По разбитым зеркалам

Никто не услышит молитвы о том, Как тяжко бывает стоять над котлом. Никто не услышит молитвы того, Кому молиться запрещено… Сначала была темнота. Давящая, непроглядная тьма, вперемешку с запахом сырости и разложившейся плоти. Постепенно, комната начала приобретать очертания. Его взгляду открылись мрачные, влажные стены с разнообразным арсеналом всевозможного холодного оружия и тусклыми, пыльными лампами. Плавно и ненавязчиво жёлтые лучи, повинуясь какому-то внешнему позыву, сошлись на самой середине, как прожектор, освещая импровизированную сцену. Эндрю не смог сдержать затравленный вскрик. Там, посреди вонючего подвала, медленно разлагался труп его когда-то самого любимого человека. Тощее тело Нила Джостена было покрыто гниющими язвами и страшными ожогами, а голова лежала где-то в стороне. Из небесно-голубых глазниц вытекала красноватая влага, но стоило только присмотреться, как сразу же появлялись огромные, белые опарыши, с жадностью поглощавшие свежее мясо. — Это твоя вина, — хрипловато прошептала рыжая голова, — полностью твоя. — Нет… — Эндрю не мог, не хотел верить в услышанное, но, к сожалению, они оба понимали, что это чистая правда. — Если бы не твоё глупое обещание, — упорно продолжала голова, — то я не остался бы с вами, продолжил бежать, и тогда не погиб бы такой мучительной смертью. Это твоя вина, Эндрю… Только твоя… — Прости… Эндрю проснулся в холодном поту и добрые десять минут отчаянно боролся с дереализацией. Осознание накатывало на парня, словно приближающийся товарный поезд. Нил Джостен мёртв. Мёртв по его вине. На негнущихся ногах блондин поплёлся в ванную, чтобы поскорее смыть с себя остатки реалистичного кошмара. Боковым зрением он заметил, что верхняя койка оказалась пуста, но в своём плачевном состоянии не придал этому особого значения. Дверь в ванну была чуть приоткрыта. Эндрю переступил порог, и его взгляду открылась весьма занимательная картина. Натаниэль застыл прямиком напротив круглого зеркала с изящным гребешком Элисон в зубах и включённой плойкой над головой. Он старательно выпрямлял спутанные, рыжие пряди, превращая необузданный вихрь в лицеприятные, ровные волны. — Что за… — И тебе доброе утро, — неразборчиво бросила рыжая катастрофа, так и не выпустив гребень изо рта. — Зачем ты это делаешь? — резонно поинтересовался Миньярд. — М-м-м, — Натаниэль уже в третий раз проходился по чёлке, но та не хуже олимпийского спортсмена, продолжала стоять на своём, не желая ложиться адекватно. Наконец парень соизволил ответить, — игрушка должна быть красивой. До Эндрю не сразу дошёл конечный, печальный смысл данного предложения, но, когда дошёл — все звёзды встали в ряд, чтобы осветить жестокую истину. Господину Ичиро было важно трахать что-то визуально приятное… В дальнейшую разрушительную рефлексию блондин погрузиться так и не успел. — Подержи, — Натаниэль торжественно вручил ему горячую плойку, — ну-с, вполне адекватно, — парень улыбнулся своему отражению в зеркале и стащил с руки чёрную резинку. Одним движением рыжий собрал, ставшие от выпрямления ещё длиннее, пряди в низкий хвост. «Так удобнее» — говорил себе Веснински. «И выглядит неплохо» — заверял себя он. Настоящая причина никогда не признавалась парнем даже в собственной голове. «За собранные волосы сложнее хвататься и вырывать их с корнем во время исполнения минета» Если Эндрю на данный момент был облачён в простую, чёрную футболку и повязки, то Натаниэль, напротив, оделся, как на рок концерт. На нём был тёмно-синий пуловер с витиеватыми языками пламени и свободные, серые штаны с хуевой тучей ремешков и карманов. Откуда эта бестия пополняет запасы своего шмотья оставалось великой загадкой. Он выглядел хорошо, действительно хорошо, и, в отличии от Джостена, был вполне об этом осведомлён. Особого внимания требовал тот факт, что большинство имеющихся карманов были чем-то наполнены. Эндрю старательно присмотрелся — силуэты ножей он мог различить даже со своим хреновым зрением. — Куда-то собираешься? — ненавязчиво поинтересовался голкипер. — Ага, — рыжий выразительно усмехнулся, — на свиданье. Эндрю покачал головой, вспоминая недавнополученные сведенья. — Ты не ходишь на свиданья. — Разве? Тогда почему я жду только тебя? Попадос. К такому жизнь Миньярда ещё не готовила. Он слишком сжился с мыслью о том, что рыжие придурки с чертовски голубыми глазами не признают флирт за вариацию общения. Натаниэль ломал все его убеждения, плавно раскрывая себя, как ящик Пандоры. Он попытался принять максимально невозмутимый вид. — Не думаю, что в рестораны пускают с холодным оружием. — Рестораны? — голубые глаза удивлённо расширились, — Эндрю, какая банальщина. Наше свиданье включает в себя взлом, проникновение и парочку милых угроз. — Ты путаешь понятие свиданья с уголовным преступлением. — Чёрт, тут стало слишком душно. Откройте форточку, — Натаниэль прошёлся по глянцевой плитке и переступил входной порог, — жду тебя на парковке через 10 минут.

