Синька

В кабинете Семен препирался с какой-то женщиной. Она была моложе него, но общность черт уловил бы даже слепой. Серо-зеленые глаза следили за шефом с долей иронии и превосходства. Май был в замешательстве. Возможно, это была его родственница. Близкая, иначе, как объяснить тот факт, что, даже ворча, Семен улыбался, стоило ему на нее посмотреть. - Май, знакомься. Это Лариса. Моя сестра. Это Май. Мой дизайнер, - глаза девушки сузились. - А ты милый. Гей? - Что, простите? – Синевскому очень хотелось ослышаться. - Лариса, елки-палки. С ума сошла? – рявкнул шеф, потирая виски. - Прости-прости, Май. Я дура. Не обращай внимания, - Лара продолжила подтачивать наманикюренные ноготки, изредка кидая кровожадный взгляд на дизайнера. Исподлобья. Словно, она уже обо всем догадалась, и недоумевает, почему вокруг одни кретины. - Там ко мне подруга пришла. Переводчик. Я говорил вам о ней. - Да-да, я сейчас ее позову. Вы свободны, Май. Лариса, сходи, глотни кофе. С ядом. - Нет уж! Я посмотрю, что за крали к тебе приходят. Лера аккуратно присела у входа в кабинет Томина С.А. Присела, и озираясь по сторонам, принялась прокручивать в голове события сегодняшнего утра. Вчера Май огорошил ее тем, что им требуется переводчик с французского для работы над коллекционным изданием романов Гюго. Огорошил и обрадовал. Лера так давно не занималась любимым делом, горбатясь на низкооплачиваемой работе, что это предложение было просто манной небесной. Сейчас она с ужасом ждала предстоящего собеседования, ведь по рассказам Мая выходило, что их с Тасей шеф - тиран. А вдруг им трудно будет сработаться? Тася смущенно щебетала по телефону с каким-то «милым», который судя по всему, так проел ей мозги, что ни о ком другом она и думать не могла. С кем у Роминой интрижка, девушка так и не выведала. Но очень надеялась, что человек хороший, иначе для чего Тася так изменила своему стилю и поведению. Лере и в голову не могло прийти, что можно вскружить голову такой девчонке, как Тася, за какие-то дни. Дверь в кабинет открылась, и навстречу вышел Май, довольный, как кот, с папками и ватманом в руках. Он ободряюще подмигнул Лере, и пошлепал к себе, стараясь не уронить вещи. Следом в приемную выглянул мужчина, по которому трудно было определить возраст. Он был не молод, но и не стар, держался непринужденно, но собранно. Одет был со вкусом. Серые глаза, просканировав Тасю беглым взглядом, от которого даже Лере стало не по себе, остановили взгляд на переводчице. Он подобралась и привстала. - Вы Валерия? – голос был добрым и звонким. - Да. - Отлично. Проходите, - девушка тут же прошла в кабинет, столкнувшись взглядом с подозрительной брюнеткой. Та смотрела изучающе, внимательно, без какой-либо неловкости, присущей женщинам. Темные волосы ниспадали на плечи, в аккуратном носике сиял камушек пирсинга – самая капелька, а каблуков длиннее, наверное, не существовало. - Итак, Валерия. Вас мне рекомендовал Май. А я склонен доверять своим подчиненным. Есть ли у вас опыт работы в данной области? – Семен производил впечатление человека искреннего и дружелюбного, чего нельзя было сказать о подозрительной девушке. Так пялиться на посторонних было не очень культурно с ее стороны. Лера откашлялась, и затараторила, потому что волнение стало явственно осязаемо. - Я не буду скрывать. В издательском бизнесе я не работала никогда. И опыта работы с масштабными текстами не имею, но мои знания, умения и навыки позволяют с уверенностью сказать, что перевод любого текста в оригинале не составляет для меня особого труда. Все дело в сроках. И в руководстве. - Аха, Сема, ты запугал милое создание своим видом настолько, что она теперь остановиться не может, - брюнетка хихикнула, и продолжила