***
Они достали из багажника всю подготовленную заранее аппаратуру и двинулись навстречу к дверям церкви. У входа стоял немолодой мужчина с залысиной, который приветствовал ребят ярко улыбаясь. Стив пожал руку первым, представляя Гарри и Найла. Пастор Майкл провёл их внутрь, рассказывая, что они рады любому прихожанину или просто заинтересованному человеку, который попадает к ним в церковь. Гарри подумал, что это ложь. Как только прихожанин станет им неугодным, они от него избавятся. Майкл казался жизнерадостным и простым человеком. На нём была чуть застиранная фланелевая рубашка, свободные серые джинсы и массивные потёртые кроссовки. Его кожа была позолоченного цвета, видимо, мужчина проводил много времени на солнце, от чего его лицо начало стареть раньше времени и покрываться морщинками. Майкл был невысоким, но на его руках виднелись мускулы. Вероятно, он занимался физической нагрузкой, или совмещал тяжёлую работу с паствой. У него был приятный голос и чуть слышный южный акцент. Он был похож на типичного представителя американской глуши. Снаружи церковь выглядела как обычное здание муниципалитета. На стенах, как и представлял Гарри, никаких икон или витражей. Всё максимально просто и обыденно, чтобы каждый человек мог прийти сюда для общения с Богом, а не с нарисованными картинками. Он знал устои и традиции этих мест с самого раннего детства, поэтому, ничто не могло вызвать в нём хоть каплю симпатии. При входе на стене висело большое полотнище с флагом аризонского штата. Стены были выкрашены в насыщенный коричневый цвет, сливаясь с пустынной природой Пейджа. В прочем, как заметил Гарри, эти аризонцы вообще окрашивали все стены в коричневый, или строили здания из прожжённого кирпича, будто оттенков песка им было недостаточно. Внутри церкви присутствовал запах сена и каких-то полевых цветов. Перед тем, как отправиться в основное помещение, где велись проповеди, Найл решил провести небольшое интервью, пока прихожане не заполонили стены церквушки. Гарри не понимал, кто посещает проповеди Майкла, потому что за всю прогулку по городу, они не встретили ни одного жителя Пейджа. — Давайте я вам помогу, — предложил блогер, прикрепляя петличку к воротнику рубашки мужчины, фиксируя её так, чтобы на видео не было видно проводов. — Никогда не давал интервью, — нервно улыбнулся мужчина. — Всё бывает в первый раз, — поддержал мужчину Стив, находясь возле ребят и следя за обстановкой. Гарри настраивал камеру, вспоминая сообщение Луи, и понимая, что ему придётся постараться не выглядеть грубым по отношению к Майклу и ему подобных. Насколько бы ему не было противно здесь находиться, это была возможность доказать самому себе, что он может работать в любых условиях и скрывать свои истинные чувства. — Я не особо фотогеничный — извинился мужчина, с опаской посматривая на камеру студента. — Всё отлично, вы хорошо смотритесь, — постарался улыбнуться Гарри, устанавливая штатив, и направляя объектив на лицо Майкла. Вторую камеру Хоран поставил справа от пастора, снимая его «со стороны». — Представьтесь, пожалуйста, для начала. Расскажите о себе и о вашей церкви, — начал Гарри, вспоминая свои многочисленные съёмки для университета, нажимая на кнопку записи. — Меня зовут Майкл Дуглас, и я пастор Церкви Христа в долине**. Начал я свою службу ещё лет двадцать назад. Я первый пастор в южной Америке, который ведёт проповеди на языке жестов. — Как это случилось? Почему вы вдруг решили использовать язык жестов? — спросил Гарри, приближая объектив камеры к лицу мужчины, фиксируя его эмоции. — Моя третья дочь родилась с нарушением слуха. Разумеется, вся наша семья начала учить язык жестов, чтобы уметь общаться с ней. После, когда Лайла, моя дочь, подросла и начала ходить в церковь, она возмутилась, что её отец не ведёт проповеди на языке жестов…Неужели, люди с проблемой слуха, должны быть обделены? Они также как и остальные, нуждаются в вере и общении с Богом. Мне пришлось долгое время учиться, чтобы я мог верно, и без ошибок вести проповеди на языке жестов. К счастью, моя уже подросшая дочь, помогала мне