Гравитационный колодец

Хакс стоял в темноте – с одной стороны находилась дверь в коридор, а с другой Рен, ожидающий и зовущий его силой своего желания, которое сознание Хакса улавливало, словно приемник, настроенный на одну с Реном волну. Ощущалось это странно – словно где-то глубоко внутри него разверзлась бездна, черная дыра, глухая тоска, которую никто и ничто не могло заполнить. Хакс не знал, слышит ли он отголоски чувств Рена, или же это его собственное восприятие их странной... связи, укрепившейся за последние циклы. Он сделал маленький неуверенный шаг вперед и вдруг осознал, что невольно сдерживает дыхание. Выдохнув и сделав очередной дрожащий вдох, он заставил себя идти дальше – медленно, но не сбиваясь с шага, - чувствуя, как начинают гореть щеки. Словно он вновь вернулся в подростковые годы, когда отец не упускал случая пристыдить его за “неподобающие глупые интересы” - тогда Хакс еще не утратил любознательности к миру, а военная машина еще не поглотила его без остатка. Голофильмы о героях и приключениях, документалистика об экзотических видах разумной жизни, даже искусство – в общем, все, что в глазах Брендола выглядело “детскими глупостями для сопливых мальчишек”. Край матраса врезался ему в колени. Хакс остановился, терзаемый смущением – но не за себя, а, скорее, за человека, которым он мог бы стать, если бы обстоятельства его жизни были другими. Человека из неслучившейся реальности, где он был нужен и где умел быть нужным в ответ. Рука Рена нашла его в темноте, коснулась бедра и двинулась вверх. - Иди сюда, - тихо сказал он. Хакс неожиданно осознал, что совершенно не представляет, как себя вести. Что следовало сделать? Раздеться? Продолжить то, чем они с Реном занимались до этого? Воплотить свои фантазии – оседлать Рена и принять его член в себя? Или просто улечься в обнимку, крифф его побери? Он слегка согнул ноги и перенес вес на колени, уткнувшиеся в матрас, так и не решив, как быть. Послышался шорох – Рен явно отодвинулся и откинул одеяло. Глаза Хакса начинали привыкать к темноте – по крайней мере, прямо перед собой он видел смутно белеющие простыни. Место, которое для него освободил Рен рядом с собой. Значило ли это, что он собирался просто... спать? На одной койке вместе с Хаксом? Вслед за мыслью о сне пришла другая – о том, как же он на самом деле вымотался за этот бесконечный цикл. Усталость, которую он до этого успешно игнорировал, навалилась вдруг и сразу – Хакс широко зевнул, прикрыв рот кулаком, всем весом оперся на колено, повернулся и буквально упал на койку. Он сможет сделать это. Сможет. Нет ничего странного в совместной ночевке с Реном под одним одеялом. Совершенно ничего странного. Хакс стащил с себя сапоги и аккуратно поставил в изголовье, чтобы не споткнуться о них с утра. Потом все-таки опять засомневался, стоит ли раздеваться дальше и если да – то до каких пределов. На Финализаторе он обычно спал только в нижнем белье, даже майку снимал, но при одной только мысли о том, чтобы улечься в таком виде рядом с Реном, чувство собственной незащищенности и уязвимости взлетело под потолок. Повинуясь этому внезапному всепоглощающему ощущению, он даже дернулся вперед, сделав слабую попытку вскочить с койки, но тут Рен положил ладонь ему на бедро, останавливая и успокаивая. - Прекрати думать, - велел он, чуть сжимая пальцы – показывая, что хотел бы притянуть Хакса ближе, но не делая этого. Хакс закрыл глаза, глубоко вздохнул и попытался расслабиться. Закинув сначала одну ногу на койку, потом другую, он осторожно улегся на спину рядом с Реном и замер. Ощущения были странные и явно дискомфортные – не выдержав, он перевернулся на бок, спиной к Рену, с трудом уместившись на самом краешке матраса. Сзади послышалось хмыканье – выражение нетерпения, как показалось Хаксу. Или сдерживаемого веселья – наверное, Рену поведение Хакса казалось забавным. Оба этих варианта были оскорбительными – Хакс ощутил, как вспыхивает в груди злое раздражение, и начинают гореть щеки. Он ждал, когда же Рен наконец решит, что игры закончились, и бесцеремонно подтащит его поближе к себе, но ничего подобного так и не случилось. Единственное, что ощутил Хакс - волну теплого воздуха, когда на него сверху опустилось одеяло, которым Рен накрыл их обоих. Хакс лежал молча, чувствуя как колотится сердце. Расслабиться не получалось, все тело одеревенело и напоминало кусок дюрастила, который зачем-то положили на койку. Присутствие рядом Рена остро ощущалось всей кожей. В конце концов, их разделяло пару дюймов – Хакс прекрасно чувствовал тепло его тела, слегка заметные колебания матраса, проседавшего со стороны Рена чуть больше из-за разницы в весе, и иррационально боялся, что в любую минуту может скатиться в это - наверняка не существующее - углубление прямо Рену под бок. - Ты когда-нибудь кого-нибудь любил? - тихо спросил вдруг Рен, врываясь в мысли Хакса. - Кроме семьи? Хакс нахмурился, вспомнив Брендола, который в последние часы своей жизни плавал в резервуаре с бактой, в которой медленно растворялся. - Генетика вряд ли является достаточным основанием для привязанности. - Нет, - согласился Рен. - Не является. Если бы вопрос о том, любил ли он когда-нибудь кого-нибудь, задали любому другому человеку, ему наверняка потребовалось бы время, чтобы вспомнить всех значимых людей в своей жизни и оценить свои к ним чувства с этой точки зрения – но Хакс ни в чем подобном не нуждался. Ему некого было вспоминать и не с чем сравнивать. - Нет, - легко ответил он. - Не любил. Разве у меня было для этого время? Я с самого детства был очень занят, пытаясь покорить галактику. Каким-то неведомым образом Хакс безошибочно почувствовал, что Рен улыбается. - И теперь ты почти у цели, - прошептал Рен. - Что будешь делать потом? - Попытаюсь ее удержать, - без колебаний ответил Хакс. - Это наверняка обеспечит меня занятием до конца жизни. Неожиданная мысль вдруг пришла ему в голову – хотя, по всей видимости, должна была прийти гораздо раньше. Хакс чуть повернулся – теперь он говорил, обращаясь к потолку, а не к противоположной стене. - Что случилось, Рен? Не так давно ты готов был уничтожить меня, задушить голыми руками, потому что считал угрозой своей власти над галактикой. А теперь просто уступаешь дорогу? - Чтобы ты встал рядом со мной, - сказал Рен. - Подчиняться кому бы то ни было я не собираюсь. Хакс фыркнул. Перевернувшись на спину, он сложил руки на груди. - Не связано ли это с вопросами наследственности и преемственности, которым ты, по-видимому, все же придаешь огромное значение? Вейдер был цепным псом Императора. Грозным и послушным. Не его соправителем и уж точно не его наследником. Если бы Палпатину пришлось выбирать, скажем, между тобой и своим прямым потомком, кого бы он предпочел? - Никого, - тут же откликнулся Рен. - Он убил бы нас обоих, чтобы вернуть себе власть, которую считал своей по праву. Хакс хотел было поспорить, но передумал – в конце концов, в словах Рена было рациональное зерно. Будь Хакс в этой гипотетической ситуации на месте Палпатина, поступил бы так же без всяких сомнений и сожалений. Да и как можно принимать в расчет кровные узы, когда эти самые узы далеко не всегда обеспечивают передачу наследственной информации, определяющую чувствительность к Силе? Хакс вздохнул, признавая поражение, и опять повернулся на бок. Наверное, мысль о том, что Палпатин точно так же расправился бы с Реном, должна была примирить его с ситуацией, но почему-то не примиряла. - Знание о том, что в тебе течет его кровь – последний недостающий кусочек паззла, - сказал вдруг Рен. Матрас с его стороны прогнулся сильнее, и Хакс замер в ожидании неизбежного прикосновения. Он даже умудрился не вздрогнуть, когда ощутил пальцы Рена на бедре, и потом тоже - когда Рен придвинулся ближе, провел ладонью вверх по животу Хакса и обнял его уже обеими руками поперек груди, а сам уткнулся носом ему в шею. Последний кусочек паззла. Хакс несколько раз повторил эти слова про себя, признавая, что звучит это не так уж плохо – даже обнадеживающе. Уверенность - последнее, что он ожидал получить от отношений с Реном. Хакс действительно достиг всего, к чему пришел к текущему моменту своей жизни, опираясь исключительно на собственные силы – а не выезжал с самого детства на наследии предков, которого он, как оказалось, не оправдал. Что ж, может и в этом они с