Синька

Семен успел добраться до дома и отдохнуть, прежде чем Русый позвонил ему. Было уже за полночь, поэтому ни о какой встрече и речи быть не могло. Все время по дороге домой Томин беспокоился, что с его старым другом что-то произошло, и это не могло не расстраивать мужчину. Однако, когда в квартирной тишине раздался телефонный звонок с номером Русого, от сердца отлегло. - Семыч, прости! Тут форс-мажор случился. Я в больничке сижу с одним человеком. - Это как это? – способность его друга попадать в форс-мажоры всегда поржала Семена. Похоже, что армия людей не меняет. По крайней мере, в этом. - Да, поплохело девчонке. У меня глаза слипаются. Ты заедешь за мной, а? Пожалуйста, а то я расшибусь на своем «коне» где-нибудь по дороге на обратном пути. И увидимся заодно с тобой, друже, - при всей усталости голос звучал задорно, как в детстве и юности, когда еще маленькая Лорка бегала за ними и просилась быть в их мальчишеской «банде». Кто ж знал, что мужское влияние так на ней отразится? - Хорошо, надеюсь, история будет занимательная. Скоро буду… Тася скромно и потеряно лежала на кушетке у врача в кабинете, пока тот что-то выговаривал доставившему ее мужчине. Ей сполна удалось насмотреться на мужественный, резко очерченный профиль спасителя. Волевой подбородок, выступающие скулы, яркие, почти волчьи глаза и тонкие губы. Он словно был похож на викинга из старых скандинавских рассказов. Выглядел, как медведь, пока не улыбался. Тасе никак не удавалось определить его возраст. Девушке он мог бы понравиться, если бы она его не боялась. - Что ж вы не бережете свою девушку!? – послышался голос врача в коридоре. – Срок же самый опасный, а у нее уже простуда и нервное истощение. Антибиотики нельзя, только покой и народные средства. Побольше витамина С. Она заметила, как с непроницаемым, но заинтересованным видом, незнакомец кивает и что-то записывает в ежедневник. Врачу показалось, что она его жена или девушка. Неужели так незаметно то, насколько они разные? Насколько друг другу не подходят? - Доктор, а какой говорите срок? - Вторая неделя, молодой человек,- мужчина чуть не хохотал в голос, когда его так назвали. Знал бы врач, сколько ему годков стукнуло. – Постарайтесь получше приглядывать за своей пассией. Ей это необходимо сейчас. - Я вас понял, товарищ Генерал, - отдав честь, с задорной улыбкой, мужчина проводил взглядом ворчащего врача и повернулся к Тасе. Девчушка выглядела подавленной. Он присел на краешек кушетки и миролюбиво сказал: - Ну, рассказывай, красавица, как докатилась до жизни такой? - Спасибо за помощь, но я не буду ничего говорить, - Ромина насупилась и опустила взгляд. - Девушка, я тебя не съем. Просто по-стариковски решил полюбопытствовать, - мужчина снова улыбнулся, обнажив белые, ровные зубы, с чуть выдающимися клыками, и накрыл Тасину руку теплой, большой ладонью. - По-стариковски? – с недоверием спросила Тася. - Именно. В сорок лет, когда ты холостяк, в жизни мало, что происходит. А тут приключение такое, не успел я в столицу приехать. Вы мастерски меняете тему разговора, Тася. - Так вот сколько вам лет! – смущение и страх чуть ослабли, и Ромина даже смогла спокойно посмотреть в глаза спасителю. - Да, разве я не красавчик? В таком-то возрасте? – мужчина заиграл бровями, а Тася захихикала, как школьница. - Вы ужасно несносны, напоминаете мне моего шефа. - Стараюсь, - похвалился мужчина, отвечая на внезапный телефонный звонок. – Да? Да? На втором этаже. Поднимайся. Кабинет № 14 Тася опять нахмурилась. Кто и зачем приехал? - Опять вы испугались? За мной мой школьный друг приехал. Всего лишь. Я за руль сейчас сесть