Гравитационный колодец

Хакса понемногу охватывала дрожь, вызванная как физическими, так и психоэмоциональными причинами. Он никак не мог сбросить с себя оцепенение – так и стоял рядом с освежителем, чувствуя, как вода, каплями стекающая с него на белый кафельный пол, холодит кожу. И не мог отвести глаз от Рена, который почти добрался до койки - от полотенца, сползшего по бедрам неприлично низко и открывавшего две трогательные ямки в основании спины. Даже будучи больным и измученным, Рен двигался с природной грацией хищника, живо напомнив Хаксу дикого кота. А еще были мелкие детали, которые никогда раньше не бросались ему в глаза – россыпь родинок чуть повыше левой лодыжки и шрам, похожий на взрыв сверхновой, под правой лопаткой. Хакс мысленно отвесил себе пощечину и с усилием оторвал взгляд от Рена. В конце концов, нужно было позаботиться и о себе. Он простоял под струями душа довольно долго, чтобы вымокнуть, но недостаточно, чтобы вымыться – тем более, будучи в одежде. Его штаны давно задубели от грязи, особенно сзади под коленями, и пахли, как и сам Хакс, не лучшим образом. Корка застарелого засохшего пота ощущалась как вторая кожа – этот специфический запах многодневного страха и стресса не был так ощутим в джунглях или в продуваемых помещениях храма, но здесь... У Хакса наконец-то появилось время и возможность взглянуть на себя со стороны, и увиденное ему совершенно не понравилось – сколько он уже не чистил зубы, не брился, не говоря уже о менее важных процедурах? Он провел рукой по лицу, чувствуя, как отросшая щетина щекочет ладонь, и передернулся от отвращения. Размышляя, не последовать ли примеру Рена, он покосился на освежитель – вот только раздеваться, а потом либо натягивать на чистое тело грязную одежду, либо подниматься обратно в жилой отсек и искать там что-нибудь подходящее, совершенно не хотелось. В отличие от Рена, ему было несвойственно наплевательское отношение к собственному внешнему виду и к собственной наготе. Общие душевые, которые приходилось делить с другими кадетами Академии, давно остались в прошлом, теперь он слишком ценил роскошь уединения в личных апартаментах, полагавшихся высшему руководству Первого Порядка. Впрочем, дилемма, вставшая перед ним во весь рост, разрешилась довольно просто – рядом имелся еще один душ, ионный, который мог справиться как с остатками воды, так и грязью на коже, волосах и одежде. Усилием воли подавив дрожь, Хакс принялся распутывать шнуровку сапог, которую грязь превратила в неподдающиеся негнущиеся веревки. Откуда-то из-за спины послышалось металлическое звякание и звук открываемой крышки – кажется, Рен решил поесть, принявшись за консервированные фрукты. Хакс против воли ощутил вспышку раздражения – все-таки он оказался в таком жалком мокром виде по милости Рена, которого таскал по всему освежителю, помогая подняться на ноги, а теперь Рен уплетал добытые Хаксом продукты, даже не дождавшись, пока сам Хакс к нему присоединится. А чего ты ожидал – что Рен сервирует столик на двоих, да еще и свечи зажжет? - ехидно поинтересовался внутренний голос. Справившись наконец с сапогами, Хакс переступил высокий порог кабинки ионного душа и постарался успокоиться и расслабиться. Обстановка этому, конечно, не особо способствовала, но в целом модель такого рода освежителя была схожа с любым стандартным экземпляром в любых съемных апартаментах на любой планете. Управление Хаксу было знакомо и не требовало ничего, кроме последовательного нажатия двух кнопок – почему-то это немного ослабило тугой узел в груди. Низкий гул включившейся ионной установки тоже успокаивающе подействовал на его взвинченные нервы. Некоторое время он просто стоял, покачиваясь от усталости, и старался не думать ни о чем. Ноги держали плохо, мелко дрожали – в общем, учитывая положение дел, неудивительно, что Рен в конце концов оказался на полу освежителя. Если бы Хакс решил воспользоваться горячей водой вместо ионной установки, то вполне мог бы заснуть прямо в процессе. Он никогда особенно не любил ионный душ. Прекрасно понимая, что ионные импульсы уничтожают грязь на молекулярном уровне, после него Хакс все равно никогда не чувствовал себя по-настоящему чистым. Кроме того, под воздействием импульсов у него начинало чесаться все тело, особенно глаза. Обычно он предпочитал держать их закрытыми, но сейчас сделать этого не мог – из опасений в самом деле заснуть. Сил и желания раздеваться у него не было – он так и стоял под потоком ионных импульсов в штанах и в майке, прекрасно понимая, что это ухудшит качество очищения кожи от грязи. Зато вскоре он с облегчением ощутил, как майка, постепенно избавляясь от грязи, пота и крови, становится все мягче. То же самое происходило со штанами, хотя Хакс мимолетно пожалел, что их цвет, конечно, уже