***
Когда Драко вошёл в спальню, он тут же заметил Гермиону, стоящую перед его столом, и, как всегда при виде неё, его губы растянулись в улыбке. Но затем он увидел, как она потянулась к знакомому письму, и ласковое выражение стёрлось с лица. Сердце ушло в пятки, стоило её пальцам сомкнуться на том самом листе пергамента, который он перечитывал раз двадцать. Стыд прожигал его внутренности, пока Гермиона изучала пергамент, и Драко уже хотел вырвать его из её рук, но было слишком поздно. Ей оставалась всего одна строчка. Одна строчка, чтобы подвести итог их долгожданному совместному будущему в волшебном мире. Отказы. Вежливые извинения. Даже без рассмотрения. Они неплохо провели время, и это в любом случае должно было когда-нибудь закончиться. Она — Золотая Девочка, перед которой открыты все двери. Перед ним парочка тоже есть, но не в этом мире. Не с ней. Но пока он смотрел на неё, какая-то его часть так отчаянно хотела верить, что она поймёт. Что сможет смириться с этим. Сможет любить его, несмотря ни на что. А потом она усмехнулась. Звук поразил его, как удар в живот, и Драко отшатнулся. Пол скрипнул под ним, и Гермиона повернулась. Если бы она только что не раздавила всю его душу одним движением, он смог бы посмеяться над её взглядом. Драко узнал его моментально. Это была одна из первых её эмоций, которую он распознал в Хогвартсе, после того как сдал их с драконом. Удивление, опасение, вина. Взгляд кого-то, кто был пойман. Драко в два шага пересёк комнату и вырвал пергамент из её рук. Его глаза сузились, когда он взглянул на лист. — Убирайся, — произнёс он, не поднимая глаз. Потребовалась каждая частичка самообладания, чтобы сохранить тон ровным. Она резко сглотнула и начала дрожащим голосом: — Драко, я… — Уходи сейчас же, Гермиона, — прервал он её, по-прежнему не поднимая взгляд. Он не мог сейчас вынести пустых слов. Она колебалась ещё мгновение, прежде чем пересечь комнату. Драко закрыл глаза, услышав, как она поднимает сумку с кровати. Грейнджер остановилась, и он подумал на секунду, что она может попытаться сказать что-то ещё, но она молча трангрессировала.***
— Как мисс Грейнджер? Драко сжал челюсть. — О, дорогой. Это было быстро, — Люциус откинулся назад и скрестил ноги. — Что ты сделал? Он фыркнул. Брови Люциуса вскочили вверх. — Она что-то сделала? Интересно… Драко уставился на тусклое отражение в металлической поверхности стола, почувствовав мрачную благодарность за то, что не может разглядеть в нём себя. — Я поймал её, когда она рылась в моих вещах. Отец сузил глаза. — Ты беспокоишься, что не можешь ей доверять? Драко не ответил. — Нет, не то, — сказал Люциус, смерив его внимательным взглядом. — Беспокоишься, что она тебе не доверяет? Этот вопрос тоже остался без ответа. Драко просто поднял глаза. — Ты думаешь, что она доверяет тебе, — Люциус склонил голову. — Это тоже интересно. Значит, ты беспокоишься о том, что она нашла? — Моё письмо из Отдела мракоборцев, — ответил Драко с едва скрываемым вздохом. Отец неодобрительно покачал головой. — Ты не сказал ей? — Естественно, не сказал, — огрызнулся Драко, уронив голову на руку. — Не то чтобы я собирался распространяться о своих недостатках. Полагаю, она достаточно умна, чтобы разобраться в них самостоятельно. И на самом деле я удивлён, что это заняло так много времени. Люциус снова наклонился вперёд. Драко боролся с желанием поёрзать под его взглядом. Казалось, свет в комнате внезапно стал ярче, будто на него направили софиты. Отец исследовал его лицо и, заговорив, едва пошевелил губами: — Дело вовсе не в мракоборцах. Драко почувствовал, как ноздри раздуваются, пока он пытается сохранить ровное дыхание. Его сердце внезапно подпрыгнуло, перекрывая доступ кислороду. Он сглотнул. — О чём ты? Глаза