не смогу. Сердце, знаете ли, пошаливает, - и оба разразились смехом, пока в кабинет не зашел: - Томин! Чертяка! – мужчина подбежал к другу и стиснул его в медвежьих объятиях. Кажется, что-то хрустнуло даже. - Шеф? – пискнула девушка, а Семен, наконец, оторвался от друга и в недоумении уставился на свою сотрудницу. Но когда первый шок схлынул, Семен посерел. - Таисия Сергеевна, какого черта с вами случилось? – Томин подошел к Тасе и присел на кушетку. – Русый, это и есть та девочка, которой поплохело? - Ну, как бы, да, - Руслан уже догадался, что к чему, а еще, благодаря годам, проведенным на службе у доблестного государства, понял одну интересную вещь, которая от цепкого военного взгляда не укрылась. - Семен Аркадьевич, все нормально, - брыкалась неохотно Тася, пока Томин щупал ее лоб и заглядывал преданно в глаза. – Я просто переутомилась. Но завтра выйду на работу. - Нет уж, берите выходной, а кофе я и сам сварю, - Русый почувствовал себя настолько чужим в этой обстановке, что вышел в больничный коридор. Посчитать плитку на полу. - Вы невыносимы. Чай пейте ромашковый, - улыбнулась Тася, а Семен почувствовал, как учащается сердцебиение. Где, собственно, Кирсанов? Русый счел своим долгом рассказать о случившемся. Томин реагировал относительно спокойно, потом достал телефон, и начал остервенело набирать чей-то номер. Лицо при этом у него было багровое. - Почему этот ублюдок не берет трубку? – Семен шипел и чуть ли не плевался. – Руслан, я оторву ему все, что можно оторвать. - Возможно, когда я пойму, что происходит, я тебе даже помогу, - мужчина недоумевал, но любопытство брало верх, и он остался наблюдать за продолжением концерта. Когда, наконец, на том конце послышался мужской заспанный голос, Руслан услышал из уст Томина столько новых нецензурных выражений, что глаза на лоб полезли. Рука сама к ежедневнику потянулась, чтоб записать самые смачные. И это его друг-интеллигент? Они не виделись восемнадцать лет, только созванивались и письма писали, как долбанные влюбленные, друг другу. Мало, что изменилось. Но чтоб Томин ТАК выражался – это нонсенс. - Сказал, что приедет, мудак, - Семен выдохнул и убрал телефон в карман пиджака, а потом устало рухнул на сиденье. Руслан плюхнулся рядом и пробормотал. - Она красивая, - как бы задумчиво, ни на что не намекая. – Приударить, что ли, за ней. Я ее уже и спас. - Только попробуй. Я сразу вспомню, что я КМС по рукопашке, - угрюмо уставился на друга Томин, сверля серыми глазами. - А тому, кто ей ребенка заделал, дать не мог по морде? Дождался, пока уведут, - осуждение в голосе не было. Просто интерес. - Я решил отступить и не отсвечивать. К тому же, это один из инвесторов. Он помогает издательство на ноги поднять. Дела были не очень. - А сейчас? - Тоже не очень. Я сам всегда все порчу. Так получается. - Ну, ты уж скажешь тоже, - Руслан похлопал друга по плечу. А веснушчатое личико Таси появилось в дверном проеме. - Вы так кричали, Семен Аркадьевич. Что-то случилось? - Тася, я позвонил вашему..ээээ …другу. Я заставил его приехать, не переживайте! Лицо девушки побледнело, а ноздри подозрительно раздувались. Брови сошлись на переносице. Тася разозлилась. - Вы! Вы! Семен Аркадьевич, вы! Вы идиот!!! – выкрикнула Ромина, и развернувшись, вернулась обратно в кабинет, проклиная всех: врача, который рецепт выписывает уже час, Кирсанова, Томина, погоду, Москву и президента. Руслан ржал. Томин открывал и закрывал рот, будто выброшенная на берег рыба. Ночка была веселой, хоть Герман так и не приехал. Май проснулся от непривычно теплых ощущений. Обычно он спал, завернувшись в одеяло, как в