Реном оказались не такими уж непохожими друг на друга. - Представить себе не мог, что придет день, когда сам Кайло Рен будет пытаться меня успокоить, - немного нервно сказал Хакс. Теплое дыхание Рена обдало его шею, переместилось выше и защекотало впадинку за ухом. - У меня получается? - прошептал он. Как ни странно, да, но Хакс пока не готов был признать это вслух. - Как мы собираемся выбираться с этой планеты, Рен? - вместо этого спросил он. - Прости, но меня не очень впечатлила твоя метафора про мистическую дверь, на пороге которой мы якобы стоим. Это было слабой тенью его обычных ядовитых ремарок на тему Силы, и Рен только тихо фыркнул. Теплый поток воздуха, неожиданно овеявший его щеку, заставил Хакса машинально дернуться. Руки Рена, обнимавшие его за пояс, тут же сжались крепче, словно он по-прежнему ждал – и боялся, - что Хакс может в любую минуту передумать и уйти прочь. Жест вышел подчеркнуто собственническим. Хакс замер – его действительно накрыло желание немедленно высвободиться и как минимум встать с койки, а как максимум оказаться подальше от Рена. - Я серьезно спрашиваю, Рен, - проворчал он, пытаясь успокоиться. - Зови меня Кайло, - попросил Рен невнятно, как будто уже почти заснул, но на границе яви и сна неожиданно вспомнил о чем-то важном. - Пожалуйста. Хакс опять вонзил ногти в ладони, давя в себе раздражение от пренебрежения, с которым Рен отнесся к его вполне обоснованным опасениям, а вместо этого решил пообсуждать какую-то сентиментальную чушь. Но вместо того, чтобы привычно огрызнуться, он глубоко вздохнул и сдержался. - Как мы собираемся выбираться с этой планеты, Кайло? - тихо спросил он без капли сарказма в голосе. Руки Рена, обнимающие его поперек груди, ощутимо расслабились. - Мне нужно отдохнуть, - сообщил он. - А потом я найду ответ. Хакс в очередной раз глубоко вздохнул и закатил глаза. - Так, значит. Весь твой план сводится к медитациям или того лучше – отправке в космос сигнала бедствия в надежде, что кто-нибудь будет пролетать мимо и услышит его? Ответа не последовало – ни очередных загадочных тирад, ни раздраженных комментариев. Хакс лежал молча, поневоле синхронизируя свои вдохи и выдохи с равномерным движением грудной клетки, прижатой к его спине. Тихое сопение уткнувшегося в его шею Рена тоже почему-то умиротворяло. Хакс провел неисчислимое количество стандартных часов, пытаясь вернуть Рена из мира мертвых, куда он почти успел уйти, обратно в мир живых, беспокоясь и убеждая наконец отдохнуть – поэтому иррациональное раздражение, которое он теперь испытывал от того факта, что Рен крепко спит, было совершенно абсурдным. И все же Хакс рядом с тихо сопящим Реном мучился именно этим – горьким и нелогичным чувством, что его бросили одного перед лицом полнейшей неопределенности и тревоги. Полагал ли Рен, что вера в мистический путь Силы, ведущей его по жизни, каким-то образом передастся Хаксу? Что Хакс сможет просто расслабиться и положиться на волю непостижимых сил и на слова Рена – и это теперь, когда неумолимые часы тикают, с каждой минутой все больше отдаляя его от места командующего на мостике Финализатора? Хотя... что сам Хакс мог сделать в текущей ситуации? Подняться наверх, попытаться опять связаться с кораблем, пригрозить офицерам, вовлеченным в переворот? Конечно, перед лицом Ландри он держался неплохо, но, если откровенно, отсюда он ничем не смог бы им навредить – все это понимали, и сам Хакс прежде всего. И все же... он ведь не так давно высказал Ландри, что со стороны заговорщиков было крайним идиотизмом полагать, что они каким-то образом смогут навсегда заточить их... заточить Рена... на этой планете – просто потому, что Кайло Рен оставался Кайло Реном – могущественным Верховным лидером Первого Порядка, одаренным в Силе. Тогда он нисколько не кривил душой – был зол на Ландри за неуважение, которое тот демонстрировал верховному командованию, и говорил предельно искренне. Возможно, он действительно начал доверять Рену. И это было очень опасно. Хакс в очередной раз ощутил, как болезненно заколотилось сердце в груди под ладонью Рена, как мучительно свело все мышцы тела, как панически забилось в мозгу трусливое