Омут

Тоору долго не мог очнуться. Его обкололи кучей препаратов. Мало того, обездвижили, привязав к кровати. Придя в себя спустя около трех часов, Ойкава не понимает, почему руки и голова сильно болят. Почему он привязан к кровати? Под действием наркотиков парень пусто смотрит в потолок, изредка моргая. Сознание постепенно обретает чёткие очертания, однако даже просто приподняться сейчас кажется непосильным. Эхом отдаются голоса в голове, только Тоору не различает галлюцинации и явь. Во время наблюдений за потолком его несколько раз посещали размытые видения. Мысли пытались вылиться в слова, но вместо них парень был способен издавать лишь звуки, отдалённо напоминающие стоны боли. Тем временем высокий широкоплечий мужчина, зацепившись взглядом за главврача, уверенно обращается к нему. — Ну что там, док? — голос шефа звучит хрипловато. Перед главарем стоит местный лекарь Исаму. Закоренелый немолодой человек, которого все в мафии знали и относились с уважением. – Состояние относительно стабильное. Но присутствуют галлюцинации, потеря сознания. Парень крайне измучен, – в голосе врача читается сострадание. – Он выживет? – это единственное, что волновало Ушиджиму. — Да, конечно. — Его можно навещать? – Не думаю, что сейчас... — Исаму не успевает договорить, как его перебивает мафиози. — Я хочу посмотреть сейчас, — категорично заявляет Ушиджима. Вдруг во время очередного глюка Ойкаву пробьет на откровения. Доктор пускает его внутрь. Вакатоши садится на стул у кровати, деловито сложив руки на груди. Чувствуя чужое присутствие, Тоору медленно поворачивает тяжёлую голову в сторону смотрящего. – Чего ты опять пришел? Уходи, — тихо обращается Ойкава, вряд ли понимая кто перед ним сейчас. Ойкава говорит "опять" только потому, что уже наблюдал Вакатоши рядом с собой. Только шеф мафии зашёл к нему впервые... – Здесь я могу быть где хочу. Это здание принадлежит мне, – Вакатоши говорит вкрадчиво, чтобы парень успевал думать, – и ты тоже теперь принадлежишь мне. Поэтому ты будешь делать все, о чем я тебя попрошу. Ушиджима решает капать на мозги Ойкаве, пока это позволяет делать некое состояние транса. Тоору нужно будет сломать, а в их среде все методы хороши. – Я не хочу с тобой говорить, – будто читая с бумажки, отзывается Тоору. Он продолжает смотреть будто в пустоту. Часть слов Ушиджимы пленный следователь не понимает или не хочет понимать. Ойкава улавливает лишь отдельные слова, медленно принимая информацию. Какой—никакой диалог все же выходит. — Такой ты... жалкий. Как будто кого-то это волнует, — на выдохе говорит Вакатоши. Когда его здоровье придет в норму, то ничего в нем не изменится, Ушивака уверен. Отчего-то теперь этот парень кажется ему бессовестным. Скорее всего это лишь впечатление, но Ойкава слишком злит. Тоору будто всё выводит на эмоции, они спутываются в колючий клубок, который давит и только расшатывает хлипкое состояние парня. А этот Ушиджима является каким-то эпицентром всего этого негатива. Он словно пропитан неприязнью, властью и надменностью, что заставляет Ойкаву чувствовать себя мышью, которую напичкали ядом и запихнули в душную клетку забавы ради. Его руки затекли и успели посинеть, местами кожа на запястьях была растёрта до крови, успевшей засохнуть. Тоору опустил голову, в очередной раз пытаясь пошевелить конечностями. Руки не слушались и ужасно ныли, будто тоже насмехаясь над ним. Чужие, холодные. — Пожалуйста, — говорит шёпотом следователь, почти одними губами, — сними это... Развяжи. Мне больно. Глаза предательски наполняются слезами, но Ойкава плохо понимает это. С каждой минутой присутствия Вакатоши в этой комнате от гордости Тоору не остаётся практически ничего. Его смешали с