2006 г.
Дерек затормозил у литиного подъезда и выглянул в опущенное окно. Улыбка сама собой растянула губы, когда Лита подхватила небольшой чемодан и водрузила его на задние сидения. Несколько дней предстояло жить в машине, поэтому с вечера она собрала минимум необходимого: термосы чая с гречишным мёдом, твёрдый шампунь, чтобы была возможность помыть голову в мотеле, запасную одежду и фрукты. Лита с трудом утрамбовала всё в старенький тётушкин чемодан и с ещё большими усилиями спустила его по лестнице, где он добрую часть пути пролетел в свободном падении. — Едем! — Лита плюхнулась на кресло рядом с Дереком и хлопнула дверцей. Он потянулся ближе, чтобы получить быстрый поцелуй в губы, а затем в нос и сорвался с места, выезжая со двора. — Машина Питера? — Ага, — Дерек кивнул и вырулил на главную трассу. Через полчаса здесь образуется пробка из всех водителей, что будут спешить домой с работы, а пока тишь да гладь, как раз хватит, чтобы выехать из города. — Лора на своей уехала в колледж. Сказала, что без транспорта в студгородке делать нечего. Дерек вытащил большой настольный будильник из бардачка. Пальцы быстро перевели стрелки, и он установил его на приборную панель. — Итак, у нас есть четыре дня и семь часов до того, как Питер вернётся в город и постарается надрать мне зад за то, что я взял его машину. Лита нагнулась чуть ниже, смотря на то, как секундная стрелка быстро бежала по циферблату. — Откуда ещё день? Дерек повернулся вполоборота и описал дугу бровями — почему-то Литу всегда смешило это его выражение. — Лора. Она соучастница, — наконец пояснил он. — Она обещала задержать Питера всеми силами. Будет показывать ему кампус. Лита прыснула и потерла ладони друг о друга. — Господи, храни Лору Хейл. Дерек не сдержал короткого смешка: Лоре бы точно это понравилось — хотя, чего уж тут, Лоре уже нравилась Лита. После совместного рождественского ужина даже сильнее, чем только по его рассказам. Она рассказывала ей про колледж, напевала литины любимые песни и хохотала над её шутками, пока у обеих салат не посыпался изо рта. Все пошло не так только в тот момент, когда Кора захотела продемонстрировать Лите свои когти, которые она научилась выпускать по своему желанию совсем недавно, и тёте Карле пришлось выдумать целую легенду про школьный маскарад. Из заднего кармана джинсов Лита достала карту, всю вдоль и поперёк исчерченную красным и голубым маркерами. — Итак, — Лита откинулась на спинку сидения и, легко стянув конверсы с пяток, забросила ноги на бардачок, — сначала мы едем в Окленд. Через три часа будем на месте. Дерек кивнул и глянул вбок, наблюдая за тем, как Лита хмурилась и крутила в руках карту, стараясь сориентировать направление. — Затем Сакраменто, — наконец оповестила она, тыкая пальцем в жирную точку, отмеченную красным маркером. — Там ночуем? Лита выглянула из-за карты и тряхнула головой так, что ее очки-сердечки, что были натянуты на макушку, упали на нос. Она посмотрела на Дерека поверх розовых стёкол. — Никакой ночёвки! Ты так проспишь все молодые годы. — Мне не нужны такие молодые годы, где я не сплю, — Дерек прыснул, и Лита потянулась ближайшей к нему рукой, чтобы пощекотить ребра. Он взвизгнул, уводя руль чуть в сторону, пока не затормозил у кромки лесного массива. Лита вскинула голову и удивлённо подняла брови. — Не сильно мы выехали из города, — она выглянула в окно и нашла взглядом старенькую табличку. Заповедник Бэйкон Хиллс. — Что-то случилось? Дерек выпрыгнул из машины и захлопнул дверцу. Выглядел он как человек, который все держал под контролем: подпрыгивал на пятках, засунул руки в карманы и в предвкушении кусал губу. — Хочу кое-что сделать, — он пнул какой-то камешек, пока Лита, натягивая кроссовки обратно, вылезла из машины. Она не завязала шнурки, только засунула их концами внутрь. — Кое-что важное. Она подняла очки с переносицы и выразительно водрузила их чуть выше лба. — Ты уже меня пугаешь, — произнесла она тоном, балансирующим на грани интереса и волнения. Дерек подошёл ближе с широкой хейловской улыбкой на губах и аккуратно взял литино лицо в свои ладони, заглядывая в глаза — синие, как два колодца, в зелёные, как молодой лес. — Ты мне доверяешь? — Ну, смотря, в чем именно. Если ты собираешься увести меня в лес именно в тот день, когда тётя знает, что я уехала, то, — Лита осеклась, закусывая губу. Брови Дерека красноречиво собрались над переносицей, и тогда она закатила глаза и выдохнула: — Да. Я всецело доверяю тебе, Дерек Хейл. Он заговорщически улыбнулся и, взяв её за ладонь, потянул за собой в заповедник. Маневрируя между деревьев, он оглядывался по сторонам в поисках наиболее подходящего дерева, пока не нашёл идеальное. Тогда Дерек выудил из кармана складной перочинный нож, одолженный дядей Чипом, и принялся царапать кору. — Дерек, — Лита засмеялась, наблюдая за его потугами вывести ровную линию на горбатой поверхности. — Что ты… О. Приложив немало усилий, Дерек наконец выскреб подобие сердца, шириной не больше пятнадцати сантиметров. Намного проще оказалось расправиться с буквой L внутри фигуры. — О, мистер, вы случайно не столяр? — пыснула Лита, и тогда Дерек подбросил нож в руке, аккуратно схватив его плашмя за лезвие. Он протянул его девушке рукоятью, и она приняла его. Прильнув к стволу ближе, Лита сосредоточенно вывела плюс и букву D. — Я подумал, — Дерек запрокинул голову, слушая, как громко шуршат деревья. Лес всегда приветствовал его, как будто он был дома. — Мы могли бы сделать