***
Сборы, как и днём ранее, были назначены у главного входа в гостиницу. Найл достал из рюкзака небольшой «Canon» и принялся его настраивать. Сегодня ирландец собирался отснять как можно больше видео для своего будущего блога. Настроив аппаратуру и повесив камеру на ремешок на своей шее, Хоран взял у Гарри сигарету. Возле дверей столпились репортёры, ожидая главных менторов. Через некоторое время объявился Зейн, заряжая всех своей энергией и улыбкой. — Доброе утро! Все позавтракали? — спросил Малик, доставая слегка помятую сигарету и подкуривая зажигалкой Эшли. — Да, спасибо. Здесь очень вкусно готовят, — ответил учтиво Тайлер, подходя поближе к Малику. — К сожалению, обедать мы будем сегодня уже в городе после небольшой экскурсии, но не переживайте, там готовят ещё вкуснее — ответил Зейн, выдыхая дым и кутаясь теплее в свою джинсовую куртку. — Мы ждём только Луи? — спросила Биби, доставая из карманов лёгкого пальто солнцезащитные очки. — Да. Он поздно проснулся, пропустил завтрак, но через минуту уже будет здесь. Поест потом в городе, — недовольно промычал Зейн, видимо, злясь на коллегу. Ровно через минуту, Томлинсон выпорхнул из отеля. — Доброе утро всем, надеюсь, никто вчера не перепил, и вы готовы к настоящему приключению! — буквально прокричал Луи, обнимая за плечи недовольных Зейна и Тайлера. Несмотря на то, что Томлинсон явно должен был устать после прошедшего вечера, он находился в наилучшем расположении духа. А возможно, это было в характере Луи. Он уставал, но быстро возвращался в строй. Ему не нужны были долгие часы сна, ведь яркость его жизни заставляла ежедневно подниматься с кровати. Гарри же в тайне надеялся, что Зейн не провёл эту ночь в кровати Томлинсона, и что в приятном расположении его духа, нет заслуги Малика. — Нас много человек, и я прошу вас не теряться и не отходить далеко от нашей команды. Добираемся мы на автобусе, до остановки идти минут десять. Если у кого-то будут какие-то вопросы, задавайте мне или пакистанцу. Когда доберёмся до центра — не расходимся. Ну что, выдвигаемся! — скомандовал Луи, и пошёл вперёд, ведя за собой невыспавшихся, но сытых журналистов. Чтобы выйти к главной дороге, следовало обойти озеро и небольшую спортивную площадку университета. Ускорив шаг, команда добралась до нужной остановки и, переговариваясь, ожидала нужный автобус. Гарри застегнул свою кожаную куртку, и понял, что сегодня выдалась прекрасная погода. Несмотря на утреннюю прохладу, на небе светило яркое солнце. Стайлс поймал себя на мысли, что уже давно не видел солнца. Гарри понял, в чём прелесть Сиэтла. Город сочетал в себе красоту первозданной природы с современным ритмом работы бизнес-центров и технологических компаний. Сиэтл — портовый город, поэтому помимо вечной зелени и гигантов Amazon и Microsoft, здесь продавали устрицы и другие морские вкусности, а богачи покупали дома, построенные на воде. Современный и динамичный город отливал сиянием стёкол высотных зданий и отражался в глади озера Вашингтон. Сиэтл оказался прекрасным местом для фотосъёмки, и чтобы сразу впечатлить всех собравшихся, Луи решил начать изучение местности с высоты башни Спейс-Нидл. Футуристическое сооружение предлагало корреспондентам забраться на её высоту и посмотреть на красоты города. — Минутка занудства, — объявил Луи, собирая всех вокруг себя, — башню построили в тысячу девятьсот шестьдесят первом году. Смотровая площадка находится на уровне сто пятьдесят девяти метров, поэтому, у кого есть боязнь высоты, просьба не подходить близко к панорамным окнам. Ещё во время поездки в автобусе, Гарри понял, что сегодня ему нужно будет преследовать Луи. Томлинсон не переставая, что-то рассказывал о США. После того, как команда оказалась на улицах города, все поделились на небольшие компании, и даже Малик ушёл вперёд с Льюисом и Найлом. Стайлс же решил находиться поблизости к мужчине на тот случай, если голубоглазый начнёт что-то рассказывать о городе снова. Сейчас Луи стоял у панорамных окон, что-то небрежно рассказывал Биби и показывал куда-то пальцем вдаль. Стайлс, сжимая в руках камеру, материализовался возле журналиста. — Вот там находится спящий вулкан Рейнир. Последний раз он извергался в тысячу восемьсот девяносто четвёртом году. В случае извержения, пострадает больше ста пятидесяти тысяч человек, поэтому, надеемся, что он будет продолжать