грязью, окунули с головой в эту пучину, а виной этому Ушиджима. Вакатоши сжимает простынь в кулак. К черту, все равно Тоору ничего не вспомнит. — Тебе нужно терпеть, — он вытирает слезы с щек парня. Лучше бы Ойкаве успокоиться. — Я скоро развяжу тебя, — обещает шеф, встаёт и уходит прочь. До утра нет смысла даже пытаться поговорить. Когда Вакатоши встал, Ойкава осознал, что мужчина собирается уходить. В голове набатом бьет мысль о том, что его нельзя отпустить так просто. Тоору даже не пытается бороться с желанием заставить себя замолчать. — Нет, подожди! Не уходи! Мне больно, —последние слова звучат более приглушенно. Судя по всему, надежды на скорейшее освобождение разбились вдребезги. — Если ты решил, что мне тебя жаль, то это не так, — Ушиджима оборачивается в дверном проёме. Вакатоши не соврал, он действительно не испытывает жалости, но... нет никаких "но"! —сам не понимает, что несёт — почти шепотом говорит мафиози. Вакатоши раздражённо цокает и закрывает за собой дверь. Ойкава продолжает кричать в попытках вернуть собеседника. Он старается ослабить сдерживающие жгуты своими резкими движениями. Это приводит кожу на руках к сильным покраснениям. Тоору не затыкается в надежде на то, что его услышат и освободят. – Ушиджима-сан, — зайдя в кабинет, обращается Тобио. — Что? — Эта псина не затыкается. Видимо здорово его приложило, — произносит Тобио с ухмылкой, — может его "успокоить"? – Не надо. Вакатоши широкими шагами проделывает путь в его комнату и чуть ли не срывает дверь с петель, перепугав Исаму. — что ты орешь?! — Вакатоши дёргает Ойкаву за воротник рубашки, — не в состоянии стерпеть боль?! убожество, — заключает мафиози, откидывая с силой Тоору обратно на подушку. Да, не в состоянии. Он сейчас не в состоянии даже думать ясно, его действия и мысли односложны, а боль и вовсе покрывает рассудок мутной пеленой. Животный страх забрался под кожу и Ойкава инстинктивно сжался. Но через пару мгновений на следователя вновь нахлынула эта странная агония. Тоору сильно дергается, стараясь освободиться от кожаных браслетов. Койка сильно трясется, а возгласы несоображающего следователя слышны, кажется, даже на верхних этажах. — Ему можно вколоть успокоительное? – хотя Ушиджима знает ответ. Исаму неуверенно чешет затылок. – Если мы ещё что-то ему введем, это может спровоцировать остановку сердца, — задумчиво отвечает лекарь на вопрос шефа. Развязывать этого психа нельзя. Ушиджима считал, что надолго его агонии не хватит. В итоге он просто сорвёт голос, чего допускать нельзя. Вакатоши берет в руки лицо Тоору и заглядывает в глаза. – Успокойся, сукин ты сын, – Вакатоши вдруг начинает поглаживать чужие щеки и лоб, скрипя зубами. – Эм... — Исаму удивился такому способу от самого Ушиджимы. – Не спрашивай, - рычит шеф, прерывая доктора, - ни о чем. Тоору довольно отдалённо чувствует чужие прикосновения, и теперь движения его стали не такие активные. Голос садится, а сил совсем нет. Следователь слабо дёргается, видимо, все ещё надеясь на спасение. Руки все же стёрлись в кровь. Окровавленное запястье хорошо виднелось сквозь широкий браслет. – Док, перебинтуйте ему руки, когда уснет. Если на утро будет ломать – не давать ни грамма дури. И пусть зайдет Кагеяма, он в коридоре, — обращается Ушивака; голос его крайне серьёзен. – Звали? – Тобио, приставь к нему людей, – босс устало трёт переносицу, – кого-нибудь из своих. Продолжит орать — заткните рот, но без лишнего насилия. Когда советник согласно отвечает, Вакатоши уходит. Сидеть с этим полоумным – бесполезная трата времени. Ойкава охрип от своих же криков. Замолчал, тяжело дыша, спустя минут семь. Силы совсем покинули истощенное тело молодого парня, заставляя Тоору