это в каждом городе, куда поедем. Лита усмехнулась и отстранилась, оценивая проделанную работу — кривовато, но для первого раза сойдет. Она улыбнулась и впечатала нож плашмя Дереку в грудь; он перехватил его одной рукой и сунул обратно в кожаный чехол. — Да ты романтик, Дерек Хейл! — Лита обвела соседнее дерево ладонью вокруг ствола и медленно побежала туда, где они оставили машину. Она едва перебирала ногами через широкие корни и прошлогоднюю опавшую листву, которая покрывала каждый сантиметр земли, поэтому он быстро нагнал ее, забрасывая руку Лите на плечо. Она повернулась к нему вполоборота и столкнулась с его широкой улыбкой. — Я просто хочу сделать этот год лучшим, — Дерек чмокнул ее в висок и прижал ближе к себе. Опираясь на его тело, брести по лесным зарослям было в разы проще. Лита свободной рукой убрала с глаз светлые пряди, растрепанные ветром, и потерла лоб ребром ладони. Предвкушение играло на кончиках пальцев от одной мысли о предстоящих четырех днях вместе. Когда они добрались до машины, она ловко сбросила его руку и нырнула на свое сидение. — Почему близорукие люди не паникуют? — она хлопнула дверцей, и Дерек присоединился к ней, плюхаясь на свое место. — Потому что… — Не видят для этого причин. Лита звонко засмеялась, прикрывая рот ладонью, и откинулась на спинку сидения. Она соорудила на голове пучок и стащила очки на кончик носа, выглядывая в распахнутое окно. Дерек тронулся с места, выезжая на главную трассу. Он никогда еще не выбирался дальше таблички «Вы покидаете Бэйкон Хиллс», а сейчас, когда она быстро пронеслась перед глазами на скорости 50 миль в час, он почувствовал себя свободнее, чем когда-либо. Почувствовал себя так, словно избавился от гниющего сыра у себя в холодильнике, который все приказали не трогать. Лита вновь развернула карту и вытащила из маленькой набедренной сумки, брошенной под ноги, маркер. — Сначала Окленд, затем, — она поерзала на сидении и прикусила щеку, стараясь разобраться в собственных отметках, — Сакраменто. — Там ночуем, — вставил Дерек, и Лита закатила глаза — не злилась, о чем свидетельствовала улыбка, мельком тронувшая ее губы. Она знала, что он это скажет. — Хорошо, — согласись она, шумно выдохнув. — Там ночуем. А потом… Она проложила маркером несколько линий. Пунктир — дорога от города до города, круг на точке — пункт назначения. А цифры вдоль и поперек карты штатов — отметки скорости машины и часы прибытия. — Риверсайд! — Лита взвизгнула и потерла ладони. Голубой маркер через яркие розовые стекляшки ее очков переливался фиолетовым. — И… Только не упади. Дерек саркастично охнул, за что Лита легонько пихнула его локтем в бок. — Уже боюсь. — Сан-Франциско! — она потрясла картой в воздухе и прикинула в голове сумму цифр, которые только что вывела. — Судя по таймеру и моим расчетам… Я, конечно, не Синтия Клум, но в математике кое-что понимаю, — (на этом моменте Дерек укоризненно на нее зыркнул). — У нас будет половина дня перед тем, как отправиться обратно. Лита нашла свое отражение в боковом зеркале и подмигнула самой себе. Пучок на голове забавно дернулся, а очки пришлось поправить одним пальцем, подтолкнув их ближе к переносице. Дерек прыснул и просунул руку в распахнутое окно. Приятный весенний ветер обдавал ладонь, и он растопырил пальцы, ловя свежие потоки. Трасса уходила далеко вперед, с ровным асфальтом, осыпанным листьями, в самый горизонт. Деревья шли сплошняком по обе стороны от дороги, сменяясь всеми цветами зеленого: идеальный размах для художниц, вроде литиной тетушки. — Слушай, — Дерек кашлянул, и Лита обернулась к нему почти всем корпусом; подалась подбородком вперед — слушала. — Ты правда рассказала своей тёте о том, что едешь со мной? — Ну, — протянула Лита и сжала губы в линию, хмурясь. Ее курносый нос пошел морщинками. Если под «рассказала» понимать «оставила на столе записку на случай, если тетя Оливия в ближайшие четыре дня вообще окажется в состоянии доползти до кухни и прочесть», то: — Ага. — Мне казалось, я не сильно-то ей нравлюсь, — Дерек повел плечами и мотнул головой. Несмотря на то, что она сильно напоминала ему Лору, она также сильно от нее отличалась. — Учитывая то, что ей в целом не сильно-то нравятся мужчины, — Лита вздернула брови и пощелкала пальцами, будто жизнь ее тетушки была фильмом и сейчас она проматывала кадры. — Ну, знаешь, она лесбиянка и всё такое. — Ага, — Дерек вывернул руль вправо, впервые за все время трасса пролегала не прямо, — как и Лора. — Поэтому ты для неё — еще не самый плохой вариант. Лита нагнулась к своим ногам и подняла сумку. Помимо зарядки для телефона, нескольких кабелей и наушников внутри был тот самый пакет с фруктами, аккуратно сложенными накануне. Персики, большие виноградины, кислючие зеленые яблоки для Дерека и малина. — Значит, я лучшее из худшего? — Дерек шутливо надул губы. Теперь по его правую руку простиралось озеро, раза в два больше чем то, у которого они с Литой сидели в парке — красивое и лазурно-голубое, хотя море Дерек любил больше. У того не было видно конца и края, а значит, он мог мечтать о его бескрайности. Однажды он отвезет Литу к морю или, еще лучше, океану. — Для меня, — Лита чмокнула его в щеку и обернулась спиной к окну, поджимая к себе колени. Легко подцепив конверсы за пятки, она сбросила их вниз. — Ты самый лучший. — Приятно слышать, — Дерек улыбнулся так приторно-сладко, что Лите пришлось кончиком стопы в белом носке пихнуть его в бок. Он засмеялся, когда ее пальцы едва