спать, — рассказывал Луи. Биби стояла рядом и снимала вулкан на телефон, что-то попутно комментируя. — Луи, откуда ты знаешь столько интересного про Сиэтл? — спросил Гарри заинтересовано, пытаясь тоже снять вулкан, только на свою камеру, крутя колёсико приближения на фотоаппарате. — Я очень часто здесь бываю. Иногда приезжаю по семейным причинам, иногда меня приглашают на какие-то конференции, поэтому я много чего знаю об американской истории и природе, — рассказывал голубоглазый, поглядывая на старания Гарри. — А почему не переедешь в Америку, раз так часто бываешь здесь? — спросил парень, делая снимки. Луи потребовалось несколько секунд, чтобы сформулировать свой ответ. — Ну, мой родной дом в Великобритании. Я люблю чопорных англичан с их чашечками чая, а не американцев с их картонными стаканчиками Starbucks. Кстати, именно в Сиэтле появился первый «Starbucks», мы туда сегодня тоже сходим, — сказал Луи, отвлекаясь на панораму. Всего одно быстрое движение, звук «Щёлк» и в камере Гарри хранилась фотография Луи, который разглядывал Сиэтл и рассказывал о привычках британцев. Мужчина недовольно уставился на кудрявого. — Эй, о таком предупреждать надо! Мне же следует найти нужную позу, Гарольд! — студент засмеялся, продолжая фотографировать Луи, который слегка засмущавшись, потянул к себе Биби, чтобы сфотографироваться вдвоём. Они начали корчить рожицы и принимать пафосные позы. После нескольких снимков, Биби потянула Гарри за собой, чтобы тот ещё несколько раз сфотографировал девушку, только уже без ментора. Starbucks в Сиэтле ничем не отличался от британского заведения. Именно к такому выводу пришёл Гарри, когда изучал меню. — Лавандовый раф, пожалуйста, — попросил официанта Стайлс. — Лавандовый раф? Как претенциозно, — скривил рожицу Луи, который стоял поблизости, ожидая своего стаканчика с напитком. — Из-за этого он не может быть вкусным? — спросил кудрявый, опираясь на стойку заказа. — Как вас зовут, мистер? — спросил учтиво кассир у Гарри, чтобы записать его имя на картонном стаканчике. — Его зовут Гарольд, — улыбнулся Луи, встревая в разговор между официантом и Гарри. Тот кивнул и чёрным маркером вывел «Гарольд» на стаканчике. — Ну, спасибо тебе, — улыбнулся Стайлс. В тайне, парню было приятно, что Луи не забывает их общую шутку и обращает внимание на кудрявого. Заказ Томлинсона был готов, и официантка протянула ему картонный стаканчик. — А у тебя что? Ну-ка покажи! — запротестовал Гарри. Не ему же одному отчитываться за лавандовый раф! — У меня чай, Гарри. Я же британец, — закатил глаза мужчина и в доказательство, приоткрыл крышечку чашки. Кудрявого моментально окутал невероятный запах облепихи, имбиря и гвоздики. Луи сделал глоток и отошёл от парня к остальным ребятам, которые уже стояли со своими стаканчиками американских напитков.***
Несмотря на то, что в Сиэтле было много высоток и бизнес-центров, зелень и многовековые деревья стабилизировали дух экономики и бизнеса, оставляя жителям города возможность дышать свежим воздухом. В богемном районе Сиэтла текла своя особая жизнь. На северном берегу канала в ряд выстраивались небольшие интересные магазинчики и бары, в стенах которых звучал гранж. Этот район заметно пользовался популярностью у творческих жителей Сиэтла. Для Гарри всё это было в новинку. Парень родился в маленьком городке Холмс-Чапел. Иногда он выбирался к своим тётушкам и дядюшкам, но и они все жили в небольших непримечательных городишках. В таких местах всё было компактно: школа, несколько семейных кафе, пожарная станция (самое любимое место ребятишек Холмс-Чапела для игр), ещё пара государственных зданий и больница. Однажды Гарри ездил с сестрой и её парнем на концерт в Лидс. После, он стал частенько заезжать в этот город. А планируя дальнейшее обучение, решил, что стоит попробовать перебраться полностью туда. Когда Гарри поступил в университет, он столкнулся с самыми разными людьми из самых разных стран. Лидс казался для парня масштабным студенческим городком, где расположено куча пабов и ресторанов, нацеленных на заработке со студентов. Даже квартиру в городе было легче снять тройке студентов, а не какой-нибудь семье, которая решила перебраться в город побольше. В Лидсе была своя магия. Город был молодёжный и шумный, а затихал он только во время сессий и экзаменов. В период, когда Гарри оказался в Риме, он прикоснулся