🖤

Несмотря на привычную манеру Веснински болтать не переставая, ехали они в приятной тишине. Рыжий отвлекался лишь на пару секунд, исключительно ради того, чтобы предотвратить пропуск нужного поворота, а в остальное время тупо пялился на свой кулак, бережно обводя силуэт какого-то острого предмета. Солнечные лучи пробились сквозь незатонированное окно и ласково лизнули этот загадочный аксессуар. Маленький, золотой крестик с выпуклыми узорами. Натали потратила на него немало денег, но всё равно без запинок отдала его Натаниэлю после того злополучного разговора. — Не думал, что тебе интересны заветы Христианства, — неожиданно выдал голкипер, беспощадно нарушая устоявшееся молчание. Натаниэль как будто бы вышел из астрала. — Ну, тогда для тебя станет сюрпризом, когда мы доедем до горного монастыря. — Взлом и проникновение, — дотошно повторил чужие слова Эндрю, параллельно следя за дорогой, — будешь угрожать монашкам? — Хей, да ты только представь, — Натаниэль обвёл рукой пространство, изображая ментальную радугу, — секс подле иконы девы Марии во время утреннего поста. Возможность почувствовать кару божью на его же рабочем месте. Губы Миньярда непроизвольно изогнулись в пародии на улыбку. — Ты просто законченный идиот. — Знаешь, у меня есть достоверные сведенья о том, что тебе это нравится. Кажется, всё развивалось ну слишком уж быстро. Эндрю не понимал куда они катятся, и не станет ли губительной для них финальная точка данного маршрута, но всё равно сказал: — Я тебя ненавижу. — Фух, — Натаниэль облегчённо выдохнул, — это хорошо, а то, если бы моя симпатия оказалась взаимной, это могло бы стать серьёзной проблемой. Именно в этот момент Эндрю осознал какую огромную ошибку он готов совершить только ради удовлетворения навязчивого позыва. Он был готов поцеловать Натаниэля Веснински, ведь возможно, если он закроет глаза, то попробовав на вкус мягкие, тёплые губы, на секунду вернётся на ночную крышу с бесцельными диалогами и сигаретами на двоих. Возможно, Эндрю почувствует Нила Джостена снова, даже после его несправедливой кончины. Возможно… Да, засуньте в задницу свои возможно! Это будет огромный самообман, который не повлечёт за собой ничего, кроме разочарования. Титаническим усилием воли Миньярд оторвал взгляд от чужого, насмешливого лица и идеально вовремя тормознул на светофоре. Он не станет этого делать. Не сейчас, ни когда-либо позже. Натаниэль, к слову, нисколько не расстроился из-за прекращения данной вызывающей беседы.