ощутимо пощекотили его по ребрам. Лита закусила губу и подалась внезапному порыву — подняла стопу выше, к дерековой шее и уху. Он отшатнулся ближе к окну, отчего бутылки с водой, лежащие на краю, покатились к ногам. — Чем зарабатывает эксперт по баллистике? — Лита протянула вторую ногу, окончательно откидываясь спиной на оконную раму; теперь ветер дул ей в лопатки. — Чем попало. Литины две стопы в чистых белых носках (которые ее тетя назвала бы молочными) защекотили Дерека по боку, заставляя его жмуриться и супиться, пока он не перехватил одну из ее ног, потянув ближе к себе. Лита взвизгнула, стараясь вывернуться, но Дерек крепко держал ее за пятку. — Пусти! — она завизжала и, оттолкнувшись локтями, нагнулась вперед. Теплая дерекова ладонь цепко держала ее, а в его взгляде прыгали искры от лучей солнца, прорывавшихся сквозь кроны деревьев. — Если ты не хочешь схлопотать пяткой в нос, то лучше тебе отпустить. Дерек поднял пальцы выше, перехватывая теперь литину голень, а потом и бедро, притягивая девушку еще ближе к себе. Теперь Лита почти сидела на его коленях. Ее волосы растрепались, большинство прядей рассыпались из пучка, а щеки покраснели. — Ты точно реален? — прошептала она, обхватывая его лицо ладонями. Дерек отпустил руль одной рукой, снизив скорость в лучшем случае до тридцати миль. — Иногда мне кажется, что я тебя выдумала. Он зарылся пальцами свободной руки в светлые волосы у нее на виске и прильнул еще ближе, упираясь лбами. — Я люблю тебя, Лита Леверетт, — произнес он одними губами, оставляя поцелуй на губах. Блеск уже стерся, а вот вишневый запах ощущался очень хорошо. Дереку одновременно хотелось кричать это так громко, чтобы этот возглас заполонил собой весь салон машины, целый штат, всю Америку, и в тот же момент так тихо, чтобы это слышала только Лита. — И я люблю тебя, — ее губы описали эти слова почти беззвучно. Лита спрыгнула с его коленей на свое сидение, и Дерек полностью вернул внимание дороге: густой лес по обе стороны трассы сменялся полями, и мимо проехало несколько стареньких минивенов, один бирюзового цвета, второй — желтый, как яичный желток. — У меня кое-что есть, — Дерек покосился в литину сторону и сильнее сжал руки вокруг руля. Слова застряли в горле, как рыбная кость, и ему пришлось откашляться, чтобы не отступить на полпути. Времени лучше для этого и не придумать. — Вернее, кое-что, что я хочу сказать тебе. Лита вздернула очки на макушку и расположила ноги удобнее на дерековых коленях. Ее спина выпрямилась и вытянулась, как струна арфы. — Говори. — Только обещай не злиться, — Дерек оторвал пальцы от руля, а затем несколько раз хлопнул ладонью по бардачку. Ящик распахнулся, и из него высунулась стопка бумаг. — Обещаешь? Лита кивнула, и тогда Дерек потянул конверты на себя и вручил их в литины протянутые руки. Она развернула их лицевой стороной к себе, где был написан адресат и отправитель, а потом вытащила сложенное вдвое письмо — ни один из конвертов не был запечатан. — Я подал в университеты документы и сопроводительные, кхм, письма — Дерек откашлялся еще раз, смотря за тем, как Лита нахмурила брови, пробегаясь взглядом по строчкам. Он не знал, что именно она думала, — от твоего имени. Только не злись! Лита молчала и только продолжала шуршать конвертами, доставая сложенные вдвое листки. Везде Дерек писал о том, почему она хочет учиться именно в этом университете — кое-где настолько убедительно, что она сама бы себя зачислила. — Но как? Дерек искоса взглянул на нее, стараясь рассмотреть на ее лице истинные мотивы вопроса: был ли это сарказм или она была заинтересована. — Ну, я знал, что я не смогу сам получить твои документы, и тогда я попросил миссис Дуллитл и миссис Томпсон, и еще… Еще мне помогала Лора, — это был ход конём. Лите нравилась Лора, Дерек знал это и надеялся, что это поможет избежать ссоры. — Я, конечно, тоже не Синтия Клум, но я тут посчитал… И если получить хотя бы половину стипендии и работать, то можно покрыть большую часть расходов. Он замолчал и стянул губы в тонкую линию, точно прицениваясь к реакции. Ему казалось, что Лита обязательно должна что-то сделать, это было бы в ее духе: впечатать конверты Дереку в грудь, потребовать выпустить ее из машины и сделать вид, что она намерена пешком добраться обратно до Бэйкон Хиллс, однако вместо этого Лита сунула письма обратно в бардачок и даже не убрала ноги с коленей Дерека. — Спасибо. — Погоди, — он завертел головой и удивленно обернулся к Лите почти всем корпусом. — «Спасибо»? Ты не злишься? — Нет, — Лита пожала плечами и потянулась к проигрывателю — там уже торчала кассета. Она щелкнула несколькими кнопками, и на весь салон из колонок потянула знакомая музыка. — Ты сделал это ради меня, Дерек. Спасибо. Он выдохнул и расслабленно вытянул вперед ноги. Одну руку он высунул в окно, а второй взял Литу за ладонь, крепко сжимая. Она переплела их пальцы и подтянула сложенные кулаки к своему лицу. Литино теплое дыхание обдало его руку, когда она легко поцеловала его в костяшки. Трасса уходила вперед, упираясь в самый голубой горизонт. Солнце устремлялось ближе к западу, а таблички у дороги сменялись одна за другой: мотель за мотелем, кафе за кафе. Еще никогда спокойствие не было для него таким ощутимым: никакого полнолуния ближайшую неделю, никакой учебы и никакого Питера. Весна только началась, а на Лите были широкие джинсы и короткий светлый топ с накинутой поверх фланелевой рубашкой в мелкую клетку — Дерек уверен, что видел ее