к античной истории. Стайлс познакомился с Колизеем, «храмом всех богов» Пантеоном, фонтаном Треви и другими величественными и старинными постройками, слушая речь и музыку итальянцев. А оказавшись в Сиэтле, юноша погрузился в настоящий мегаполис, на улицах которого играли «Nirvana» и «Pearl Jam». В то же время, здесь было место для любителей утренней пробежки ранним утром или для фанатов смузи из сельдерея. Прелесть Сиэтла была в том, что он принимал тебя любым: лесбиянкой, любителем устриц или эко-активистом. Атмосфера гранжа, разноцветных красок и блошиных рынков привлекали Гарри больше всего. На Фримонтском рынке помимо продуктов питания и вкуснейшей рыбы, можно было купить хендмейд изделия, книги и различный антиквариат. Гарри особенно заинтересовался старинными фотоаппаратами, которые продавал торговец в необычной оранжевой шляпе и футуристических очках. Продавец объяснил парню, что его камерам больше ста лет, и они до сих пор отлично снимают. Как объяснил мужчина, находит он эти камеры, путешествуя на своём фургоне по штатам, а потом продавая на местных рынках. Стайлс был почти готов купить старинный «KODAK», но подоспевший Тайлер отговаривал Гарри, уверяя, что пользоваться ею он не сможет. — Ну, согласись, ты её купишь и поставишь на полку. И будет она у тебя пылиться. Проявлять плёнку такой старой камеры будет очень сложно. Нет, если ты коллекционируешь старинные камеры, тогда, пожалуйста, бери! — начал объяснять кудрявому, Тайлер. — Я люблю снимать. Это раритетная камера, будет интересно попробовать поэкспериментировать. — Гарри, это наш первый день. Не трать пока деньги, лучше обдумай покупку как следует, — присоединился к разговору Зейн, осматривая те же камеры, недовольно глядя на ценники. Согласившись с мужчиной, Стайлс продолжил с остальными изучать город и рынок, отойдя от странного продавца в шляпе.Two Feet — I feel like I’m drowing
Сиэтл оказался безумно музыкальным городом. На удивление, но именно у рынка, Гарри повстречал множество уличных музыкантов. Возле железного заборчика, к которому были прицеплены велосипеды, собралась небольшая толпа. В самом центре стоял высокий парень с гитарой чёрного цвета. Его кожа была бледного оттенка, каштановые волосы растрепались от ветра, а сам он наигрывал слабо знакомую для Гарри песню. Музыкант стоял в обтягивающих тёмных брюках, а его торс не прикрывал ни единый кусочек ткани. Он наигрывал мелодию и напевал её в микрофон, при этом, изящно и плавно двигаясь. Пресса подобралась поближе к музыканту, который своим шероховатым и гипнотическим голосом будто призывал всех туристов с рынка к себе. Возле его микрофонной стойки, лежала небольшая шляпа, куда любой желающий мог положить банкноты или монетки. Неожиданно Биби схватила за руку рядом стоящего Тайлера и потащила его в центр сооруженного круга, пританцовывая под аккомпанемент музыканта. Стоящие рядом ребята мгновенно вытащили свои телефоны и камеры, начав снимать танцующую парочку. Гарри даже хотел бы и сам записать пластичного Тайлера на камеру, чтобы выслать его сногсшибательные движения Чарли, но и самого Стайлса потащила в центр круга вездесущая Эшли. — Давай, Гарри, покажи, что ты ничем не хуже Тайлера! — шепнула та ему на ухо, улыбаясь и крутя парня вокруг себя. Гарри неловко осмотрелся вокруг, но понял, что, если он начнёт отказываться, будет только хуже, и Эшли начнёт уговаривать кудрявого парня, потанцевать с ней. Поэтому, смирившись со своей участью, Стайлс закружил Эшли, перехватив инициативу. Зрителей становилось всё больше, а музыкант пел всё громче. Гарри заметил, как Тейлор и Энн-Мари потащили Зейна и Луи в центр круга, весело пританцовывая и снимая сцену на телефон. Обращаясь к камере Энн-Мари, Луи прошептал: — О, так вот, что вам нужно, хорошо, — ухмыльнулся тот, и притянул к себе поближе Зейна за талию. Малик начал протестовать, но, когда понял, что тягаться с Луи не стоит, положил руки на плечи обозревателя и двигался в такт с ним. К концу песни, уже каждый прилетевший журналист, двигался под магнетическую композицию полураздетого музыканта, а проходящие мимо туристы, решили присоединиться к волшебным танцам. Перед тем, как похлопать и попрощаться с певцом, Луи кинул в шляпу двадцатку. На рынке, помимо антиквариата и фотоаппаратов, продавали морепродукты. В принципе, именно из-за продажи природных даров, этот