кокон. Только макушка и торчала. Но сейчас он чувствовал, как на спине лежит горячая, тяжелая рука, придавливая его тело к другому. Собственнический жест. Под Синевским бьется размеренно чужое сердце, а посторонние звуки похожи на храп, нежели на сопение. Гордей живой. Настоящий. Жалеет ли Май о том, что сделал? Нет. Жалеет ли об этом Гордей? Невозможно узнать. Этот мужчина порой сам не знает, что с ним происходит. Странный и суровый. Осторожно выбираясь из объятий, он осмотрел комнату. Погрома не было. Только одежда в произвольном порядке застилала пол. Поясница ныла. Сидеть было некомфортно. Май взглянул на мужчину еще раз и мягко улыбнулся. Кто вообще мог подумать, что произойдет что-то подобное? Как теперь ненавидеть его? И ненавидел ли Синевский Гордея вообще когда-нибудь? - Я опять чувствую, как ты думаешь, - не открывая глаз, пробормотал Разумовский и смачно зевнул. – Пошли жрать, а, Синька? Он притянул к себе Мая, поцеловав в макушку, перекидывая его тело на себя, и заглянул в глаза. Май был доволен и, кажется, счастлив. А Гордей впервые в жизни испугался. Потому что теперь, он не будет знать, что делать. Теперь он становится уязвим. Май напрягся в его руках, словно ощущая, о чем размышляет Гор, и опередил все, что тот собирался сказать: - Это тебя ни к чему не обязывает. Я сам захотел, - Май встал-таки с постели и натянул потертые джинсы и свитер. Стало холодно. – Ты ни о чем не думай. - Единственное, о чем я сейчас жалею, так это о том, что меня не было рядом, когда Герман к тебе заявился, - внезапно проговорил Гордей. Четко и твердо. Это было правдой. - Не страшно. Зато больше он не приходил, - выражение лица дизайнера сразу смягчилось, а взгляд потеплел. Он почувствовал, как камень с души падает. – Пойдем завтракать. - Сейчас, только на звонок отвечу, - Гордей не без труда достал трубку из кармана джинсов. Сразу же нахмурился. – Помяни черта. Май разговоры подслушивать не любил, поэтому быстренько ретировался на кухню в надежде, что кофе еще осталось. - Май, мне нужно ехать, - через пятнадцать минут Гордей появился в кухне, уже собранный и готовый к выходу. – Герман хочет поговорить. - Конечно, Цербер. Беги к хозяину, - тихо произнес Май, отворачиваясь к окну. - Из твоих уст, Синька, особенно после вчерашнего, это звучит немного обидно, - Гордей протянул руки и запустил ее в рыжие волосы на затылке. Май только вздрогнул, но инстинктивно подошел ближе. - А кто же ты? Цербер. Самый настоящий. - Май. - Ты же всегда рядом с ним. Оберегаешь. Защищаешь. - Если ты не заметил, то последние недели я оберегаю и пытаюсь защитить, как раз кое-кого другого, - разговор по душам с утра пораньше начинал утомлять. Гордей вообще не любил показывать свои эмоции, а уж говорить о чувствах и подавно. - Почему ты бежишь к нему? - Я ему должен. - Что такого сделал этот ублюдок, что ты ему так предан? - Синевский повернулся к Гору, смотря в зеленые, серьезные глаза. - Не важно. Это было давно, - Гордей отстранился и вышел в коридор. – Я позвоню. - Катись и не утруждайся, - пробормотал Май, подумав, что на работу поедет на общественном транспорте. Стоя. Герман обнаружился у себя в кабинете. Спокойный и подозрительно трезвый. Он стоял, подпирая задницей массивный дубовый стол, скрестив руки на груди. Гордей вошел, как обычно, без стука. И заговорил первым. - Ты о чем потолковать хотел, друг? – глаза Кирсанова блеснули. - Друг? Какой я тебе друг? – он оторвался от стола и подошел ближе к спокойному, как удаву, Разумовскому. – Друзья разве бросают друг друга в беде? - У тебя была беда? – скептически поинтересовался Гор. – Бухло закончилось? - Урод. Тася беременна, - сквозь зубы прошипел Кирсанов.