🖤

Они проезжали через обыкновенный спальный район, такой же серый и непримечательный, как и большинство подобных мест. Поэтому, когда Натаниэль дёрнул его за рукав около небольшого, кирпичного дома — это стало в некотором роде неожиданностью. Парни преодолели маленький садик, усеянный георгинами и изящными камнеломками только ради того, чтобы Натаниэль одним плевком разрушил общую идиллию, долбанув по хлипенькой двери с ноги. Вопреки всем принятым канонам, дверь не слетела с петель и даже не приоткрылась. — Тут есть звонок, — не совсем вовремя заметил Эндрю, указывая на пластиковую кнопку. — Серьёзно? — Натаниэль сделал круглые глаза и как порядочный гражданин нажал на этот несчастный способ вызова хозяев. Удивительно, но им никто не открыл. И после повторного нажатия тоже. Когда Натаниэль окончательно потерял терпение и приготовился к повторной практике техники ювелирного взлома, солнышко вышло из-за туч, и дверь распахнулась. На пороге стоял высокий, тучный мужчина с сальными каштановыми волосами до плеч и необузданной растительностью на лице. Его полноту только подчёркивала запятнанная майка-алкоголичка и спортивки с низкой посадкой. — Что вам, блять, надо? — рассерженно пробасил громила. — И тебе привет, Рэймонд, — вежливо поздоровался Веснински и с размаху отвесил мужчине апперкот по виску. Тот издал заунывный вой и, быстро придя в себя, бросился на рыжего с кулаками, но тот грациозно прогнулся в спине, а затем плавно поднырнул под чужой конечностью, оказавшись внутри помещенья. — Кто этот сучёныш? — ох, теперь Рэймонд обращался непосредственно к Эндрю, который и сам пребывал в откровенном ахуе. — Понятия не имею, — Миньярд неопределённо пожал плечами, — встретил этого бомжа пять минут назад по дороге в магазин. — Милый, обманывать не хорошо, — послышался, приглушённый из-за тела между ними, голос Натаниэля, — мы знакомы целую вечность, и я уже заскучал, ведь мы не виделись целую минуту. Проходи в дом. — Так значит ты с ним… — мужчина угрожающе припустил в сторону Эндрю, но какая-то внешняя сила схватила его за загривок и затащила в прихожую. Блондин осторожно вытер ноги о розовый коврик и тоже переступил порог. Изнутри дом также не произвёл впечатление богатого жилища. Стены были обшарпаны и явно нуждались в ремонте. Галошница откровенно отсутствовала, вынуждая жителей оставлять свою обувь на пыльной тряпочке. А вот, что действительно привлекло внимание блондина, так это маленькие, синие туфельки, примерно 34 размера. — Мудачьё! — Рэймонд уже в третий раз попытался приложить Натаниэля о стену, но тот опять-таки увернулся, не предпринимая никаких попыток атаковать в ответ. — Дорогой? — внутренняя дверь неслышно отворилась, являя на свет сухонькую, запуганную блондинку. Её волосы грязными паклями обрамляли лицо, подчёркивая впалые щёки и огромные синяки под глазами, — что тут… — Папочка! — маленькая девочка лет семи вынырнула из-под матери и выкатилась в прихожую. Её платье было поношенное, но вполне себе миленькое. Голова была полностью заплетена в тонкие, смешные косички, — что вам надо от папочки? Прекрати! Девочка подбежала к Натаниэлю, ухватив его за край уже ранее упомянутого пуловера и потянула на себя. — Эндрю, подержи Рози, — делано спокойным тоном попросил Веснински, мягко толкая ребёнка на встречу блондину. Тот всё ещё не был уверен в обоснованности действий рыжего придурка, но послушно сгрёб ребёнка в охапку, лишая возможности делать лишние движения. — Отпусти меня, он ведь поранит папу! Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти!!! А этот ребёнок бессознательно знал на что надавить. На секунду Миньярд растерялся, почувствовав волны паники при упоминании заветного слова. Но логическое мышление быстро взяло контроль над эмоциями. Да, он превращается в своих мучителей, но настоящим злодеем он станет, если Рози сейчас пострадает. — Он не поранит твоего папу, если тот сам не нарвётся, — талантливо солгал голкипер, — дай им спокойно разобраться между собой, и ты сможешь вернуться к своим куклам. — Но… — ребёнок перестал вырываться и неловко потупился, — у меня нет никаких кукол. Хотя есть Боб, мама сделала его из веток и ниток. — Тогда ты сможешь поиграть с Бобом, — максимально дружелюбным голосом заверил её голкипер. — Правда, правда? — девочка солнечно улыбнулась и внезапно схватила Миньярда за руку, крепко сжав, — а ты поиграешь со мной? — Рози, не смей с ним разговаривать! Что вам вообще нужно? — Рэймонд оставил свои жалкие попытки ранить Натаниэля и замер, тяжело дыша, как загнанный зверь. — Каков на данный момент твой долг перед Господином Мориямой? — наконец озвучил желаемое Веснински, понимающе прекратив мельтешить. — Ты не мог прийти от него, я знаю всех его людей, — недоверчиво оскалился громила. — 私はあなたがどのように愚かな忘れてしまった (я и забыл какой ты глупый), — рыжий, и глазом не моргнув, переключил язык, — я спрашиваю какой размер долга, а не кто я такой, дубина. — 40 000 $, — на автомате выдал Рэймонд, потрясённо глядя на Натаниэля. — Ну наконец-то, — рыжий вынул из одного из многочисленных карманов пачку купюр и бросил её под ноги опешившей жены, — верните его и больше никогда не ввязывайтесь в это дело. — Почему? — мужчина тупо хлопал глазами, как поломанная кукла Брац. — Потому что ты планируешь искупить его победой на арене, — момент и Веснински выхватил нож, прижав его к толстому, потному горлу, — я почти самая слабая игрушка из всех возможных, но ты в поединке со мной сможешь разве что обосраться. Таким же незаметным движением, как и секунду назад Натаниэль вернул оружие на законное место и направился к выходу из прихожей. Старшая публика пустыми глазами смотрела ему в спину, но спектакль был окончен, и клоун не планировал возвращаться за заслуженными букетами цветов. — Хей, — парень наклонился к Рози, которая только крепче сжала руку Миньярда, — купи себе самую красивую куклу, — он разжал её ладошку на чужом, тонком запястье и вложил туда 100-долларовую купюру. Дом парни покинули в напряжённой тишине.