маркет и стал настолько популярным для туристов местом. — Вообще, рынок начал работать в начале двадцатого века, — рассказывал Луи, в тот момент, когда вся компания поднималась на этаж морепродуктов, — но мы сюда пришли ещё и ради необычного ритуала! Как оказалось, в тысячу девятьсот восемьдесят шестом году рынок практически обанкротился, и чтобы хоть как-то привлечь сюда клиентов, продавцы начали перебрасывать рыбу друг другу в руки, устраивая небольшие шоу. Сейчас уже подобные представления не устраивают, но, если клиент делает покупку, и просит продавца продемонстрировать навыки перебрасывания, торговцы с радостью это делают. Луи подошёл к одному продавцу, и весело поприветствовал его. — Джон, дорогой! Давно не виделись! — потянулся мужчина к торговцу рыбой. Мужчина в возрасте явно не ожидал увидеть Томлинсона. Он обошёл свой прилавок, и, обняв газетчика, что-то заверещал. — Как давно тебя не видел, поганец ты эдакий! Как ты? Как семья? Давно у нас? — Прилетел вчера, старик. Торговля идёт? — с взглядом знающего человека, обратился к Джону журналист, осматривая прилавок. Томлинсон учтиво попросил мужчину устроить британцам маленькое шоу и пообещал ему, что на днях обязательно встретится с Джоном в одном из местных баров. Интервьюеры скомпоновались перед прилавками продавцов, снимая всё на камеру. С радостью согласившись выполнить просьбу Луи, мужчина начал выполнять следующие действия. Джон принял заказ у Томлинсона. Несколько продавцов поблизости громко продублировали заказ: сначала по одному, затем хором. Следом Джон схватил нужную рыбу и бросил её на весы другого продавца, чтобы тот её взвесил. После определения веса, рыба полетела в руки третьего торговца, который назвал цену за покупку. А дальше рыба оказалась уже в руках Луи. Тот мгновенно схватил большого сома, демонстрируя свои навыки, которые, по-видимому, были сформированы не за один день. Репортажники и покупатели, наблюдающие за ярким шоу, шумно аплодировали Луи и продавцам. Мужчина напоследок попрощался с Джоном, пообещав, что сегодня обязательно ему напишет. Гарри всё больше влюблялся в Сиэтл.***
Обедали журналисты в небольшом, но уютном ресторанчике, чья обзорная площадка выходила на всё тот же рынок. «The Athenian Seafood Restaurant and Bar», судя по вывеске, начал работать в тысячу девятьсот девятом году. Ресторан был заранее забронирован Маликом, поэтому, как только их масштабная компания попала внутрь заведения, Зейн представился администратору, и всех сразу же повели к двум столикам, которые стояли поблизости. Гарри, найдя в Найле и Эшли идеальную компанию, выбрал себе место рядом с ними. Биби хотела подсесть за их столик, но увидев, что Луи и Зейн разместились за вторым, извинившись, пересела поближе к менторам. Официанты расставили тарелки с готовыми заказами, как только компания расселась. — У The Guardian есть деньги, — прошептал Найл, обращаясь к Гарри и Эшли. Ресторан, по рассказу Луи, славился именно своими свежими морепродуктами, которые приобретались каждый день на рынке. На стол выкладывали блюда из копчёного лосося, обжаренные кольца кальмаров, креветки в чесночно-сливочном соусе и даже по дюжине устриц, пойманных из бухты Пенн. Официанты поставили несколько графинов апельсинового сока. Томлинсон подошёл следом и объявил, склоняясь меж Гарри и Тамарой. — Ребят, если кто-то захочет приобрести алкоголь, то это в баре и за свой счёт. Все поняли? — спросил мужчина, оглядывая столик. Кивнув, журналист вернулся на своё место и произнёс то же самое другим членам группы. — Деньги на креветки есть, а на пиво зажали, — закатив глаза, произнесла Эшли.***
Вечером, как и днём ранее, все собрались в комнате у Луи. Зейн сидел на кровати Томлинсона вместе с Льюисом, поэтому, место рядом с мужчиной на полу, было свободное. Гарри решил сесть поближе к Луи, чувствуя себя комфортнее рядом с передовиком, чем вчера. — Садись, Гарри, — сказал Луи, подзывая того по имени. Тема с официальным знакомством была закрыта ещё ночью, поэтому сегодня, каждый начал делиться своими эмоциями от пережитого дня. — Мне больше всего понравился тот музыкант у рынка. Готова согрешить с ним в стенах нашего отеля, — произнесла Эшли, взмахивая руками и перекрещиваясь, поглядывая на распятие сверху. — И этого раздетого парня ты запомнила больше всего? — спросил Малик. Парень явно рассчитывал, что