Омут

Уже несколько часов Ойкава лежит словно под гипнозом. Все попытки врача и Тендо заговорить с ним увенчались неудачей. Этот "диалог" был сравним разве что со стеной. Вечером Тоору предлагали поесть, но тот и глазом не повел. Весь мир этого парня рухнул, а вернее был разрушен портовой мафией во главе с таким мерзким для следователя человеком. Подчинённые донесли до главы последние известия. Агенство выслеживает псов, и им приходится уходить окольными путями. В связи с тяжелой обстановкой придется на время сбавить обороты черного рынка и все операции вести через резервное отделение. Да, к этому босс был готов. Хоть мафия и владела многими предприятиями легально, проблемы с военной полицией никому не нужны. Вакатоши сравнивал ситуацию с часовым механизмом. Вытащили одну шестерёнку - часы стоят. Вернёшь ее обратно - все снова заработает. Только прежде чем вернуть Ойкаву, нужно как следует с ним поработать. Ушиджима кладет голову на спинку кресла. Ему бы поспать, хоть часиков 6... Он встаёт и выходит в коридор. – Притащите следователя в переговорную, — голос главы звучит как всегда властно и басисто. За Тоору приходят новые люди, но это вряд ли каким-то образом поможет. Ойкава отказывается даже стоять, не говоря уже о разговорах. Сатори наблюдает и не выдерживает. – Достал ты, неженка, – он хватает парня за воротник и с недюжинной силой тащит того по коридору, освещенному настенными лампами. В переговорной кидает Тоору на стул, стараясь сильно не буянить при главаре, и уходит. – На тебе лица нет, Ойкава, что-то случилось? – Ушиджима все так же выказывает безразличие, хотя состояние следователя отмечает. Плененный сидит не шевелясь. Его голова и взгляд устремлены в пол, словно там он сможет найти хоть какой-то выход. Ойкава погружен в свои мысли и практически не слышит Вакатоши. – Создаёт себе проблемы, и сам же от них страдает. Какой ты мученик, – Ушиджима не сводит с собеседника глаз и продолжает монолог, – твои друзья из агенства беспокоятся. Столько суеты из-за тебя. ты собираешься отвечать за это? *Сломанный упрямый ребенок* – делает мысленное заключение мафиози. Слова Вакатоши остаются без ответа. Конечно, Ойкава не собирается ничего предпринимать. Ни побег, ни борьба, ничего не поможет. Скорее таким образом Тоору приблизит свою участь. – Ты такой бесполезный. Даже с ролью подстилки не справляешься, – тон Ушиджимы вдруг становится понимающим, — хочешь, я отпущу тебя домой? Последняя фраза пробирает до дрожи. Это уже Ойкава слышит отчётливо и, кажется, попытался сразу ответить, обрадовавшись. Он как ребёнок, который отчаялся так сильно, но когда услышал то, что хотел, решил согласится не задумываясь. Но что-то с треском рухнуло в его доверчивом и мягком сердце. – Я не пойду в крысы, – тихо проговаривает Тоору, внезапно осознав то, чего ему будет стоить эта свобода. – В информаторы, – деликатно поправляет Вакатоши, улыбаясь, – но почему? Сотрудничать с портовой мафией очень выгодно. Полная личная неприкосновенность, материальный достаток, а главное – возможность вести нормальную жизнь. – Отвали, – сквозь зубы шипит Ойкава, больше не желая слушать все это. Враньё! И только враньё! – Нет, — отрезал шеф. Вакатоши терпеливый. Мысленно мафиози даёт парню отсрочку - два дня. Если так и продолжит строить из себя праведника, то проще будет его убрать и взять нового. Незаменимых нет. –Для чего ты так стараешься, Тоору? Пытаешься казаться крутым? Все друзья-следователи здесь полягут, когда будут спасать твою задницу, — утверждает Вакатоши. Кто придёт? Кто-то сможет помочь? Нет. Мафия всегда превосходит агентство. Ради одного человека глава детективов не отправит никого на смерть. Иваизуми и Куроо просто не позволят прийти, как бы сильно они не дорожили своим другом. Это верная смерть. Всегда будут жертвы и проигравшие. Ойкава поднимает глаза на Вакатоши. Нет, так просто он ничего не получит. За ним не приходят, а значит все же агентство готовит что-то грандиозное. Тоору верит, что его не бросили. Это же сам заместитель, а его обязаны спасти. Только так ли это? — Мразь, — усмехается парень, в тоже время смахивая горячие слёзы. Ушиджима щурится, замечая капли на щеках Тоору. — Кто-то же должен взять на себя эту непростую роль, — не скрывая улыбки, говорит мафиози. Ойкаву жаль. Но не настолько, чтобы изменить