в этом. — Про ваши проповеди узнали вне Пейджа, верно? Как быстро слухи о вашей деятельности просочились в другие города? — спросил Гарри, на секунду удивляясь истории Майкла и его дочери Лайлы, но ожидая, что какая-нибудь нелицеприятная правда о пасторе тут же вырвется наружу. — Первые полгода служения проводились с нашими старыми прихожанами, и я использовал жесты, обращаясь только к своей дочери. Затем, мы заметили, что у нас появились новые прихожане, которые привозили своих детей с нарушением слуха. Затем подтянулись взрослые, и все они были из других небольших городов, которые расположены поблизости Пейджа. Сейчас, среди наших прихожан есть даже ребята из Финикса, которые приезжают редко, но поддерживают мой, такого рода, активизм, — кивал головой Майкл. Гарри отметил, что речь мужчины была чётко поставлена. Видимо, как и предполагается любому пастору, он владел ораторским искусством и мог красиво сочетать слова в предложениях. К сожалению, при записи интервью на видео или диктофон, впоследствии, журналистам приходится очень сильно чистить звуковые дорожки, ведь обычные люди не готовы складывать из своих слов чистые предложения. Но речь Майкла прекрасно ложилась на слух и не нуждалась в склейке кадров. Гарри горько заметил, что с монтажом у них явно не возникнет проблем. — А вы ведёте проповеди отдельно и для глухих и для слышащих? — спросил Найл, фокусируя камеру на сцепленных пальцах мужчины чтобы предать видео больше эмоциональности. — Обычно я стараюсь синхронизировать речь с языком жестов, но бывают проповеди или мероприятия, когда мы полностью отказываемся от голоса, — ответил гордо Майкл. Позже, Найл оставил небольшой диктофон на мужчине, прицепляя миниатюрный датчик к его рубашке. Хоран планировал записать проповедь Майкла, а при монтаже, вставить несколько важных отрывков в видео. — Помни, что ролик не должен стать документалкой. Там всего-то полторы-две минуты будет, — обратился Гарри к коллеге. — Я помню, постараемся сильно не увлекаться, — кивнул головой Найл. Церковь начала заполняться людьми. Близилось время проповеди, поэтому на улицах стали появляться прихожане из Пейджа и ближайших городов. Майкл представлял журналистов верующим, объясняя, что сегодня проповедь будет записываться, и рассказывая, как у него брали первое в жизни интервью. Дети посматривали на двоих чужаков настороженно, а взрослые радовались небывалому успеху Майкла. Прихожане были похожи на тех, кого видел Гарри в Холмс-Чапеле. Только одевались они все в открытую и свободную одежду, потому что покрывать ноги или руки было бессмысленно в столь жаркую погоду. На родине же Гарри, женщины старались облачаться в длинные юбки, ни в коем случае, не оголяя плечи или руки. Сейчас студент впервые наблюдал, как в здание церкви входили женщины и девушки в шортах (но соблюдая всё же церковные приличия) и майках. Ребята, наконец, начали понимать, насколько проповедническая деятельность Майкла оказалась масштабной. Машины заполонили вход у церкви, создавая настоящую пробку. Найл и Гарри снимали поток людей на улице, которые продолжали входить в стены церкви. — У них мест на всех хватит? — спросил Хоран, подходя к другу. На улице становилось жарче, а солнце безобразно светило в глаза и в экраны камер. Найл протёр рукой лоб, вытирая пот. — Пойдём внутрь, — предложил Гарри, понимая, что отснятых на улице кадров, им хватит для видео. Чтобы попасть внутрь зала для проведения богослужений, следовало зайти обратно в церковь. Здесь находилось множество закрытых дверей, запертых на ключи. По обыкновению, в таких местах находились небольшая кухня, уборные, комнаты для проведения совещаний служителей церкви и помещения для занятий и собраний различных групп прихожан. Стив ждал ребят возле открытой нараспашку дверью, которая вела во внутренний двор церкви. Последовав за американцем, ребята вышли на улицу и увидели перед собой большой шатёр похожий больше на стадион с главной сценой, где располагалось несколько музыкальных инструментов и две стойки с микрофоном. Ребята растерялись, пытаясь сообразить, куда