никогда не будет положенным по уставу насыщенно-черным. Волосы под воздействием ионных импульсов распушились и упали на лоб – он провел под ним ладонью, с удовольствием ощущая под пальцами чистые легкие пряди, и отметив, что голова, наконец, перестала чесаться. Следующая мысль – менее приятная – была том, что все его средства для создания прически, полагающейся генералу Первого Порядка, остались на Финализаторе. Обычно после душа он зачесывал волосы назад, закрепляя их гелем, чтобы не нарушать устав – все-таки их длина, которую он себе позволял, намного превышала предписанную армейскими правилами стрижку. Это было одной из его немногочисленных уступок собственному тщеславию. Он любил ощущение скользящих по коже волос, любил, когда они беспорядочно рассыпались, задевая кончиками скулы, любил рассеянно заправлять выбившуюся прядь за ухо – хотя, конечно, в его повседневной работе это было совершенно невозможно, но в уединении личных комнат он мог позволить себе такую роскошь. Тем более, по поводу его неуставной прически частенько прохаживался Брендол, когда еще был жив – и это только укрепляло решимость Хакса сохранить ее. Он в очередной раз лениво подумал, не раздеться ли ему полностью, чтобы воочию убедиться, что грязь неумолимо исчезает из каждой складки и поры его тела, но он действительно устал. К тому же, находиться голым в одном (пусть и большом) помещении с Реном было некомфортно. Эта мысль потянула за собой другую – ведь если Рену по-прежнему плохо, а переодеться ему не во что, Хаксу придется подниматься наверх и искать что-нибудь, подходящее для него по размеру. И не факт, что подходящее найдется – Рен все-таки выше и крупнее среднестатистического человека. Лучшим решением, пожалуй, было закинуть в кабину ионного душа его грязную одежду – хотя бы штаны, потому что от туники мало что осталось - после того, как Хакс закончит с мытьем. Полноценную стирку это не заменит, но грязь и кровь отчистит. Поймав себя на таких размышлениях, Хакс мрачно хмыкнул. Не в первый раз за последнее время он превращался в няньку-дроида – это было унизительно и во всех смыслах недостойно его. Хотя что ему еще оставалось делать, когда Кайло криффов Рен расхаживал неподалеку в одном криффовом полотенце и, кажется, это его ни капли не смущало. - Как ты до такого докатился, Армитаж? - пробормотал он, задумчиво потерев подбородок с отрастающей щетиной. Ответ лежал на поверхности. Он позволил втянуть себя в эту авантюру, потому что согласился на роль ведомого. Раньше он послушно шел по стопам отца и только недавно, в зрелом уже возрасте, вырвался из-под его влияния. Потом он подчинялся Сноуку, сделавшись его марионеткой и исполнительно играя предписанную ему роль в планах, о которых он, оказывается, ничего не знал, и которые не имели ничего общего с его собственными. А в этот раз он точно так же последовал за Реном – по коридорам Финализатора, в шаттл, в этот трижды проклятый храм. И теперь стоял в кабине ионного душа, растерянный и упустивший все возможные шансы, даже не зная толком, генерал ли он все еще в глазах Рена или просто мальчик на побегушках, которому можно отдавать приказы. Сознательным усилием расслабив челюсть, Хакс с удовлетворением ощутил, как стихает стреляющая боль в висках. Если бы он мог перестать думать и беспокоиться хотя бы на пять минут! Отвлечься бы, но вот как? И на что? Когда-то Хакс пробовал медитировать – из этого ничего не вышло. Его разум был заточен на анализ данных и обработку поступающей информации, а не на отсечение себя от нее. Еще одним кардинальным способом переключиться была попытка устраивать себе небольшие каникулы вне корабля – Хакс надеялся, что расстояние физически поможет ему отделить себя от своих генеральских обязанностей и проектов. Полет к S2-09 был чем угодно, только не каникулами, отсутствие привычного окружения и рутины давалось ему мучительно, и ни о каком расслаблении и переключении речь, конечно, не шла, учитывая, что они с Реном прилагали все усилия, чтобы как можно скорее вернуться. Был, правда, еще один способ сбросить напряжение, который Хакс позволял себе с тех пор, как принял командование Финализатором, получив при этом в нагрузку Рена. Тогда он свел свои и без того редкие увольнительные к самому минимуму, учитывая их постоянное соперничество, но вскоре убедился, что Сноук крепко держит власть в своих руках и не позволяет Рену слишком многого. По крайней мере, так Хаксу казалось со стороны. Он закрыл глаза и попытался представить вечный хаос и непрекращающийся шум Бимини – пестрой планеты с уходящими в тропосферу сверкающими небоскребами из цельного стекла, которые отражали то невозможно яркие пурпурно-оранжевые закаты, то ослепительную лазурь полудня. Там не было ни болот, ни кровожадных хищников, чистая вода