Омут

Монета ударяется о кафель звонким звуком и лежит совсем рядом с Ойкавой, поблескивая от света. Тоору не верит. Нельзя. Это ведь следователь детективного агентства, который всегда полагается на удачу, а она в свою очередь ему всегда улыбается. Воздух словно не проходит в лёгкие, а если и получается сделать вдох, то он отдаётся какой-то тупой болью в голове. Парень надеется на благоразумие Вакатоши, ибо почему-то есть надежда на то, что он не станет насиловать и без того загнанного в угол Тоору. Ушивака не то, чтобы обрадовался, но и не то, чтобы расстроился. По крайней мере не придется тратиться на проституток. – Мне кажется, ты не годишься на роль шлюхи, – хватка на голове возобновляется. Он рассматривает следователя придирчиво, – но уговор – есть уговор. В следующую секунду Ойкаву поднимают за шкирку и швыряют на кровать. Ойкава успевает ударится об острый угол кровати ногой. Шипя от боли, Тоору сначала падает на кровать, но пытается подняться. Он не верит. Мозг отказывается принимать ужасный факт того, что Ушиджима приведет в исполнение самый худший приговор из всех. Пожалуйста, пусть это окажется лишь глупый способ в очередной раз запугать Тоору. – Уже передумал? – самодовольно обращается шеф. Вакатоши хотел бы сделать все быстро: надругательства он не любит. Успокаивает то, что Ойкава сам во всем виноват. Вот пусть и получает. Ушиджима по-хозяйски разводит его колени в стороны, не даёт возможности уйти. Ветровка мафиози летит на пол. – Да брось, я не так уж и плох. Шлюхам нравится, – на предпоследнем слове мужчина делает особый акцент. — Нет! Отвали! – Ойкава срывается на повышенный голос, стараясь уйти от неминуемого. Тоору старается всеми способами убрать с себя мафиози, упираясь руками в грудь Вакатоши. Ноги он старается свести обратно, но все силы уходят в руки. Мафиози явно крупнее Ойкавы. Парень продолжает кричать, и. извиваясь, бьется головой о подушку. – Тебе же хуже, если продолжишь брыкаться, Ушиджима как всегда краток. Вот вам и борцы за справедливость — горазды на подвиги лишь на словах. Вакатоши не обращает внимание на эти вопли. Вместо этого он разбирается с металлической пряжкой на штанах Тоору. Ойкава в принципе не вызывает никаких эмоций, но глава сожалеет его глупости. Следователь приподнимается из последних сил и останавливается прям перед носом Ушиджимы. Смотря испуганными взглядом в глаза Вакатоши, он проговоривает : – Если ты сделаешь это... Я убью себя! Любым способом! Понадеевшись на удачу, что выпадут шприцы, Ойкава с треском провалился. Весь этот ужас напомниет ему покойную мать. Эта женщина была великолепным стратегом и умело справлялась с любым видом оружия. В тот роковой день его родители уехали на встречу с мафией. Предыдущий босс псов был крайне жестко. Виды его расправ бросили бы в дрожь любого. И вот этот день настал. 16 июня. Вечером отец и мать усиленно готовились к встрече. Экипировка была лучшая. Бронижелеты, комуфляжные костюмы, а оружием были оснащены даже ботинки. – Сынок, с тобой посидит тетя, а мы на работу. Завтра вечером вернемся и обязательно сходим на карусели, да, папа? – Конечно, – по-доброму улыбаясь отвечает отец. Десятилетний Тоору уже в нетерпении от похода на карусели. Мать целует его в щеку и крепко обнимает. Но время подошло. Родители уехали, но несколько грустно взглянули на счастливого сына, словно это был последний раз и любящий взгляд. На утро в квартире Тоору собралось много людей. Пришли ужасающие новости. Хотару и Юдай погибли. Мать была изнасилована и жестоко убита. Отца расстрели, всадив 6 пуль, а 2 из них прямо в сердце. Ребенку было сложно объяснить где его родители. До четырнадцати лет Ойкава верил в эти сказки по типу " они улетели в другую страну". Только в пятнадцать лет, узнав правду, Тоору долго оплакивал погибших. Это и сподвигло его отправиться на работу в детективное агенство. Он никогда не простит мафию. Ни за себя, ни за родителей. – Тогда ты можешь спланировать себе идеальное самоубийство, пока я буду тебя трахать, – парня отталкивают от себя, чтобы тот вновь упал на подушку, – не трать мое время. Помимо тебя, у меня много дел. Вакатоши настоятельно пытается избавиться от одежды Ойкавы. – Ты будешь винить в этом меня. Так уж устроено – кто сверху, тот и виноват. Иронично, но подходит ко всему, – его отпихивают, но Ушиджима настаивает, – а за язык тебя никто не тянул. – Так отпусти меня и делай свои дела, – Ойкава говорит совсем тихо. Дрожь во всем теле заставляет Тоору меньше сопротивляться. Парень все ещё не отошел от наркотиков и этих побоев, а теперь это. Осознание