наилучшим образом стоит установить камеры, которые будут вести запись проповеди. — Поставьте одну прям возле сцены, чтобы включить запись камеры, и не тревожить Майкла до конца проповеди. А вторую можете поставить в зрительном зале и периодически менять её место, чтобы у вас были кадры с разных ракурсов, — предложил Стив, заметив реакцию парней на масштабы мероприятия. Церковь Гарри была намного меньше и компактнее. Возможно, дело было в том, что в Холмс-Чапел не приезжали верующие из других городов в надежде поймать пастора и услышать его проповедь. Здесь же, несмотря на ограниченное количество проживающих, можно было поместить сотни человек. Гарри шёл за Найлом, таща за собой камеру и штатив, пока Майкл рассказывал ирландцу, сколько прихожан посещает их церковь на данный момент. Стайлс поднял голову и притормозил, удивлённо глядя на брезент слева от себя. Он впал в ступор, рассматривая незатейливые линии, и абсолютно не слыша настойчивый голос Хорана и Аоки. Казалось, что время остановилось. Нет, Дуглас просто не понимает, что таил в себе рисунок напротив студента. — Что вас удивляет, Гарри? — спросил Майкл, выводя из транса студента. Кудрявый замялся. — Вы ведь в курсе, что это означает? — ткнул пальцем парень в разрисованный брезент. — Радужный флаг? Естественно, я знаю, — улыбнулся мужчина, кивая головой вводя Гарри в ещё большую панику. — Но почему он тут? — спросил Гарри, разворачиваясь туловищем к пастору. Должно быть, Майкл полный идиот. — В нашу церковь приходят люди разных ориентаций, и я не вижу ничего плохого, чтобы поддерживать их, — объяснил коротко Майкл и ушёл готовиться к проповеди, ища свою Библию по залу. Рядом с радужным флагом, был рисунок такого же формата, только с гербом штата. Всё это было неправильно.***
После проповеди, ребята ждали, пока пастор освободится и церковь опустеет. Прихожане подходили к Майклу и прощались с ним по очереди, не забывая оставить деньги в небольших корзинах, которые служители церкви поставили перед выходом из шатра незадолго до конца проповеди. Пока зрители перекидывались прощальными словами с Майклом, они также подходили к Гарри и Найлу, благодаря их за внимание и приглашая навестить их пустынные места ещё раз. Ребята мило улыбались, в мыслях надеясь, что это был их первый и последний визит в этот городок. После того, как церковь опустела, Майкл дружелюбно позвал троицу на небольшой праздничный ужин в свой дом. Семейное гнездо Дугласа располагалось неподалёку от церкви. В принципе, всё здесь находилось в пешей доступности, кроме коттеджа, снятого Стивом. Майкл двинулся на своей машине, а ребята ехали следом на внедорожнике Аоки. — Нормально получилось? Всё, что надо отсняли? — уточнил ментор, поглядывая на Найла, который расположился на заднем сидении и просматривал отснятые видео. — Да, всё в порядке. Но я бы хотел завтра поснимать ещё что-нибудь интересное в Пейдже. Какие у нас планы? — спросил Найл, отрываясь от камеры. — Будем гулять по каньонам. Сможете, наконец, понять, почему сюда приезжают туристы, — ответил Аоки, уверенный, что ребята смогут влюбиться в его родной штат. Дом, у которого остановились две машины, оказался большим и просторным, но крайне нуждающимся в ремонте. Как и во всех домиках в Пейдже, здесь был небольшой двор, в котором практически ничего не росло. Он был запущен и занят каким-то хламом, вроде железяк и досок. Стены дома были оранжевого обшарпанного цвета, которые явно нуждались в покраске. У дверей их встретила милая женщина Сара, которая оказалась женой Майкла. По дому бегало три девочки и два мальчика-близнеца. Ребята что-то остро обсуждали, при этом, используя язык жестов. Самая старшая дочь вышла в холл поприветствовать гостей вместе со своей мамой. Девушке было около двадцати лет, и звали её Мария. У неё была короткая стрижка, и ярко подведённые чёрные глаза, а на её шее висел массивный готический крест. Она успокоила младших братьев и сестёр, называя их по именам, которые Гарри позабыл сразу же. Подобные семьи, взращенные в церквях, по обыкновению заводили множество детей. Энн и Дэз