желание немедленно бежать как можно дальше – но он уже сделал свой выбор. Добровольно и осознанно. Снял сапоги и забрался в одну койку с Реном, позволив непрочной связи, установившейся между ними, укрепиться и укорениться. Да, отчасти он сделал это потому, что знал – таково было желание Рена. И такова была цена за равноправие в их отношениях. Хакс закрыл глаза, вызывая в памяти тренировки в процессе обучения снайперскому искусству, и задышал глубоко и размеренно, последовательно расслабляя каждую мышцу в теле. Потом очистил разум, заменив все беспокойные отрывочные мысли белым шумом, и привычно вошел в режим ясного отчетливого восприятия происходящего. Постепенно мелочи, которые раньше ускользали от его внимания из-за тревожности, начали проявляться – в раковину освежителя мерно капала вода из неплотно закрытого крана, тихо гудела вентиляция, нагнетая рециркулированный воздух, журчала вода, бегущая по трубам, а за его спиной тихо сопел Рен, чье влажное дыхание щекотало шею. Несмотря на то, что Рен прижимался к нему всем телом, Хакс инстинктивно пытался если не отодвинуться, то хотя бы сохранить некий барьер между ними – то минимальное расстояние, которое он мог себе позволить, не тревожа спящего. Конечно, при таком раскладе уснуть у него никак не получилось бы – а ведь он нуждался в отдыхе не меньше, чем Рен. Обдумав это, Хакс мысленно сдался и усилием воли заставил себя принять прикосновение – как чуть раньше точно так же сознательно заставил себя расслабиться. В тот же момент ему показалось, что гравитация, сконцентрированная вокруг более массивного Рена, притягивает его еще ближе, буквально впечатывает в тело, обнимающее его со спины – конечно, такого быть не могло, это была всего лишь иллюзия, но Хакс едва опять не запаниковал. Рен вдруг издал удовлетворенный вздох, что-то сонно пробормотал и подтянул свои длинные ноги так, чтобы они идеально повторяли очертания ног Хакса с внутренней их стороны. Последнее, что Хаксу пришлось изгнать силой своего разума – ощущение уязвимости, точно так же, как раньше он избавился от тревожности и чувства собственной неполноценности. Все это непременно вернется – и даже быстрее, чем бы Хаксу хотелось, но пока сойдет и так. Он слишком устал, а Рен был слишком теплым, его объятия – слишком уютными и надежными, и Хакс мог позволить себе роскошь раствориться в одном-единственном оставшемся ощущении, которое не появлялось в его жизни уже очень давно. Может быть, десятилетия. Безопасность. С этим он, наконец, уснул. Красиво, правда? Это был голос его матери. Он раздавался откуда-то из-за спины Армитажа, и он изо всех сил вгляделся в бликующий траспаристил перед собой, за которым сияли мерцающие звезды, выискивая ее отражение. Он сумел различить ее неясный призрачный силуэт, окутанный бело-золотой дымкой, не приближавшийся ни на дюйм и остававшийся таким же размытым. Армитаж боялся обернуться. Боялся, что мать исчезнет. - Ты должен быть здесь, - сказал она, вдруг оказавшись совсем близко. Армитаж видел в отражении, как ее рука опустилась ему на плечо – но не почувствовал этого. - Среди звезд. Они все принадлежат тебе. - Все? - спросил он дрожащим, детским голосом. - Все до единой. Но за них нужно сражаться. С огромным усилием Армитаж повернулся, чтобы взглянуть на мать. Почему-то все его движения были крайне медленными, и, казалось, на них ушли целые годы. Неудивительно, что когда он, наконец, повернулся, она уже исчезла – как он и боялся с самого начала. А перед ним раскинулся пустой пляж с серой полоской песка, испещренной буро-зелеными комками водорослей, блестевшими в сером свете. Ветер, порывами налетавший на Армитажа, пах солью. Далеко над морем скользил корпус единственного шаттла, покидающего атмосферу - расстояние между ними все увеличивалось, пока корабль не превратился в далекую точку высоко над горизонтом. Деталей рассмотреть было невозможно, но Армитаж откуда-то знал, что это тот самый шаттл, на котором когда-то давно отец увез его с Арканиса. Теперь он улетал, оставив его здесь одного на расправу армии Республики. Нужно во что бы то ни стало его остановить. Хакс побежал к морю, но песок под ногами осыпался, затягивал