группа запомнит нечто большее. — Давайте на чистоту, многие из нас хотели бы с ним согрешить, — произнёс Тайлер, поддерживая Эшли и вызывая смех у остальных. Этим вечером начался настоящий стендап Луи и Зейна. Теперь пришла очередь главных менторов поделиться чем-то сокровенным о себе. Первенство Луи предоставил своему другу. — Как вы уже знаете, меня зовут Зейн Малик. Я родом из Пакистана, но из-за нестабильной ситуации в стране, моей семье пришлось бежать в Британию. Не советовал бы вам такое пережить, — усмехаясь, произнёс мужчина, потягивая виски, — последние несколько лет я провожу в Америке и работаю в The Guardian. Возможно, когда мой контракт закончится, мне придётся вернуться в Лондон. Но на данный момент, меня вполне устраивает жизнь в США. — О, да хорош. Ты же мне сам ныл, как тебе здесь не нравится! — возмутился Луи. — Это было в самом начале! Конечно, в первый год было сложно. У меня не было друзей, мне даже было не с кем сходить в бар или на обед! Но сейчас у меня вполне сформировалась компания друзей, и, кстати, Луи Томлинсон в неё не входит, — закончил свой монолог Зейн, оскорбляя намеренно друга. Луи, от такой наглости, схватился за сердце. Разумеется, играя на публику как в низкосортном кино. — Вы теперь понимаете, как он ко мне относится? Здесь не я плохой, как вы могли подумать, а Зейн. — А вы давно знакомы? — спросил Льюис, посмеиваясь над парочкой друзей. — Зейн когда-то работал на нас с Лиамом. И причём делал отличные успехи: продвижение по карьерной лестнице, спец репортажи. А потом решил, что в Америке ему будет лучше и уволился, — закатывая глаза, рассказывал Томлинсон. — Но всё же, когда я прилетаю в Лондон, обязательно захожу в офис, чтобы со всеми повидаться, — продолжил Зейн, но Луи решил его перебить. Снова. — Хорош гнать! Ты бываешь в офисе только из-за Лиама! — возмутился мужчина. — Да, я помню, как в последний раз ты не вылезал из кабинета Лиама Пейна, — засмеялась Биби. Девушка больше остальных понимала внутреннюю кухню издания и видела взаимодействия Зейна и Лиама. Гарри надеялся, что он сможет повидать этих двоих вместе и узнать больше. Имя совладельца всплывало в разговорах Малика и Томлинсона довольно часто. — Ладно, давайте теперь поговорим о Луи, — начал Зейн, — этому парню только дайте слово, и он будет без остановок трещать о себе любимом. — Спасибо, Зейн, за предоставленное слово. Хочу сказать, что Биби не одна здесь находится по блату. Гарольд с ней в одной лодке, — ни моргнув и глазом, произнёс Луи, усмехаясь. Найл и Эшли начали буравить взглядом кудрявого, а сам парнишка закашлялся пивом, но мигом решил развеять все мысли журналистов, собравшихся в комнате. — Ничего подобного. Луи один раз вёл лекцию в нашем университете сто лет назад, мы виделись только раз, — запротестовал Гарри, неистово махая руками и, вероятно, краснее. — Кого ты ещё сюда привёл по знакомству? Сейчас окажется, что все здесь твои друзья и родственники? — спросил Малик, смеясь. — Так и есть. Тамара — моя пропавшая испанская сестра, — ответил Луи, заставляя девушку подыграть ему. Тема быстро исчерпала себя, поэтому разговор продолжался в ином русле. Остальные начали что-то обсуждать, но Стайлс слабо пытался вникнуть в суть разговора. Его же не взяли по знакомству? Их разговор в день встречи был настолько скучен, что удивительно, как Луи смог запомнить непутёвого студента. Гарри достал сигареты из заднего кармана своих брюк и вышел из комнаты номер тринадцать, чтобы покурить. Он поставил свою баночку пива на асфальт, присаживаясь на скамейку и зажигая сигарету. Прохладный ветерок заставлял кожу покрываться мурашками, а деревья вокруг воспроизводить едва заметный шум. Вдалеке слышалось журчание ручья. Эти природные звуки заставляли зеленоглазого очистить разум и побыть наедине со своими мыслями. Небо, словно картина Ван Гога, было усыпано яркими звёздами. Если бы Гарри знал месторасположение медведицы и звёздных созвездий, то решил бы поискать их прямо сейчас. Но парень никогда не увлекался астрономией, о чём сожалел в данный момент. Может Гарри вообще не следовало лететь сюда? Возможно, он вписался бы через несколько лет, когда повзрослеет и встанет на ноги? Но кто такой Гарри Стайлс сейчас? Молодой парень, поющий на выходных в барах и просто выполняющий свою домашнюю работу на «отлично»? Он не верил ни в свои