часто получали вопросы, почему они остановились на двух детях, но Гарри был счастлив, что родители хотя бы в этом плане, решили приостановиться. Ещё одного человека они бы не потянули, тем более Гарри и Джемме и так приходилось ютиться в одной небольшой комнатке, в которой приватность — одно название. Внутри дома Майкла, стены были также непривлекательно обшарпаны. Несмотря на то, что дом семьи Стайлс был небольшой, им удавалось поддерживать его в чистоте и порядке, а отец старался периодически обновлять цвет стен или обивку мебели. Им также нужно было следить за привлекательностью их семейной булочной, чтобы в это место было приятно зайти, как жителю Холмс-Чапела, так и случайному путешественнику по Великобритании. Когда Энн умерла, а Дэз перебрался в Лондон, Стивен переехал к Джемме, чтобы быть ближе к семейной булочной и помогать с перепланировкой. Они сделали небольшой ремонт, обновили спальню, избавились от ненужных родительских вещей, и теперь, их жилище было похоже на современную квартирку, где жила молодая пара. Детскую преобразовали в спальню, где останавливались гости или друзья Стивена и Джеммы. Здесь же, возможно, из-за обилия детей, казалось, что всё ломалось в тот же день, как строилось или покупалось. Мебель была обшарпана, в чём семье явно помогал дворовый пёс, который спокойно забегал в помещение и радовал детей собачьим лаем. — Проходите сюда, — пригласила гостей Сара, открывая массивные деревянные двери. Обеденный зал был смежен с кухней. Гарри и Найл сели ближе к концу стола, в то время, как Майкл занял главное место, а Стив слева от него. Старшие дочери принялись помогать матери, а младшие дети уселись за столом, стараясь выбрать место поближе к своему папе. — Может вам помочь? — предложил Гарри, обращаясь к матери семейства. — Мне тут скоро целая футбольная команда помогать будет. Вы же гости, не переживайте, пожалуйста, — ответила женщина, посмеиваясь над многочисленностью их семьи и поглаживая едва заметный живот. Видимо, они ждали очередного пополнения. Гарри не мог представить, где умещаются все их дети. Он помнил, как ему было крайне неуютно в подростковом возрасте делить небольшую комнатку с Джеммой, а уж в этом доме, приватность просто не могла существовать. Гарри чувствовал себя отлично рядом с маленькими детьми, а вот подростки в виде двух пятнадцатилеток и одной взрослой Марии вводили его в ужас. Они могли задавать непрошеные вопросы или комментировать его стиль в одежде и причёску. Его коллег, видимо, разнообразие семьи совершенно не смущало. — У вас такая большая семья, Сара! Как вы управляетесь со всеми? — спросил Стив, пытаясь запомнить каждого ребёнка по имени. — Не управляюсь. Но нам никогда не бывает скучно, — ответила женщина, присаживаясь за стол, как и остальные дети Майкла и Сары. На столе стоял печеный картофель с курицей, салат (к которому Найл и Гарри решили не притрагиваться, помня прошлый ужин с кактусами) и ещё пару закусок. Мария принесла апельсиновый и кактусовый соки в графинах, устанавливая их наилучшим образом. С едой, видимо, проблем у семейства не было, несмотря на их многочисленность. — Можно же нормально питаться, не всяким дерьмом типа растений, — прошептал ирландец, склоняясь к уху Гарри. — Кто-нибудь хочет произнести молитву? — спросил Майкл, обращаясь к собравшимся. Найл растерянно замер, уверенный, что его знаний для полноценной молитвы недостаточно. Аоки помотал головой, объясняя свою приверженность к другой религии. Слова, которые пришли на ум Гарри, были будто посланы с неба самими ангелами. Парень не молился уже долгое время, год за годом, забывая, что следует говорить за столом перед ужином. Предложения, что выдавал усталый мозг студента, словно прорывались через воспоминания прошлой жизни, заставляя язык шевелиться. — О Боже милостивый, благослови нас и этот священный дом, в котором нас так радушно приняли эти добрые люди. Благослови эту пищу, которую нам заботливо приготовила хозяйка дома. Благодарю деятельность пастора Майкла. Мы все надеемся, что как можно больше людей узнает о его проповеднической