лилась рекой, а разнообразие блюд поражало воображение, потому что еда свозилась туда со всей галактики. При этой мысли желудок Хакса тоскливо заурчал, сжавшись в болезненном спазме. Хакс вздрогнул и с досадой ударил по кнопке выключения ионного душа – у него было всего лишь несколько минут, чтобы отрешиться от безрадостной реальности, а он тратил драгоценное время на мечты о еде! Давая выход злости и раздражению, он резким движением расстегнул ремень и вытащил его из шлевок. Потом дернул вниз молнию на штанах – и остановился, не понимая толком, что делает. Медленно протянул руку и снова включил душ. Штаны съехали по бедрам, открывая черные обтягивающие плавки и бледные ноги. Твердя себе, что собирается только проверить, насколько хорошо ионные импульсы очистили кожу в тех местах, где она оставалась прикрытой одеждой, Хакс взялся за пояс плавок, закрыл глаза и, резко выдохнув, потянул их вниз. Он даже не представлял, насколько устал от необходимости все время ходить в одной и той же грязной влажной одежде без возможности ее снять. Прохладный воздух, обдавший его обнаженные бедра, оказался почти возбуждающе приятным, и Хакс рассеянно провел рукой вниз по дорожке из аккуратно подстриженных волос от пупка до члена. Нежная кожа показалась ему слишком холодной - он взял член в руку и несколько раз провел по всей длине, лаская и согревая. Ионные импульсы этой частью тела ощущались странно, но отнюдь не неприятно. Хакс продолжал водить рукой по члену – пока бездумно и рассеянно – чувствуя, как он понемногу твердеет от прикосновений. Ситуация была более чем странной – и все же Хакс не останавливался. В воображении, как в голопроекторе, замелькали обрывки сцен, которые он обычно находил возбуждающими. Вспомнились, например, мягкие губы энсина Адата и то, как он старательно втягивал щеки, усердно работая языком над членом своего генерала – а ведь не прошло и четырех часов после их встречи, как его отравили по личному распоряжению Хакса. Пришли смутные образы того далекого дня, память о котором так некстати вызвал проходимец-Катамон, когда Хакс оказался в постели с двумя мужчинами в задних комнатах какого-то бара на Нар Шаддаа. Он не помнил лиц, зато хорошо помнил, как позволил зажать себя между ними, принимая член одного из них сзади и одновременно делая другому минет. Его собственный член заинтересованно дернулся, и Хакс сжал его крепче, надеясь, что, ухватившись за эту воображаемую картину, он сможет достичь максимального возбуждения и, наконец, получить долгожданную разрядку. Но воспоминание было слишком блеклым, а ощущения никак не хотели раскручиваться горячим сладостным вихрем. Все было скомканным и неправильным – Хакс даже зажмурился до выступившей на ресницах влаги, чтобы удержать отголоски возбуждения, но напрасно. Со вздохом перестав терзать свой поникший член, он положил обе ладони на стену, всем телом чувствуя глухие толчки сердца в груди. Металлическая обшивка ионного душа была чересчур холодной, и Хакс начал мерзнуть. Опять мелькнула мысль перебраться в классический освежитель – наверняка там еще не осел влажный пар от горячей воды, который будет так приятно ощутить кожей, особенно после сухого ионизированного воздуха. Но совсем недавно там был Рен, и Хакс знал, что не сможет отмахнуться от этого. Не сможет освободиться от ощущения его присутствия, не сможет перестать снова и снова прокручивать в уме воспоминание о том, как он неподвижно лежал на полу освежителя, словно сломанная игрушка. Хакс вовсе не собирался пялиться на него, пока помогал подняться на ноги. По крайней мере, не больше необходимого. Но проклятое любопытство победило голос благопристойности, и его взгляд то и дело сползал вниз, к спутанной поросли темных волос у Рена в паху и к его члену, на контрасте казавшемуся совсем бледным. Струи горячей воды распарили нежную кожу, поэтому Хакс смог более-менее верно оценить его весьма солидный размер. Сердце вдруг забилось неровно и сильно, сотрясая ребра и посылая щекотные нервные импульсы по всему телу. Кожу покалывало, а соски напряглись так сильно, что стало почти больно. Хакс зажмурился, сделал несколько медленных глубоких вдохов через нос, а потом медленно и осторожно отодвинулся от стены, опустив руки. Вспышка презрения к самому себе и яростных самообвинений теперь мешалась с возбуждением, каким-то извращенным образом только усиливая его. Хакс долго не хотел прикасаться к себе, но все-таки не устоял – и тугой узел в его груди взорвался обжигающим огнем чистого удовольствия, к которому примешивались острые нотки стыда. Хотя... никто ведь не узнает. Даже если он сейчас кончит, представляя, как ласкает пальцами член Кайло Рена, как оттягивает тонкую кожу, обнажая головку, обхватывает ее губами и пробует на вкус, никто его не осудит. Этот