🖤

Представьте идеально белое полотно без каких-либо проявлений красок или цветовых пятен. Представили? Так вот именно так выглядело лицо Натаниэля, пока они ехали обратно в общежитие, игнорируя светофоры и ограничители скорости. Наконец шестерёнки внутри парня доломались окончательно, и он хрипловато попросил голкипера тормознуть на обочине. Вокруг них расположилось только чистое, серое поле и не совсем в тему общей картины ветвистый куст орешника. Именно ему Веснински и решил оказать знак своего бесценного внимания. Когда рыжая катастрофа отсутствовала слишком долго, Эндрю первоначально убедил себя в том, что совершенно не беспокоится, и только потом поспешил проверить общее положение дел. Натаниэль стоял на коленях около непривлекательной лужицы рвоты. Тёмно-коричневая слюна — последствие выпитого ранее кофе, стекала из уголка его рта и падала на траву. Заметив появление Миньярда, парень вытер лишнюю жидкость рукавом пуловера и, покачиваясь, поднялся на ноги. Выражение его лица отчаянно кричало — без комментариев, и Эндрю действительно отложил свой богатый список вопросов на неопределённый срок. — Воды, — скромно попросил Веснински, даже не глядя в сторону мрачного Миньярда. Тот на автомате потянулся к бардачку и на секунду поддался влиянию скорби, когда осознал, что живительная жидкость в синей бутылке осталась там ещё со времён последней поездки с Нилом Джостеном. Что ж, состояние идентичного ему рыжего идиота не терпело дополнительного ожидания. Парень облегчённо выдохнул и сделал крупный глоток. А потом ещё, и ещё… В бардачок вернулась совершенно пустая, чуть-чуть смятая по краям, бутылка. — Это была моя первая жертва на арене, — задумчиво начал Натаниэль, поламывая скованные пальцы, — у него был огромный долг, не те жалкие сорок тысяч, что я ему сейчас предоставил. Он говорил потрясающе-омерзительные вещи, отлично укрепляя мой шаткий настрой. Я справился за 10 минут на радость толпе и моему Господину. А потом… Хозяин сам вышел на сцену, потрепал меня по волосам и бросил отрубленную голову куда-то на трибуны. Она приземлилась прямиком на колени Рози… Я… Я никогда не чувствовал себя таким чудовищем, как именно в тот момент. Господин сказал, что я совершенно не похож на своего отца, и он был прав. Я намного, намного хуже… — Прекрати, — Миньярд и сам удивился резкости собственного голоса. — Но я хочу, — голубые океаны наконец оторвались от замочка скрещенных рук и встретились с карими глазами напротив, — ты должен знать какого монстра держишь в общежитии под боком у Кевина и своего брата. — Я не вижу тут никакого монстра, — тихо проговорил голкипер, не разрывая зрительный контакт, — только своё отражение, вынужденное стать таким, каким его видело общество. Натаниэль грустно усмехнулся и вытащил из кармана свой несчастный, угловатый крест. — Вторые шансы такая параша, — парень накрутил цепочку на запястье и до боли сжал в кулаке этот золотой предмет, — я просто плохой человек, который очень пытается стать хорошим, — процитировал он когда-то заученные, чужие слова, — мне кажется, плохой человек по определению не сможет стать хорошим, даже после долгих лет бесцельных попыток. — Для всех может быть и нет, но для определённого круга людей стоит немного постараться. — Даже, если для остальных ты так и останешься жестоким ничтожеством… Эндрю утвердительно кивнул. — Такова жизнь. — Хуйня эта ваша жизнь, — Натаниэль окончательно пришёл в себя, спешно стирая с себя любые признаки недавнего микросрыва, — но с определёнными людьми бывает довольно весёлой. — Я так похож на шута? — не смог сдержать колкого комментария Эндрю. — Ты похож на несбыточную мечту, — тихо отозвался Веснински, отворачиваясь к окну.