- Вчера мне этот наш Томин ночью названивал. Орал, чтоб я приехал к ней в больничку. - И ты, естественно, не приехал, - хмыкнул Разумовский, устраиваясь поудобнее в кресле. Разговор предстоял долгий, если, конечно, никто из них двоих не выйдет из себя первым. - Я спал. А вот ты где был? - Итак, давай разберемся. Ты не поехал к женщине, которую сам соблазнил, сам бросил, еще и ребенка заделать успел. Но ты поехал к Маю и опять избил его, - Гордей пытался уловить во взгляде Кирсанова хоть что-то человеческое. - А причем тут этот голубок? – раздраженно хмыкнул Герман, стискивая кулаки. - При том, что я ночевал у него, - спокойно выдал Разумовский, забыв, что говорил под утро Лере на кухне. - Ты о*уел? – выдал Кирсанов, сверля ненавистным взглядом друга. – Гор, ты спятил? Ты-то почему? Что в этом уроде такого, что ты переметнулся к нему после недели общения? Чем эта тварь тебя так приручила? Трахается, как бог? - Ну, во-первых, у нас равноправие, - спокойным тоном продолжал Гордей, с удовольствием наблюдая, как пылает в гневе лицо Германа. – Во-вторых, ты позвонил – я приехал. Это о чем-то говорит. В-третьих, к нему больше и близко не подходи. - Разумовский, ты забыл, с кем разговариваешь? – заорал Кирсанов, готовый наброситься на мужчину в любой момент. Напряжение в комнате было вновь физически ощутимо. Оно тяжелой стеной повисло в пространстве, заглушая здравый смысл и человечность. – Ты забыл, б*ядь, кто тебя от тюрьмы отмазал. - Нет, не забыл, - Гор поднялся из кресла и поправил пиджак. – Твой папаша. - Сука! - взревел Герман. – Гор, как так? Гор? - Хватит ныть! Повзрослей уже. И найди уже себе какого-нибудь мужика! – от этой фразы у Кирсанова чуть ли сосуды в ушах не полопались. - Что ты несешь? – тихо спросил он. Неуверенно, панически озираясь по сторонам. Как псих, тайна которого, оказывается, ни для кого и никогда не была тайной. Со смесью горечи, недоумения и ужаса. - Гера, хватит от себя бегать. Это так ненормально. И хватит к Синьке лезть. Ей Богу, ты выглядишь жалко. Его ты не получишь, - Гордей остановился на выходе. - Не получу я, не получишь и ты. - Хорошо, - Гор сверкнул изумрудными глазами и хищно улыбнулся. – Но советую подумать о последствиях. И кстати, сегодня поедешь в издательство ты, а то я, знаешь ли, устал. - Гор! – выкрикнул Герман и обессиленно упал на диван. Он совсем запутался. И, кажется, живет неправильно. Он осознает это где-то в глубине. Но проблема в том, что правильно жить Герман Кирсанов не умеет…. В издательстве с его появлением ничего не изменилось. Работа не замерла. Его никто не рассматривал. Не заглядывал ему в рот. Не лебезил. Только Тася, сжавшись и болезненно поздоровавшись, пропустила его в кабинет к Томину, а сама быстро побежала к Маю. От греха подальше. Он хотел ей сказать что-то, но не знал, что. Он так любил всех вокруг считать недостойными своего общества, что абсолютно не умел разговаривать с людьми. Его это устраивало всегда. Ведь Гордей решал за него все проблемы. Герман хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Но на пути стояла цыплячья, мерзкая шея. - Проходите, проходите, Герман Петрович, - Томин даже не пытался скрыть раздражения в голосе, а подозрительный мужик рядом с ним вообще вызывал желание сразу ему гадость сказать. - Добрый день. Полагаю, раз уж я приехал, разговор предстоит серьезный, - Кирсанов вальяжно опустился на стул, не дожидаясь приглашения, не замечая, как его висок прожигает чужой взгляд. - Очень серьезный, - Томин сел напротив, и нахмурился. – Мы более не нуждаемся в ваших услугах. Можем