2006 г.
Мяч залетел точно в корзину, и ребята повскакивали с мест с громкими криками. Синтия на втором ряду с помощью своих подружек растянула плакат с одной из кричалок, предназначавшихся Руфусу. Что-то со словами «ты лучший», «вперёд», но в кривую рифму. Тренер команды соперников чертыхнулся себе в сложенный кулак и продолжил мерить площадку перед трибунами размашистыми шагами. — Напомни еще раз, пожалуйста, почему Одри не смогла прийти на финальную игру? — крикнула Лита, чтобы Коди ее услышал, продолжая хлопать в ладони. Баскетболисты потрепали друг друга по плечу и рассыпались по площадке, снова беря мяч под контроль. Ребята в красной форме динамично двигались, блокируя движения команды соперников. Их движения были одновременно плавными и резкими, они легко перемещались по полю и делали выпады в стороны других ребят. Тренер Розенштайн, как не пытался, не смог сдержать ухмылки, которую старался подавить за кашлем. — Сегодня с первых университетов приходят предварительные ответы, — Коди плюхнулся обратно на скамью. — Она хочет узнать их вместе с мамой. Лита присоединилась к нему, садясь на свое место. — А у тебя там что? Коди пожал плечами, не отводя взгляда с поля. Мяч быстро перемещался от одного спортсмена к другому. — Не знаю, папы оплатили мне место в Принстоне, осталось только, чтобы меня приняли, — он потрепал свои темные волосы. — Будет здорово учиться с Од в одном городе. — Уже в ожидании? Лита толкнула Коди в плечо и подцепила ожерельице на шее, принявшись крутить бусины между пальцами. Она была рада за друзей, но то самое ощущение, словно её оставляют на перроне, когда сами они отчаливают на теплоходе, не оставляло ни на секунду и отдавалось противным кашлем в горле. — Леверетт, — Коди наклонился чуть ближе, потому что девочки-близняшки, сидящие по его правую руку, громко засмеялись. — Мы уезжаем в конце августа. У нас будет целое лето, чтобы провести его вместе. Взгляд Коди нашёл Дерека на поле — тот остановился у белой черты и упер руки в колени. Его чёрные волосы взмокли, и несмотря на белую повязку, что он натянул на лоб, капельки пота текли по лицу, на котором выступила испарина. — Ну, и, может, вместе с твоим красавчиком. — Твои бисексуальные шутки заставляют меня нервничать, — Лита засмеялась, взглянув на друга через плечо. Коди заулыбался и натянул на глаза солнцезащитные очки, которые до этого сам водрузил на макушку. Он запустил одну руку в свой рюкзак и извлёк оттуда пачку любимых Доритос. — Держи, — он протянул её вперёд, но Лита отрицательно покачала головой. Коди вздернул брови, что вылезли даже из-под оправы очков. — Твои любимые, Леверетт. С халопеньо. Не признала что ли? Лита усмехнулась и собрала руки на коленях. Ребята вновь взвизгнули и вскочили с мест, рассыпаясь в аплодисментах. Табло над площадкой указывало счёт. Гости: 40, старшая школа Бэйкон Хиллс: 45. — Последнее время мой живот отказывается от привычной еды, — Лита вместе с остальными поднялась, громко хлопая, как заводная игрушка. — Боюсь, если я даже понюхаю острые чипсы, меня стошнит прямо на поле. Коди усмехнулся и поерзал очки на переносице. Уже смеркалось, и на горизонте разливались лучи заходящего солнца, но он даже не думал их снимать. — Может, хоть это заставит этих безумных фанатов перестать подпрыгивать каждый раз, когда твой парень-красавчик забивает в корзину. Лита опустилась на скамейку и почесала бровь. Дерек на поле описывал быстрый круг вокруг одного из парней в зеленой форме. Одно ловкое движение — и пас прилетел Руфусу, что быстро выпрыгнул и бросил мяч в корзину. Тот описал дугу по железному ободку и упал на землю без победного очка. — К слову о моих бисексуальных шутках, — Коди загадочно растянул губы в улыбке и прильнул ближе к литиному лицу. — Те девушки уже полчаса обсуждают Дерека. Лита подняла брови и выглянула из-за плеча друга, чтобы взглянуть в том направлении, что он указывал. Две девушки сидели рядом ниже и даже держали в руках сложенный плакат с