силы, ни в свои способности. — Подвинешься? — спросил неожиданно Луи, привлекая внимание. Томлинсон возвышался над парнем. В темноте, могло показаться, что выражение лица у мужчины серьёзное, и даже озлобленное. Молча, Стайлс передвинул своё пиво и освободил место ментору. Луи зажёг сигарету и прикурил, выдыхая дым в ночное небо, облокачиваясь полностью на скамейку. Пытаясь посильнее укутаться в свой свитер, Гарри продолжал втягивать никотин. Тишина перестала быть уютной. Парень боялся оставаться наедине с Луи. — Не думай, что тебя взяли по знакомству, Гарри. Да и вообще, не стоит быть таким обидчивым, — недовольно произнёс мужчина. — Я не обижался ни в коем случае. Просто испугался, что возможно ты действительно меня выбрал из-за той встречи. Хотя мы и виделись-то всего один раз! Я задал только один странный вопрос, а затем ушёл на другую лекцию, — стал оправдываться парень, что-то бормоча про себя. — Ты что? Не помнишь, как мы гуляли в Лидсе под луной после лекции, и ты показывал мне, своему ментору, красоты города? — спросил Луи самым серьёзным тоном. Сначала Гарри ничего не понял и даже подумал, что Томлинсон его с кем-то спутал. Студент повернулся в сторону журналиста, и заметил его расслабленную улыбку. До кудрявого дошло, что это был безобидный юмор мужчины. — Не помню. Вероятно, это было с моим другим ментором, — усмехнулся парень, а через секунду понял, что ему не следовало подыгрывать Луи. Гарри что, флиртует со своим учителем? С самим, мать его, Луи? А если мужчина неправильно его поймёт? Или расскажет Зейну? Или, что ещё хуже, вернётся в комнату и начнёт смеяться и рассказывать, как Гарольд решил пофлиртовать с ним? Мысли парня были похожи на большой муравейник. Похоже, Луи только забавлял испуг Гарри и его внутренняя борьба. Лицо кудрявого в данную секунду выражало весь спектр эмоций: от борьбы с собой до желания продолжить игру. — И много у тебя таких менторов, как я? — спросил мужчина, заинтересовано. Луи приподнялся со спинки скамьи и выпрямился, чтобы лучше видеть лицо кудрявого и с некой усмешкой, наблюдать за реакцией студента. Теперь мысли парня были похожи на рой пчёл. Луи флиртует с ним? Это законно? Он же старше! Это же Луи, мать его, Томлинсон! К сожалению, язык Гарри формулировал предложения быстрее, чем его осознанный мозг, который посылал сигналы остановиться. — Почти каждый профессор университета. Люди твоего возраста быстро западают на мои кудри, — ответил Стайлс, взмахивая каштановыми волнами. — Моего возраста? Это что сейчас было? — улыбнулся Луи, плечом касаясь плеча студента, — может, это тебя привлекают люди постарше? Томлинсону нравилась эта игра. Он заинтересованно смотрел на Гарри, рассматривая парнишку. Даже в темноте можно было заметить, как на молодом лице разгораются алым цветом щёки. Гарри закусил губу, пытаясь не рассмеяться и придумать свой ответ на вопрос Луи. На щеках выступили ямочки, а локоны раздувал прохладный ветер. Гарри было холодно. Пепел задержался на его сигарете. Парень совсем забыл постукивать по кончику никотиновой зависимости. Увлечённый событиями этой ночи, студент позволил себе взглянуть на Луи. Томлинсон выглядел, как обычно, прекрасно. Собранный. Расслабленный. Уверенный. Его взгляд говорил о полном контроле над ситуацией. Он бы продолжал парировать ответы Гарри, пока тот не сдастся. На Луи эффектно сидела узкая чёрная кожанка, которая оттеняла его светлую кожу. Волосы были зачёсаны на бок, а в длинных пальцах зажата сигарета. В отличие от Гарри, Луи продолжал неторопливо курить и стряхивать пепел в нужный момент. К счастью, отвечать на вопрос мужчины, кудрявому не пришлось. На улицу вышла небольшая толпа желающих тоже покурить, возглавляемая Эшли. — Я, пожалуй, пойду. Холодно стало, — ответил Гарри, поднялся со скамейки и быстрым шагом двинулся к двери, чуть не забыв потушить сигарету. Луи продолжил сидеть на скамейке, вновь облокачиваясь, теперь общаясь с новыми прибывшими. На его лице играла всё та же расслабленная и чуть нахальная улыбка. Его внимание было переключено на Тайлера, который присел на скамейку вместо Гарри. Стайлс зашёл в комнату «№13» и взглянул на своё место. Сегодня вечером он сидел рядом с Луи. Не желая перемещаться с выбранного пространства, Гарри вернулся, ожидая, когда придёт его ментор и остальные. Стайлс заламывал пальцы, смущённо улыбаясь и не замечая, каким подозрительным взглядом на него смотрел Зейн Малик.***
