотрит на темное стекло. — В этой уже нет места ни «Повелителю мух», ни средней школе. Дерек передвигается так тихо, что Лита не слышит его шагов. Понимает лишь, что он стоит рядом, только когда он заговаривает. — А чему есть? Лита жмет плечами. — Не знаю. Взрослой жизни, наверное, — она ведет головой из стороны в сторону, точно шутливо прикидывая, — работе, налогам… отношениям. Дерек усмехается, опуская подбородок ближе к шее, а потом вновь выпрямляется и смотрит на литин профиль: немного ребяческий из-за курносого носа и горделивый из-за дуги бровей. — И как оно? — он подается вперед и скребет костяшками подбородок. — Как у тебя со всем? Лита чувствует дереков взгляд, но не шевелится ни на йоту, лишь кончик губы ползет вверх — однако это не улыбка. Смесь разочарования и грусти по упущенным возможностям. — Везде по-разному, — она поджимает губы и обхватывает свой корпус руками, словно температура упала на несколько градусов и холод теперь ползет по телу. — Среднее по палате — паршиво. Лита не видит своего отражения на окне — в лофте слишком темно. Зато видит огни ночного города: где-то красные, где-то розовые, у кого-то светятся даже садовые гномы. Повезло, что Дереку хватило ума взять квартиру окнами на жилые дома, а не на промышленную зону — Лита улыбается этой мысли. — Ставлю взрослой жизни три из десяти, — она отталкивается одной рукой о столешницу позади себя и оборачивается вбок, из-за чего почти клюет Дерека носом в грудь: он оказывается намного ближе, чем казалось. Лита знает, что по-хорошему бы ей отстраниться, податься назад, но вместо этого она вытягивается на носках и сокращает расстояние между их губами почти до минимального — остальное уже заслуга Дерека. Он напористо врезается в ее туловище и зарывается пальцами в литины волосы у виска. Ее лицо идеально ложится в его теплую большую ладонь, а подушечка большого пальца находит мочку уха. Что-то взрывается в груди, заставляя сердце колотиться так бешено, что любое слово разодрало бы сейчас горло, и раскаленное олово разливается в каждой клетке тела, от кончиков пальцев до желудка. Дыхание становится горячим, и чей-то стон вырывается из губ — Лита понимает, что он принадлежит ей, только когда губы Дерека смещаются ниже, а ее рот остается приоткрытым. Его крепкие руки ложатся ей на бедра, и, когда Лита настойчиво скользит вперед, он перемещает их выше, до края ее джинсовой юбки — сейчас это тонкая грань между допустимым и дозволенным. Между тем, что он хочет, и тем, что может получить. Лита наклоняется ближе, привставая на носочки, пока губы Дерека находят ямочку между ее ключицами. Дыхание обжигающим комом разливается по ее груди; той части, что доступна благодаря треугольному вырезу рубашки. — Давай, — Лита льнёт к дерекову уху и опалённо шепчет. Его стон срывается на рык, когда он поднимает ладони выше, под край джинсовой юбки, и смыкает их поверх литиных ягодиц. Пальцы мягко сжимают кожу, и Лита обхватывает Дерека ногами вокруг туловища: ему кажется, что она и вовсе ничего не весит, потому что он легко держит ее на весу. Его губы не отрываются от ее шеи, а животное урчание летит ей куда-то в ключицы. Дерек одной рукой перехватывает девушку под ягодицы, а второй сметает все вещи со стола — несколько книг, карта города, цветные маркеры и куча другого хлама с грохотом летит на пол. Лита аккуратно встречается лопатками со столешницей, и Дерек нависает над ней сверху и упирается ладонями по обе стороны от туловища. Ее холодные пальцы забираются к нему под футболку и ложатся на собранные мышцы. Ведут прямо по позвоночнику, выше, пока не останавливаются на лопатках. Тогда Дерек поднимается и цепляется за воротник со стороны спины. Задирает футболку наверх и стягивает через голову. Лита закусывает губу, а ее взгляд прыгает по каждой сложенной мышце. Ее щеки выступают красными пятнами на бледном овале лица, а челка дрожит от прерывистого дыхания. Дерек наклоняется к Лите и пальцами поддевает одну за другой пуговицы на ее рубашке, пока девушка не ловит его за кисть. — Подожди, — она шепчет пересохшими губами. — Я знаю, что это не самое приятное… — Лита замолкает и сглатывает. Ее сердце бьется навылет так сильно, что вся грудная клетка пульсирует. — Если ты хочешь, то можно не… Не снимать. Дерек переводит взгляд на свои пальцы. Три пуговицы сверху на литиной рубашке в полосочку уже расстегнуты, и он видит, как шрамы тянутся по ее коже вниз, за шиворот, набирая цвет. Если те, что находятся на груди, больше напоминают розу ветров, то потом они ставятся похожи на длинных гусениц и сороконожек, чьи лапки полосуют ее