какой-то кричалкой и сердечками. Лита заметила на нем только отдельные отрывки: «Дер», «рёд», «побе». Одну из них, рыжую, Лита знала — Сесилия Паркин. Она пробовалась на роль Катарины и, после оглашения результатов кастинга, ушла из актового зала, громко хлопнув дверью. Вторая сидела от неё правее и наматывала на палец прядь волос, не сводя внимания с поля. Лита лишь усмехнулась и закатила глаза — они не были друг другу соперницами. Даже если Сесилия бы полезла к Дереку прямо на поле, как некогда Синтия, Лита была уверена, что дальше неловких взглядов это бы никуда не зашло. Коди наклонился чуть ближе к литиному уху. — Видимо, они не слышали ваш жаркий секс в архиве, — прошептал он. — Это было неделю назад! Может быть, мы уже обсудим это? Лита застонала, чувствуя, как вспыхнули щеки, и рухнула лицом в ладони. — Кто ещё это слышал? — прогундосила она через растопыренные пальцы. — Ну, — Коди нахмурился, прикидывая. — Вся библиотека точно. — О боже. Лита завыла, закусывая губу. Трибуны гудели и кричали, вскакивая с мест — никто не смотрел на неё, но казалось, что каждый случайный взгляд, прыгающий на её лицо, был специальным. Она нашла взглядом Дерека на поле: тот застыл на месте и внезапно рассмеялся, точно услышал то же, что и Лита (что, конечно, было невозможно). — Тебе повезло, что миссис Крензиштирцен не было в библиотеке, — Коди поднял очки вновь на макушку и почесал подбородок. — Я уверена, что ты сделал ошибки минимум в четырёх слогах. Тренер команды соперников громко выругался, заставляя первые ряды зашуметь и засмеяться. Мяч в очередной раз залетел в корзину, и табло отразило победу команды старшей школы Бэйкон Хиллс. Ребята взвизгнули и вскочили с мест. Лита поднялась и, сложив ладони рупором, закричала победную речевку. — Можешь не волноваться, Леверетт, — Коди боднул подругу плечом, громко хлопая в ладони. — Никто не видел, что это вы. Дерек улыбнулся во весь рот, и его голливудская улыбка засияла с самой баскетбольной площадки. Он замахал Лите рукой, и она ответила ему тем же. — Все просто знают, что какая-то шумная парочка хорошо провела время в архиве. Коди протёр ладони о джинсы и тряхнул головой так, что очки снова упали ему на глаза. Площадка почти погрузилась во тьму, и лишь свет прожекторов освещал кирпичного цвета покрытие. Спортсмены пожали друг другу руки и посыпали в раздевалку. Тренер Розенштайн ободряюще хлопнул по плечу какого-то паренька с пшеничными волосами, собранными в пучок, так, что тот согнулся почти вдвое. Дерек махнул рукой своим парням и двинулся к трибунам. — Сейчас вернусь, — бросила Лита Коди и, маневрируя между ребятами, сбежала вниз. Она обвила руками его шею, и Дерек положил ладони на её лопатки, подтягивая ближе к себе. — Эй, эй, ты же потный! — Лита сморщилась, улыбаясь. — Меня убьёт запах твоей майки. Дерек поцевал её в щеку, тряхнув взъерошенными напрочь мокрыми волосами. Лита сделала выпад вперёд, щекотя его по рёбрам. Он взвизгнул, отпрыгивая в сторону, и схватил Литу поперёк туловища, поднимая в воздух. Она смеялась, а его взгляд скользнул куда-то к трибунам: ребята уходили к школе, и лишь одна фигура в свете прожектора сияла тёмным пятном. Питер в чёрных джинсах и кожаной куртке стоял, сложив руки на груди, и смотрел строго на них. — Я… Я быстро, — Дерек чмокнул Литу в щеку и, подхватив её под локоть, увёл в сторону раздевалок. Он быстро шмыгнул внутрь, где его встретили радостные крики и стук пивных бутылок — ребята уже праздновали победу. Лита стояла у здания, смотря на баскетбольную площадку и опустевшие трибуны. Прожекторы погасили, и теперь все утонуло в накатившей ночи. Лёгкий ветер гулял по улице, поднимая ворохи листьев, и забираясь под одежду. Поле, что еще недавно заливалось от криков и речевок ребят, теперь звенело тишиной. Лита побольше натянула рукава свитера на пальцы и оперлась плечом о стену. Из раздевалки слышался счастливый гомон и шум воды. Ей на телефон пришло сообщение от Коди, но Лита не ответила. Пустая