на Лео Леверетте на фотографиях в литиной квартире. — Но даже если меня примут, выбирать я буду сама? — она улыбнулась, прищуриваясь на один глаз. Лита расцепила их руки и подтянула к себе пакет с фруктами. Запах спелых персиков наполнил салон. Она достала ягоды и надела по малине на каждый палец — легенда гласила, что так всегда вкуснее. — Вопрос риторический. Лита захихикала и подтянула туловище ближе к окну. Уцепившись пальцами свободной руки за бортик, она оттолкнулась на локтях и высунулась наружу. Откинувшись лопатками на раму, она закрыла глаза и протянула ладонь навстречу ветру. Пучок её светлых волос в конец растрепался, резинка слетела, и теперь каждая прядь развевалась по ветру и падала на лицо. Лита поочерёдно стащила губами с пальца каждую малину и крикнула: — Споём гимн свободы, Дерек? И Дерек громко заголосил I Just died in your arms tonight вместе с солистом, чье пение лилось из колонок.***
2014 г.
Машина наезжает на неудачно попавшийся камень, и Лита ударяется щеками о сложенные под ними ладони. Она медленно распахивает глаза, в которые тут же бьет луч заходящего солнца. — Выспалась? — Дерек бросает на нее взгляд в зеркало заднего вида. Лита несколько раз моргает и принимает вертикальное положение на задних сидениях. Голова дребезжит от дневного сна, и она протирает костяшкой лоб между бровями. — Ночь была тяжелой, — Лита сонно хрипит и спускает ноги вниз; туда, где оставила свои кеды. После вечеринки в доме Лидии они добрались до ветеринарной клиники и после долгих часов утомительного ожидания, пока Лиам очнется, практически все ребята сидели в приемной. Доктор Дитон установил на дверях табличку «закрыто». Мейсон, Стайлз и Малия развалились на жестких стульях перед стойкой ресепшена. Скотт и Кира остались у клетки, где заперли больного и (на вид, по крайней мере) безобидного Лиама. Дерек и Лита сидели на лавочке под окнами у главного входа, пока не расцвело. Тогда они заехали за необходимыми вещами в отель и лофт, а затем вернулись обратно — туда, где Дитон ждал их с адресом и странным паролем «Солнце, Луна, Правда». Дерек вопросов не задавал, поэтому и Лита не стала. — Я недавно купил еды, — Дерек кивает на сидение рядом с собой. — Подумал, ты будешь голодной. Лита наклоняется к ногам и кряхтит, зашнуровывая кеды. — Правильная мысль, — она улыбается и выпрямляется. Хватается руками за обе спинки, подтягивается и перебрасывает одну из ног вперед. Переносит вес на нее и, проталкиваясь между сидениями, пролезает вперед. Дерек в последнюю секунду успевает поднять пакет с едой, прежде чем Лита падает на сидушку. — Спасибо, что спас мой ужин, — она забирает пакет и только распахивает его, как наружу вырывается запах горячей курицы в панировке и картошки. — Будешь? — Нет, — Дерек качает головой и полубоком наблюдает за тем, как литина рука достает бургер в тонкой крафтовой бумаге, она мгновенно его разворачивает и впивается зубами. Ее рот тут же открывается, и она шумно дышит, размахивая руками. — Ты сказал, что купил еду недавно, — с трудом проглотив кусочек, она сильнее заматывает бургер в бумагу, чтобы не обжечь пальцы. — Когда это было? По ощущениям, семь минут назад эта корова еще бегала, а пять минут назад — варилась в масле. — Три, — Дерек коротко улыбается. — Что? — Три минуты назад. Лита хмыкает с видом «как я сразу не поняла» и забрасывает в рот палочки картошки. Интересно, везде в Сан-Франциско она такая длинная и тонкая или только там, где Дерек ее купил? Что в Бэйкон Хиллс, что в Беркли она более толстая и короткая, как бревнышки. — Тебе пора пересмотреть понятие «недавно» и «три минуты назад», Дерек Хейл, — Лита наставляет на него одну из картошин, и тот легко обхватывает ее губами, подаваясь вперед. Звонкий смех пронзает салон машины, и впервые за долгое время Дерек чувствует, как оковы на его шее слабеют. Ему кажется, что все это время он ходил с цепкими клешнями на горле от чувства вины: за то, что он сделал с Литой, за то, что доверился Кейт Арджент, за то, что простил Питера. Вся эта боль затягивалась на его конечностях и шее годами, пока наконец ошейник не сполз и не позволил ему вдохнуть полной грудью. Так глупо, как одна ошибка пошатнула весь его выстроенный мир — не идеальный, но стабильный оплот в мире полном хаоса и неизвестности. Ошибка, что подожгла все его планы, как карточный домик, и лишила почвы под ногами — все девять лет он не мог найти и кусочка земли, чтобы встать и удержать равновесие. — Долго еще? — Лита расправляется с едой и отбрасывает пакет на задние сидения, к сумкам с вещами, что могут пригодиться. Они уже в городе: он кишит машинами и людьми, что занимают собой каждый свободный квадратный метр. По сравнению с Бэйкон Хиллс кажется, что если распахнуть окно, то все посторонние звуки и газы ворвутся в салон машины и здесь станет нечем дышать. Дерек сверяется с картой Сан-Франциско, на которой красным кругом очерчен пункт назначения — тот адрес, что доктор Дитон выдал им перед отъездом. — Скоро будем, — констатирует он и бросает карту в бардачок. Одна из машин в длинной пробке сигналит, светофор меняется на зеленый, но никто из длинной цепочки не трогается с места. Лита прикрывает уши руками и жмурится от вывесок на биллбордах — после тихого Бэйкон Хиллс шум большого города затопляет сознание. — Даже не знаю, хорошо ли то, что в прошлый раз мы сюда не доехали, — Лита откидывается на спинку сидения и скрещивает ноги. Дерек косится на нее через плечо. — Ты помнишь? Она