Стайлс учился в старших классах, встречался с прекрасной рыжей девушкой, играл в футбол и приносил домой неплохие оценки. Этим вечером Энн готовила ужин и, ничего не предвещало беды. Дэз, отец Гарри, на удивление, пришёл сегодня с работы раньше обычного. Джемма была на первом этаже в булочной, сидя за кассой. Часы перевалили за семь вечера. Несмотря на то, что в тёмное время суток клиенты практически не заходили в булочную, Энн старалась придерживаться графика работы и оставлять место открытым до восьми. Обычно, Гарри или Джемма сами закрывали свой маленький магазинчик, и подсчитывали кассу за день. Сегодня в булочной осталась Джемма. Девушка листала журналы, сидела за прилавком и ожидала момента, когда сможет подняться наверх домой и принять душ. Дверь булочной открылась. На пороге оказался Гарри, который прятал свои кудряшки от холода под тёплой синей шапкой. Несмотря на его старания, непослушные кудри торчали в разные стороны. — Джемма, снова за прилавком? — Как будто у меня есть выбор, — пробурчала сестра, переворачивая страницу модного журнала и поправляя свои тёмные и волнистые волосы, — тебе чего? — Вон ту булочку с корицей, пожалуйста. — С тебя три фунта, — потребовала Джемма, не моргнув и глазом. — Какие три фунта! Я твой брат, эта пекарня принадлежит нашей маме, и я могу здесь есть всё, что захочу, — возмутился кудрявый, смешно поднимая подборок, будто заведение полностью принадлежит ему. — Нет, не можешь. Кто за прилавком, тот и ест, — сказала Джемма, беря желанную булочку с корицей и откусывая большой кусок, причмокивая, — хочешь есть булочки — хоть раз бы отсидел смену вместо меня. — Я сидел на той неделе, когда ты на свидание бегала, между прочим. И родителям я не сказал, где ты тогда была и с кем, — ответил на обвинения, Гарри. Парень прекрасно помнил, как тем вечером Джемма уходила на улицу не через дверь, а через окно. Тем же способом раскрасневшаяся и влюблённая девушка возвращалась домой, только уже на рассвете. — Ладно, держи, наглец, — передала брату свежую булочку Джемма, улыбаясь. Гарри действительно заслужил. — Долго тебе ещё здесь сидеть? — спросил брат, поедая лакомство. Джемма глянула на часы, которые висели на стене, окрашенной в песочный цвет, и ответила. — Ещё минут сорок осталось и можно закрываться. Все равно в это время никто не приходит. А чего ты дёрганный такой? — спросила Джемма, замечая странное поведение своего брата. Через прилавок к ней потянулся Гарри. — Я хочу всё рассказать маме. Помнишь, то, что я говорил тебе пару недель назад? — ответил Гарри, сверкая зелёными глазами. Джемма замолчала и смотрела на брата, думая о том, как остановить опрометчивого юношу. — Не надо, зачем тебе это. Ты поделился со мной. Не надо больше никому рассказывать, — замотала головой сестра. — Ты не понимаешь, Джемма. Я люблю Шарлотту, но… она не Кевин, — произнёс Гарри, слегка улыбаясь. Его щёки заалели. — Гарри, у тебя переходный возраст. Мало ли, что ты там почувствовал к какому-то Кевину! А если остальные узнают? Ты не боишься? А если мама не поддержит? Что дальше ты будешь делать? — Убегу. Если она скажет, что это плохо, я поеду в Лондон, — угрюмо заявил Гарри. Видимо, парень уже думал о том, что может произойти, но влюблённость не могла его остановить от безрассудных действий. Он знал, что Кевин примет его в любой момент. — Гарри, подожди чуть-чуть. Я подумаю, как можно всё это преподнести, и пойдём вдвоём сознаваться в твоих симпатиях, — предложила Джемма брату, надеясь, что тот её послушает. Гарри недовольно продолжил поедать булочку. Парень облизал сладкие пальцы и недовольно вздыхая, согласился со старшей сестрой. — Хорошо, без тебя не буду говорить, — произнёс школьник, закинув на плечо рюкзак. Юноша вышел из булочной и поднялся домой, желая следовать плану сестры. Ему не терпелось рассказать Джемме подробности о Кевине. Сегодня они виделись в его салоне, и после недолгих уговоров, Гарри набил на своём теле первую татуировку. Парень был уверен, что их отношения с Кевином будут стремительно развиваться. Проблемой оставалась Чарли, родители и церковь. Сегодня Энн готовила лазанью, тщательно стараясь не переборщить со специями. Укладывая все ингредиенты в специальную форму, она краем глаза заметила, как в дом вошёл сын. Женщина продолжала