ребра и живот. — Можем оставить всё так, — шепчут литины губы, и она отпускает дереково запястье. Лита рассчитывает, что Дерек вернет все пуговицы на свое место и наглухо захлопнет полы рубашки, но вместо этого он полностью снимает ее с узких литиных плеч, и та соскальзывает на пол, к его ногам. Дерек наклоняется совсем низко, льнёт оголенной грудью к ее груди и целует: сначала в губы, потом в подбородок, ямочку на шее, а затем спускается ниже. Его руки подхватывают Литу под бедра и задирают юбку до талии; она охает от неожиданности и прикусывает изнутри щеку. Дерековы губы внезапно мягкие и теплые, они касаются каждого ее шрама, а потом ведут дорожку ниже, пока литины руки не тянут его за плечи к себе. Он наклоняется к ее лицу, и тогда она прикусывает кожу на его шее — та тонкая и сразу отдается красным пятном с сеточкой капилляров. С секунду синяк сияет у него на шее под подбородком, а потом исчезает: так, что никакой гематомы совсем не остается. — Ты хочешь этого? — выдыхает Дерек Лите за ухо, и она ведет головой от разгоряченного дыхания, которое щекотит кожу. — Да. Она кивает, подается бедрами навстречу и кладет голову на столешницу. Холод металла одновременно остужает и запотевает от жара ее тела. В какой-то момент всё происходит так стремительно, что она будто наблюдает за всем со стороны: как крепкие руки расцепляют застежки на ее лифчике, который тут же падает к рубашке, как помогают стащить с нее белье, оставив юбку так и висеть на талии, как Дерек следом снимает с себя джинсы, как у девушки, подозрительно похожей на нее, челка падает на глаза и как рот приоткрывается в тихом стоне. — Я сейчас, — Дерек отходит от стола к тумбочке у кровати, распахивает второй ящик снизу и шарит рукой по днищу того, что находится выше — надеется, что там ни Питеру, ни кому-либо из стаи не придет в голову искать. Он достает то, что ищет, так быстро, едва Лита успевает повернуть вбок голову. Также быстро раскатывает презерватив и возвращается. Упирается руками по обе стороны от литиного тела, а она забрасывает ноги ему на плечи. Ее губы искусаны и вместо обычного розового выглядят яркими вишневыми, несколько прядей волос прилипают ко лбу, а рот приоткрывается в сладком стоне. На ее лице играют огни жилых домов из большого окна лофта, и вся щека сияет розовато-неоновым. Дерек руками хватает Литу за бедра, его пальцы мягко вдавливают нежную кожу, и он запрокидывает голову назад, поддаваясь невысвобожденным чувствам. Желание нервно играет на самых кончиках пальцев, а в груди раздаются раскаты грома: от самых слабых, предшествующих мороси, до тех, что вызывают тайфуны и ураганы. Лита впивается ногтями в дерекову спину и поворачивает голову вбок: теперь она видит отражение их обоих на стекле. Видит свое разгоряченное лицо, дрожащую грудную клетку и как она выгибается навстречу чужому, но такому родному телу. Видит татуировку в виде трискелиона, растянувшуюся у него на спине, как напрягаются мышцы на его бицепсах и трапеции, как он тяжело дышит, что на лбу выступает испарина. Дерек толкается вперед и, точно теряя разом все силы, опадает на стол. Ноги дрожат, и, если бы не опора на руки, он бы рухнул прямо на Литу. Отталкиваясь одной ладонью, Дерек переворачивается набок и тогда уже валится на спину рядом. Холод металла ударяет по лопаткам и тут же накаляется от кипящего туловища. Дерек не знает, сколько они так лежат, но литино дыхание он слышит не сразу из-за шума в ушах: она тоже приходит в себя. Силы возвращаются сначала в кончики пальцев, а затем истома наполняет ноги и грудную клетку, руки все еще плетьми болтаются по столу. — Дерек? — Лита уже не шепчет, но говорит так тихо, будто хочет сохранить этот момент только между ними. — Как побеждают в споре немые? Он хрипло смеется, горло пересохло, а губы почти не шевелятся, и, отталкиваясь локтями, он садится на столе. Три секунды — и он уже поднимается с концами. Встает на ноги и отходит куда-то назад, за поле литиного зрения. — Безоговорочно. Смешок застывает у Дерека в горле. Он оборачивается через плечо на девушку, но Лита не спешит подниматься, только тихо хихикает, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Он достает из комода вещи и, забрасывая пижамные штаны себе через плечо, бредет в ванную. — Душ. Пять минут. Когда дверь за Дереком закрывается, Лита встает со стола, одергивает юбку и наклоняется за одеждой. Его джинсы, футболку и белье она вешает на спинку стула, а сама натягивает на голое тело рубашку, что достает до середины бедра, и застегивает через пуговицу. Лита поднимает с пола каждую упавшую книгу и прочий