тёмная площадка выглядела довольно пугающе, а деревья со стороны лесного массива дрожали. Неприятный ком из живота поднялся к горлу, а напряжение задрожало на кончиках пальцев. Лите показалось, что между листвы что-то блеснуло, и нечто большое и тёмное быстро двинулось к полю. Нечто громоздкое и лохматое, точно размытая тень, понеслось прямо вдоль трибун. На секунду ей показалось, что она заметила красные бусинные глаза. Дверь позади Литы хлопнула. — Идём? — большая ладонь Дерека упала ей на плечо, и она вздрогнула. Лита несколько раз моргнула, смотря на лес, но теперь никого не заметила. Тишина и пустота — на этом всё. — Да… Да, конечно, — она обернулась к Дереку, и он взял её за руку, переплетая их пальцы. — Решил не отмечать? Дерек сменил спортивную форму на джинсы и бирюзовую футболку, которая прекрасно гармонировала с его глазами. Он стянул белую пропитанную потом повязку и гетры, оставляя все это в школьном шкафчике. — Да они просто пьют пиво и шутят про одноклассниц, — он пожал плечами, заворачивая на парковку. — Это не по мне. Лита остановилась у велосипеда Дерека, на котором она приехала, и водрузилась на багажник. Неприятное напряжение все ещё бурило дыру где-то в желудке. Никак не покидало чувство чьего-то лишнего присутствия. Она вновь обернулась на поле и кромку леса, но всё было как обычно. Деревья дрожали и шуршали листвой. — Нервничаешь? Дерек слышал, как неровно билось её сердце, но Лита отрицательно покачала головой. Она перебросила через голову сумку и обвила туловище парня руками, когда он уселся на сидение. Прижавшись к его спине щекой, она втянула носом воздух. От него пахло мятным гелем для душа с нотками яблока, а с мокрых волос срывались редкие капли. Они нечасто ездили вдвоём на одном велике — обычно они мчались наперегонки на своих двух так, что дыхание перехватывало, а в боку начинало колоть. Или, наоборот, лениво и медленно, едва крутя педали и болтая обо всем и ни о чем одновременно. Когда они остановились у литиной многоэтажки, Дерек спустился вниз, помогая ей выбраться. — Ты замечательно играл, — поделилась Лита, привставая на носочки. — Это все благодаря тебе, — он поцеловал её в лоб, аккуратно прижимая к себе. — Ты была моей Музой. Лита скользнула к нему в объятия, прижимаясь к широкой груди. На какое-то мгновение его объятия скрыли её от всего остального мира — сейчас существовали только они вдвоём. Прикосновения, лёгкие и едва ощутимые, плавили тело, а ветер перебирал волосы. Дерек касался литиной спины и щеки так, словно трогал её впервые, а у Литы почему-то было стойкое ощущение, что это похоже на прощание. — Дерек, — позвала она, поднимая голову. — Как поймать тигра в клетку? — Поставить ловушку? — предположил он, поднимая бровь. — Никак, потому что тигры в полоску, — Лита хихикнула себе в сложенный кулак. Ей казалось, что после шутки должно было стать легче, но нервозность сцепила свои холодные пальцы вокруг её горла. — До завтра? — с надеждой спросил Дерек, легко поцеловав Литу в губы. — До завтра, mon chouchou. Лита зашла в подъезд. Она видела, как Дерек ещё какое-то время стоял на улице, а потом укатил на своём велосипеде. Она быстро поднялась в квартиру, открыв дверь своим ключом. Тётя из своей комнаты что-то крикнула, но Лита проигнорировала это, тут же скользнув в ванную. Она подтащила к себе сумку и, вытряхнув оттуда часть вещей, нашла купленный тест на беременность. Одним своим видом он заставлял ладони покрываться испариной. Лита развернула его и выполнила каждый пункт инструкции с генетической точностью. — Литиция? — тётя постучала по двери в ванную. — У тебя все в порядке? Лита тут же скомкала упаковку, запихивая все обратно в сумку. Замок дрогнул, когда тётя попробовала потянуть за ручку. — Литиция? — Да! Да, все в порядке, — спешно отозвалась Лита, на всякий случай нажимая на смыв. — Я скоро! Тётя ещё пару секунд простояла под дверью, а потом ушла в сторону зала. Лита помыла руки и осела на край ванны, зарываясь влажными пальцами в волосы. Она еле слышала, как часики на кухне отсчитывали время, растворяясь в этих секундах. С закрытыми глазами она потянулась за тестом на краю раковины. Крепко сжав его в пальцах, Лита бессвязно бормотала единственную известную ей молитву «Господи, пожалуйста». Свободная рука вцепилась в бортик ванны, словно намеревалась вдавить его, как податливую глину. Лита открыла глаза, встречаясь с вердиктом: две полоски.***