впасть в бессознание. Температура тела стремительно возрастала: организм не выдерживал такие пытки. Люди, заметившие как "пациент" вырубился начали активное движение вокруг, но этого Ойкава уже не застал. Сейчас он видел лишь окутывающую его темноту. – Вы понимаете, что если он сдохнет, то все сегодняшние смерти были напрасны? – тон Вакатоши обманчиво спокойный. Перед ним в кабинете стоят врач и Сатори. – Мы можем попробовать вколоть ему коразол, – задумчиво произносит Исаму. Вакатоши прислушивается. – Это поможет? – Нейтрализует действие наркотика. – Каковы риски? – Я не буду врать вам, босс. У паренька от перегрузок может не выдержать сердце, — предупреждает врач. Ушиджима ходит из стороны в сторону и останавливается у окна. Если пустить дело на самотёк, то будет хуже. – Действуйте, Исаму, — уверенно отдает приказ Ушиджима. Ойкаву отвязали от кровати, и пусть тот был без сознания – перебинтовали руки. Лекарь ещё раз осмотрел его и после провел процедуру внутривенной инъекции. Оставалось ежеминутно отслеживать состояние и ждать итога. Прошло достаточно много времени, и этого хватило для того, чтобы Ойкава смог прийти в себя и осознать масштабы проблемы. Чёткости в глазах катострофически не хватает. От некой усталости Тоору снова прикрывает веки. Когда небольшое осознание произошедшего все же приходит то, Ойкава резко поднимается, направляясь к двери. Охраны в комнате не было, и Тоору подсчитал это отличным шансом на то, чтобы покинуть это здание. Это похож на побег. Нет. Скорее это и есть побег. Ойкава достигает двери и дергает за ручку, но удача отвернулась от него. – Куда собрался? — Вакатоши удивляется, когда, открыв дверь, вдруг видит перед собой лицо Ойкавы. Ему настолько полегчало, что уже способен бегать? Замечательно. Ушиджима перешагивает порог комнаты, захлопывая дверь перед носом Тендо. – С тобой я ещё не закончил. Все зависит только от тебя, — вкрадчив голос шефа. – Чего ты хочешь от меня? – разбито спрашивает Ойкава. От сильной слабости становится тяжело держаться на ногах. Тоору унизительно падает на колени перед главой мафии. Он нервно выдыхает. Его измотали до такой степени, что даже координировать свои движения становится тяжело. Скорее всего адреналин помог Ойкаве подняться на ноги и, мало того, побежать. – Я хочу, чтобы ты был моим информатором, — кратко высказывается Ушиджима. Он бесстрастно глядит на обессиленого Тоору. – Видишь ли, недавно мы лишились очень важного человека в министерстве. С тех пор агенство все чаще вставляет нам палки в колеса, – Вакатоши говорит так, будто мафия — это невинная сторона в этой истории. — Любая утечка для нас неприятна. Я хочу знать все, что известно членам агенства. Ойкава расплывается в безумной улыбке, а комната наполняется смехом. — Мечтай, дворовый пес, — следователь сжимает кулаки, скрывая раздражение. Тоору немного приподнимает с пола, стараясь заглянуть в глаза Вакатоши, но пряди волос скрывают его глаза. – Что ж, это ненадолго, — довольно краток ответ Ушиджимы. Мафиози удерживает зрительный контакт и ленивым толчком заставляет Тоору снова упасть на колени. — А если нет, то на тебе свет клином не сошелся, – рассуждает он, – агенство большое. Тетсуро, Ива..