По разбитым зеркалам

Мой человек-дом, человек-дом, человек-дом. Я его поджег и играл с огнем, я играл с огнем... Как же всё-таки мучительно медленно тянулось время в его стерильной, больничной тюрьме. Нат уже пережил около десятка нежеланных посетителей и даже умудрился побазарить с Ваймаком, заверив его, что к началу чемпионата он будет крепко стоять на своих двоих с экси клюшкой наперевес и, возможно, при благоприятном звёздном раскладе, соизволит выползти на поле. Но единственный человек, который действительно стоил его драгоценного внимания, не появлялся в палате со вчерашнего дня, из-за чего Нат на серьёзных щах начал загоняться, предположив, что умудрился заебать Эндрю своим нытьём, когда его наконец выпустят и почему ему вкалывают просто бычью дозу медицинской химозы. За неимением другого досуга, парень вырубился, отсыпаясь за все минувшие годы. Но сон выдался не крепким, дёрганным, ему снились непонятные синие грибы, которые он пытался собрать, используя край огромной чёрной толстовки в качестве импровизированной корзины, но эти синие падлы всё вырастали и вырастали, даже и не думая заканчиваться. Его бредовое мучение прервалось невесомым прикосновением к вспотевшему смуглому лбу. Чья-то рука мягко провела по недавно заменённым на свеженькие бинтам, пробежалась по закрытым глазам и запуталась в кудрявой отросшей чёлке. Натаниэль, не особо контролируя своё обессиленное тело, удовлетворённо замурчал. — Не обольщайся, — хмыкнул до безумия знакомый голос, заставив налитые свинцом веки Веснински мгновенно распахнуться. Эндрю, в отличие от него, выглядел не спавшим, примерно, ближайшую вечность, уставшим, но, на удивление, довольным. Без лишних предисловий блондин умастился на краешке больничной койки, позволив дрожащим, как у нарика, которым он на данный момент и являлся, рукам Натаниэля обвиться вокруг его крепких плеч. — Я скучал, — приглушённо прошептал Веснински в складки футболки на чужой груди. — Были дела, — оправдался голкипер, поглаживая своего парня по жилистой спине, обводя пальцами каждый позвонок. — Ты изменяешь мне с какими-то там делами? Эндрю снисходительно покачал головой. Ну какая же Нат всё-таки королева драмы, даже Дэй может смиренно покурить в сторонке. — Нет, просто один долбоёб зарубил крупного мафиозного босса и вроде как надеялся слиться от ответственности без последствий. — О, — до Натаниэля конечный смысл высказывания дошёл далеко не сразу, но всё-таки настиг его на ближайшем ментальном повороте. — О-о-о, и какой же вердикт суда над этим долбоёбом? — По словам Стюарта, долбоёб может спокойно продолжать жить, — Нат облегчённо выдохнул, прижимаясь к блондину ещё ближе, никогда не желая обнять его буквально до хруста костей так сильно, как в этот самый роковой момент. К счастью, Эндрю нисколько не возражал, хотя и соблюдал вынужденную осторожность, помня о десятке повреждений, скрытых под тонким больничным халатом рыжего беса. — Ещё твой дядя просил заехать к нему после выписки и обращаться, если понадобится какая-нибудь услуга. — М-м-м, кстати об услуге, — губы Натаниэля растянулись в хитрой, дьявольской ухмылке, — как насчёт головы Рико в мусорном пакете? — Мусорный пакет? — насмешливо переспросил Миньярд, — на это вроде как был пунктик у твоего покойного Господина… — Точняк, — Нат с остервенением отогнал от себя красочные образы прошлого. Дослужиться до этих самых «подарков» в мусорных пакетах ему было жуть как не легко. И болезненно. И стыдно. — Ну, тогда в коробке из Макдоналдса. — Это уже куда больше в его духе. Натаниэль слегка отстранился, но только ради того, чтобы прочитать явное согласие в родных карих глазах и запечатлеть на покусанных губах Миньярда ненавязчивый поцелуй. Не стоит удивляться, что этого парням совершенно точно не хватило, и вот уже перебинтованное тело Веснински умастилось на чужий коленях, увлечённое чем-то куда более интересным, чем созерцание больничного потолка. Эндрю был настоящим. Натаниэль был жив. И этого на данном этапе эволюции им обоим было вполне достаточно.