деятельности. Следуй за нами, Боже, не покидай своих земных детей и напутствуй в этом нелёгком жизненном пути. Аминь***, — произнёс Гарри с закрытыми глазами. Как только он их распахнул, заметил, что почти все в комнате, вторя ему, прикрыли глаза и сложили ладони, в конце произнося «Аминь». Только Сара и одна из её дочерей-подростков сидели напротив друг друга с открытыми глазами. Мама переводила, видимо, Лайле, слова студента с помощь языка жестов. — Спасибо, Гарри. Очень приятно слышать такие тёплые слова, — ответил пастор и начал накладывать картофель в свою тарелку. Найл недоверчиво посматривал на друга, не веря, что его сосед только что выдал целую молитву. Трапеза отличалась от того, к чему за последние дни привык Гарри. Здесь не было вина или пива. За весь вечер Гарри не услышал ни одного грубого слова, и ему казалось, что он возвращается домой в Холмс-Чапел. Даже запахи здесь будто хранили аромат родного британского дома, навивая воспоминания о жизни подростка-Гарри с родителями. Беседы, к счастью, проходили с дружелюбным спокойствием, что явно отличалось от разговоров в родном доме. Сара поинтересовалась работой ирландца, и тот, начал рассказывать о своём YouTube-канале, вспоминая свои самые яркие поездки по стране. — Этим ты зарабатываешь, Найл? — уточнил Майкл заинтересованно. — Да, абсолютно, — ответил тот, — все деньги я получаю за счёт снятого контента для YouTube. — И насколько же хорошо твой канал тебя обеспечивает? — спросила Мария, переводя движения рук Лайле, которая, как и остальные, следила за беседой и хотела задать вопрос гостю. — Я бы сказал, весьма неплохо, — замялся Найл, отвечая Лайле, не желая называть точные суммы своего заработка, чем он расшевелил любопытство Гарри. Аоки рассказывал о своём проекте, нацеленном на туристический поток в Аризону. Мужчина много ездил по штату, в особенности по окрестностям Пейджа, потому что именно здесь находились важнейшие для штата туристические места. Помимо выбранной пиар-стратегии, Аоки снимал различные репортажи для иностранных и американских туристов, раскручивая родную Аризону. Майкл заверил мужчину, что его работа не прошла даром, потому что в последние года поток туристов крайне увеличился в этих местах, стимулируя жильцов открывать общественные места, пабы и заведения национальной кухни и фаст-фуда. Пиар-стратегия азиата заставляла путешественников тратить деньги в Пейдже, в результате чего, экономика города укреплялась с каждым сезоном. Стив хвастался своими достижениями, также принимая похвалу от Сары и её семьи. Очередь дошла до Гарри, и тот, объяснил, что ещё учится в университете, и пока не решил, чем ему заниматься дальше. Рассказав, что на данный момент он заинтересован фото- и видеосъёмкой, Майкл решил задать ему вопрос, резко меняя тему разговора. — Чем тебя так заинтересовал флаг, который ты увидел в церкви? — спросил пастор, обращаясь к Гарри. Студент неуверенно взглянул на пастора. — Ему там не место. Я вырос в религиозной семье, где подобные вещи считались грехом. Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них****, — вспомнил Гарри строки из библии, ещё больше поражая Найла. Парень крайне редко демонстрировал свои точные познания в религии. Пока его знакомые считали себя праведными христианами, не зная, толком, ни единой строчки, Гарри всё ещё помнил заученные наизусть строки, полностью отрекаясь от религии. Стив заметно напрягся, наблюдая за своими подопечными. — Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем*****, — ответил спокойно пастор, слегка улыбаясь. — Я понимаю вас, но не совсем согласен. Меня растили в церкви, которая изгоняла бесов из геев и лесбиянок. Разве не этому нас учит библия? — возмутился Гарри, повышая тон. — Мы должны понимать, что религия, как и общество, меняется. Скандинавские церкви уже начали венчать однополые пары, — ответил пастор, продолжая легко улыбаться, полностью игнорируя агрессию британца. — И вы хотите того же в Америке? — разозлился Гарри, возвращая с грохотом бокал с напитком на стол. Как только он приметил тот радужный флаг в стенах