образ оказался настолько ярким, что Хакс в изумлении ахнул и задохнулся, сбившись с ритма. Кровь ревела в ушах, а сердце стучало так громко, что, казалось, Рен запросто может услышать его через весь отсек. Если кто-то и сможет выудить из головы Хакса все его тайные фантазии, так это Рен. При этой мысли все внутри него сжалось. Хакс крепко взялся за основание члена, чтобы эрекция не опала, пережидая внезапный приступ головокружения. Строго говоря, это был не первый раз, когда в его эротических фантазиях фигурировал Рен, но совершенно точно первый, когда Хакс представил себя в принимающей позиции. Когда он добровольно желал не только брать, но и отдавать что-то взамен. С той самой ночи на Нар Шаддаа он никому не позволял пихать себе что-либо в рот или в задницу, поскольку считал это проявлением слабости и демонстрацией подчиненного положения. А Хакс хотел властвовать – во всех смыслах. Так не может продолжаться. Он должен это прекратить. В конце концов, это было просто опасно, учитывая, что Рен сейчас находился прямо за стенкой освежителя. Если даже он не прочтет его мысли, он, вполне вероятно, сможет правильно расшифровать выражение его лица – а Хакс был слишком взвинчен, чтобы нацепить маску сдержанной невозмутимости, как обычно делал на Финализаторе. Было и еще кое-что. Фантазии о Рене, стоящем перед ним на коленях, всегда возбуждали Хакса до крайности – с той самой первой знаменательной встречи шесть лет назад, когда Рен продемонстрировал свое высокомерие и неуважением к военным рангам. Тогда он был совсем еще мальчишкой, вымазанным в крови и грязи, искрящим от переполнявшей его яростной энергии, в чьих больших затравленных глазах Хакс без труда читал немой крик – кто-нибудь, скажите, что мне теперь делать? Иногда у Рена по-прежнему проскальзывал этот взгляд. Эти ищущие темные глаза все еще обещали безграничные возможности, которые может подарить преданность человека, чья убийственная мощь сравнима с мощью кат-гончей – такая же нерассуждающая и бескомпромиссная, длящаяся до тех пор, пока кормишь его и чешешь за ухом, приговаривая, каким хорошим мальчиком он был на этот раз. Член Хакса дернулся в его руке. Хакс снова длинно выдохнул, нащупывая среди хаоса собственных мыслей твердую опору. Он ухватился за привычный образ Рена, стоящего перед ним на коленях, и мысленно перенес его в этот освежитель. Представил Рена во всех подробностях, с лицом, запрокинутым вверх, и мокрыми стрелками ресниц. В этой фантазии Рен осторожно и бережно касался его лодыжек, обнимал их, словно умолял о милости, а Хакс позволял ему, так и быть, попробовать ее заслужить. Водя членом по губам Рена, он наматывал его длинные мокрые волосы на пальцы, чтобы направлять его движения, потому что в его фантазии Рена нужно было направлять – и Рен хотел этого не меньше самого Хакса. К этому моменту его член был уже полностью тверд. Хотя ладони Хакса были сухие, и трение кожи о кожу доставляло определенные неудобства, ему это не слишком мешало. Он чувствовал приближение оргазма, дыхание вырывалось короткими, рваными всхлипами при мысли о губах Рена, сомкнувшихся на его члене – в его фантазии он был осторожен и аккуратен, стараясь не задеть нежную кожу зубами, потому что знал, что в противном случае его постигнет незамедлительное наказание. И Хакс недвусмысленно демонстрировал свои намерения, чтобы Рен помнил об этом каждую секунду, сдвинув ногу так, чтобы прижать плоскую подошву сапога к уязвимому члену Рена – не надавить, а всего лишь обозначить давление, заставляя его вздрагивать всем телом снова и снова. Разрядка, по ощущениям, вышла какой-то скомканной и невыразительной – как в физическом, так и в эмоциональном плане. Никакого сравнения по интенсивности с оргазмами, обычно накрывавшими его после таких ярких фантазий. Напряжение, от которого он так надеялся избавиться, никуда не ушло, свернувшись в тугой узел где-то под сердцем. Убрав руку от члена, Хакс вслепую потянулся, чтобы что-нибудь схватить и что есть силы швырнуть о стену, но вовремя опомнился – все-таки он был не в собственном освежителе на Финализаторе. Устало прислонившись спиной к холодной стене, он мрачно взглянул на свои липкие пальцы. Впрочем, все посторонние жидкости с его кожи быстро исчезали под воздействием работающей ионной установки. - Какая драма, - язвительно пробормотал Хакс, чувствуя себя глупо донельзя. Брезгливо вытерев руку о нижнее белье, он подтянул штаны, застегнулся и щелкнул пряжкой ремня. Потом выключил душ – сколько бы еще он ни простоял под потоком ионов, полного ощущения чистоты ему все равно не достичь. Выходить, правда, не спешил - ждал, пока прекратится легкая дрожь в ногах. Необходимо было как следует отдохнуть и поесть. Но сначала нужно хотя бы выбраться отсюда, как ни в чем не бывало