смотреть на Леру. Это порядком раздражало. Но приходилось признать, что глаза у девушки были изумительные. - Лара, единственная, кто ее смущает, это ты. Извините, Валерия, это моя сестра. Лариса Томина. Она некоторое время работала специалистом по маркетингу, а сейчас почему-то свои обязанности не выполняет. - Очень приятно, - проявление вежливости – верный способ произвести хорошее впечатление. Так Лера думала всегда. - А мне-то как приятно, Ва-лееерия, - нараспев имя звучало как-то интимно. Это совсем сбивало с толку. - Лариса, сходи, глотни кофе. И мышьяк заодно. Не пугай мои кадры, - Семен нахмурился, но серые глаза смеялись. - Ваши кадры? – Лера нерешительно повторила. - Это значит, что я буду работать здесь? - Ну, не всегда здесь. Только на сверку и верстку будете приходить. И на корпоративы, естественно. А так можете брать большой объем работы на дом. Это не возбраняется. - Но, я ведь.. - Доверие, Лера. Доверие. Где бы я был сейчас, если бы не подобрал в свое время такую замечательную команду, - Семен откинулся на спинку стула, и расслабился окончательно. – Итак, чуть позже Тася оформит вас, поможет осмотреться. -Нет нужды. Я свободна, и я помогу,- Лариса с готовностью подорвалась, так что каблуки цокнули, и походкой от бедра пройдя до двери, открыла ее перед удивленной Лерой. – Да-да, я галантна. Куда ж деваться? Они прошли по коридорам, пытаясь найти кабинет кадровика. Лариса шла легко и непринужденно, улыбаясь, искоса поглядывая на девушку. Что ж, ради такого знакомства стоило приехать сегодня на работу. Валерия тоже робко поглядывала на такую бойкую девицу, которой позавидовала бы даже Ромина. Что-то было в ее поведении животное, но по-доброму хитрое. Лисица. Точно. Стройная, яркая лисица. С пышным хвостом и дерзкой улыбкой. - Ах, Лера, не пожирайте меня глазами, я могу не сдержаться, - внезапно, с придыханием проговорила Лара, отчего переводчица чуть в обморок не упала. – Вы красивая. Да еще и умная. Если бы не естественные обстоятельства, я бы вас не отпустила сейчас. - Какие обстоятельства? – нелепее разговора просто быть не могло, поэтому Лера решила подыграть, тем более, что опасности от Ларисы не исходило. По крайней мере, видимой. Да кадровика, казалось, целые километры. - Так на работе ж камеры везде, - хихикнула Лара, наслаждаясь недоумением собеседницы. 2002 год. Крики не стихали. Они не стихали до ночи теперь практически каждый день. Гордей не обращал внимания на вопли родителей, потому что знал, когда и как они прекратятся. Отец пойдет спать, а мать снова будет делать вид, что моет посуду, размазывая губкой собственные слезы вперемешку с чистящим средством. Последнее время Разумовскому все труднее становится держать себя в руках и не встревать. А ведь, когда глаза застилает пеленой, он хочет зайти на кухню и вырубить одним махом эту ошибку человечества, именуемую по недоразумению папашей. В свои пятнадцать лет он был серьезен, угрюм и нелюдим. И даже этот бешенный мальчишка, который последнее время вьется около него в школе, не вызывает интереса. Только глухое раздражение. Сдается, что от Гордея чего-то нужно этому сопляку из параллельного класса, но вот что, остается загадкой. Главное, что Гордею никто не нужен. Только покой. На кухне что-то грохнуло. И все затихло. Гордей не отличался любопытством, но колкое чувство страха за мать не перестало сковывать сердце. Пусть будет, что будет. Разумовский отложил книгу, которую осилил только на треть, и прошел в кухню. Мать лежала в позе эмбриона, схватившись за живот. Такой жалкой Гордей не видел ее никогда. Жалкой и беззащитной. Отец стоял спиной к Разумовскому, занося ногу для очередного удара. Его спина была напряжена. На столе стояла початая бутылка