в себя, с каждым шагом становясь все более зыбким и неустойчивым. Хакс едва не падал. Из моря за ним внимательно наблюдали чьи-то зеленые глаза, покачиваясь на воде как буйки – то скрываясь в волнах, то вновь появляясь. Явно наслаждаясь его прыжками по пляжу и отчаянием. Наконец Армитаж достиг воды, но легче ему не стало. Что-то схватило его за лодыжку и потащило в глубину неспокойного моря. Он попытался стряхнуть это с себя, дергая ногой и поджимая ее к груди, но потерял баланс и ушел под воду. Морские волны затопили его с головой, хлынули в нос и рот. Он стремительно летел куда-то вниз, а вокруг царила темнота. Где-то высоко над ним, над этим пляжем и морем, все дальше и дальше удалялась блестящая точка шаттла, и теперь уже не было никакой возможности ее догнать. - Хакс, - раздался вдруг чей-то голос. - Ты спишь. Проснись. Его тело отчаянно рванулось вверх, к поверхности воды. Сердце стучало, как безумное. Что-то до сих пор цепко держало его за ногу, и он дернулся, силясь освободиться – и услышал сдавленное ругательство. А потом что-то мягко сжало его плечо. - Дыши, Хакс, - сказал тот же голос. Последние остатки кошмара рассеялись, Хакс захлебнулся воздухом, последовав совету, и задышал ровнее. Распахнув глаза, он увидел вокруг ту же тьму, но на этот раз она была знакомой. Рука Рена крепко сжимала его плечо. Впрочем, хватка ослабла, едва он понял, что Хакс уже не спит и осознает окружающее. - Все в порядке, - мягко сказал он, еще раз ободряюще погладив плечо, и прижался щекой к виску Хакса. Хакс лежал молча, считая вдохи и выдохи, и пытался остановить мелкую дрожь, пронизывающую все тело. Прошло много лет – десятилетия – с тех пор, как он видел подобный кошмар в последний раз. Это всегда была вариация на тему того, что его оставляют на Арканисе – такие сны мучили его годами с того самого дня, когда они бежали от армии Республики, бросив его мать на планете. И вот теперь детский кошмар вернулся, вытащенный из глубин подсознания откровениями из личного архива Сноука, которые все-таки пробили брешь в тщательно сконструированной Хаксом системе защиты от неприятных воспоминаний и эмоций. А теперь еще и Рен стал свидетелем его очередной слабости. Хакс не собирался просто лежать и принимать утешения, как пятилетний ребенок. Резко вскинувшись, он сел на койке, свесив ноги на пол. Рен не сделал попытки его удержать. - Пойду в душ, - пробормотал Хакс, пытаясь откинуть назад лезущие в глаза волосы, но они все равно падали вперед, обрамляя его лицо безжизненными спутанными прядями. Он ждал, что Рен будет возражать, но после нескольких секунд напряженной тяжелой тишины прозвучал единственный вопрос: - Составить компанию? Первым порывом Хакса было решительно отказаться, но вместо этого он неожиданно выговорил совершенно другое, хотя и не собирался: - Дай мне пару минут. Он встал с койки и направился в освежитель, не утруждая себя командами прибавить освещение – в конце концов, комната была маленькой, и в ней не составляло труда ориентироваться даже в полной темноте. Выставлять себя на обозрение Рену Хаксу совершенно не хотелось – он и без того чувствовал себя слишком уязвимым, потерянным и усталым, чтобы притворяться, будто все в порядке. Темнота хорошо маскировала то, на что у него самого не было сил. Проскользнув в освежитель, Хакс аккуратно прикрыл дверь. Он ощущал странное оцепенение, словно все события текущего цикла – обнаружение изображений матери, правда о своем бесполезном наследии – случились многие недели назад. Крушение их с Реном шаттла на этой планете ощущалось еще более далеким во времени и казалось своего рода разделительной чертой, за которой закончилась его прежняя жизнь и началась совершенно иная. Мысли путались и разбегались, явно сигнализируя о том, что Хаксу просто не хватало энергии для анализа своего состояния. Он принялся раздеваться – бросил майку на пол, потом туда же отправил брюки и белье. В прежней жизни на своем корабле он никогда не позволил бы себе подобной неряшливости. Его корабль. Финализатор. Больше не его, напомнил он себе, открывая дверцу в душевую кабину и заходя внутрь. Рен обещал, что они все вернут, но в данный момент