расторгнуть наше соглашение. Герман хмыкнул. Трудно было не заметить, из-за чего разгорается сыр-бор. Из-за девки. Мужчине такого понять было не дано. - Оплатите по контракту неустойку, и мы расстаемся, как в море корабли, - подхватил Герман, а потом добавил. – Но вы же знаете, что это все вам влетит в копеечку. Так зачем же рисковать? - Затем, что средства уже есть. Мы нашли другого инвестора. Вот, кстати, и он, - Томин указал рукой на ухмыляющегося Руслана. Кирсанов даже не взглянул на него. - Тогда, думаю, все довольны. До скорой последней встречи, - Кирсанову еще необходимо было решить один вопрос, без которого покинуть здание он не мог, но Семен не намерен был оставаться сдержанным долго. - А Тася тоже довольна? – процедил Томин. – Ты ее использовал и выкинул, как щенка на помойку. - Она не жаловалась, - хмыкнул Герман, не оборачиваясь. Ему было плевать на Томина. Он должен найти Синевского. - Вы сволочь, Кирсанов, - выдавил Семен. Захотелось засмеяться. - Тем и живу. Девочкам нравятся моральные уроды, знаете ли, - и Герман спокойной походкой покинул кабинет. Май нахохлился, словно воробей. Не потому, что было холодно, а потому, что Тася рассказала о приезде Германа. Вот уж кого он никак не ожидал и не хотел здесь видеть. Но Май уже знал, что Герман придет к нему. Просто, чтобы поиздеваться или накинуться с кулаками. Или не только с кулаками. От воспоминаний о поцелуе с Кирсановым задергался левый глаз. Нервы. Нервы. Синевский неотрывно следил за стуком шагов за дверью, поэтому, когда дверь в его кабинет открылась, он не вздрогнул. Герман плавной походкой подошел к Маю и присел на край рабочего стола. Выглядело это неуместно. При всей плавности движений Герман был крупным мужчиной. Ну, крупнее Мая точно. - Синька, как губа? Надеюсь, ты вспоминаешь? – желчи в голосе, хоть потоп устраивай. - Не досуг мне тебя вспоминать, Герман, - ощетинился Май. Он на работе. На работе ничего не будет. Хотя, с Кирсанова же сталось устроить драку в ресторане. - А с другом моим трахаться досуг? – пропел Кирсанов, отмечая, как вытягивается в удивлении лицо дизайнера. Глаза Мая потемнели. - Не знаю, что вы там со своим другом обсуждаете, меня это касаться не должно. - Должно, голубочек. Еще как должно. Что в тебе такого есть, что к тебе все тянутся? – задумчиво пробормотал Кирсанов, цепко и больно схватив Мая за подбородок. – Бесишь ты меня, голубок. Так бесишь, что не знаю, то ли грохнуть тебя к чертовой матери, то ли выебать, чтоб на всю жизнь запомнил. - Силенок на второе хватит? – съехидничал Синевский, за что был притянут за ворот к самому носу Кирсанова. У него стальные пальцы. Как у Гордея. Только вот в пропорциях он уступает Разумовскому. Намного. - Следи за языком, Май, или я тебе его откушу. Когда ты пропадешь из поля зрения моего любимого друга, - лизнув нижнюю губу дизайнера, Герман отстранился, услышав за спиной: - Я вам не мешаю? – высокий, мускулистый мужчина стоял у двери и с интересом разглядывал открывшуюся ему картину. - Нет-нет, как вас там? Роман, кажется? Мы уже обо всем поговорили, - Герман пошел к двери. – Еще увидимся, Синька! Мужчина, что минуту назад торчал в кабинете Томина, даже не думал уступать проход Кирсанову. Ему пришлось протискиваться между дверным косяком и незваным гостем, задевая тем самым чужое, накачанное тело. Глаза Германа кидали молнии. - Как вас там? Роман? - Руслан. - Не важно, - процедил Кирсанов. – Научитесь стучаться, а то и так х*й знает, на что похожи. Не усугубляйте. Герман шел по коридору на улицу, а Руслан сверлил его спину. «Занятен, стервец!» - ухмыльнувшись, подумал мужчина.