me and my girlfriend (莎千)

АННА — Я тоже влюблена в тебя, Аня. Она негромко произнесла мне на ухо низким голосом и вызвала в маленькой раздевалке настоящую бурю, в центре которой я пыталась справиться с биением обезумевшего в груди сердца. Крепкие руки притянули меня в неуклюжие, но твердые объятия. Я не могла видеть ее лица, но частое горячее дыхание у моего виска, несомненно, подсказывало, что в тот момент она была не менее взволнована, чем я. Внезапно мне стало спокойно, и я осторожно мазнула кончиком носа по цепочке Саши, а затем зарылась в шею лицом, вбирая, как ненасытный зверь, ее запах — запах летнего солнца, смешанный со стиральным порошком — чистый и полный жизни, как сама Саша. Я думаю, самое прекрасное в юных чувствах — смущенный трепет, что испытывают два влюбленных сердца. Не знаю, как долго мы стояли, обнявшись — минуту или целое столетие — как вдруг из-за двери донеслись чьи-то редкие шаги. Мы поспешно отступили друг от друга. Саша уставилась себе под ноги и вновь казалась беспомощно растерянной, но быстрый взгляд исподтишка и легкая улыбка, что тронула ее губы, выдали с головой робкую радость, которую она не могла сдержать. Я взяла ее за руку, нежно сжала и спросила: — Проводишь меня до дома? Саша мгновение смотрела на мою руку, затем крепко сжала ее и кивнула с милой улыбкой. Она повернулась, подхватила пакет с вещами и потащила меня прочь из раздевалки. Большим пальцем она гладила тыльную сторону моей ладони и заставляла трепетать мое сердце. Не помню точно, о чем мы говорили по дороге домой в тот поздний весенний день. Может, о планах на каникулы, или о новых программах для будущего сезона. А может, мы просто шли бок о бок и наслаждались тишиной, сквозь которую понимали друг друга без слов. Ясно помню только одно: в жаркий полдень Саша перебежала через дорогу, чтобы купить мое любимое мороженое, и торжественно вручила его, как бесценное сокровище. И остаток дня был пропитан сладким вкусом клубники. Мы шли медленно, словно хотели растянуть это мгновение до конца жизни. Когда мы дошли до дверей моего дома, Саша все еще молча держала меня за руку, не желая отпускать. Я взглянула в ее нежные серо-зеленые глаза и, словно завороженная, потянулась вперед, и легонько поцеловала в краешек губ. Затем, пока Саша не опомнилась, я быстро развернулась и заскочила домой. Притаившись у большого окна в прихожей, я тихо наблюдала за ней. Казалось, ее испугал мой дерзкий поступок, и она просто замерла на безлюдной полуденной улице. Прошло целое мгновение прежде, чем она наконец коснулась уголка губ, куда ее только что поцеловали, и расплылась в яркой улыбке. Неожиданно она дважды подпрыгнула на месте, воздевая сжатые кулаки над головой, а затем быстро зашагала прочь. Мои чувства метались в такт с ее распущенными волосами, развеваемыми легким весенним ветерком. Последующие дни были спокойными и неторопливыми. Как большинство школьных парочек, мы тайком выбирались из дома, чтобы встретиться поздно ночью без ведома родителей, безрассудно целовались на последнем ряду кинотеатра, обнимались под одеялом и бессонными ночами говорили по телефону. С одной лишь разницей, что у нас оставалось совсем немного времени вместе. Скоро я отправилась на летние сборы в Новогорск, а Саша — в Кисловодск к Плющенко. График тренировок был плотным и отнимал много времени и сил, так что вечерами нам удавалось выкрасть всего несколько минут в видеочате перед сном. Тренировки мы не обсуждали, не потому что были из разных команд, а потому что привыкли молчать обо всех испытаниях, что выпадали на наши головы. Здесь нечему хвалиться и удивлять, таков путь лучших спортсменов. В глубине души мы понимаем, что жертвы необходимы, однако мы еще не настолько ожесточились, чтобы не замечать пота и слез наших близких. Мы не говорим об этом, потому что знаем и любим друг друга. Саша не жаловалась, но битые пиксели не могли скрыть ее изможденного лица, что явно говорило о чудовищном объеме тренировок. Физически она была крепкой, почти как парни — поэтому я могла представить, насколько тяжело ей приходилось сейчас. Бывали случаи, когда одно мгновенье она говорила со мной, а в другое уже сопела в подушку. Затаив дыхание, я смотрела, как мирно она спит, и — хотя боялась потревожить ее сон — все равно не вешала трубку. Спящая Саша теряла напускную серьезность, черты лица становились мягче, открывая свое очарование. Ее решимость и упорство трогали меня, и я думала о том, как мне повезло встретить такого человека на своем пути. Немного грустно и смешно, но из-за тренировок и пандемии наше общение не выходило за пределы «онлайна». Впервые за три месяца мы встретились лицом к лицу только на контрольных прокатах в начале сезона. Интенсивные занятия дали результат, Саша будто нажала кнопку роста и стала выше меня на полголовы. Шея и плечи стали более рельефными, тренировочный костюм плотно облегал тело, подчеркивая мышцы живота и рук. В движении она, словно древнегреческая скульптура, становилась классическим воплощением красоты и скрытой силы. Преображение мне нравилось, и это первое, что пришло в голову после соревнований, когда мы обнялись в незанятом углу раздевалки, подальше от чужих глаз. Новое тело Саши и его близость приятно тревожили, из-за разницы в росте я стояла, уткнувшись в ее ключицы, и чувствовала, как сильные руки