хлам, среди которого оказываются маркеры, карта города и стопка карт — наверняка всё это принадлежит кому-то из стаи. Стайлзу или Скотту. А, может, и Коре, которая оставила в лофте часть своих вещей. Так или иначе, Лите сложно поверить, что Дерек с Питером вечерами раскладывают картишки. Этой мысли она про себя улыбается и ставит все на столешницу, стараясь сохранить первозданный вид. Одна из книг, за которой она нагибается, распахивается на середине, и из нее выпадает лист со школьными заметками. Та самая переписка на самом скучном уроке химии — это была идея Литы, которая вырвала клок бумаги и подбросила его через парту вперед. — Свободно. Дверь в ванную хлопает, и Дерек оказывается в комнате в свободных серых пижамных штанах. С темных волос стекает вода, и он трясет головой, отчего капли летят из стороны в сторону. Лита улыбается уголком губ и достает из своей сумки длинную футболку, что использует как пижаму. Рубашка соблазнительно распахивается на ее теле. — Я быстро. Но на пять минут можешь не рассчитывать. Лита прикрывает за собой дверь и снимает с себя всё, включая юбку и кроссовки. После Дерека в ванной жарко, а зеркало запотело — ей приходится протереть его ребром ладони, чтобы взглянуть на себя. Шрамы забирают на себя все внимание. Из-за них она не может сосредоточиться ни на чем больше: ни на груди, ни на аккуратном пупке, ни на животе — только вереница царапин и швов. Часть из них с ней долгие годы, часть — из местной больницы Беркли. Когда Лита откручивает краны, то вода льется — чистый кипяток. Она погружает лицо под струи и проводит ладонями по волосам; из-за воды те становятся не русыми, а темно-каштановыми. Она находит на полке шампунь с запахом полевой ромашки и смородины — Лита усмехается, представляя, как Дерек выбирает его на полках в супермаркете среди ароматов нежной розы и свежей фиалки. Она выныривает из-под воды и находит на полке свежее махровое полотенце, что пахнет мятой. Промакивает волосы, чтобы с тех не стекали капли, и повязывает чуть выше груди. Когда она выходит из ванной, Дерек уже лежит на расправленной кровати на боку. Его щека приминается к подушке, а грудь мерно вздымается. Лите даже не надо прислушиваться, чтобы четко слышать конкретный звук: сопение. Лита обходит его со стороны ног и уже собирается пролезть к своему месту у стены, как вдруг слышит кое-что еще: вибрацию. Подходит к своей сумке и находит в боковом кармане телефон. Прижимает динамик к полотенцу, чтобы заглушить звук, и ускользает на кухню. — Одри, ты видела, который час? — беззлобно шипит она, а на заднем плане что-то хлопает. — Или в Беркли время течет по-другому? — А ты видела, который день? — довольно буднично парирует Одри. Кажется, что ее рот чем-то набит, потому что слова смазываются. — Ты обещала вернуться несколько недель назад! Или, может, ты забыла, что тебя тут кое-кто ждет? Лита проводит рукой по лбу с каплями воды и зарывается пальцами в мокрые пряди. Она действительно задержалась — настолько, что это становится непозволительной роскошью. — Од, кое-что произошло здесь, — она говорит на грани шепота и тихого голоса. — Это связано с оборотнями и… не только. На том конце динамика раздаются звуки, схожие с тем, как если бы Одри с силой выплюнула бутерброд, который до этого держала в зубах. — Погоди, что? Оборотни? Снова? — вопросы сыпятся теперь с предельной четкостью: как в логике, так и в словах. — Да, Од, я все расскажу, как вернусь, — Лита устало проводит ладонью по лицу. После такого дня первое, чего действительно хочется, — это завалиться на кровать с льняными простынями и заснуть. — Я уже купила билеты. Скоро вернусь. — Ловлю на слове! — Лита знает, что Одри салютирует двумя пальцами, а потом вновь набивает чем-то рот, быстро выдает сводку новостей за последние несколько дней и, не дожидаясь ответа, отключается. Гудки долго звенят в трубке, когда Лита опускает руку с телефоном вниз и разворачивается на носках. Ее сердце уходит в пятки, а с губ срывается вздох. Дерек стоит в дверном проеме, скрестив руки — литины родители бы привели эту позу в описание того, что значит «закрытый жест». — Так, значит, ты уезжаешь? — он спрашивает ровно, хотя внутри все органы встряхнули и вставили обратно. — Сейчас? — Да, я… — Нет, ты не понимаешь, — Дерек вздергивает брови и делает несколько шагов навстречу, хотя последнее, чего сейчас хочется, это видеть Литу. Он чувствует себя так, точно его с ноги лягнули в солнечное сплетение. — Сейчас? — Да, ты не понимаешь… — Лита поджимает губы так сильно, что они почти стираются с общего фона лица. — Там меня кое-кто ждет.