вернуться в отсек с койками и выдержать взгляд Кайло Рена. Собравшись с духом и постаравшись стереть малейший намек на то, что здесь только что произошло, не только с одежды и с лица, но из мыслей тоже, Хакс открыл дверь и вышел из освежителя. Несмотря на все принятые меры, кожу покалывало – казалось, все в нем, начиная от прически и заканчивая походкой, кричало о том, чем он занимался буквально десять минут назад. Торопливый взгляд, брошенный на себя, убедил его, что ионный душ испарил все следы грязи с его одежды, но это ему мало помогло. Хотя со стороны, наверное, он теперь больше походил не на бродягу-вамп-крысу, а все-таки на генерала Первого Порядка, не считая таких мелочей, как порванные кое-где брюки и их слегка полинявший цвет. Ухватившись за эту мысль и прикрывшись ей как щитом, Хакс, не спеша, направился в отсек с койками, который делил вместе с Реном. Казалось, прошли часы с тех пор, как он закрыл за собой дверь ионного освежителя, но на самом деле, конечно, не больше нескольких минут. По крайней мере, Рен еще не справился с банкой консервированных фруктов - по-прежнему держал ее в руках, то и дело запуская внутрь мелко дрожащие пальцы. - Боюсь, я забыл прихватить столовое серебро, - небрежно бросил Хакс. Это заставило Рена слегка приподнять голову, хотя на Хакса он не взглянул. В его глазах не отражалось ни скрытой жажды, ни яростного вечного поиска – одна лишь усталость. - Всегда казалось, что это излишняя ненужная роскошь, - ответил он. Потом прищурился, и взгляд неуловимо изменился. - Кстати, не знал, что твои волосы настолько длинные. Хакс тут же растерял всю свою шаткую самоуверенность, которую наспех выстроил за последние минуты. Рен одним замечанием выбил у него почву из-под ног. Он просто не успел среагировать - рука машинально вскинулась к лицу, коснувшись отрастающей щетины. Команда мозга не поддаваться на провокацию пришла на полсекунды позже. Хакс медленно опустил руку, радуясь, что хотя бы удержался от характерного жеста, которым всегда откидывал непослушные волосы назад, когда они лезли в глаза. - Если найду вибролезвия, немедленно это исправлю. - Лучше оставь так. Хакс, как раз собиравшийся усесться на койку, удивленно замер. Рен с крайне увлеченным видом сосредоточенно пытался выловить скользкими пальцами кусочек чего-то – по виду, йоган-фрукта – из банки. Не дождавшись от него никаких пояснений, Хакс все-таки сел, взял себе один из нутриционных батончиков, принесенных из столовой, и устроился поудобнее, прислонившись спиной к стене и скрестив ноги. И только потом с неудовольствием отметил, что неосознанно скопировал позу Рена. Слава звездам, теперь его одеяние не ограничивалось одним полотенцем из освежителя – к слову, это самое полотенце бесполезной тряпкой валялось на полу. Рен сдернул с койки покрывало, которым она была заправлена сверху, и сделал из него своеобразный кокон, в который завернулся по плечи – Хаксу со своего места была видна только лохматая голова и рука, которую Рен периодически запускал в банку. - Как себя чувствуешь? - небрежно поинтересовался он, разрывая упаковку батончика. - Отвратительно, - с готовностью ответил Рен. - Полагаю, ты нашел местный пищеблок? - Да. А впридачу еще несколько трупов. Рен запрокинул голову и выпил остатки консервированного фруктового сока прямо из банки. Хакс невольно скользнул взглядом по длинному бледному горлу, которое двигалось в такт каждому глотку, но быстро взял себя в руки и сосредоточился на собственной еде. Батончик оказался сухим и ломким, и после первого же укуса усыпал всю майку Хакса крошками. Пришлось сползать на край койки и стряхивать их на пол. - Такое ощущение, что смерть наступила внезапно и застала их всех врасплох, - продолжил он, вернувшись на прежнее место. - Думаю, активировался протокол самоуничтожения, который Сноук предусмотрел на случай своей преждевременной кончины – чтобы после такой неприятности его пещера сокровищ была надежно похоронена под храмом, а персонал лаборатории случайно кому-нибудь не проболтался. Рен хмыкнул. Он вертел пустую банку в руках, рассеянно ковыряя ногтем этикетку. - Пещера сокровищ? Хакс поджал губы. Восторг, который он ощущал, предвкушая, как расскажет Рену о найденном хранилище, улетучился без остатка. - Внизу есть склад, в котором я обнаружил обогащенный коаксимум на несколько миллиардов кредитов. И только звезды знают, что еще тут мог спрятать Сноук. Рен долго молчал, потом повернулся к дальней стене, за которой находилась невидимая отсюда дверь, выходящая в коридор, и чуть склонил голову набок, будто прислушиваясь. Хакс уже собирался спросить, что это значит, но Рен заговорил сам: - Сноук не из тех, кто будет складывать все яйца в одну корзину. Скорее всего, по галактике разбросаны десятки таких вот укрытий. Возможно, он