2014 г.
Лита следит за каждым движением доктора Дитона с предельной точностью. То, как он смешивает разные текстуры из прозрачных баночек, то, как перелистывает страницы книги, то, как снисходительно обводит взглядом присутствующих — ему хочется не просто верить, ему хочется доверять. Из всех ребят в клинике сейчас нет только Лиама и Мейсона — оба отправились к родителям той девушки, Лары. Первый из-за чувства вины, а второй — чтобы отговорить первого. Малия на обеде с Питером, которому обещала одну встречу за информацию. Нет и Джордана, у которого смена в полицейском участке. Лита смотрит за четкими и уверенными движениями доктора Дитона, который готовит из аконита то, что минутой ранее назвал «сдерживающей силой». Отчасти ей действительно интересно — у нее ушли годы, чтобы изобрести и выточить из рябины ручку для кинжала и вымочить лезвие в смертельном аконите, а затем все поместить в шкатулку из лунного камня — но она никогда не думала использовать аконит, как лекарство. Обратная сторона монеты, почему Лита так сконцентрирована на пальцах дока сейчас — взгляды со стороны. Дерек стоит по ее правую руку, практически прислонившись плечом к плечу. Он смотрит на нее, повернув голову чуть вбок, и старается рассмотреть на таком знакомом лице все ответы, о чем свидетельствуют сведенные к переносице брови и напряженная губа. Лите кажется, что только она поднимет голову, как столкнется с таким взглядом зеленых глаз, что чувство вины поднимется в груди, как ворох осенних листьев. По другой край стола — Стайлз. Он то подпрыгивает на носках, то жует изнутри щеку. А еще все время трогает нагрудный карман рубашки, за которым трещит сложенный вчетверо кусок бумаги — должно быть, список смертников. Стайлз сначала смотрит на литино лицо, щурит глаза, а потом переводит взгляд на Дерека и вглядывается в каждую морщинку на лбу, что-то представляя. — Осталось нагреть, — Дитон переливает светло-зеленую субстанцию в длинную пробирку, что закреплена в зажиме, и подносит ее к огню. — Стайлз? Можно тебя? Стайлз поднимает взгляд и несколько раз моргает, пытаясь вернуться к реальности. Ветеринарная клиника. Скотт и Кира рядом с клетками домашних животных; от одного взгляда в карие глаза собаки поджимают хвосты и скулят. Лидия у стола со сложенными на груди руками совсем тихо стучит каблуком туфли. И Лита с Дереком у стеклянных полок — оба напряженные и натянутые, как тетива. — А? — Стайлз подпрыгивает ближе и принимает зажим из рук дока. — Да, вот так? Просто держать? Дитон кивает. — Только так все ингредиенты смешаются до однородности. — Закон действующих масс, — констатирует Лидия. Она заправляет за уши выбившиеся из пучка пряди и тут же поясняет, закатывая глаза: — При постоянной температуре скорость данной реакции пропорциональна произведению концентраций реагирующих веществ. Кира трогает подругу за плечо, а потом выше вскидывает подбородок. — Я одна ничего не поняла? Скотт хлопает ртом и округляет глаза, стараясь переварить информацию. Возможно, если бы не мистер Харрис, он бы понимал чуть больше, но не уверен. — Стайлз, — Дитон бросает взгляд на парня через плечо. Пробирка съехала от огня сильно влево; так, что пламя теперь едва касается стекла, — просто держи смесь над огнём. Стайлз оглядывается на зажим и возвращает его на место. Салютует двумя пальцами, говоря что-то вроде «есть, шеф». Дитон подходит к узкому стеклянному шкафу в углу комнаты и распахивает дверцу, потянув за ручку, напоминающую мрамор. Дерек касается литиного плеча, и только сейчас