кивает. — А помнишь, почему мы не доехали? — в его голосе сквозит улыбка, воспоминания укрывают, точно теплым одеялом. Он отчетливо помнит те дни: спокойствие, умиротворение, любовь. — К счастью или к сожалению, да, — Лита поджимает губы и тут же прыскает. Они как раз добрались до Сакраменто, как начался жуткий ливень. Дороги оказались перекрыты, а потоки воды стекали по машинам сплошной занавесой даже с работающими дворниками. Они выбежали на улицу, чтобы добраться до небольшого мотеля с красными сияющими буквами на вывеске. Дерек прикрывал их головы сумками, что тут же промокли насквозь вместе со всеми вещами. — Твоя идея была остаться тогда танцевать на улице, — Дерек в настоящем кивает и смахивает на бок колючую челку, зарываясь в нее пальцами. Он смотрит со странным прищуром: во взгляде этих зеленых глаз таинственности теперь больше, чем обычно. — И весь оставшийся день мы приводили в порядок машину Питера. В прочем, он все равно узнал. — Жалеешь? — Лита наклоняется к Дереку ближе и толкает его в плечо. На таком расстоянии она видит в его глазах вкрапления чистого изумруда. — Нисколько, — его взгляд на секунду соскальзывает на ее губы и возвращается на место, к зрачкам. Он прыскает, и улыбка растягивается до каждого уголка. — Чего смешного? — Тогда я пообещал, что однажды отвезу тебя к океану, — его взгляд оказывается мягким, как плавленый сыр, и от него хочется закутаться в пододеяльник, — и вот мы здесь. Лита улыбается, когда они наконец трогаются с места. Сворачивают с главной дороги и устремляются в какую-то глушь — из машин тут только пара стареньких моделей годов восьмидесятых, а из людей и вовсе никого. — Напомни-ка еще раз, кто такая Сатоми? — Лита ложится на спинку сидения и устремляет взгляд за окно. Из-за того, что дома стоят так близко друг к другу, тут даже света меньше. — И почему она хотела убить тебя? — Она подруга моей матери, — Дерек осекается, слова застревают в горле. — Была подругой. — А насчет второго вопроса? — Она не хотела, — он сворачивает руль в сторону, и теперь улица настолько узкая, что колеса едва могут проехать. Ни пешеходных тротуаров, ни людей вокруг. — Это была система защиты. От тех, кто хотел навредить ей или ее стае — будь уверена, за последнее время она значительно сократилась. Лита прислушивается: в какой-то момент ей кажется, что кто-то едет прямо за ними. Она оборачивается, но никого не видит за их машиной, видимо, колесо наезжает на ветку. — Даже не знаю, хорошо ли работает эта система, — Лита трет лоб ладонью и заправляет за уши волосы. — Потрепан ты был знатно, но сейчас жив-здоров. — Ты бы предпочла иной исход? — Дерек поднимает бровь и садится к ней полубоком. Лита вскидывает ладони вверх, а потом тянется за картой, брошенной в бардачок. — Система нужна была для отвлечения внимания. Чтобы те, кто ее ищут, наткнулись на расставленные ловушки и решили, что она так упорно прячет членов стаи в том же лесу. — Будем надеяться, что это правда так, — Лита указывает пальцем на несколько пунктов в карте, и Дерек останавливает машину, — потому что мы приехали. Они переглядываются: смятение в их глазах делится на двоих в равной степени. Лита выскальзывает на улицу и захлопывает полы клетчатой рубашки. Дерек хлопает дверцей и становится рядом. Большое здание из темного кирпича бросает на них угрюмую тень, и заметить тонкую полоску света можно, только если вскинуть голову. Ни один фонарь не работает исправно: единственный, что стоит у входа в мотель, мигает, как в фильмах ужасов. — Ну, что ж, вперед, — Лита дергает себя за воротничок рубашки и резво идет ко входной двери, как вдруг рука Дерека врезается ей поперек грудной клетки. — Забыла, что в прошлый раз ее дротики оставили во мне по меньшей мере пятнадцать дырок? — он предостерегающе зыркает на нее, но Лита перехватывает его за запястье. — Что ж, тогда дверь открываешь ты, — она тянет его за руку и почти опускает его ладонь на дверную ручку в мотель. Они переглядываются, и литины губы беззвучно шевелятся в обратном отсчете. Три. Два. Один. Они вместе тянут за ручку и отпрыгивают в сторону, словно по щелчку. Внутри мотеля горит тусклый свет, ничем не ярче чем на улице от единственного фонаря и заходящего солнца. Никаких дротиков, стрел и пулеметной очереди. — Кажется, в этот раз она более дружелюбна, — Лита проверяет носком ноги наличие (или в данном случае отсутствие) любых веревок и ловушек и проскальзывает во входную дверь. — Может, нам и на чай с печеньем теперь рассчитывать можно? — Не был бы так уверен, — Дерек набирает полную грудную клетку воздуха и шагает внутрь. Стены будто сужаются с каждым пройденным метром, пока в самом конце коридора не появляется маленькое окошко, как в почтовом отделении. Он заносит кулак и стучит тремя короткими ударами. Воцаряется тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Дерека, по которому можно отсчитывать секунды, что утекают сквозь пальцы. Он заносит кулак вновь, как вдруг шторка отъезжает в сторону и в окошке показывается круглое лицо старичка с азиатским разрезом глаз. — Чем могу помочь? — бурчит он, практически не открывая глаз. — Вам нужен номер на двоих? Сейчас свободны одиннадцать, пятнадцать, двадца… — Мы ищем Сатоми Юкишима, — Дерек поднимает ладонь, и его тон звучит так твердо, что способен разрезать замороженный кусок масла. Мужчина поднимает глаза, сужает их в еще более тонкую линию, что зрачков становится совсем не видно, и захлопывает окошко. — Всего хорошего. — Эй, эй! — Лита