Хакс не мог найти ни вдохновения, ни уверенности для того, чтобы начать планировать, каким именно образом они собираются это сделать. Он включил воду и отступил в сторону, ожидая, пока душевая установка освежителя достаточно ее нагреет. Интересно, именно так ощущает себя человек, потерпевший поражение? Словно лежит на земле напротив целой роты штурмовой команды, но не способен найти в себе сил даже на то, чтобы встать на ноги? Кто он теперь? Вопросы теснились в голове, бессмысленные и бесполезные - Хакс уже задавался ими не первую неделю, с того самого дня, как подставился под бластерный заряд, предназначавшийся не ему. И все ответы, как он теперь осознал, были привязаны к Кайло Рену, и причины этого были куда глубже, чем он позволял себе признавать. Хакс привычным усилием запрятал эту мысль подальше – несомненно, она была важна, даже чересчур важна, - но вместе с тем включала в себя слишком много смыслов, чтобы прямо сейчас он мог в полной мере ее обдумать. Вода в душе нагрелась – он шагнул под горячие струи, бьющие сверху. Волосы, намокнув, сразу же облепили голову на манер гладкого шлема. Шум воды, разбивающейся о кафельный пол, поглотил все прочие звуки, словно Хакс очутился в середине пузыря, за стенки которого оказалась вытеснена вся остальная хаотичная и непредсказуемая Вселенная. Хакс не слышал, как в освежитель зашел Рен, но понял это в тот самый миг, как открылась внешняя дверь, - его обдал поток прохладного воздуха, ворвавшийся из комнаты. Он не шелохнулся, оставшись стоять, где стоял – закрыв глаза, опустив голову и обхватив себя обеими руками за плечи. За прошедший цикл Хакс столько раз находил и повторно терял надежду, что теперь все это было неважно – и то, что он позволил Рену прийти сюда, лучшее тому доказательство. Он не вздрогнул, когда Рен, забравшийся в душевую кабинку, обнял его со спины, прижавшись всем своим телом. Хакс просто откинулся назад, расслабляясь, и положил свои скрещенные руки поверх обнимающих рук Рена, повернув голову так, чтобы в лицо ему не била вода. Душевую кабинку наполнял пар, заволакивая лампы потолочного освещения влажным туманом. Из-за этого перед глазами все расплывалось, что устраивало Хакса как нельзя лучше. Рен молчал – просто прижимался к нему всем телом, как будто Хакс - или они оба - нуждались в поддержке, чтобы не упасть. Странно, но Рен, кажется, прекрасно понимал, когда слова могли помочь, а когда - только все испортить. Они стояли так долго, кожа к коже, но никакого сексуального подтекста в этом объятии не было. Это напомнило Хаксу происшествие в освежителе медицинского блока – тогда они тоже оказались в двусмысленной ситуации, и общий настрой тоже не располагал к чему-нибудь... более чувственному. Но они оба в то время были вымотаны до крайности. Рен пошевелился первым – повернул голову в ту же сторону, что и Хакс, и прижался губами к его виску. Следующий поцелуй пришелся уже в ухо – Рен запустил руку в мокрые волосы Хакса, пальцами зачесывая их назад и стараясь не дергать за спутанные пряди. Осторожное прикосновение к коже головы посылало волны удовольствия по всему телу – Хакс не помнил, прикасался ли кто-нибудь когда-нибудь к нему подобным образом, и уже скоро со стыдом поймал себя на том, что низко урчит, как лот-кот, подставляясь под ласку. Удовольствие в любом случае было лучше, чем оцепенение, а конкретно сейчас - гораздо лучше, чем злость. Рен разделил с ним этот крохотный капсулированный мирок, в котором не имели значения ни совместные грандиозные планы по подчинению галактики, ни их сложные запутанные отношения Верховного лидера и генерала Первого Порядка. Может быть то, что происходит сейчас, здесь и останется, чтобы никогда больше не повториться. Может – станет первым шагом на пути к чему-то большему. Хаксу было почти все равно, пока этот момент длился – он был намерен получить от него все по максимуму. Потому что хотел и потому что мог. Выпрямившись, он потянулся до хруста в спине, с наслаждением расправляя затекшие мышцы, непривычные к такому долгому напряжению в ссутуленной позе. Расцепив руки, Хакс оставил одну поверх предплечья Рена, не собиравшегося, по-видимому, выпускать его