она поднимает на него взгляд. Лита знает, что шепчет он одними губами, но его голос все равно доносится до нее, будто она на дне выгребной ямы. — «Все в порядке?» Лита кивает так легко, что даже воздух вокруг почти не шевелится, и отвечает ему тем же способом. — «Да». Дерек поджимает губы, потому что понимает — это враньё. После того дня в его лофте даже ее глаза стали не такими, какими были раньше. Более голыми и виноватыми, что ли. Совсем, как у него. Дитон опускает книгу, в которой Лита признает ту, что дала ей Сатоми, на столешницу. Стайлз с горелкой отодвигается немного вбок, чтобы дать возможность Скотту встать рядом; он плюхает ладонь ему на плечо в качестве поддержки, но не рассчитывает силу, и тот приседает на полколенки. Лидия ставит руки на стол и склоняется над страницами — кроме Дитона, она единственная, кто понимает больше, чем несколько слов, напоминающих французский. Последней подходит Кира, ее лоб отчего-то покрывается испариной, а ладони потеют. — Вы перевели ее? — Дерек хмурится и тянет руку, чтобы дотронуться до страницы, но останавливается на полпути. — Перевели с древней латыни? Дитон коротко улыбается и поднимает взгляд. — Не без помощи Лидии, естественно. Стайлз поднимает вверх палец, чтобы что-то вставить, но вместо этого лишь подмигивает Лидии; та растягивает кончики губ в скромной улыбке. — И что там? — Лита привлекает внимание звонким тоном, всеми силами игнорируя взгляд Дерека на своей правой щеке. — Сатоми сказала, что кто-то повторяет легенду. Что это значит? — Боюсь, что-то совсем плохое, — тихо отвечает Дитон, покачивая головой. Кира ойкает, а потом прикрывает рот ладонью. Скотт понуро свешивает голову себе на грудь. Последний раз, когда история повторялась, Ногицунэ возродился. Ногицунэ захватил власть над Стайлзом. И Ногицунэ убил Эллисон. — Чисто из интереса, — Стайлз откашливается, и пробирка на зажиме дергается в его руке и ходит ходуном. — «Плохое» значит «просто плохое» или «смертельное, опасное и то, из-за чего погибнет еще больше народа»? — Что-то мне подсказывает, что второе, — тихо замечает Кира, и Скотт сжимает ее руку под столом. Лита замечает это, и на ее правой щеке появляется приятная ямочка. Дитон берется двумя пальцами за страницу и всматривается в разворот, на котором распахнул книгу минутами ранее. — Существует одна легенда: о диком звере, чудовище, монстре, — начинает он; говорит, вроде, своими словами, но его тон звучит, будто он зачитывает абзацы из книги. — Из Нового Орлеана. — Монстре? — переспрашивает Лита. — Я слышала только о вампирах. Стайлз и Дерек прыскают, оба как-то безрадостно. Скотт удивленно хлопает глазами, точно всерьез обдумывает это предположение. — В 1864 году в Новом Орлеане жила женщина. Истории не известно, от кого она забеременела, но — продолжает Дитон, словно никто и не прерывал его ни на секунду, — народ ненавидел ее за этого незаконного ребенка, и в конце концов ей пришлось бежать. Мало, что известно о том, чем именно она занималась все это время, но объявилась она в момент его рождения. Пальцы Дитона переворачивают страницу, и он делает довольно долгую паузу, чтобы она показалась затянувшейся. Лита подносит руку к своей щеке и убирает волосы, что так упорно щекотят область скулы. — Трудно сказать, что не так было с этим ребенком, но уже в возрасте пяти лет это был больше монстр, чем человек, — тон мужчины звучит спокойно, но брови выразительно поднимаются. — Всё, чего он касался, превращалось в пепел и осыпалось прахом. Люди разбегались, едва видели его на улице. Умирали, едва переходили ему дорогу. У своей собственной матери, единственной женщины, что оставалась на его стороне все это время, он вырвал печень и съел ее. Кто-то с ужасом охает. Кира вновь прикрывает рот ладонью, а Лита закусывает изнутри щеку — все это звучит дико, неестественно и точно, как выразился Стайлз. Смертельно опасно. — На какое-то время он исчез. Пропал без вести на долгие годы, — продолжает Дитон, и его пальцы