me and my girlfriend (莎千)

АННА Думаю, первый шаг в наших отношениях сделала я. Хотя Сашу с самого начала непреодолимо влекло ко мне. Меня воспитывали в строгом соответствии с общепринятыми идеалами: учеба в престижных школах, достойная работа и брак с таким же идеальным партнером. С ранних лет меня приучили всегда быть сдержанной и рациональной, и у меня это действительно хорошо получалось. Я чутко улавливаю настроения окружающих меня людей, их симпатии и антипатии, я с холодной головой подхожу к возникающим проблемам и ищу наилучший вариант для их решения. На катке или в жизни, я изо всех стараюсь держаться настоящим совершенством. Это непростая задача, но я справляюсь. Сначала я оправдывала ожидания родителей, но с возрастом стремление к совершенству стало неотъемлемой частью меня. Однако Саша — это совсем другая история. Она родом из Рязани, небольшого городка в центральной части России. У Саши в крови течет дикая и неукротимая сила. И хотя в основном она застенчива и мила, когда дело касается вещей, что действительно ей дороги, она проявляет завидное упрямство и упорство. По турнирам она везде таскает с собой любимую собачку, пренебрегает советами тренеров и судейскими представлениями о прекрасном и бросает вызов высшей технической сложности. Саша никогда не скрывает своих амбиций и эмоций, она чистая и страстная натура, она может быть задумчивой и тихой, но становится хмурой и отчаянной, когда что-то не получается, но при этом у нее скромный и мягкий характер. Прямота, что часто дорого обходилась ей, всегда была предметом моего восхищения и зависти. Это простота и открытость, которых у меня не было и никогда не будет. Я была очарована противоречивым характером Саши: как дикий нрав в ней уживался с нежной сдержанностью. Итак, в какой момент мне начала нравиться Саша? Может, это случилось, когда она уверенно попросила Этери Георгиевну тренировать с ней четверные прыжки, или когда она упорно боролась сама с собой, покоряя квады, раз за разом терпя неудачи, падая и разбиваясь об лед. Или на базе в Новогорске, когда она усердно потела в тренажерном зале, или на международных соревнованиях, где она разрушила рамки обычного и успешно прыгнула четверные. Может, это случилось, когда она нежно и беззащитно смотрела на меня, когда нас снимали вместе, или когда она застенчиво улыбалась, ускользнув с тренировок, чтобы навестить меня, лежащую дома с переломом. Шаг за шагом, кусочек за кусочком — прежде, чем я это поняла, — она заполнила собой мое сердце, и мне это понравилось. Первая любовь осторожна, особенно когда мир не принимает такую любовь. Сложно даже понять свои чувства, что уж говорить о том, чтобы выразить их словами — из страха оступиться и в итоге потерять подругу. Первая любовь неудержима — даже если смирить слова на языке, трудно спрятать глаза. Куда бы я ни пошла, мои глаза всегда были устремлены на девушку, что поселилась в моем сердце. Каждое ее движение заставляло мои чувства взмывать и падать вниз вместе с ней, следовать за ней, стремиться к совершенству в надежде стать кем-то, кто однажды сможет сравниться с ней или даже превзойти. Приветствие в раздевалке, что растопило лед между нами, прочно связало наши жизни и судьбы: казалось, мы всегда были вместе — на льду, на тренировках, на соревнованиях, на пьедестале почета. Огромная разница в характерах, возможно, мешала нам стать подругами в обычном смысле, но нельзя было отрицать, что Саша стала для меня особенным человеком, как мой самый сильный соперник и мой самый верный спутник по жизни. Если бы всё оставалось таким же неизменным, я бы глубоко в сердце похоронила все эти чувства, но переход Саши в другой штаб нарушил хрупкое равновесие между нами. Первый взрослый сезон у Саши не заладился. С одной стороны, судьи ИСУ не оценили прыжковую революцию, что она произвела. С другой, она начала стремительно расти и меняться, зачастили эмоциональные срывы, — и всё это стало причиной ее отставания в борьбе за медали. Прежде непобедимая юниорка, она настаивала на программе повышенной сложности, как бы ни отговаривала ее Этери Георгиевна. Поэтому, когда Плющенко предложил свою помощь, переход Саши не стал большой неожиданностью. Накануне межсезонья, когда большинство уже наслаждалось коротким, но желанным отдыхом, в «Самбо-70» было довольно тихо и безлюдно. Саша вернулась забрать свои вещи, а меня Этери Георгиевна позвала, чтобы обсудить планы на новый сезон. Мы с Сашей столкнулись в пустой раздевалке и стояли молча, изучая друг друга. Я думала попрощаться с ней, как это сделала бы обычная подруга, пожелать хорошего сезона в «Ангелах Плющенко», но, поймав взгляд ее прекрасных серо-зеленых глаз, я поняла, что не смогу. Я вдруг осознала, что наши пути вот-вот разойдутся, и в будущем мы так и останемся противниками из враждующих тренерских штабов. К чему соблюдать установленные приличия? Зачем сдерживаться и скрывать свои чувства? Быть осторожной не значит быть нерешительной. Раз уж отступать некуда, я иду напролом. — Ты мне нравишься, Саша. Я… я влюблена в тебя, — я так волновалась, что не могла смотреть Саше в глаза, когда выпалила свое признание. На мгновение в воздухе воцаряется тишина, и на сердце становится тяжело. Пока я собиралась с мыслями, чтобы заполнить неловкую паузу, скрыть смущение и сохранить лицо, Саша шагнула вперед и обняла меня. Робким низким голосом она произнесла мне на ухо: — Я тоже влюблена в тебя, Аня. Любви требуется время, чтобы прорасти внутри, но, чтобы принять чью-то любовь, достаточно и доли секунды. Спасибо тебе, Саша, за твою честность и искренность. Вот поэтому любить тебя — это так здорово. САША Признаю, я несколько тормоз, когда дело касается отношений. Я всегда была очень прямым человеком, и все мои чувства отражаются на лице. Я не умею и не хочу скрывать то, что на самом деле думаю, и всегда говорю всё в лоб. Качество для публичной фигуры не самое похвальное, поэтому я всегда восхищалась спокойствием и хладнокровием Ани, которая легко справлялась с прессой и поддерживала хорошие отношения со всеми вокруг. Мне нравится, когда всё просто и ясно. Как в алгебре: если задача поставлена правильно, всегда есть четкое и уникальное решение; как с собаками: если о них заботиться и любить, они всегда отвечают тем же; как с фигурным катанием: если приложить достаточно времени и усилий, то обязательно освоишь и прыжки, и вращения. Но, к сожалению, простота — недопустимая роскошь в реальной жизни, а наша жизнь в большинстве своем многогранна. Мне это не нравится, но с этим я ничего не могу поделать. Поэтому по мере взросления я научилась строить свой мир, в котором были моя семья, фигурное катание и собаки, а остальные люди и вещи просто проходили мимо. Умение вести себя вежливо и прилично помогает отгородиться от внешнего мира и почувствовать себя в безопасности. Но появление Ани нарушило простой порядок вещей, который так долго и бережно поддерживался в моем внутреннем пузыре. Для меня она была сложной, но необъяснимо притягательной. Она была нежной и мягкой снаружи, но сильной и твердой внутри. Она была покладистой, умела ладить со всеми вокруг, но в то же время могла быть непреклонной и твердо отстаивать свои принципы. Я была очарована этими противоречиями. Не знаю точно, когда мои глаза стали постоянно искать ее в толпе, но за те долгие часы, что мы росли вместе, Анна прокралась в мой мир, никем не замеченная. В юности я не понимала, что такое любовь, но сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что уже тогда была влюблена. Итак, когда же я четко и ясно осознала эту любовь? Полагаю, это случилось одним обычным вечером во время летних сборов в Новогорске в 2019 году. Помню, был необычайно жаркий день. Мы вышли на ежедневные занятия по физподготовке, как обычно, вечером, когда летний зной еще стоял и не успел рассеяться. Светило солнце, как вдруг на полпути разминочного бега с неба заморосило. Мы уже успели приуныть, но внезапный дождь взбодрил нас. Я неосознанно обернулась, ища глазами Аню. Она неторопливо бежала в четырех или пяти позиций позади меня. Бисеринки пота или дождя скатывались по ее вискам и ключицам. Заходящее солнце ослепительным блеском отразилось в рассеянных каплях воды, которые сказочной пеленой на время скрыли ее черты и создали прекрасную иллюзию — будто накрыв ее тысячей радуг. Словно почувствовав мой взгляд, Аня вдруг ускорила шаг и побежала ко мне. По мере того, как расстояние между нами сокращалось, черты ее лица становились все четче, иллюзия отступала, и я увидела, что уголки ее рта чуть приподнялись, лицо