планировал, что только избранные его... последователи удостоятся чести обнаружить их после его смерти. Или же не хотел, чтобы их обнаружили вовсе, стремясь похоронить свои секреты вместе с собой. - Ни себе, ни людям, - пробормотал Хакс, вложив в эти слова всю неприязнь, которую всегда чувствовал к Сноуку. Как хорошо, что больше не нужно было притворяться лояльным к бывшему руководству в присутствии Рена. - А ты? Оскорблен тем, что не оказался в числе избранных, посвященных в тайну? Рен коротко мотнул головой. - Сноук никогда мне не доверял. Иначе он оказался бы еще большим глупцом, чем был на самом деле. В этой фразе не было ничего нового или неожиданного для Хакса – в конце концов, он прекрасно знал отношение Рена к бывшему наставнику, – но она почему-то выбила его из колеи. От неожиданного осознания того, что Рен ни разу не поднял на него взгляд после возвращения из освежителя, стало совсем скверно. Могло ли так случиться, что то, чем занимался Хакс в кабинке ионного душа, каким-то образом транслировалось по непостижимым каналам Силы, к которым был чувствителен именно Рен и никто другой? Во рту мгновенно пересохло, и остатки батончика, который жевал Хакс, попали не в то горло. Он раскашлялся и схватил бутылку с водой, поставленную Реном на тумбочку поближе к койкам. Вода оказалась все еще достаточно холодной, и Хакс едва не поперхнулся вторично, пока жадно глотал ее, раздумывая, нужно ли отвечать на заявление Рена и если нужно, то что именно. - Полагаю, он сполна за это расплатился, - в конце концов, осторожно сказал он. Если Рен и уловил скептические нотки в его голосе, то никак это не прокомментировал. - Судя по всему, ты не нашел оборудования для передачи сигнала на дальние расстояния? - спросил он. - Нет, но я не успел осмотреть все помещения. Если в этом мире существует справедливость, где-нибудь в подвале должен обнаружиться ангар с припаркованным, полностью исправным шаттлом, чтобы нам осталось только сесть в него и улететь с этого куска камня. Рен опять помотал головой. - Сомневаюсь, что Сноук оставил бы заключенным здесь людям возможность сбежать. - Заключенным? - эхом отозвался Хакс, пристраивая бутылку с водой на коленях и принимаясь за упаковку тонко нарезанного сыра. Сыр он ненавидел, но выбирать было особо не из чего. - По-моему, очевидно, что здесь было нечто вроде исследовательской или экспериментальной станции. Рен наконец-то поднял на него глаза. Темные брови сошлись над переносицей почти в прямую линию. - А разве, по-твоему, это взаимоисключающие вещи? Хакс вытащил тонкую полоску сыра и задумчиво накрутил ее на палец. Другую полоску отправил в рот. - Думаю, нет, - наконец, признал он. - Тем не менее, приложено много усилий, чтобы обеспечить этим людям вполне сносное существование, пока они были нужны для осуществления проекта. А значит, здесь должно быть достаточно еды и воды – так что с голоду мы не умрем, пока не придумаем, как связаться с кем-нибудь и организовать эвакуацию. А поскольку склад с коаксимумом оснащен климат-контролем, где-то есть и возобновляемый источник энергии. - Что ж, это неплохо, - заметил Рен, - учитывая, что мы можем застрять здесь на неопределенное время. Как обычно, он попал по самому больному - именно эта возможность беспокоила Хакса больше всего. - Ты же понимаешь, что мое долгое отсутствие непременно заметят, - осторожно сказал он. Рен фыркнул. - Ты хотел сказать – воспользуются им в своих интересах. Хакс нахмурился. - Возможно. Но я бы не достиг того, чего достиг в свои годы, если бы тратил время на социальные ритуалы, заводя друзей. Рен повернулся к нему всем телом, по-прежнему плотно кутаясь в зеленое покрывало, словно отчаянно мерз, хотя щеки его пылали нездоровым румянцем. Жар, видимо, никуда не исчез и все еще сжигал его изнутри. - А что ты будешь делать, если мы все-таки найдем возможность убраться отсюда, улетим обратно к месту дислокации флота и обнаружим, что нам некуда возвращаться? Что, если Первый Порядок будет уничтожен или просто распадется сам по себе в отсутствии командования? Или, например, кто-нибудь другой займет твое место на мостике Финализатора и не захочет уступать его обратно? Хакс уже открыл было рот, чтобы ответить на последний вопрос что-то вроде “Тогда я верну его себе силой”, но вовремя понял, что это заявление абсурдно. Он всего лишь человек, чьи ресурсы и возможности в текущих обстоятельствах весьма ограничены. - Не знаю, - неохотно признал он очевидное. - Но разве не тебе в первую очередь нужно беспокоиться об этом? В конце концов, ты у нас Верховный лидер. Рен встретился с ним взглядом. Смотрел он тяжело и в упор. - Ты всегда можешь просто уйти. Хакса обожгло злостью и гневом. - Ну конечно... Вот так взять и бросить все, к чему я стремился всю свою жизнь – и ради чего? Что я буду делать? Покорно приму бессрочную отставку и удалюсь на какую-нибудь уединенную планету изучать поргов? Нет уж, благодарю. К его удивлению Рен рассмеялся – не тем издевательским смехом, а настоящим, искренним, идущим от сердца. Вокруг глаз у него собрались морщинки, а плечи заходили ходуном – Хакс даже испугался, что покрывало сейчас с него свалится. Он смотрел на Рена молча, терпеливо ожидая, когда пройдет этот внезапный приступ веселья. Не дождался. - Ты бредишь, Рен, - высказался он наконец. - А вопрос, между прочим, серьезный. Рен закрыл лицо руками, словно в попытке успокоиться и утихомирить неконтролируемый смех, рвущийся из груди. Его плечи по-прежнему еле уловимо вздрагивали. Он заговорил, не отнимая ладоней от лица – голос звучал приглушенно, но Хакс все равно слышал улыбку в каждом произнесенном слове: - Ты прав, Хакс. Поргов всегда следует воспринимать очень серьезно. - Да какого... криффа, Рен! - вырвалось у Хакса, еле сдержавшегося, чтобы не рассмеяться самому – просто потому, что Рен, кажется, до сих пор не мог остановиться. Он торопливо отвернулся, пряча лицо, и вцепился зубами в забытый ломтик сыра, чтобы скрыть свое замешательство и покрасневшие щеки. Смех Рена всегда действовал на него странно – вместо ожидаемой неловкости и смущения он ощущал непривычное умиротворение и даже радость. Те чувства, которых просто не должен был испытывать в присутствии Рена. Чувства, на которые у него никогда не хватало времени, да и особых поводов к ним не случалось. После непродолжительной тишины со стороны койки Рена послышался скрип потревоженных пружин. Рискнув бросить туда короткий взгляд, Хакс увидел, что Рен улегся на бок, еще плотнее закутавшись в покрывало. Глаза его были закрыты, но на губах по-прежнему гулял легкий призрак улыбки. - Я еще посплю, - пробормотал он, подкрепив свои слова зевком и натянув покрывало до самого носа. - Выключи свет, когда закончишь есть. Пожалуйста. - Не знал, что это слово есть в твоем словаре, Рен, - не удержался от замечания Хакс. - Только для тебя, Хакс. На это Хакс только фыркнул. Вообще-то ему следовало настоять на том, чтобы закончить разговор о перспективах, ожидающих их после возвращения, но он слишком устал, чтобы формулировать планы и просчитывать варианты. Наверное, хотя бы на этот раз Рен был прав, что свел все к шутке и не стал продолжать. Хакс выбросил пустую обертку от сыра в мусорное ведро, стоящее возле койки, и сгрузил оставшуюся еду, рассыпанную по одеялу, на тумбочку. Конечно, несколько съеденных кусочков сыра едва ли утолили его голод, но усталость взяла свое, и в данный момент спать ему хотелось гораздо больше, чем есть. Удостоверившись, что крошек на простыне нет, он скользнул под одеяло полностью одетым и скомандовал: - Выключить свет. Верхнее освещение медленно погасло, и стало совершенно темно. Хакс устроился на спине, невольно вслушиваясь в окружающую тишину, и скоро начал различать едва уловимый электрический гул, проявившийся незаметно, как проявляются звезды из мрака бесконечного космоса. Внезапно ему пришло в голову, что он мог бы подняться наверх и занять одну из комнат персонала. А Рену оставить медблок в полное его распоряжение, и пусть делает, что хочет – умирает или выздоравливает. Близость к разлагающимся трупам вряд ли помешает Хаксу там уснуть – по крайней мере, здесь через коридор за закрытой дверью тоже имелся экземпляр, так что никакой разницы. Наверху будет даже удобнее – больше места и есть выбор помещения. Обдумав эту идею, Хакс решительно от нее отказался – пришлось честно признаться самому себе, что рядом с Реном он чувствует себя в большей безопасности, чем в одиночку, даже принимая во внимание, что тот сейчас, мягко говоря, не в форме. Мысленно возвращаясь к инциденту в душе, он теперь только удивлялся, что на него нашло – какое-то подростковое глупое безумие, которое в обычных обстоятельствах с ним просто не могло случиться. Конечно, то, что Рен не поймал его на горячем – или, по крайней мере, сделал вид – было огромным облегчением, но Хакс все равно невольно прикидывал, как бы он отреагировал, если бы все-таки узнал. Разозлился? Почувствовал бы себя оскорбленным? Хакс не знал, как Рен, будучи адептом Силы и бывшим учеником школы джедаев, относится к такого рода вопросам, но в душе, прижимаясь всем своим голым телом к Хаксу, он явно ничего не имел против – и потом тоже не высказывал ни смущения, ни возмущения. Впрочем, далеко заходить в этих размышлениях Хакс не хотел, и не в последнюю очередь потому, что был уверен - они навсегда останутся сугубо теоретическими. Тем более, страшно хотелось спать. Он так широко зевнул, что едва не вывихнул челюсть, повернулся на бок и закрыл глаза. - Хакс? Тихий голос Рена раздался как раз тогда, когда