наконец долистывают до страницы, на которой есть что-то помимо текста на древней латыни. Теперь там красуется разворот с тем, кому в зоологии нет названия. Черная густая шерсть, что отливает серебряным в лунном свете. Огромные клыки наполняют пасть, с которой капают алые капли ему под лапы. Но самое страшное — это зияющие красные глаза-бусины. Лита сглатывает ком в горле — старается, по крайней мере, потому что он по-прежнему перекрывает пищевод. Чудовище выглядит не просто, как оборотень — как монстр. Монстр, что ее тётя видела в коме. Дерек наклоняется совсем близко к литиному уху и зачем-то шепчет, что все будет в порядке. Что он все исправит. Что они все, Скотт, Стайлз, Кира, знают, что делать. Что это — не ее битва. А потом он протягивает ей ладонь под столом и, не дожидаясь ответной реакции, берет ее пальцы в свои и переплетает. Дерек чувствует, что пропасть между ними ширится — еще немного и туда сможет поместиться Тихий океан. И сейчас ему кажется единственным возможным решением, как не дать им с Литой оказаться на разных берегах — это держать ее за руку, пока она сама позволяет. — Когда он вернулся, по Новому Орлеану поползи слухи, — Дитон заостряет взгляд на странице, а потом поднимает голову. Скотт громко сглатывает и поджимает губы. — Больше это не было даже лицо мальчика. Это было чудовище, во плоти. Лидия, которая уже прочла всю историю, отталкивается от стола и делает несколько шагов по ветеринарной клинике. Ее каблуки отстукивают по плитке. — Его прозвали Орлеанским дьяволом. Долгие годы он терроризировал город и его окраины, раз за разом нападая на людей, женщин, что считались ведьмами, и мужчин, что считались колдунами. Для него не было ни границ, ни ценностей — он убивал без разбору, детей, младенцев. У всех он забирал печень. — Ауч! — Стайлз внезапно вскрикивает. Из-за этого Лита вскидывает голову, ее словно встряхивают за оба плеча. Если тон Дитона погружал в рассказ, то сейчас их всех будто насильно выдернули из него. Стайлз перебрасывает зажим с пробиркой в другую руку. Он трясет пальцем в воздухе и шумно дует на покрасневшую подушечку. — Простите, продолжайте. Дитон снисходительно смотрит на него из-под бровей, а потом откашливается и разворачивается к книге. Резко захлопывает ее и поднимает со стола, продолжая сжимать ее на вытянутых руках. — У Орлеанского дьявола ушло много времени, чтобы понять, что он становится сильнее, когда убивает тех, кто съел человеческую печень, а не съедает ее сам. — Не могу сказать, что от этого стало легче, — Кира криво улыбается, и Скотт посылает ей такую же косую улыбку. Хочется сказать, что все будет в порядке, но язык не поворачивается. — Однако, практически сразу вскоре после этого открытия, в городе появилась одна ведьма. — Ведьма? — Дерек трясет головой. В существование оборотней верится легко, а вот в женщин, что могут создать философский камень и исцелить от всех недугов — с трудом. — Типа колдунья? — Да, что-то вроде, — доктор Дитон кивает. Откашливается и продолжает: — Она была единственной, кто смог убить его. Что-то падает, а потом каблуки Лидии стучат еще громче и отчетливее, потому что все замолкают. Огонь из горелки едва слышно потрескивает. — И как? Как она это сделала? — Скотт поднимает брови, терпение трещит по швам. Воздух в ветеринарной клинике больше не пахнет спиртом и лекарствами. Теперь тут воняет чем-то сырым и сгнившим — страхом. — Там не сказано, — Лидия складывает на груди руки и оборачивается. Качает головой. — Всё, что осталось от Орлеанского дьявола, это кучка пепла и… — И? И что? — Стайлз сильнее подается вперед, точно это поможет ему получить информацию быстрее. — Когти, — доктор Дитон отвечает вместо Лидии и подходит к узкому шкафу в углу комнаты, откуда доставал книгу. Ставит ее обратно и оборачивается ко всем в комнате. Вытирает ладони о карманы джинсов и клонит голову набок. — Когти, что высасывали силу из тех, кто съедал печень. Тишина, что повисает после сказанных слов, кажется