***
День выдался вызывающе тёплым, и Драко нахмурился, всмотревшись в голубое небо и яркое солнце, прежде чем войти в кафе. Звук задорно рычащего капучинатора и приятный аромат свежесваренного кофе и выпечки только сильнее испортили настроение. Какой отвратительно идеальный день. Однако стоило его взгляду наткнуться на Шеннон, вся ненависть вмиг испарилась. Конечно, она заслужила идеальный день. Она заметила его у двери и сверкнула нахальной улыбкой. — Так, было бы хорошо, если бы этот гонец был не с плохими вестями. — С плохими вестями… и подарками, — ответил Драко, театрально доставая из-за спины свёрток в упаковочной бумаге. Улыбка Шеннон стала ещё шире, и она наклонилась над прилавком, подставляя щёку. — С днём рождения, — сказал он, протягивая подарок. — Спасибо, дорогой. Но знаешь эту старую поговорку о том, что главный подарок — это ты? Он тяжело вздохнул. — Извини. Я бы очень сильно хотел прийти, но у меня… — Семейные обязательства, — мягко закончила Шеннон. — Знаю. Я всего лишь дразню. Мы будем скучать без тебя, — многозначительно добавила она, отвернувшись, чтобы приготовить его обычный кофе. — Поверь, скучать буду я, — пробормотал он, потирая глаза. — Ну, если что-то поменяется, ты знаешь, где нас найти, и мы будем гулять допоздна, — сказала она, вручив ему бумажный стакан. Драко ненавидел это полное надежды выражение лица. Ненавидел разочаровывать её, особенно из-за этого. — Повеселись сегодня, — подмигнул он, положив пятидесятифунтовую банкноту в банку с чаевыми. — Ты это заслужила.***
Драко весь день не знал, куда себя деть. Он бродил вокруг поместья, делал вид, что читает в библиотеке, наблюдал, как мать обрезает кусты роз. В Азкабане не было никаких особых часов посещения, можно было прийти в любое время, но без назначенной с друзьями встречи, которая заставляла придерживаться хоть какого-то графика, обнаружилось, что он в высшей степени не заинтересован в этом путешествии. Теперь Драко жалел, что сказал им не приходить. Хотя они виделись всего лишь на прошлой неделе, сейчас, когда наступил день визита, идея столкнуться с этим в одиночку пугала сильнее, чем он мог ожидать. — Что тебя тревожит, дорогой? — голос матери прорвался сквозь его мысли. — Ты переживаешь о том, что скажет отец? — Нет, — честно ответил Драко. — Просто сложно… возвращаться туда. Нарцисса отложила ножницы и присела на скамейку, взяв его за руки. — Не знаю, как выразить, насколько я ценю то, через что ты проходишь ради этого. Как много это значит для меня. Драко попытался изобразить успокаивающую улыбку, но получилось больше похоже на гримасу. — Сегодня мне приснился день суда. Он почувствовал, как после этих слов её ладони сжались. — Драко… — Зачем мы это делаем, мама? — прервал он. — Ты правда хочешь, чтобы он вышел? Ты действительно думаешь, что он заслуживает того, чтобы выйти? Неужели мне действительно придётся снова и снова терпеть это место в течение следующих двадцати лет в надежде вытащить его? Внутренности Драко сжались от собственных слов. Прошло всего несколько месяцев посещений. Он никогда в полной мере не задумывался о том, что впереди ещё двадцать лет. Это казалось непостижимым. — Конечно, я хочу, чтобы он вышел, любовь моя, — мягко сказала Нарцисса, не обращая внимания на его выпад. — Моё сердце разрывается каждую секунду, когда его нет рядом. Так же, как это было с тобой. Драко поставил локти на колени и уронил голову в руки. — Как ты можешь простить его? Как ты можешь простить то, что он сделал? Он почувствовал, как тёплая ладонь опустилась между лопатками. — Потому что он — моя жизнь, и у меня не было другого выбора.***
— О! Забыла вам рассказать. На прошлой неделе я встретила в Норидже парочку друзей Драко. Гермиона замерла, так и не докрасив ноготь на ноге. — Серьёзно? — Угу, — кивнула в ответ Джанель, обернув прядь волос вокруг плойки. — Из школы? — уточнила Шеннон, махнув щёточкой для туши перед зеркалом. — Ага. — Кого? — спросила Гермиона. — Честно говоря, я была под таким впечатлением, что не расслышала их имена, — рассмеялась Джанель. — Один парень — ходячая пара скул, девушка как будто прямо с обложки Vogue, и ещё один — ну просто мечта — высокий, темноволосый и невероятно красивый. В смысле, его глаза… Я никогда раньше не видела такого синего цвета. — Вероятно это Блейз, Пэнси и Тео, — усмехнулась Гермиона. Джанель щёлкнула