тут же колотит по шторке и заодно пинает носком ноги будку. — Подождите! По ту сторону слышатся спешные, торопливые шаги, а затем что-то неоднократно падает на пол. Дерек поднимает ладонь на уровень лица, прикладывает указательный палец к губам, а потом обнажает когти, готовый снести эту будку с корнем. — Подождите, сэр! Это очень важно, — Лита ударяет по окошку уже с меньшим усилием. — Нас отправил доктор Дитон. Он бы не дал нам это место, если бы это не было так важно. Свободной рукой Дерек упирается Лите в уровень живота и отстраняет ее подальше от будки, словно та заминирована и может взорваться с секунды на секунду. Когти он прикладывает к шторке, выкрашенной в бордовый цвет, как и все стены в мотеле, и рисует круги. — Солнце, Луна, правда. От высеченного дерева летят искры и раздается противный писк, как вдруг дверь позади хлопает. Шаги человека (или, скорее всего, нечеловека) настолько тихие, что даже слух оборотня с трудом улавливает их шорох. — Необязательно было портить этот милейший мотель, Дерек, — женщина в шелковом халате до самых щиколоток посильнее затягивает пояс и засовывает руки в карманы. Дерек резко оборачивается; когти втягиваются в пальцы, а свободная рука автоматически перехватывает Литу на уровне солнечного сплетения и отталкивает за свою спину. — Сатоми, — выдыхает он. — Здравствуй, Дерек, — женщина кивает. Полы ее халата украшены фигурами черных журавлей, а пучок на голове заколот темными палочками. — Чем я могу помочь сыну Талии Хейл? Дерек сжимает губы — ничего не говорит здесь, в коридоре, пока не уверен в том, что у этих стен нет ушей. Он развязывает язык, только когда они оказываются в маленьком номере на втором этаже: он не похож на жилой, но там пахнет хозяйственным мылом, а на столе лежит кухонное полотенце. Сатоми становится у небольшого стола высотой не больше тридцати сантиметров от пола, а Лита подходит к зашторенному окну и аккуратно пальцами оттягивает занавеску — вид выходит на улицу противоположную той, где осталась камаро. Дерек рассказывает ей всё: про безумие, Лиама, съеденную печень и предположения Дитона. Вчера вечером они пришли к выводу, что что-то, попадая в организм оборотней, вызывает в них неконтролируемую агрессию и ярость. Возможно, именно это же потом и убивает их — ядовитый токсин высасывает жизнь. Сатоми слушает внимательно, лишь иногда сводя брови к переносице, пока наконец не подходит к узкому шкафу в самом углу комнаты. Только сейчас Лита замечает, что в нем, как и в операционной Дитона, стоят книги — она достает один из томиков; тот, что в зеленом переплете. — Кто ещё знает о том, что вы здесь? Лита бросает взгляд на Дерека вбок, уверенная, что они переглянутся, но он лишь складывает на груди руки и выдыхает полной грудью. — Стая Скотта. Сатоми кивает и разворачивается к столу, отчего полы ее шелкового халата взлетают в воздух. Каждое ее движение одновременно настолько плавное и резкое, что напоминает современную анимацию в кино. — Это не просто токсин, — наконец она качает головой и раскладывает книгу на столешнице. — Если вы знаете об этом, то знаете и о том, кто был первым. — Руфус, — выдает Лита вслух внезапно для самой себя. Сатоми сжимает губы в тонкую нить — прошло девять лет, но члены стаи иногда намного ближе, чем сама семья. — Боюсь, я знаю не больше вашего, — она опускает взгляд в книгу и перелистывает несколько страниц. — Всё, что мне известно, написано здесь. Девять лет назад что-то поразило нервную систему Руфуса. Что-то, что заставило его наброситься на ту девушку, а потом съесть ее печень. Дерек подходит ближе, ему неудобно нагибаться над чересчур низким столом, но он сгибается достаточно, чтобы рассмотреть изображение на страницах. Монстр, с ног до головы покрытый шерстью, с красными горящими глазами-бусинками. — Но, естественно, это не первый случай, — Сатоми поднимает взгляд и смотрит на него снизу вверх. Ее пальцы поглаживают ветхие страницы. — Это уже случалось. Много лет назад. — И это значит, что… — Кто-то повторяет легенду, — отрезает Сатоми. Ее губы вот-вот готовы вновь зашевелиться, чтобы сказать что-то ещё, как вдруг с улицы раздаётся шум приближающихся машин. Сирены воют, а следом за ними летит несколько взрывов. — Кого ещё вы сюда привели? — Сатоми с ужасом оборачивается, ее пальцы захлопывают книгу, отчего клубок пыли взлетает в воздух. — Держите, забирайте! — она резко подхватывает томик и пихает его в девушкино солнечное сплетение. Лита этого не ожидает, поэтому не подставляет руки. — Берите и уходите отсюда, как можно скорее! — Сатоми с еще большим усилием впечатывает книгу в литину грудь, пока та не берет ее ватными пальцами. — Подождите, этого мало! — рычит Дерек, когда женщина буквально выталкивает их за порог комнаты. Силы в ее руках намного больше, чем кажется на первый взгляд, одного толчка хватает, чтобы по инерции отлететь в противоположный конец коридора. Шум с улицы усиливается и нарастает — что-то или кто-то движется к месту событий. Дерек не думая хватает литину ладонь и буквально таранит каждую дверь на пути своим плечом, пока они вновь не оказываются на улице. Практически в один момент они захлопывают двери машины, и он срывается с места со скрипом стертых шин. Погони не видно, но каждый минуемый ими пролёт воспринимается так, словно им наступают на пятки. Лита почти ложится на бардачок, ожидая вот-вот получить пулю через багажник и подголовник пассажирского сидения. Дерек останавливается, только когда