Люциуса продолжали неотрывно следить за Драко. — Что ещё ты ей не сказал? Драко вздрогнул, и глаза отца расширились. — Драко… — начал он, покачивая головой. — Не смей, — остановил его Драко, подняв руку. — Просто молчи. После осознания отца, его сердце, казалось, съёжилось в своей новой локации. Теперь дышать стало слишком легко, и каждый вдох со свистом пролетал по трахее, эхом разносясь по пустующей груди. — Ты должен рассказать ей. — Зачем? — прокричал Драко, потеряв терпение. — Какой в этом смысл? Что это изменит? Я просто хочу провести с ней немного больше времени. Неужели это настолько неправильно? — Да, — просто ответил Люциус. Драко покачал головой, чувствуя покалывание в переносице. Он хотел рассказать ей. Ну, может, это и враньё. На самом деле он не хотел бы никогда поднимать эту тему. Но он ненавидел скрывать это от неё. Было так эгоистично позволять ей быть рядом с ним. Касаться, утешать и показывать отношения всем. Но единственное, что он ненавидел ещё больше, так это возможность потерять её, заговорив начистоту. Трусливая его часть надеялась, что в конце концов Грейнджер сама спросит. Он ждал этого. Казалось, она была в шаге от этого вопроса после последнего кошмара. Он убедил себя, что не будет лгать, если она спросит. И поэтому он ждал, но она не задавала вопрос. — Я не хочу видеть, как она посмотрит на меня, — сказал Драко, когда к нему вернулся голос. — Нет, хочешь. Драко резко поднял взгляд. — Нет! Я знаю, что… — Нет, ты не знаешь, — сердито выплюнул Люциус. Его тон застал Драко врасплох. — Ты боишься того, как она посмотрит на тебя, сын мой, — тихо продолжил он, — но ты не знаешь. Какое-то время Драко просто смотрел на отца, прежде чем кивнуть. Возможно, это была тонкая грань, но он увидел разницу. — Выучи этот урок заранее и спаси себя от огромной боли, Драко, — сказал Люциус, снова наклонившись вперёд. — Не принимай решения за вас обоих, основываясь на том, как тебе кажется, она отреагирует. Если вы собираетесь быть партнёрами, то она заслуживает быть услышанной. Не забирай у неё возможность удивить тебя. Понимаешь? Драко снова кивнул. Он понял. Это имело смысл. Это был хороший совет. Что, чёрт возьми, происходит? Люциус, наконец, откинулся на спинку стула. Он скрестил руки и приподнял уголки губ в жесте, который только самый великодушный человек принял бы за улыбку. — Хорошо, — кивнул он. — Тогда я с нетерпением жду возможности сказать тебе: «Я же говорил» в следующем месяце.***
Драко поправил галстук, прежде чем покинуть точку трансгрессии. Прошло всего сорок восемь часов с тех пор, как он велел Гермионе уйти, но по какой-то причине наступившее утро понедельника ускорило его желание расставить всё наконец по своим местам. Нужно сказать ей. Несправедливо больше откладывать это. Драко сказал себе в начале, что если хочет с ней чего-то серьёзного, то не будет ничего утаивать. Но чем дальше всё заходило — тем сильнее он ощущал, что в картах ему повезёт больше, — тем сильнее он боялся разрушить всё. Он достаточно долго позволял себе жить в страхе. И если Грейнджер собиралась уйти, он не хотел, чтобы ещё хоть секунда их совместного времени была испорчена его трусостью. Драко завернул за угол и замер. Она была там, на другом конце улицы. Кафе находилось ровно между ними. Гермиона посмотрела на часы, и он сделал то же самое. 