крепко обвили мою талию. Сквозь тренировочную ткань я тайком огладила рукой ее пресс и в награду получила ласковую и застенчивую улыбку. Изменилось не только тело Саши, но и ее стиль катания. Классика и элегантность пришли на смену пафосным и энергичным постановкам. Хотя одержимость откатать сложную программу с четверными прыжками никуда не делась. Прежние неудачи не убавили ее пыла, но теперь она явно работала над хореографией и скольжением. Неизменными оставались только ее прыжки, легкие и плавные, катание же стало более быстрым и гладким. Наблюдая со стороны за ее стремительной фигурой на льду, я вспоминала ужасно измотанную Сашу, которую ежедневно видела в течении последних трех месяцев. Я хотела надеяться, что все наши усилия наконец себя оправдают и мы добьемся всего, к чему так долго стремились. Но большой спорт не знает жалости. Нравится вам или нет, но чемпион может быть только один. Каждый спортсмен — признает он это или нет — жаждет победить. Сезон для нас с Сашей вышел неудачным. Я переболела пневмонией, Сашу настиг стрессовый перелом лодыжки. Однако мои результаты оказались лучше. Фортуна благоволила мне, а судьи опять не оценили усилия Саши. Раз за разом на протяжении сезона она постоянно брала только бронзу. Она спокойно принимала поражения, но я знала, что она хочет победить и постоянно ищет способ переломить сложившуюся ситуацию. Перед началом олимпийского сезона Саша вернулась в команду Этери Георгиевны. Олимпиада всегда была и ее, и моей мечтой. Пробиться туда непростая задача, ведь пройти отбор в России гораздо тяжелее, чем выиграть золото в международных турнирах. Но я была рада, что участвую в этой гонке не одна, и Саша всегда стояла рядом со мной. В первый день летних сборов Саша произвела огромный фурор одним своим появлением. Ярко-рыжие волосы и фигура полубогини привлекали внимание толпы. Когда она вышла на лед и стала прыгать и кружиться, ее волосы танцующим пламенем полыхали на катке. Теплое и яркое, оно оживляло своим присутствием всё вокруг. Я вышла из раздевалки, а у бортиков уже собралась группа девушек-одиночниц. Они только закончили тренировку, но остались, чтобы поглазеть на Сашу. Приглушенным шепотом они бурно обсуждали рыжую фигуристку на льду. Когда я спешно прошла мимо них, то уловила несколько разрозненных фраз, среди которых промелькнули такие слова, как «допинг» и «стероиды». Раздраженная, я переборщила и толкнула калитку сильнее обычного. Саша обернулась на шум и, увидев меня, вскинула брови, широко улыбнулась и преобразилась, мгновенно став похожа на большого рыжего щенка. Внезапное раздражение так же быстро исчезло, как и появилось. В несколько сильных толчков я присоединилась к Саше и с головой погрузилась в тренировку. Первые несколько дней сборов для меня были самыми тяжелыми. Не только из-за интенсивности занятий, но и строгого режима питания. От природы маленькая и тонкокостная, я вынуждена жестко контролировать свой вес, чтобы сохранить гибкость и скорость. Иногда я завидовала Саше и ее относительно свободной диете. Однажды я в шутку пожаловалась ей на это, на что Саша несколько секунд серьезно размышляла и сказала, что постарается отвлечь меня от тяжелых мыслей. Мне следовало расцеловать ее за проявленную заботу, но я оставила её слова без должного внимания. В первую ночь в Новогорске я не могла заснуть от голода, несколько креветок за ужином его точно не утолили. Я лежала, уставившись в потолок, и старалась не обращать внимания на рулады в животе, как вдруг в окно постучали. Я поднялась с кровати и увидела рыжую голову, торчащую за окном. Она жестом звала меня выйти. Я оглянулась на спящую Камилу и на цыпочках покинула комнату. — Ты почему не спишь? — спросила я удивленно, подбегая к Саше. — Беспокоилась о тебе и пришла проверить, — Саша взяла меня за руку и продолжила, — Знала, что тебе не спится, и захотела составить тебе компанию и заодно полюбоваться на звезды. Гляди, какие они красивые сегодня. Я была тронута заботой Саши и позволила ей отвести себя на спортивную площадку. Мы свернули к стойке возле беговой дорожки, и Саша, оставшись в одном топике, накрыла меня поверх пижамы своей олимпийкой. Та еще хранила тепло сашиного тела, и я довольно болтала ногами и глядела с ней на небо. Спустя долгое время я обернулась на угловатый профиль девушки и спросила: — Саша, какие у тебя планы на новый сезон? Она не отвела взгляда от неба и ответила: — Если здоровье не подведет — стабилизирую тройной аксель и пятиквадку, пройду отбор в олимпийскую команду и стану первой женщиной, которая прыгнет на Олимпиаде пять четверных прыжков. Это позволит получить достаточно очков за технику и компенсирует оценку за компоненты, буду до последнего бороться за каждый балл. Я не хочу никому проиграть, даже тебе, Аня. Такая прямолинейность меня не удивила. Саша всегда была честолюбивой, мечты и амбиции всегда были написаны на ее лице и находили отражение в ее глазах. После долгого раздумья я сказала: — Я тоже сделаю всё, что в моих силах. Ты возненавидишь меня, если я выиграю Олимпиаду? В свете звездного неба Саша посмотрела на меня, серо-зеленые глаза горели так ярко, словно больше не осталось других звезд. Летний ночной ветерок развевал рыжие волосы и донес до меня ее тихий и успокаивающий ответ: — Аня, я никогда не буду злиться на тебя из-за медалей.