его сердце вновь начинает биться в нормальном ритме, а позади не видно ни единой машины или фигуры. Он откидывается на спинку кресла и переводит дыхание. — И что, что это было? — Лита поворачивает голову вбок и прижимает тыльную сторону ладони ко лбу. — Мы практически ничего не узнали. Дерек тянется к ее коленям и забирает книгу, поднимает ее в воздух и качает в стороны. — Не правда, теперь у нас есть это. — Старая книга на латинском? — Нам повезло, что Лидия знает латинский, — он улыбается краешками губ. Собирается добавить что-то вроде «и математику с химией», как вдруг в голове возникает совершенно другой образ, отличный от Лидии и цветом глаз, и волос. Он вспоминает Синтию. — Что ты почувствовала, когда узнала, что она умерла? — Дерек подаётся подбородком вперёд и поясняет. — Синтия Клум. Лита с шумом набирает в грудь воздуха, а потом медленно выпускает его, словно сцеживая каждую молекулу. — Ни она, ни Руфус не заслужили этого, — она закусывает губу и качает головой. Они стоят посреди улицы с одним работающим фонарем, в его свете кожа Дерека отливает оливковым. — Никто не заслуживает умереть в семнадцать. — Нам не сказали, что они умерли, — он откашливается. — Директор на первом уроке заявил, что они перевелись в какую-то школу в Канзасе за неделю до выпускного. Та вечеринка отдаётся в его груди огромной кровоточащей раной. Что он сам подумал, когда Лидия сказала, что Синтия там умерла? Он подумал, что это могла быть Лита. — Ты боишься за Скотта? — внезапно спрашивает она. Раздаётся шорох ткани по ткани, и ее ладонь касается его плеча. — Что это случится с ним? С его стаей? Твоей стаей? Дерек стискивает зубы — кажется, что так проще фиксироваться на эмоциях. В мире, где все идёт кувырком, хочется хоть что-то контролировать, пусть и сжатие челюсти. — После их выпускного я сделаю все, чтобы они покинули город. Покинули Бэйкон Хиллс навсегда. — Дерек, — Лита усмехается и зарывается свободной ладонью в челку, русые волосы сыпятся сквозь пальцы. — Ты же сам знаешь. Дело не в городе, дело в людях. — Я вернулся сюда, потому что мой безумный дядя убил мою сестру, — Дерек практически шипит. — Но ты остался, — парирует Лита. Ее ладонь спускается чуть ниже с его плеча, на сгиб локтя. — Почему ты остался? Дерек молчит. Сцепляет челюсти еще крепче, что еще немного и зубы посыпятся в крошку, и опускает подбородок почти что к груди. Он смотрит на свои сложенные пальцы, но не видит их. Очертания салона машины, литины прикосновения, отдаленный шум дороги — всё стирается. В голове трещит вакуум. После пожара он уехал к каким-то дальним родственникам, что видел в первый раз в жизни, в Риверсайд. Через два года после совершеннолетия он сбежал оттуда без денег и цели — просто куда-нибудь. С собой у него был рюкзак с самым необходимым, карта Калифорнии и желание оказаться как можно дальше отсюда. Он не учёл, что грызущее чувство вины и потери идёт вместе с билетом на автобус в любой город. Дерек вернулся ради Лоры и думал, что остался ради Скотта, но на самом деле сейчас как никогда четко он понимает, что ради себя. Покой ему с тех пор даже не снится. Он настолько привык к панике и страху, что поселились в груди, как грызуны, что теперь кажется, если их не подкармливать — они сами сгрызут тебя изнутри. — А ты? — он поворачивает голову набок, в тусклом свете фонаря его зелёные глаза кажутся Лите серыми, как грозовое небо. — Ты останешься? Она шумно выдыхает, ее грудная клетка дёргается, как от удара — и в этом молчании теперь всё. — Дерек, я… — Из-за того, кто ждёт тебя в Беркли? — срывается с языка раньше, чем Дерек успевает его закусить. — Этот человек и есть тот оборотень, от которого ты о них узнала? Лита кивает и опускает взгляд на пальцы, что сжимают дереков локоть. Ей кажется, что если она посмотрит в его глаза ещё хоть мгновение, то отчаяние проберется ей в самые печёнки. — Я познакомлю вас однажды, — она хочет убрать руку, но Дерек накрывает ее ладонь своей. Как бы он не хотел оттолкнуть и вывернуться, он просто не может этого сделать, будто внутри стоит блокиратор. — Обещаю. Одной рукой он касается литиных пальцев, а вторую поднимает на уровень ее лица. Проводит подушечкой большого пальца по скуле и стряхивает упавшую ресничку. — Поехали к океану? — она улыбается, кончик одной губы идёт выше второго. Дерек кивает. Это похоже на добровольное нахождение в улье — прелесть сладкого вкуса мёда перебривает боль от жал пчёл. Если Лита уедет, это оставит на нем ещё больший шрам, чем те, что у неё на грудной клетке. Но как бы он не противился, его руки не могут скинуть ее ладони, а глаза не могут оторваться от ее глаз. Медленный рывок вперёд — и дерековы губы накрывают литины. Они со вкусом вишневого блеска и горят от вечных покусываний. Поцелуй выходит сначала медленным, а потом Дерек делает настойчивый выпад глубже, пока окончательно не сминает и не впечатывается. Лита приподнимается на сидении и, точно в ускоренном отрывке киноленты, одной рукой толкает Дерека в плечо, отчего тот крепко упирается лопатками в своё кресло. Вторую она заводит на основание его шеи. Используя левую ногу как опорную, она отталкивается другой, чтобы оказаться сверху на его коленях. Только в этом положении больную лодыжку и голень тянет, и литины губы дергает секундная гримаса боли. Она проскальзывает на мгновение, но этого достаточно, чтобы Дерек заметил — ей становится хуже. — Как твоя нога? — он вертит головой в сторону, уворачиваясь от настойчивых губ, на