зуми? Не так важно. Как видишь, привести сюда следователя – раз плюнуть. Так можно перерезать вас всех по одиночке. Единственный минус – это весьма ресурсозатратно. – Не обманывай себя. Ты ведь не зря притащил меня сюда? Даже врача приставил. Из-за тебя, ублюдок, я терпел такие пытки. Твоя чертова дурь сводила с ума. В штаны себе ее засыпь! — срывается Тоору. Следователь уверен в верности своих людей, о которых говорит Вакатоши. Несколько человек из агентства были когда-то забиты насмерть в камерах портовой мафии. Для каждого со стороны Ойкавы эти люди — настоящие герои, как и для самого парня. Эти совсем молодые бойцы не сказали ни слова, что стоило им жизни. Только Тоору уже не уверен в своём молчании. Он чувствует, как давление со стороны мафии ломает его, а психика трещит по швам. – Я рад, что тебе понравилось, – на слова Тоору о наркотиках Ушиджима приподнимает уголки губ. – Здесь именно ты, потому что ты удобный. Главный сторожевой пёс агенства, приближен к верхушке, – перечисляет он, сверху рассматривая парня. – Ко всему прочему, у тебя там есть какой-никакой авторитет. Смекаешь, почему мы взяли тебя, Ойкава? – Ты ничего не получишь от меня. Мафия в этом городе – ничтожный мусор. Продолжай разбивать мне лицо, трави наркотой, режь, стреляй. Я знаю, что уже не выйду живым, – несколько обречённо подвел итог Тоору, но эти слова звучат гордо. Ойкаву совершенно не пугает возможно предстоящая расправа псов мафии. Дослушав Ойкаву, Вакатоши медленно аплодирует. Хлопок, второй хлопок. Мужчина нагибается нагибается к следователю, заглядывая в шоколадные глаза. – Долго учил? – вновь безэмоционально спрашивает шеф. А это как раз то, о чем размышлял босс : высококлассная промывка мозгов, браво, агенство. – Тебя не будут резать, стрелять и что ты там ещё наговорил. Наркота не считается, это... обряд посвящения. Ты будешь жить, пока что, – Ушиджима делает паузу. – За тобой придут. В вашем "правильном" гуманном агентстве это даже не будет оспариваться. Ну, а мы будем готовы встретить твоих друзей как подобает. Быть может, кто-то из них окажется посговорчивее. Вакатоши прав. За Тоору должны прийти, но странное чувство беспокойства не отпускает его, а глава мафии слишком злит. – Будто агентство быстро выследит моё местоположение, — горько усмехается Ойкава. – формальности, – хмыкает Ушиджима. Ложный штаб и небольшая постановка решат эту проблему. Агенству дадут посмотреть на Ойкаву, подразнят, как собаку сладкой косточкой, а потом разведут. Но об этом мафия позаботится позже. – У тебя, как я уже сказал, много времени на то, чтобы согласиться. А пока... тебе ведь интересно, что с тобой будет? Дай подумать, – Вакатоши цепляет рукой его подбородок, – могу бросить тебя в бетонную будку под охрану, чтобы не покончил с собой. Могу заморить тебя голодом, и вкалывать витамины, чтобы не сдох. А могу припомнить твои же слова и сделать тебя служанкой и личной шлюхой. Что тебе больше нравится? – Кидай монетку, — Ойкава словно бросает вызов. – В камере запирай своих дворовых, витамины коли в себя, служанка и шлюха имеются, – ухмыляется Ойкава. Этот безумец никогда не перестанет показывать характер. Его совершенно не волнует, что сделает Ушивака. Снова изобьет или приведет в действия все перечисленное. Все равно Ойкава смирился со своей участью как только вошел в переговорную. Ушиджима хватает Тоору за волосы, сильно задирая голову назад. Он держит себя в руках, но слова о близких не могут оставить его равнодушным. – Псарни я не держу, на здоровье не жалуюсь. А если бы ты прожил хоть день из биографии Кагеямы, тебе бы не захотелось жить вовсе, мразь. Вакатоши не переносит людей, считающих себя самопровозглашенными судьями, а Ойквва, кажется, именно такой. – Кидай монетку. Посмотрим, чем я буду занят. Царапать бетонный пол, терпеть шприцы или выступлю в роли служанки и личной шлюхи? Давай же! – промочив потрескавшиеся губы слюной, проговорил Ойкава. Шеф остервенело роется в кармане. Ойкаву совсем не волнует? Этот подонок выбешивает. Ушиджима отыскивает забытые 100 йен. – Доверишься воле случая? – Вакатоши выпускает из рук его волосы, – орёл – шприцы, решка – шлюха, – и роняет монету на пол, под ноги Тоору.