водки, кусок черного хлеба доживал последние секунды в маслянистой банке шпрот. Мерзкий натюрморт. Спутанные волосы матери, ее кашель, кровью вышедший из охрипшего горла, вопль отца, в очередной раз схватившего женщину перед ним за волосы – это были последние кадры, которые Гордей помнил отчетливо. А дальше все сплелось в причудливый узор из обрывков, кусочков, пазлов. Когда Гордей пришел в себя, мать держала телефонную трубку в руке, а глаза ее были ужасно пусты. Такой взгляд у жертв таксидермии или трупов. Его мать не может так на него смотреть. Разумовский взглянул на вяло лежащую в углу тушу отца, со странными красными пятнами на спине. Он, как мешок картошки, неподвижно мог бы пылиться в углу. Но эти красные пятна. В руках неприятно подрагивало что-то холодное. Опустив взгляд, Гордей увидел нож. Маленький, филейный нож, по которому струйкой текла…кровь. Он долго собирался с мыслями перед тем, как хмыкнуть, как изобразить подобие улыбки, отчетливо напоминающей оскал, а потом отключил сознание на, черт знает, какой срок… Почему его отпустили из следственного изолятора, Разумовский не понимал. Только, выйдя на улицу, он заметил, что встречает его не мать. Сопляк из параллельного класса стоял и смотрел в упор на Гордея, скрестив руки на груди. Шакаленыш. Разумовский прошел мимо, с твердым намерением переосмыслить заново свою собственную жизнь. У него не было даже времени подумать о том, что ножом для разделки мяса он нанес четыре ранения своему отцу. Другой сошел бы с ума, впал в истерику, удавился. Но Разумовский впал в некое состояние спячки, когда мысли застыли, а чувства вымерзли. Главное, что мать больше не будет плакать. - Поблагодарить не хочешь? – мальчишка не унимался. Пошел следом. - За что? – Гор даже приостановился. Его «спаситель» удовлетворенно хмыкнул. - За то, что мой папенька отмазал тебя от тюряги или психушки. - С х*я ли? – недоверие даже не скрывалось. Недоверие. А еще ощущение пи*дежа и пи*деца. - Я попросил. У нас, Кирсановых, же все там, где надо, схвачено. Меня, кстати, Герман зовут. - Повторяю вопрос. С х*я ли? - Просто так. - Постарайся придумать ответ получше. - Серьезно. Просто теперь знай, что у тебя есть друг. Это я, - Герман улыбался, но прозвучало: «Просто теперь знай, что ты мне должен»… 2013 год. - Привет, Синька, - Гордей прошел в кабинет без стука. Как, собственно, всегда. Май дорисовывал эскиз для книги, сдавать ведь через неделю. Но сосредоточенность на рисунке не помешала вздрогнуть. - Черт. Такой набросок испоганил, - листок полетел в мусорку. Настроение опять упало. - Заметь, я поздоровался всего лишь. Тебе бы психиатра посетить, - Гордей уселся напротив, бегло осматривая помещение. – И лампочки, что ли, поменять. - Чего пришел? Я не в настроении ругаться. - Я и не ругаться пришел. Корпоратив будет в пятницу. Твой шеф послал меня тебе сказать об этом, - Май сидел перед Разумовским такой лохматый и недовольный, что у Гора, наверное, умиление проскочило бы внутри, если бы он знал, что это такое. - А по телефону не дано сообщить? - Нет. Все совершенно случайно оказались заняты, а я оказался свободен. - Зачем? - Что зачем? Скудный у тебя словарный запас, однако, - Гордей наслаждался разговором. - Приперся зачем? - Скучно мне. - Бл*дь, опять ты издеваешься! Пошел вон отсюда, здесь люди деньги зарабатывают, а не сопли, как ты, от безделья жуют!!! – У Мая аж очки съехали с носа от раздражения. Гордей хмыкнул, подняв руки в примирительном жесте. - Синевский, не страдай х*йней. Ей Богу, я тебя потом покалечу еще и морально, и физически. Успеется. Ты даже сможешь меня попытаться за ухо оттаскать. А сейчас, помоги мне, пожалуйста, найти кабинет вашего кадровика. Это Нарния, бл*дь, какая-то….