готовку, напевая про себя знакомую песенку и пританцовывая. Гарри зашёл на кухню, схватил маму за руку и закружил её в ритме музыки. Энн, смеясь, стала возмущаться. — Гарри, не надо, я тебя испачкаю, только вчера стирала вещи! — Ничего не могу сделать, я съел твою восхитительную булочку с корицей и у меня прекрасное настроение! — запел в тон солисту, Гарри. По радио играл Элвис Пресли. Энн была его настоящей фанаткой. — Дело в булочке или в твоей девушке Чарли? Может это из-за неё у тебя такое прекрасное настроение? — заулыбалась Энн. Неожиданно Гарри остановился и отпустил маму. Он подошёл к холодильнику, чтобы достать апельсиновый сок. Предложение Джеммы уже не казалось лучшим вариантом развития событий. — Что такое, Гарри, поругался с Шарлоттой, что ли? — спросила Энн, недоверчиво поглядывая на сына. — Можно и так сказать, — тихо промычал Гарри. — Из-за чего поругались-то? Вы же созданы друг для друга. Видела недавно маму Чарли, очень приятная женщина! Папа недоволен, что Чарли не из нашей церкви, но может в скором времени, она решит перейти к нам. Только не позволяйте себе лишнего, пожалуйста, — замешкалась Энн. Разговоров о половом воспитании они не вели, но о значении первого сексуального опыта Гарри знал прекрасно от своих родителей. Мать старалась стать другом для сына, принимая его новые стороны жизни, а отец отмалчивался и прятался в спальне, не желая лишний раз видеть Чарли или слышать разговоры жены и Гарри. Энн и Дэз знали друг друга практически с детства, потому что их родные ходили в одну и ту же церковь. Уже с возрастом, стало понятно, что они должны будут пожениться. Ими никогда не овладевала страсть, а помолвленными, они могли только держаться за руки, и ни в коем случае, не целоваться. Это был практически брак по расчёту, только расчёта никакого здесь не было. Энн и Дэз считали, что именно этот вариант брака священный. — Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда*, я помню, мам, — закатив глаза, сказал Гарри. На самом деле, Чарли и кудрявый спали уже много раз, и обязательно, с защитой. Но после каждого секса, Гарри было противно, а оргазм наступал только в том случае, если парень кого-нибудь себе представлял. Последние два месяца, во время секса, Гарри отчаянно представлял Кевина. По мнению Шарлотты, их секс улучшился. — Молодец, Гарри. И я прекрасно понимаю твои проблемы. Мне тоже когда-то хотелось поцеловать твоего отца, или стать с ним намного ближе, но я помнила о том, что сказано в Библии, — засмеялась Энн, радуясь за своего умного сына. — У тебя не было таких проблем, как у меня, — ответил зеленоглазый, потихоньку злясь на ситуацию. Где Джемма, когда она так нужна? — Каких таких проблем? Какие у вас с Чарли могут быть проблемы? Ты только скажи, я помогу… О, Господи! — прикрикнула Энн, вероятно представляя себе совершенно параллельную ситуацию реальности. — Что такое? — спросил Стайлс, испугавшись сам. — Чарли беременна, да? Гарри, признайся. Я поговорю с отцом, мы обратимся к родителям Шарлотты. Только ни в коем случае не аборт, Гарри! — воскликнула женщина, снимая фартук. Она потянулась к Гарри, чтобы взглянуть в глаза сына, но на полпути, тот остановил её. — Мне нравится Кевин, мам. Кевин. Мальчик. Не Шарлотта, — произнёс Гарри. Энн смотрела на сына с нескрываемым ужасом. Бум! Перекрестившись, женщина услышала, как что-то упало и разбилось. Оглянувшись вдвоём в сторону проёма, она увидела Дэза — главу семейства. Его глаза полыхали огнём, а у ног лежал разбитый бокал с колой, окрашивая кафель кухни чёрным напитком. — Повтори, что ты сказал, — произнёс сквозь зубы, Дэз. Гарри никогда его не боялся. Ну, почти никогда. — Успокойся. Ты неправильно всё понял, — начала заверять Энн своего мужа, подходя ближе к мужчине. Его руки тряслись от злости и ненависти. — Я всё прекрасно слышал, этот недоумок сказал, что он гей! — закричал отец. Слёзы брызнули из глаз Гарри. — Да, возможно! Я не знаю! Я не говорю, что я гей! Кевин… — начал говорить Стайлс младший, но лишь почувствовал яркую и жгучую боль под левым глазом. — Господи, Робин, прекрати! — закричала Энн, пытаясь схватить своего мужа, но тот только отмахнулся, чуть не ударив по животу жену. Гарри со всех ног бежал с кухни, по дороге вонзая в стопы стёкла от разбитого стакана и окрашивая свои белоснежные носки в чёрный цвет газировки и красного цвета крови.