7:00. Оговорённое время для извинений. Он двинулся вперёд, невыносимая тяжесть в груди уменьшилась от одного только взгляда на неё. Лучи утреннего солнца медными и бронзовыми переливами отражались от её сплетённых в небрежную косу волос, и Драко внезапно поразился тому, что лишил себя целых двух дней прикосновений к ним. Как раз в этот момент Гермиона подняла глаза, её лицо моментально озарилось, и она начала бежать. В какой-то момент он понял, что бежит ей навстречу. Они встретились посередине, она прыгнула в его объятия, обвив руками шею, и он поймал её за талию, закрутив вокруг себя. — Мне так жаль, Драко. Я не должна была рыться в твоих вещах. Я не хотела, но должна была остановить себя. Мне так жаль. Пожалуйста, поверь мне. Он разгладил рукой её волосы. — Ничего страшного, дорогая. Я не должен был так выгонять тебя. — Нет, должен был! — решительно крикнула она ему в шею. — Я заслужила это. Пожалуйста, не бросай меня. Мы что-нибудь придумаем. Я всегда хотела побывать в Америке. Пожалуйста, дай мне шанс. Драко крепко сжал её, почувствовав, как в груди что-то сломалось. Он не собирался бросать её. — Я не бросаю тебя, Грейнджер. Я никуда не уезжаю. — Пожалуйста, не уезжай, — повторила она, извиваясь в его руках, пока он не поставил её на землю. Гермиона отстранилась и взяла его лицо в руки. — Пожалуйста, не уезжай, пока я не скажу тебе. — Грейнджер, — он снова попытался успокоить её. — Драко, я лю… — Нет! — перебил он, прикрыв её губы кончиками пальцев. Его глаза расширились от почти произнесённого признания. — Пожалуйста, Гермиона, не говори этого. Она моргнула. — Но… — Пожалуйста, — Драко остановил взгляд на её лице. Он почувствовал прилив паники при мысли, что она может сказать это, не зная всего. Он был в ярости на самого себя за то, что позволил всему зайти так далеко. Тот факт, что она хотя бы задумалась об этом… — Пока нет, — выдавил он через мгновение, опустив руку. — Есть… кое-что, что я должен тебе рассказать. Она посмотрела на него таким серьёзным взглядом, что казалось, будто эти янтарные глаза прожгут в нём дыру. — Ты можешь сказать мне всё что угодно, — прошептала она. Драко медленно моргнул и расправил плечи. — Я надеюсь на это, — сказал он, даже не пытаясь подавить успокаивающую улыбку. — Но не здесь. Гермиона кивнула, и Драко взял её за руку, отправившись обратно к точке трансгрессии.***
Они приземлились в гостиной, и Драко усадил Гермиону рядом с собой на диван. Он наклонился к ней, посмотрев вниз на их сцепленные руки. Его ладонь начала трястись — Гермиона не могла не почувствовать это. Внезапно Драко показалось, что он стоит на краю зияющей пропасти. Вот и всё. Годы мечтаний, месяцы надежд и мимолётное мгновение сказочной реальности. На общем фоне это действительно ощущалось именно так. И теперь, когда перед ним предстала возможность потерять Гермиону навсегда, он отчётливо понял, что, сколько бы времени ни прошло, ему всегда будет недостаточно. — Грейнджер, — начал он, но остановился, чтобы прочистить горло. — Я хочу, чтобы ты знала, как много для меня значили эти последние несколько месяцев с тобой. Я никогда не думал, что у меня будет ша… — Прекрати, — тихо сказала она. Драко поднял взгляд. Её лицо стало очень серьёзным: на лбу образовались небольшие морщинки, а брови нахмурились. То самое выражение, когда она борется с подступающими слезами. — Перестань прощаться. Он кивнул. Конечно, она точно знала, что он делает. Как и всегда. Драко безуспешно попытался проглотить ком, образовавшийся в горле. — Я думаю, ты знаешь, что мне нужно тебе сказать, — произнёс он наконец. — Думаю, часть тебя знала всё это время. Она просто наблюдала за ним, пока в её глазах собирались слёзы. Он сделал глубокий вдох и выдохнул через нос, расстегнув и закатав левый рукав. — Я вижу, как ты всё время смотришь на неё, — тихо продолжил он, не отводя взгляд. — Прикасаешься к ней, задумываешься. У тебя есть особое выражение лица, когда ты знаешь правильное решение головоломки, но понимаешь, что ответ тебе не понравится. Её глаза опустились к Метке, очертив плавные линии, как и всегда. С тех пор, как Гермиона впервые её увидела, он всегда чувствовал этот взгляд. Сначала Драко