Хакс уже почти соскользнул в сонную дремоту, и, конечно, выдернул его обратно из сна. Он инстинктивно открыл глаза, но вокруг по-прежнему было темно, к тому же он лежал к Рену спиной. Несколько секунд ушло на размышления, не притвориться ли спящим, но потом что-то все-таки заставило его ответить: - Я пытаюсь уснуть, Рен. Воцарилась тишина, и Хакс уже решил было, что Рен принял его слова всерьез, но тут он заговорил снова: - Ты когда-нибудь жалел о том, что сделал? Что убил своего отца? - Нет, - ответил Хакс без колебаний. - Я бы сделал это снова. - И ты на самом деле освободился от него? От его влияния? От его... от памяти о нем? Хакс поерзал на койке, упрямо не поворачиваясь к Рену лицом. - А сам как думаешь? Рен некоторое время молчал, и Хакс даже понадеялся, что ядовитый тон, которым был задан вопрос, поумерил его желание продолжать разговор на эту тему. Но Кайло Рен оставался Кайло Реном, и на такую удачу рассчитывать определенно не стоило. - Я думаю, он до сих пор тебя преследует. Думаю, ты надеялся стать сильнее, а на самом деле лишил себя шанса обрести равновесие и баланс. А теперь его призрак постоянно маячит где-то рядом, отравляя твою жизнь. - Постой, о ком мы сейчас говорим? - резонно возразил Хакс. - Обо мне или о тебе? В темноте послышался скрип пружин и шелест ткани – Рен беспокойно крутился на койке. - Мы во многом похожи, хотя ты не хочешь этого признавать. Предположение было само по себе возмутительным, и Хакс ощутил, как каменеют плечи и все тело. - Мы совершенно разные, Рен. В такой же мере, как и наше прошлое. Ты вырос с родителями, которые души в тебе не чаяли, баловали и любили, у тебя были заботливые наставники, привилегии, наследие известной фамилии, но ты по-прежнему жалуешься на судьбу. Тогда как я свою изменил, из незаконнорожденного слабого мальчишки превратившись в генерала Первого Порядка – вопреки всему и всем. Рена эта речь не впечатлила. Он продолжал, словно не слыша ни слов Хакса, ни горечи, которая в них все-таки проскользнула, несмотря на все усилия. - Мои родители боялись меня настолько, что в конце концов услали подальше, отказавшись от попыток понять мой дар. Мой единственный... заботливый наставник пытался меня убить. Я всегда был один. Как и ты. Сердце Хакса застучало о ребра – он понял, что невольно задержал дыхание, и с трудом подавил желание откинуть одеяло и выбежать прочь из медблока. - К чему все это? - сквозь зубы выговорил он. - Хорошо, детство у нас обоих оказалось не самым счастливым, зато мы крепко усвоили, что на окружающих полагаться не стоит. В жизни лучше обходиться без лишних привязанностей, они делают только хуже. Опять воцарилась тишина. На этот раз пауза длилась куда дольше, и Хакс от души понадеялся, что на этот раз ему удалось разрушить иллюзию Рена о каком-то там сходстве между ними или, по крайней мере, отбить охоту проводить такие возмутительные аналогии. Пульс понемногу замедлялся, приходя в норму, и Хакс рискнул повернуться на спину, чтобы наконец заснуть – присутствие рядом бодрствующего Рена мешало расслабиться, но если он все-таки угомонился... - Не обязательно все должно остаться так, как сейчас, - раздался из темноты тихий голос. Хакс лежал на спине, не закрывая глаз, хотя совершенно ничего не видел. - Я не люблю делиться и уступать, - наконец сказал он – полушутя, полусерьезно. Он и сам не знал. Конечно, это было его девизом по жизни, но если Рен, к примеру, предложил бы ему разделить власть над Первым Порядком – а ведь единоличное безраздельное командование этой огромной военной машиной было целью, к которой Хакс шел долгие годы своей стремительной головокружительной карьеры - он не стал бы отказываться. Даже половина желаемой цели куда лучше, чем положение, которое он занимал сейчас. - Я не это имел в виду, - ответил Рен. - Я хотел сказать... Между нами. Тобой и мной. Как между обычными людьми. Хакс даже голову повернул, глупо хлопая глазами в темноту. - Ты... хочешь, чтобы мы стали друзьями, Кайло Рен? Со стороны второй койки послышалась возня, а когда Рен снова заговорил, его голос звучал приглушенно, словно он отвернулся в противоположную сторону. - А если и так? От неожиданности Хакс не смог сдержать смешок, вырвавшийся у него почти против воли. - Тогда я бы сказал, что жар вызвал необратимые изменения в твоем мозге. В нормальном состоянии ты ни во что меня не ставишь. - Неправда, - прошептал Рен так тихо, что Хакс едва его расслышал. - Я никогда так о тебе не думал. Хакс в прямом смысле слова не знал, как на это реагировать. Он лежал молча и неподвижно, пытаясь подыскать подходящий ответ. Вариантов было примерно три – значит, ты весьма убедительно притворялся все это время, ну ты и сволочь, зачем ты мне это говоришь? Но в конце концов он решил просто промолчать в ответ.