пальцами. — Именно они. — Она вернулась к своим волосам, но через мгновение добавила: — Они как будто удивились, когда я упомянула тебя. Гермиона от шока прошлась лаком по всему мизинцу. — Меня? — переспросила она. — Ты упомянула меня? — Да, и похоже они не ожидали, что Драко с тобой общается. Гермиона нервно сглотнула. Джанель повернулась в кресле, чтобы посмотреть на неё. — Вы и правда не особо дружили в школе? Шеннон встретилась с ней глазами в зеркале и одарила Гермиону понимающим взглядом. — Нет, — ответила она, смывая лишний лак. — Мы и правда не дружили. — Жаль, что он не может прийти сегодня, — продолжила Джанель, повернувшись обратно к своему отражению. — Да, — грустно согласилась Шеннон. — Но ты же знаешь, каждый раз, когда у него появляются «семейные обязательства», он пребывает не в лучшем настроении. Гермиона почувствовала, как лёгкий холодок пробирается по спине после слов Шеннон. Малфой никогда при ней не упоминал о каких-либо «семейных обязательствах», но она могла представить себе только одну причину, которая была бы достаточным основанием, чтобы он не смог присоединиться к ним. Желудок горел от смеси вины и стыда. Когда Шеннон сказала, что он не придёт на её день рождения, Гермиона почувствовала облегчение. Стали они друзьями или нет, она всё ещё старалась быть осторожной рядом с ним, и ночь, когда можно расслабиться, точно не помешает. Особенно если учитывать те три нереально откровенных наряда, которые девушки приобрели специально для этого вечера. Гермионе нравилось своё тело и нравилось его демонстрировать. Мужчины (как, впрочем, и женщины) никогда не обделяли её вниманием, не заставляли как-то усомниться в себе. Так, как делал это он. Ей потребовалось немало лет для осознания, что любая девочка-подросток сталкивается с мучительной неуверенностью в себе. Зацикливаться на чертах, которые Гермионе в себе не нравились, было абсолютно нормальным. Но что было ненормально и что она никогда не могла до конца объяснить, так это то, что какой-то мальчик-подросток издевался над ней из-за тех самых ненавистных черт. Тем более, когда это был мальчик, в которого она по какой-то таинственной причине была окончательно, бесповоротно, невероятно влюблена. Ещё менее нормальным было то, что этот мальчик остался с ней во взрослой жизни и, словно гигантское зеркало, постоянно напоминал обо всех сомнениях и тревогах, которые должны были остаться в далёком прошлом. То, что она до сих пор отчаянно нуждалась в его одобрении, не вызывало ничего, кроме жалости. Поэтому одна ночь, чтобы спокойно потрясти задницей без его осуждения, — это не так уж и много. — Он заглянул сегодня утром в кафе, чтобы поздравить меня с днём рождения и подарить подарок. Гермиона снова перевела взгляд на Шеннон. — Мило. И что там? — Не знаю, — пожала плечами Шеннон. — Я ещё не открывала. — Ну, так давайте посмотрим, — воодушевилась Джанель. Шеннон подошла к столу и достала коробку. Она разорвала упаковочную бумагу, и Гермиона почувствовала укол беспричинной ревности, когда увидела, что Малфой подарил Шеннон книгу. Однако это чувство мгновенно испарилось, стоило ей увидеть лицо подруги. — Боже мой, — выдохнула она, аккуратно проведя пальцами по обложке. — Что там? — спросила Джанель, вставая рядом. Гермиона подошла ближе и затаила дыхание, когда Шеннон пролистала несколько страниц. Это был фотоальбом, наполненный потрясающими фотографиями пейзажей реки Шеннон. Красивый мост, растянувшийся над кристально-голубой поверхностью воды, золотые берега, сияющие всеми оттенками опавших листьев на осеннем закате, покрытые снегом деревья, отражающиеся в ледяной глади, словно в зеркале. Гермиона подняла взгляд на мокрые ресницы Шеннон и почувствовала, как слёзы обжигают глаза. Она знала, как много эта река значила для подруги: её название стало именем, которое Шеннон выбрала сама. — Надо было открыть это до того, как я накрасилась, — всхлипнула Шеннон. Они улыбнулись, крепко обнимая её. — Как он узнал? — мгновение спустя спросила Джанель. Шеннон взглянула на Гермиону, но она лишь пожала плечами. — Понятия не имею, — мягко ответила Шеннон. Джанель прикусила губу, слегка покачав головой. — Чёрт, а он и правда хорош. Шеннон закрыла альбом и крепко прижала его к груди. — Да, — сказала она, снова встретившись взглядом с Гермионой. — Он чертовски хорош.***