такой оглушающей, что даже стрелки часов движутся с грохотом. Лита не знает, сколько они стоят так — Кира, прижавшись к Скотту, Стайлз с затекшей рукой над горелкой и она, бок о бок с Дереком. Только Лидия шагает по комнате размеренным шагом: пять вокруг одной квадратной плитки бежевого цвета, три в сторону и четыре назад. — Погодите, — Скотт выставляет вперед руку, призывая к вниманию, которое и так автоматически передается говорящему. — Кто-то накачивает оборотней чем-то, что заставляет их есть печень других людей, а потом высасывает жизнь когтями, оставшимися от Орлеанского дьявола? Стайлз что-то икает и уже готов повторить сказанное, как Лидия тормозит так внезапно, что рыжий пучок дергается, и резинка слетает с волос. — Стойте, — она хлопает ладонями по столешнице. — Руфус убил Синтию после вечеринки. Нина и Лукас — тоже. Каждый из них возвращался сразу после, — Лидия щелкает в воздухе пальцами, — мы с Джорданом опрашивали их одноклассников. — А Бретт? — Лита приподнимает брови и складывает руки под подбородком. Вопрос так и повисает в воздухе, потому что ответ очевиден. — Лара сошла с ума в тот же день, когда мы увезли Лиама с твоей… вечеринки. Лидия кивает. Стайлз ойкает, когда дым начинает струиться из пробирки: смесь больше не зеленая, а ярко-оранжевая, как сердцевина цветка. Дитон смещает его плечом и гасит спиртовку стеклянной крышкой. — Значит, устроим вечеринку, заманим всех туда и будем следить за оборотнями, что на ней будут, — глаза Скотта сияют. Он с радостью сжимает ладонь Киры, потому что сейчас это единственное хорошее, что с ним происходит. Надежда — одно из самых губительных чувств. Оно дарит ощущение полёта, а затем тухнет, как щепка, и ты летишь вниз, в конце концов разбиваясь о скалы. Именно по этой причине Дерек не выдавливает из себя даже скупую улыбку. — Не придется ничего устраивать, — Лита откашливается. — Зимний бал на следующей неделе. Они обмениваются взглядами в хаотичном порядке: Лита с Дереком, тот со Скоттом и Кирой, те со Стайлзом. Круг замыкает Лидия, которая напряженно кивает. Дитон разливает оранжевую смесь по нескольким стеклянным баночкам и поднимает одну из них на свет: жидкость однородная, но переливается всеми оттенками теплого, от красного до желтого. Говорит, что это пригодится, а потом раздает каждому по пузырьку. Лита прячет свой в карман джинсов, именно в тот момент, когда ее телефон звонит. Одри. Звонки от нее нельзя пропускать больше двух раз подряд. Скотт еще о чем-то говорит со Стайлзом, когда Лита сообщает, что отойдет на пару минут. Дерек смотрит вслед на ее спину: на то, как рука зажимает динамик, как нога хромает больше чем обычно, как ее фигура скрывается в приемной, а затем слышит, как звенит колокольчик над входом. Лита уходит намного дальше, чем лавочка под окнами, на которой они с Дереком сидели в тот день, когда уехали с вечеринки Лидии с больным, обезумевшим Лиамом. Это было одновременно совсем недавно и так давно, что картинки в голове чёткие, но бесцветные. Кажется, что с самого ее приезда в Бэйкон Хиллс воды утекло больше, чем за все девять лет до этого. Лита огибает припаркованный джип Стайлза и доходит до места, где Дерек оставил камаро — достаточно далеко, чтобы слух оборотня ничего не услышал из самой клиники, и достаточно близко, чтобы вернуться обратно. — Од? — Лита! — Одри радостно вскрикивает и рассыпается в рядовых вопросах о Бэйкон Хиллс, оборотнях и подобном. Последнее время она звонит в два раза реже, чем раньше, и любой разговор оказывается наполнен новыми подробностями. — Кстати! Совсем забыла, но кое-кто отчаянно хочет с тобой поговорить, — Одри отодвигает телефон чуть дальше, — да, Бри? На заднем фоне слышится детский визг, и Лита легко представляет, как ее девочка с взъерошенными русыми волосами скачет рядом и морщит свой маленький курносый нос. И как пытливо смотрят ее зелёные глаза. — Мама! — Бри громко вскрикивает в динамик и тут же смеется. — Мамочка, привет! — Привет, милая.