предполагал, что это своего рода последствия травмы. Как будто Метка настолько пугала её, что она не могла удержаться, чтобы не посмотреть. Но то, как Гермиона её рассматривала, рассеянно проводя по ней кончиками пальцев, позволило ему через какое-то время понять, что ей движет интерес, а не отвращение. А когда Грейнджер было интересно, она проявляла любопытство. Тот факт, что она потратила так много времени на размышления об этом, не расспрашивая его, дал ему понять, что она обо всём догадывалась. — Мы говорили часами, днями напролёт обо всём, что произошло, — продолжил Драко, — но есть один вопрос, который ты мне так и не задала. Слёзы медленно текли по её щекам. — Ты величайшая ведьма своего поколения, Гермиона, — мягко сказал он с восхищением в голосе. — Я уверен, что ты уже всё поняла. То, как вела себя Метка, как он использовал её, чтобы контролировать нас… это, должно быть, напомнило тебе о чём-то. Она протянула руку, чтобы очертить контур, и Драко изо всех сил постарался не вздрогнуть. — Крестражи, — ответила она тонким голосом. Он кивнул, хотя Гермиона не смотрела на него. В горле пересохло, и он почувствовал, как усиливается напряжение в глазах. Она медленно подняла взгляд. — Кто это был? Драко моргнул, и проступили первые слёзы. Он задавал себе этот вопрос много раз. Кем он был? Какой была его жизнь? Кем были те, кто любил его? Где они сейчас? Сколько дел он оставил незаконченными, а слов — невысказанными? — Я никогда не знал его имени. — Магл? — спросила Гермиона через мгновение. Он снова кивнул. Это единственное, что Драко знал наверняка. Гермиона изучала его лицо. Он знал, что в каждой его чёрточке отражалась боль. Ему не нужно было преувеличивать ради жалости, это было единственным способом сдерживаться. Она посмотрела вниз и положила ладонь на Метку. Когда Гермиона снова встретилась с его взглядом, Драко почувствовал, что его решимость ослабевает. Он знал, о чём она спросит дальше. — Все они? — тихо произнесла она. — Да, — его голос дрогнул. Первый всхлип сорвался с губ, когда он попытался продолжить: — Один магл за каждую Тёмную Метку. Она кивнула, её подбородок дрожал. — Я должен был сделать это Авадой Кедаврой, — добавил он. — Но я не смог. Заклинание не срабатывало. Он покачал головой от воспоминаний, слёзы уже падали на его рубашку. — Беллатриса, она наложила на него Империус. Заставила издеваться надо мной, бить, он практически убил меня. Всё ради того, чтобы вывести меня из себя, и я смог это сделать. — Драко, я… — И я сделал это, — проговорил Драко, теряя самообладание. — Я убил его. Я убил человека. Я убийца, Гермиона. Он пытался сохранить силу в голосе, но её имя прозвучало не громче, чем шёпот. И его лицо исказилось, когда рыдания наконец прорвались наружу. — Мне так жаль, Гермиона. Я не хотел этого делать. Мне очень жаль. Это было грустным обобщением всего, за что он действительно хотел извиниться. Мне жаль, что ты это узнала. Мне жаль, что ты видишь её на мне. Мне жаль, что я позволил тебе находиться рядом с ней. — Я должен был сказать тебе раньше, — выдохнул он, крепко сжимая её руки. — Но я не был готов тебя потерять. Я знаю, что это было неправильно, но я просто… Я просто хотел ещё немного времени. Она потянулась к его плечам, и он закрыл глаза, уткнувшись лицом в изгиб её шеи. Он не мог подобрать слова, чтобы сказать ей, что это практически не сработало. Заклинание оказалось слабым. Мужчина умер не сразу. Драко даже не мог успокоить себя тем, что это произошло мгновенно. Его слабость причиняла боль всем, к кому он прикасался, даже приговорённым к смерти. Гермиона обнимала его, нежно поглаживая рукой волосы, пока он плакал. В этом было столько её доброты. Она всегда была очень добра к нему. Он этого не заслужил. Ни капли. Но Драко не был достаточно силён, чтобы остановить её. Он знал, что она должна быть той, кто уйдёт. Он не питал иллюзий, что сам сможет это сделать. — Драко, посмотри на меня, — тихо сказала она, когда он немного успокоился. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем он смог заставить себя встретиться с её взглядом. Она нежно коснулась его лица, осторожно стерев слёзы большими пальцами. Когда Драко, наконец, поднял глаза, он поразился увиденному. Понимание? Сострадание? И… — Я люблю тебя. Он застыл на резком вдохе. Нет, нет, нет. Она, должно быть, неправильно поняла. Он сказал всё неправильно. Она не понимала. — Нет, Гермиона, я… — Драко, — твёрдо оборвала она его, заставляя замолчать. — Я знаю, что ты сделал. И я всё ещё люблю тебя. В её глазах стояли слёзы, но лицо было спокойным, решительным. Драко покачал головой. — Я убил человека, — выдохнул он. — И я ненавижу то, что ты сделал, — произнесла Гермиона сквозь стиснутые зубы. — Очень сильно ненавижу, но я всё ещё люблю тебя. Он покачал головой. — Почему? Она смахнула слёзы со своих щёк, но они полились сильнее. — Ты бы любил меня меньше, если бы я убила кого-то? Драко уставился на неё. Мысли отказывались объединяться во что-то полезное. — Что? Она глубоко вздохнула и приподняла подбородок. — То, что ты видел на финальной битве… Тело Долохова. Это была я. Я это сделала. Драко округлил глаза. То тело выглядело так, будто его изрезали мечом. Он никогда прежде не видел такого мощного режущего заклинания. — Гермиона, если он напал на тебя… — Нет, — твёрдо сказала она. — Это не было самообороной. — Если он сражался с кем-то… — Нет, Драко. Бой закончился. Люпин был мёртв. Он открыл было рот, чтобы снова возразить, но она остановила его: — Он даже не видел меня. Это было убийство. И в отличие от тебя, — добавила Гермиона, закрыв на секунду глаза, — я хотела это сделать. Драко услышал холод в её голосе и вспомнил тот кошмар. Крик, который разбудил его, не был криком боли или страха… это была ярость. Дикая и свирепая, она кричала, когда убивала его, и он не обвинял её ни капли. Желчь подкралась к горлу, когда внезапное воспоминание озарило его. Он тянется вперёд, прежде чем успевает осознать, что делает. Всё, что он может видеть, это страх в её глазах. «Стой!» — кричит он, сжимая ладонь вокруг запястья Долохова. Экспеллиармус Мальсибера бьёт его в спину, в то время как палочка Долохова прижимается к горлу. «Жди своей очереди, недоросток, — плюёт Долохов. — Или, может, ты хочешь посмотреть? Позволь показать тебе, на что годятся маглы». Драко прибивает к стене переулка, и всё его тело покрывают крепкие верёвки. Он не может двигаться, не может отвести взгляд, не может даже закрыть глаза. Драко сморгнул видение, сосредоточившись на ощущении рук Гермионы в его собственных. Долохов был монстром, и Драко был рад его смерти, но он понимал, что она хотела сказать. Он ненавидел, что именно она оказалась той, кто сделал это. Ненавидел, что ей пришлось. Он понял, что Гермиона ждёт его ответа. Слова ещё никогда не давались ему проще. — Я люблю тебя. Она выдохнула и едва заметно кивнула, как будто не до конца решаясь принять его слова. Драко коснулся её лица, пытаясь передать всю искренность, на которую только был способен. — Я знаю, что ты сделала, и я всё ещё люблю тебя. Гермиона снова кивнула, и слёзы с новой силой покатились по её щекам. — Я никогда никому не говорила об этом раньше, — прошептала она через мгновение. На него обрушилась очередная волна понимания. Её изоляция, её чувство вины. То, что она не обратилась за помощью после войны. Он обнял Гермиону, поклявшись, что сделает всё, что в его силах, чтобы она получила её. Даже если это потребует признания, что ему, вероятно, тоже нужна помощь. Гермиона