— Хватит капризничать, Драко, — пробормотал Люциус. — Ну так ответь прямо хоть раз! — О чём ты спросил? Драко зарычал в отчаянии и встал, замеряя шагами маленькую комнату. — Я знаю, что ты на самом деле не боишься маглов. Люциус промолчал. Драко трижды прошёлся мимо стола и остановился. — Ну? — Я всё ещё не слышу вопроса. Драко раздражённо покачал головой. — Ты тут целыми днями просто сидишь и придумываешь, как бы стать ещё более невыносимым? — О, Драко, — протянул Люциус, поднеся руку к груди, — а ты бы любил меня, будь я не тем, кем являюсь? — Да, чёртов ты псих! — закричал Драко. — Я бы любил тебя, будь ты кем угодно, кроме себя. Нормальным человеком как минимум! Люциус закатил глаза и аккуратно скрестил руки на металлическом столе. — Знаешь, мне кажется, немного благодарности не помешало бы. — Благодарности? — усмехнулся Драко. — За что? За мою безэмоциональность и искажённое мировоззрение? Нет? Хорошо, может, за моё ПТСР? Тоже нет? О, я знаю, за эту грёбаную татуировку? — он резко засучил рукав, демонстрируя Метку. — Знаешь, подумываю немного подправить её, а то краска меркнет, — продолжил Драко, положив руку на спинку стула Люциуса и наклонившись к нему. — Маглы без ума от неё, — закончил он с насмешкой. Люциус какое-то время молча смотрел на Метку. — Считаешь себя самым умным, — тихо сказал он, встречаясь с Драко взглядом. — Но однажды ты поймёшь, что всё необходимое в этой жизни досталось тебе на блюдечке с голубой каёмочкой. — Нет, — вскипел Драко, оттолкнувшись от стула. — Это ты однажды поймёшь, что на блюдечке с голубой каёмочкой мне досталось всё то, что я должен был заработать. А вот ради того, что мне было необходимо, ты заставил меня трудиться — сражаться. Ради того, что должно было быть безусловным: твоя поддержка, твоё принятие, твоё одобрение, — Драко сглотнул подступающую желчь. — Твоя любовь. Люциус сжал губы в плотную линию, и, не дождавшись ответа, Драко отвернулся. Он глубоко вздохнул и вернулся на своё место, почувствовав, как голос начинает дрожать. Он проклял своего отца. Назвал его психопатом. Сказал слово любовь. Дважды. Драко сжал кулаки, осознав, что они тоже трясутся. Азкабан всегда вносил хаос в его эмоциональную стабильность, но он никогда не терял её настолько. Понимание, что отец не может ответить, не может наказать или догнать, если он уйдёт, вселяло уверенность. Даже если Люциусу всё равно на мнение Драко, выговориться было приятно. И он решил сказать кое-что ещё: — Слава богу, для этого у меня была мама. Люциус нахмурился от отвращения к магловской фразе, но Драко лишь покачал головой. — Она заслуживает лучшего. Люциус поднял брови. — И в этом, сын мой, мы сходимся. Драко усмехнулся. — Не могу поверить, что я трачу своё время здесь, — сказал он, скорее даже самому себе. — Ты в курсе, что есть люди, которым есть до меня дело? Которые хотели провести этот вечер со мной? Люди, которые знают меня, принимают и не промывают мне мозги! — Принимают? — спросил Люциус, перегнувшись через стол. — И они знают тебя, Драко? Он открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. — Они действительно знают тебя? Драко нервно сглотнул, но промолчал. — Видишь ли, — продолжил Люциус. — Я не представляю, как это вообще возможно, если ты говоришь о своих маглах. Ладони Драко начали потеть. Отец смотрел ему прямо в глаза, и было предельно ясно, к чему всё идёт. Его загнали в угол. — Смею предположить, что ты не настолько глуп, чтобы рассказывать этим маглам действительно важные вещи о себе. — Они знают, какой я сейчас, — ответил Драко, стараясь звучать уверенно. — Это всё, что имеет значение. Люциус посмотрел на него с сожалением. — Нет, сын мой, боюсь, ты ошибаешься. Как они могут принять тебя, если знают только одну главу твоей истории? — Речь не только о них, — отчаянно возразил Драко. — Есть… другие. Перед глазами сразу вспыхнули янтарные глаза и каштановые локоны. — О, другие, значит? — не унимался Люциус. — Кто-то, кто заботится о тебе? Кто-то, кто знает всё, что ты сделал, и принимает тебя, несмотря ни на что? Кто-то, кто… быть может, заслуживает лучшего? У Драко перехватило дыхание. Он прав. Они не знают. Она не знает. Она заслуживает лучшего. Кровь стучала в ушах. У тебя никого нет. Ты никого не заслуживаешь. Ты останешься один навсегда. Спасительный стук в дверь выдернул его из водоворота мыслей. Это лишь влияние Азкабана, напомнил он себе, попятившись