свои планы. –Я тебе не завидую. Ведь по сути, виновным в этом будешь ты. Сможешь понести такую ношу? Продолжать терпеть такое давление следователь не в силах. Резкая боль колет сердце, словно протыкая насквозь. Нельзя сдаваться. Иваизуми и Куроо смогут вытащить его, но нужно совсем немного потерпеть. Вскоре это забудется как страшный сон. — Не-ет, — выдавливает Ойкава, задыхаясь от нахлынувших чувств страха, боли и крохотной надежды. Мафиози изменился в лице. почему-то вдруг Тоору захотелось... обнять? Жалкий, побитый, вынужденный делать то, что не хочется, Ойкава выглядел как сам Вакатоши много лет назад. Он и Кагеяма выросли в приюте. О тамошних законах можно даже не заикаться. Вакатоши присматривал за мальчуганом Тобио, что на два года младше. Они держались вместе, прикрывали друг друга в проступках, вдвоем прятались от комендантов, вдвоем воровали еду с приютской кухни. вдвоем и сбежали. Уже оба были смышленные — одному 14, второму 12. Прятались по подвалам и канализациям от "легавых" и не гнушались ни одной подработки. Когда зимой стало совсем плохо, и юный Тобио получил воспаление легких, Вакатоши посчастливилось встретить одного парня. Тогда ещё молодой, 20-летний лейтенант партизанского отряда портовой мафии, Танака Рюноске забрал их к себе. В основном все, что знал Ушиджима о владении оружием и самообороне, рассказал ему лейтенант. Через два года Рюноске погиб в перестрелке. Так началась их самостоятельная жизнь в портовой мафии, где не было ни одного спокойного дня и где они насмотрелись на смерть, любовь, предательства и пытки. Дружба Вакатоши и Тобио только крепчала. Со временем назревала смута. Предыдущий босс был отъявленным психом. Он посылал людей на верную смерть на самые безумные операции. Вакатоши пользовался у псов доверием, даже будучи безымянной шестеркой. Вокруг себя он собрал группу доверенных лиц, с которыми собирался свергнуть "короля", но накануне покушения кто-то доложил наверх. Медлить было нельзя. Началась дикая бойня, где свои стреляли по своим же некогда товарищам. С кровью, болью и потерями пришел к власти 21-летний Ушиджима, и тогда в портовой мафии наступило долгожданное затишье, продолжающееся уже почти три года. – Прекрати хлюпать носом. смотреть противно, — высокомерно обращается Вакатоши. Мысленно Ойкава понимает, что его прижали в угол. Остаётся только терпеть и больше ничего, хотя Тоору даже сам не подозревает насколько Ушиджима близок к победе над ним. — Тебе не придется это терпеть, – Вакатоши говорит тихо, но твердо, опираясь локтями на стол, – ты поможешь мне, я помогу тебе. И все вернётся на круги своя. –Некоторое время Ушиджима смотрит на молчащего парня. — Не затягивай с этим. Долго ждать никто не собирается. — Тогда не жди! Убей меня! —снова что-то ударило в голову Тоору. Глупые надежды. Сейчас его желание — это чтобы все это закончилось его смертью. Пусть даже от рук подлеца Вакатоши. – Так просто ты не сдохнешь, – главарь фыркает, качая головой. – У тебя два варианта. Либо сотрудничать со мной, либо гнить в камере и ждать своей естественной смерти. – два... — выдыхает Ойкава, желая добавить что-то ещё. Только слова застревают и оседают в горле. Он будет упрямится и всеми силами, сопротивляясь с давлением со стороны мафии. Вакатоши крутит в руках пуговицу на манжете — Два, так два. Я притащу из агенства кого-то другого, — он резко встаёт и идёт за охраной в сторону двери, – за решетку его, под круглосуточный надзор. Ойкаву снова ведут в бетонную камеру по освещенному коридору, бросают и заперают. Ляск железа звучал как приговор. – Пара суток, и этот гад завоет, – с уверенностью усмехается один из псов. За длинным столом собрался исполнительный комитет мафии, все, кроме Сатори. Вакатоши постукивает ручкой по столу. – не недооценивай следователей. Где Тендо? — спокойно, но с привычным укором отзывается глава. – Этот придурок развлекается в своем подвале, – отзывается Кагеяма. – Пытает? Было у Сатори "хобби", о котором шепотом говорили шестерки. Любил пёс поразвлечься с ножичками, молоточками, пилочками на тех, кого не жалко. Ушиджима не поощрял лишние пытки, но и особо не ругался. – Да, кого-то из предателей, не помню... в четвертой камере. – Напротив камеры следователя? — босс нервно смеётся, — тогда ты прав, он завоет. Психика Тоору трещала по швам.