из объятий, а вторую положил на запястье другой его руки и слегка подтолкнул ее вниз. Рен понял намек сразу же, за что Хакс был ему весьма благодарен. Откинувшись ему на грудь и сильнее прогнувшись в пояснице, он, не сдерживаясь, низко застонал, когда пальцы Рена спустились по его животу вниз и нашли член, начавший твердеть в ту самую секунду, как Рен без колебаний откликнулся на его молчаливую просьбу. Пальцы Рена обхватили член Хакса и буквально за несколько движений привели его в полную готовность – у Рена явно имелся необходимый навык, он не торопился, наощупь изучая текстуру нежной кожи по всей длине, горячую головку, поджавшиеся яйца. Хакс чувствовал бедром, как постепенно наливается член Рена – и хотя теперь его желание не являлось секретом, то, как быстро он распалялся от одной лишь близости к Хаксу, скручивало низ живота острым пронизывающим удовольствием. Рен по-прежнему не спешил, лениво и обстоятельно поглаживая член Хакса, чем только усиливал впечатление полной оторванности текущего момента от всего прочего мира. Словно они остались вдвоем посреди бескрайнего космоса – не было никого, кто мог бы нарушить их уединение или увидеть, как с Хакса слетает броня его извечного самоконтроля и ледяной невозмутимости. Незаметно для себя он начал покачиваться взад и вперед, и опомнился только тогда, когда услышал низкий стон Рена и ощутил вибрацию широкой грудной клетки, прижатой к его спине. Рен провел полуоткрытыми губами вниз по шее Хакса, спускаясь поцелуями к его плечу, а потом вдруг прикусил кожу прямо над ключицей. Это не был укус в полном смысле этого слова, но Хакс все равно ощутил в этом молниеносном движении нечто восхитительно хищное и опасное. Его член ощутимо дернулся в руках Рена. Прямо сейчас Хакс хотел всего – решив, что может себе позволить хотя бы один раз в этих обстоятельствах приоткрыть дверь в многоуровневой защите, не дававшей свободы его эмоциям. И теперь запретные до этого чувства хлынули через брешь и затопили его с головой. Хаксу хотелось вытащить Рена из душевой кабины, швырнуть на койку, взобраться сверху и насадиться на его член без подготовки. Он бы только приветствовал боль, потому что она тоже была лучше, чем оцепенение. Окончательная и бесповоротная капитуляция. Воздух врывался в легкие судорожными порциями – Хакс, не глядя, потянулся к полке и на ощупь нашел бутылочку лубриканта, принесенную сюда предыдущим владельцем комнаты. Она была закрыта неплотно, и он вложил ее в руку Рена, оставляя на его усмотрение, что с ней делать и делать ли хоть что-то. В первые секунды он кожей ощутил чужое замешательство – но потом дыхание Рена стало глубже, а возможности, открывавшиеся перед ним с учетом лубриканта, заставили его член, который Хакс по-прежнему ощущал бедром, стать еще тверже. Рен слегка отодвинулся и притерся бедрами так, что его член при каждом движении проезжался по расщелине между ягодицами Хакса. Бутылочка из его руки чудесным образом исчезла, но Хакс ощутил, что ладонь, продолжавшая ласкать его член, вдруг стала скользкой и гладкой. Это было так хорошо, что Хакс потерялся в ощущениях. Он откинул голову на плечо Рена - совершенно расслабив мышцы и абсолютно не беспокоясь ни о выражении своего лица, ни о приоткрытых губах, ни о воде, бьющей на него сверху и затекавшей в рот. Рен двигал рукой и сжимал его член именно так, как нравилось Хаксу – поворачивал запястье, когда добирался до вершины, и большим пальцем дразнил чувствительную уздечку. Остатками разума, которые еще могли хоть как-то функционировать, Хакс задавался вопросом, улавливал ли Рен его предпочтения в сексе через Силу и чувствовал, как именно двигаться и что делать, чтобы все было просто идеально. А потом Рен вдруг резко отпустил его. Хакс немедленно нахмурился – ощущение потери и незавершенности пронзило его насквозь – и уже хотел повернуться, чтобы потребовать от Рена ни в коем случае не останавливаться, но тут до него дошло, что происходит. Рен отступил немного назад – так, что между их телами заклубился горячий влажный пар, а в следующую секунду бутылка с лубрикантом упала на пол. Хакс ощутил, как горячая скользкая головка члена Рена прижалась к его