к выходу. Это остаточная магия. Он отвернулся и, не говоря ни слова, выскочил за дверь. Нужно немедленно выбираться отсюда. Ещё немного, и это место сведёт его с ума. Он помчался по коридору. Со всех сторон медленно наступала темнота, вытаскивая из сознания самые худшие воспоминания. Крики Грейнджер эхом разносились в голове. Драко, спаси меня. — Нет! — прокричал он, завернув за угол. Нужны счастливые воспоминания. Шеннон улыбается, принимая подарок на день рождения. Раскрасневшийся Томас проклинает мишень для дартса. Грейнджер смеётся, пока мыльные пузыри лопаются на её лице. Блейз, Пэнси и Тео ухмыляются в стаканы. Драко снова и снова проигрывал в голове эти картинки, ожидая, когда ему наконец отдадут палочку. Как только она оказалась в руке, он пронёсся через главные двери и побежал к причалу. Пройдя через барьер, он почувствовал лёгкий прилив сил и повернулся на месте. Внезапная вспышка боли заставила Драко закричать, пока его затягивало в пустоту, и на какую-то долю секунды он успел заметить очертания своей лондонской квартиры, прежде чем без сознания рухнул на пол.***
Драко очнулся на ковре и, пару раз моргнув, попытался встать, но безуспешно. Он простонал, вспоминая, как трансгрессировал. Зачем он это сделал? Поместье слишком далеко. Он устроился поудобнее и замер от осознания. Это не поместье. Это ковёр в его квартире. Он снова попробовал подняться на ноги и чуть не упал, почувствовав, как темнеет в глазах. Он вернулся домой. В течение нескольких месяцев ему успешно удавалось не приносить сюда ни единого следа от того места, и вот теперь он валяется на полу, пропитанный им насквозь. Как можно быть таким идиотом? Добравшись до ванной, Драко избавился от одежды настолько быстро, насколько позволяли онемевшие пальцы. Мерлин, как холодно. Сейчас он убил бы за сигарету. Он бросил одежду в сторону и запустил в неё Инсендио. Пламя вспыхнуло синими и зелёными языками, безжалостно уничтожая дорогую ткань. Драко надеялся, что леденящий холод сгорит вместе с ней, но стоило ему коснуться кафельных стен, как мурашки волной пробежали по коже. Он встряхнулся, сбивая фантомное ощущение, и, взмахнув палочкой, заставил остатки догорающей ткани исчезнуть. Он не мог больше ждать. Протянув руку, Драко повернул кран с горячей водой до конца и шагнул вперёд. Спустя час температура воды начала падать. Кожа раскраснелась от жары, но каждая клеточка тела всё ещё была пропитана чистейшим холодом. Он высушил себя отрывистыми движениями рук, чувствуя, как мышцы сводит от непрерывного дрожания, и скользнул в кровать, наколдовывая себе одеяло за одеялом в попытке согреться. Двадцать бесполезных минут спустя пришлось сдаться. В пору было открывать собственное производство, но только тепла так и не прибавилось. Он призвал из гостиной бутылку и осторожно сделал глоток. Алкоголь обжёг язык и теплом разнёсся по телу, наполняя пустой желудок. Лёгкая волна тошноты подкатила к горлу от воспоминаний, когда он пил огневиски последний раз, и ему однозначно нужно поесть, чтобы стало легче. Завернувшись в одно из одеял, Драко зашёл на кухню, достал из холодильника остатки китайской еды и опустился с бутылкой на диван, чередуя маленькие укусы и маленькие глотки до тех пор, пока иллюзия тепла не успокоила дрожащие руки. Он понял, что даже не удосужился посмотреть на время, чтобы проверить, как долго был без сознания. Плотнее укутавшись в кокон, Драко перегнулся через подлокотник и взглянул на кухонные часы. 00:43. Отлично, он отрубился на несколько часов. Очень продуктивно. Великолепное шоу, Драко. Внезапно в памяти всплыло воспоминание, и он откинулся назад. Ты знаешь, где нас найти, и мы будем гулять допоздна. Что-то отчаянно напоминающее надежду вспыхнуло в сознании. Он сделал очередной глоток и задумался. Он мог пойти. Встреча с ними определённо должна помочь. Есть люди, которым есть до меня дело, которые хотели провести этот вечер со мной. Драко посмотрел на своё размытое отражение в экране телевизора, снова и снова проигрывая эти слова в голове. Он был таким уверенным, когда говорил это. И даже в памяти его голос был полон решимости. Ещё не поздно. Он может пойти. Ты никого не достоин. Он расправил плечи, игнорируя дрожь по спине. Абстрагируясь, теперь он слышал разницу. Этот голос — он принадлежал не ему. Один. Навсегда. Он ударил бутылкой по столу и отправился одеваться.