слегка раскраснелось от движения, а мягкие карие глаза смотрели на меня твердо и пристально. На мгновение все вокруг словно исчезло, и в моем мире осталась только Аня. В голове вдруг промелькнула мысль остановиться и поймать ее в своих объятьях — я вздрогнула от того, какой дерзкой и бесшабашной выходит эта мысль. Покраснев, я поспешно отвернулась, чтобы Аня ничего не заметила. Одновременно я притворилась, что ненароком замедлила шаг, и дождалась, пока она меня догонит. Весь остаток тренировки я провела в попытках отвлечься от внезапных и не к месту возникших во время бега мыслей. И даже по возвращении в общежитие я была немного рассеяна. Моя соседка по комнате — Женя Медведева, всегда внимательная и та еще любительница перетереть за жизнь, — сразу заметила, что со мной что-то не так. Мне вообще трудно что-то скрыть, а перед обаянием Медведевой я тем более не могла устоять. Спустя пару-тройку брошенных друг другу фраз я рассказала ей о том, что случилось, но всё же благоразумно не стала упоминать имя Ани. В конце же я на полном серьезе спросила: — Ну и что же, Женя, как думаешь, почему у меня возникла такая мысль? В волнении Медведева бросилась на мою кровать, потрепала меня по голове и сказала, хитро и лукаво прищурившись: — Вот моя Сашуля и подросла, и уже в кого-то влюбилась. Давай рассказывай, кто этот счастливчик? Я тут же отвернулась и уклонилась от ее беспорядочных ласк. Нахмурившись и не отвечая, я молча обдумывала слова Медведевой. Аня, несомненно, всегда была кем-то особенным для меня, я часто провожала ее взглядом и забывала ради нее о своих странных привычках — неужели это и значит — любить кого-то? Поняв, что из меня больше ничего толкового не выпытать, Женя откинулась на спинку моей кровати, толкнула меня рукой и спросила: — Ну, и что собираешься теперь делать? Признаешься? — Возможно… Нет, не хочу, чтобы это помешало тренировкам. — Я замялась и, на самом деле, многое умолчала и не озвучила вслух. Мне не хотелось лишний раз обременять Аню своими чувствами, она ведь была так приветлива со всеми, всегда заботилась об окружающих, и для нее я всего лишь одна из множества друзей и подруг, так — ничего особенного. Этой возможной влюбленности вряд ли суждено сбыться, так зачем добавлять Ане проблем, если она не ответит мне взаимностью. — Ну, ты действительно нечто, — несколько беспомощно заключила Медведева, и я была рада, что она не стала продолжать разговор. День вышел и без того эмоционально насыщенным, чем обычно я могла вынести. Остальные дни прошли без происшествий. Я тщательно скрывала свои мысли и по полной выкладывалась на тренировках в надежде, что время смоет эти чувства. Новый сезон прошел для меня не очень хорошо, можно даже сказать, что плохо. Я по-прежнему падала на важных соревнованиях, а прыжки, что получались только на тренировках, не влияли на окончательные результаты. Это расстраивало. Я пыталась обсудить причины неудач с Этери Георгиевной, но меня не устраивали советы снизить сложность программы — это было сродни позорному отступлению, а я ведь не могла так легко признать поражение. Тогда я обратилась к Этери Георгиевне с просьбой о смене тренерского штаба и по окончании сезона перешла к «Ангелам Плющенко». Я думала, что как и большинство безответных влюбленностей, мои чувства к Ане остынут с переходом в другую группу, но судьба преподнесла мне неожиданный подарок. До начала межсезонья оставался один день, и я вернулась в «Самбо-70» навести порядок в шкафчике прежде, чем насовсем уйти. Я специально подгадала самое тихое и безлюдное время в году, потому что так и не научилась прощаться. К своему удивлению, я встретила там Аню, и в маленькой раздевалке повисло неловкое молчание. Я хотела уже нарушить тишину, поздороваться и поскорее уйти, как вдруг услышала несколько растерянное признание Ани. Голова на миг отключилась, и я не могла поверить своим ушам. Но тело действовало быстрее, чем думало, и прежде, чем Аня снова заговорила, я шагнула вперед и обняла ее так, как раньше никогда не обнимала. Близость ее тела вернула мне способность говорить, я прошептала ей на ухо, немного сбивчиво: — Я тоже влюблена в тебя, Аня. Спустя годы, вспоминая то мгновение, я все еще сражена наповал той девушкой, что с улыбкой бежала ко мне навстречу, под дождем.