бедрам – сразу под изгибом ягодиц. Он расслабил ноги как раз настолько, чтобы член Рена мог беспрепятственно скользить между ними. Рен потянул Хакса к себе, крепко ухватив за бедра, и застонал, уронив голову ему на плечо. Толкнулся еще раз – и они оба стали двигаться, пока не синхронизировали ритм и темп, пока не нашли идеальный угол, под которым член Рена скользил по промежности Хакса, и силу, с которой Хакс сжимал бедра, чтобы обеспечить необходимое давление – и тогда рука Рена вернулась, снова обхватив его член. Хакс растворился в ощущениях, не пытаясь больше цепляться за свой пресловутый самоконтроль. Рен двигал рукой в такт своих неглубоких толчков, его бедра звонко шлепались о задницу Хакса в рваном хаотичном, но уже узнаваемом ритме. Хакс не знал, куда девать собственные руки – и в конце концов вцепился пальцами одной в бедро Рена, а вторую поднял, чтобы запустить в его мокрые волосы. Их тяжелое неровное дыхание заглушал шум бьющей о кафель воды. Из-за этого происходящее казалось Хаксу еще нереальнее и больше напоминало сцену из голопорно, чем на акт интимности, поэтому, когда удовольствие стало нестерпимым, он смог отпустить себя. Мощный оргазм почти сбил его с ног, и Хакс коротко вскрикнул, испытывая одновременно облегчение и эйфорию, и сразу вслед за ним простонал Рен – словно в самом деле ощутил удовольствие Хакса, как свое собственное. Не переставая легко поглаживать его член - особо чувствительный после оргазма, - пока сквозь тело Хакса проходили волны дрожи, он явно старался продлить наслаждение, но все же потом отпустил его и решительно взял Хакса за бедра двумя руками. Хакс ничего не имел против – он был расслаблен и податлив, ноги держали его с трудом, и при резкой смене положения он покачнулся, едва не завалившись вперед. Пришлось упереться рукой в стену, чтобы восстановить равновесие и найти оптимальное положение, пока Рен все сильнее вбивался между его бедер, стремясь достичь собственной разрядки. Конечно, долго это не продлилось – в промежности Хакса стало горячо, и теплая жидкость потекла вниз по ногам. Стальная хватка Рена на бедрах исчезла – вместо этого он обхватил Хакса за пояс подрагивающими руками и прижался крепче. Хакс с готовностью откинулся назад, растворяясь в его объятиях, и стоял так, пока посторгазменное блаженство не рассеялось, как влажный пар в душевой. Реальность понемногу вступала в свои права – Хакс медленно распахнул глаза, сморгнув с ресниц капли воды, и вдруг осознал, что не открывал их с того самого момента, как Рен зашел в освежитель. Он выпрямился, перенеся весь вес на собственные ноги, и мягко отодвинулся от Рена. Сердце в груди все еще билось тяжело и быстро, но окружающее пространство – от потолочных ламп до шума воды – уже не казалось таким нереальным и призрачным. Звуки внешнего мира стали громче – это вторжение лучше, чем что-либо напомнило Хаксу, где он и почему. - Я бы все-таки хотел принять душ как полагается, - сказал он, повернувшись к Рену вполоборота. - Можешь вымыться первым. Рен и на этот раз промолчал – видимо, опять почувствовал, что любые слова сейчас будут излишни. Хакс, все еще избегая смотреть на него в открытую, посторонился, давая ему больше свободного пространства под душем. Рен быстро мылся, а Хакс зачарованно наблюдал, как мыльная пена, утекающая в слив, переливается всеми цветами радуги под лампами потолочного освещения. Почувствовав прикосновение к плечу, Хакс вздрогнул, но не отдернулся, позволив Рену поцеловать себя в мокрый затылок. Вслед за этим сразу же повеяло холодом – Рен открыл дверь в наполненную паром душевую, потом в освежитель, а затем Хакс остался один. Он тяжело выдохнул и провел дрожащими пальцами по волосам, откидывая их с лица. Потом запрокинул голову назад и подставился прямо под бьющие сверху струи воды, ожидая – и боясь – что вот-вот ощутит отвращение, стыд и презрение к тому, как легко он позволил себе пойти на поводу собственных желаний. Ждал он напрасно – не появилось ни единого отголоска подобных эмоций, так что Хакс взял мыло и принялся тщательно намыливаться, гоня от себя любой намек на удивление. Вокруг стояла тишина, разбавленная только плеском воды.