которые Лита тут же опускает указательный и средний пальцы. — Дерек, будь добр, — она вздергивает бровь и сильнее налегает на мускулистое туловище, — замолчи. Литины руки смещаются на его плечи, а потом ползут по загривку. Дерековы тёплые ладони опускаются ей на талию и сминают фланелевую ткань рубашки; та съезжает достаточно, чтобы заметить очертания белья — кружево да плетение — сквозь топ. Сеточка шрамов тянется по ребрам и выглядывает из-под края: некоторые выглядят, как последствия от осколков, белые и слегка шершавые, если провести пальцем, а вот некоторые затянулись, как после ожогов. Они его не пугают: если бы не регенерация, он был бы покрыт такими же с ног до головы. Особенно крупные и глубокие тянулись бы по спине и горлу, скулам и предплечьям. Литины шрамы и царапины вызывают сочувствие и ненависть к самому себе. Дерек хочет вырвать что-то саднящее и кусачее из своей груди при одном только взгляде на те, что тянутся пятью параллельными линиями от ее шеи до ребер — такие оставляют оборотни и дикие животные. — Красиво, — горячее дыхание Литы упирается ему в ямочку между ключицами. Тепло и желание разливается по животу. — Трискелион. Ты его сделал. Дерек сдавленно шепчет, что да. Лита царапает ногтями его спину и проводит между лопатками, а потом указательным пальцем вырисовывает каждую спираль — она не видит, где конкретно раскидывается татуировка, и чертит по памяти. Она смыкает руки вокруг его плеч, сильнее прижимается бедрами и запрокидывает голову. Дерек перекидывает ее волосы за спину и касается горячими губами шеи. Прикусывает тонкую кожу, в разы аккуратнее, чем это делала она — на грани боли и блаженства. — Ты любишь, — Лита отрывисто вздыхает. Ее шепот и его дыхание такое горячее, что окна запотевают, — любишь меня? Желание настолько сильное, что Дерек чувствует, как рассудок ускользает, как морская пена сквозь пальцы. — Да, — на выдохе произносит он. — Я не переставал любить тебя, Лита Леверетт. Дерек не сразу понимает, что сдавленное рычание, что наполняет салон машины, принадлежит ему. А затем он одной рукой придерживает Литу за лопатки, а второй отталкивается от сидения, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов: теперь он прижимает ее к пассажирскому сидению. Лита закусывает губу, и в этом положении это выглядит не меньше чем провокация. Дерек опускает одну руку ей на подбородок, наблюдая за тем, как она запрокидывает голову назад, подставляет ему манящую шею. Его голова практически не соображает: сейчас он живет и дышит инстинктами. Сейчас он больше волк, чем человек. В голове шумит кровь, а его сердцебиение вперемешку с тем, как громко литино сердце колотится ему навстречу, отдаётся в каждой клетке тела гулом и эхом. Ее пальцы сначала проходятся по его спине, забираются под футболку и ногтями царапают кожу — от одного только этого жеста он готов выть. Голова кружится, точно он выпил не один бокал пунша и сидра — он испытывал это лишь однажды, и ни за что в жизни он не захотел бы возвращаться в ту ночь. Все слова застревают в горле, так и не вырвавшись. Дерек знает, что лучше ему оторвать Литу от себя, как старый бинт, но уже слишком поздно. Венка на литиной шее пульсирует под его пальцами, и Дерек сильнее смыкает ладони вокруг ее горла. За какую-то секунду безмятежное выражение на ее лице сменяется ужасом и паникой. Лита распахивает глаза, полные страха и немого крика. Ее рот приоткрывается, но из него вырываются только хрипы — как в немом кино: губы шевелятся, а слов нет. «Отпусти» — догадывается Дерек, но руки не слушаются. Литино лицо сначала багровеет, а потом становится белее листа бумаги; глаза закатываются. Грудь наливается свинцом, а лёгкие разрывает от недостатка кислорода. Сначала ее руки тянутся к своему горлу и бьют Дерека по ладоням, но напрасно, и в итоге опускаются плетьми и виснут вдоль сидения. Дерек ослабляет хватку, а потом оскаливается, и салон машины тонет в его утробном рычании. Он заносит руку над шеей и вспарывает ее, как кроличью тушку, всеми когтями. Кровь брызжет на сидения и одежду. Каплями разлетается по стёклам и льётся за шиворот фланелевой рубашки. Дерек сгибом локтя стирает ее со своего лица и, задевая бардачок, падает на своё сидение. Все окна забрызганы разводами, точно кто-то капнул краску с кисточки. Он рухает лицом в ладони и тянет носом: если от Литы пахло чем-то сладковатым и древесным, то от него сейчас несёт металлом и потом. Его грудь тяжело вздымается, словно воздух становится деревянным, а лоб покрывается испариной. Теперь она никогда не уйдет и никогда не уедет — теперь она навсегда будет с ним. Зверь внутри ликует. Еще пару минут назад горячее тело девушки, что он любит, остывает на соседнем сидении. Кто-то трясёт его за плечо. — Дерек? Он дёргается и врезается локтем в приборную панель. Литина рука застывает в воздухе в нескольких сантиметрах от его лица — ее брови сведены к переносице, и меж них залегают обеспокоенные морщинки. — Все в порядке? — она спрашивает достаточно тихо и, видимо, не в первый раз. — Я говорю, поехали к океану? Дерек чувствует, как металлический привкус разъедает слизистую, и оттого кашляет сильно и продолжительно. — Да, едем, — Дерек хрипло выдыхает. Вытягивает перед собой руки и смотрит на ладони, все в багровых пятнах запекшейся крови. Лита этого не видит — она больше обеспокоена его реакцией. И потому он знает, что это — не больше, чем игра воображения. Но как это было реально! Будто и не сон, а воспоминание.