может опереться на него так же, как он на неё, и он её удержит. — Если хочешь знать, что он сделал, — причины, по которым я рад, что он умер, я могу рассказать, — проговорил Драко, опустив подбородок на её макушку. Он почувствовал, как она покачала головой. — Когда-нибудь, да, я захочу узнать, но… не сейчас. Он прижался поцелуем к её локонам и позволил глазам закрыться под силой этой странной привязанности. Она опиралась на него всем телом, но он не мог представить себе ничего более удобного. Её спина мягко устроилась под его руками, она ощущалась такой невесомой. Драко никогда раньше не испытывал ни с кем такой близости, когда каждый изгиб был словно продолжением его самого. Осколки раздробленной души совпадали с её. Он оторвал ту часть ради милосердия, она пожертвовала своей во имя мести. И Драко отказался бы от того, что у него осталось, чтобы вернуть её, но он не мог. Всё, что он мог, — это пытаться сгладить острые края до тех пор, пока они не перестанут ими зацепляться. Драко чувствовал себя парящим, снова дрейфуя в дымке нереальности, которую он не ощущал с их первой ночи вместе, когда всё казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Гермиона любила его. Он рассказал ей, рассказал самое худшее, и она поняла его лучше, чем он когда-либо рассчитывал. И она всё ещё любила его. У него возникла абсурдная мысль, что он безумно хочет рассказать об этом отцу. Неизвестно, как долго они так сидели, обнимая друг друга после своих откровений, но прошло достаточно много времени, чтобы, когда Гермиона заговорила, её голос, казалось, слышался издалека. — Ты изучаешь право? — тихо спросила она. — Хм? — Он открыл глаза. — А, да. Думаю, у меня действительно неплохо получается. — Да, похоже на то. — Гермиона слегка сместилась в его объятиях. — И ты не хотел, чтобы я знала? — проговорила она после небольшой паузы. — О чём ты? — нахмурил брови Драко. — По запросу студента куратором не может быть Гермиона Грейнджер, — процитировала она. — А, это, — усмехнулся он. — Ты проверяла дату? Это были заявки на весенний семестр. Я подал их примерно через три дня после Нового года. Он почувствовал, как она мотает головой. — Дата… Я… нет, даже не подумала. — Я тогда только узнал, что ты работаешь в этом отделе, и я… ну, вероятно, я немного стеснялся, что ты увидишь все мои документы, — признался Драко. Она откинулась назад и внимательно посмотрела на него. — Прелестно. Он закатил глаза. — И ты поедешь учиться в Америку? — спросила Гермиона тоненьким голосом. Драко посмотрел на неё сверху вниз и увидел, как сильно она пытается изобразить радость за него. Это заставило его сердце ускориться. — Нет, не поеду, — мягко улыбнулся он. — Но… — Знаешь, Грейнджер, если копаешься в чьих-то вещах, делай это тщательнее. Она моргнула. — Ты заметила, что в этом списке были только американские университеты? — приподнял бровь Драко. — Ну, да, — ответила она, не улавливая его мысль. — И ты не подумала, что где-то может быть и список британских? — намекнул он. Драко усмехнулся, когда осознание вспыхнуло в её глазах. — Есть ещё один список? — переспросила она, затаив дыхание. — Да. — Ты не уезжаешь из страны? — Нет. — О, спасибо Мерлину, Драко, я правда старалась быть оптимистом, но даже с порталами это было бы… это было бы… — Гермиона замолчала и немного отстранилась, чтобы снова посмотреть на него. — Я очень не хотела, чтобы ты уезжал. Драко притянул её к себе и нежно поцеловал. — Я сказал тебе, что никуда не уезжаю, — прошептал он ей в губы, и она на мгновение прижалась к его лбу. Затем Гермиона выпрямилась, села поудобнее на диване и смахнула волосы с лица. — В таком случае, — начала она, расправив плечи, будто собиралась сделать ему деловое предложение, — мне нужна твоя помощь кое с чем.