тихой походкой застелает разум темной пеленой. Ойкава всеми способами старается отвернуться, хватается за одежду, не позволяя стянуть ее с себя полностью. Он сильно бьет Вакатоши. Синяки вполне могут остаться на теле Вакатоши. Тоору сопротивляется, прилагая остатки сил. Удар, который только что произвел Ойкава кулаком по лицу Ушиджимы сейчас может стоить ему здоровья, но следователю все равно. Уже все равно. – Ащ... блять, – Вакатоши встряхивает головой и наблюдает перед глазами звезды. Во рту остаётся привкус крови. Странно, но он не бьёт Ойкаву в ответ. Если бы не эта монета, мафиози бы и в голову не взбрело насиловать этого чудика. Места ударов ощутимо болят. – Не хочешь? Я понимаю... – взгляд его становится как никогда серьезным; Вакатоши держит чужие запястья и не двигается, – но я ведь моральный урод, да? Тогда я не вижу причин, чтобы тебя отпустить. Тоору напуган, хотя несколько минут назад усмехался и язвил. Быть может, хотя бы страх подтолкнет его ощутить свое положение. Пусть Ойкава называл его ублюдком, сам Вакатоши так не считает. – Чтобы ты не сделал, навсегда останешься моральным уродом, — отчаянно и тихо говорит Тоору. Смотря на свои сильно сдавленные Ушивакой запястья, Тоору отворачивается, чтобы не видеть больше эту властную рожу. То как он уводит глаза означало лишь одно – он отдался полностью в руки Вакатоши. Ойкава не дурак и понимает, что своими руками вырыл себе могилу, понадеявшись на фортуну. Вакатоши не отвечает. Он решает перемолоть все эмоции, которые вызывает у него Ойкава и его слова, и направить их в злость. Для того, чтобы выпустить пар и уйти. Одежда Тоору летит на пол. Обычно пассии смотрят на Ушиджиму с обожанием и желанием. На Тоору же смотреть невозможно: тот выглядит обреченно. И это... нет, злость, и ничего больше. Урод. — Извини, но смазки не будет, – плюется словами шеф весьма раздражённо. Вакатоши смачивает пальцы слюной, растягивает его и старается не торопиться, но выходит плохо. В глаза Ойкавы не смотрит. Боль и отвращение — это все, что чувствует следователь к себе и человеку над ним. Почувствовав эти ужасные движения в себе, Ойкава готов кричать, но делает этого, а причиной служит шок и дикий страх. Никто не поможет, никто не услышит, никто не остановит Вакатоши. Пряди волос неприятно ложатся на лицо. Из светло-шоколадных глаз пробиваются горячие слезы, а в следующие секунды солёные капли обжигают покрасневшие щеки Тоору. Он хочет отключиться, но не может. Всё смешалось в чёрный колючий комок, пожирающий Ойкаву и не дающий ему хоть каплю надежды. Может это сон? Ужасный кошмар, а следователь совсем скоро проснется от привычного звона будильника? Нет. Это реальность. Самая жестокая и мерзкая реальность. Парень чувствует это каждой клеточкой своего тела. В чувствах Вакатоши творится полный хаос. Это Ойкава виноват. Это все он. Ушиджима борется с собой, чтобы самому не скривиться. Он даёт Тоору возможность уткнуться в подушку, перевернув его на живот. Растягивает для верности ещё какое-то время. Руки и все тело напряжено, Вакатоши будто сейчас же лопнет от злости. Звук молнии ширинки режет уши. Он перемещает руку на чужую шею, входит резче, чем нужно, и так же резко двигается. Даже этот резкий толчок уже не заставляет Ойкаву испытывать физическую боль. Он раздавлен. Мафия смешала с грязью следователя одной из важнейших организаций города. Тоору не соврал, когда говорил о самоубийстве. Он обещает себе, что этот день будет последним. Такую ношу он не вынесет. Даже не сможет взглянуть на себя в зеркало, вспоминая как однажды воспользовались его непорочным телом. Переговоры получились по итогу не с "ножом в кармане", а с "членом в заднице". Вакатоши двигается остервенело, он злится на Ойкаву, на себя, на всю эту ситуацию и с каждым последующим толчком все сильнее впивается ногтями в кожу на его загривке. Решив, что с Тоору хватит, он бросает его на кровати, а сам отстраняется. Слушать эти всхлипы невозможно. Парню стоит огромных усилий просто перевернуться. Поясница ужасно болит, а сзади все огнём горит. Сейчас складывается такое ощущение, что Ойкаву сильно ударили по голове. Боль занимает остаток его ясных мыслей, хотя сложно это назвать именно так. Скорее просветы в сознании и попытки думать. Вакатоши накрывает его одеялом. Ойкава чувствует себя отвратительно, ничего другого ждать не стоило. он морально подавлен, а значит... От мысли немного пробивает холодком. С него нельзя спускать глаз. Ушиджима наказывает врачу и Сатори не покидать комнаты, а сам на время удаляется. Находиться рядом с Тоору сейчас невыносимо.