церкви, невероятное непонимание, смешанное со злостью, заполняло его вены. Майкл ничего не смыслит в проповеднической деятельности, если считает, что ему позволительно поддерживать, таких, как Гарри. Напряжение за столом почти достигло своего пика. Дети отложили вилки, осторожно наблюдая за разговором отца и гостя из Британии. Найл был настолько серьёзен и удивлён, что прекратил есть, забыв отложить столовые приборы. Его вилка с ножом буквально застыли в воздухе, а ладони нервно подрагивали. Он смотрел на Гарри, раскрыв рот, не понимая, что тот творит. Кудрявый никогда не казался гомофобом, и даже предполагал о связи Малика и Томлинсона, не высказывая негатива. Стив глядел неверящим взглядом на студента, посылая ему знаки остановиться, понимая, что у него могут быть проблемы позже с организаторами медиашколы и с самим Майклом Дугласом. — Наверное, Гарри неправильно выразился, — начал было Аоки, но Майкл его перебил. - Я выразился правильно, это не нормально, - рявкнул парень, чувствуя, как что-то тёмное и злое заполняло его дыхательные пути. — Я бы хотел этого во всём мире, — заметил пастор, всё ещё по-доброму улыбаясь. У мужчины были стальные нервы, раз он не реагировал на взбесившегося парня. — Я лесбиянка, Гарри Стайлс. И в нашей церкви это не проблема, — перебила грозно Мария, задрав подбородок, — у тебя есть какие-то проблемы? Гарри, замолчал, с трудом понимая, что его заинтересованность столь важной темой, могли воспринять как грубость и невежество. Они не знали, через что проходил Гарри, лёжа на холодному полу в церкви Холмс-Чапела. Сделав глоток своего напитка, он понял, что ему придётся приоткрыть завесу тайны о себе. А ещё, что Найл, Стив и другие узнают кое-что личное о Гарри. Каждый каминг-аут был словно первый. Только стекло не врезалось в ноги, и отец не орал на мать. — Моя ориентация стала проблемой для родителей и для церкви, в которой из меня пытались изгнать бесов, — объяснил Гарри, чувствуя как его руки подрагивают. Глаза начали слезиться, но ему крайне не хотелось расплакаться за чужим столом. Краем глаза, он заметил растерянность Найла и остальных присутствующих. Выражение их лиц из недоброжелательных решительно приобретало оттенок сочувствия. Парень понял, что в последнее время он слишком часто стал окунаться в прошлое, — извините, я выйду покурить — добавил тот и направился, как можно скорее на улицу. Вероятно долбанный Майкл Дуглас даже к курению или распитию алкогольных напитков относился спокойно, желая, чтобы верующие со всего мира пришли к тому же. Свежий и тёплый воздух встретил Гарри под вечерним аризонским небом. Он старался зажмурить глаза посильнее, чтобы слёзы не брызнули из глаз. Сердце бешено колотилось, поэтому он присел на лестницу. Студент достал из кармана брюк зажигалку и пачку сигарет. Чтобы поджечь одну несчастную папиросу, ему пришлось несколько раз подряд крутить колёсико зажигалки, чертыхаясь и ненавидя свои дрожащие в этот момент руки. — Господи, — прошептал Гарри, поднимая глаза к небу, и прося у Бога остановить эти непрошеные слёзы. Он услышал, как из дома кто-то вышел. Парень не смог даже пяти минут провести в одиночестве, его снова кто-то преследовал. — Можно присесть? — спросил пастор, аккуратно кладя свою массивную ладонь на чужое плечо будто пытаясь поддержать чужака. Студент кивнул головой, прикладываясь губами к сигарете. Гарри было стыдно за своё поведение. Он отрёкся от Бога и Библии, понимая, что верующие люди не признают таких, как он. Поведение и мышление Майкла только поражали студента, завидуя его прихожанам и Марии, которым не пришлось столкнуться с Божьей злостью. Они все заслуживали такие же криков пасторов и бессмысленных изгнаний бесов, которые переживал Гарри. — Мне очень жаль. Я понимаю, через что ты прошёл. И прости мою дочь, мы не знали, в какой ситуации ты оказался, — объяснил пастор тихим голосом, будто боясь спугнуть своего английского гостя. Гарри молчал. Что он мог ответить? Извинения приняты? Мария не должна была оказаться в столь тёплой и понимающей семье. Она должна была пройти через тот же самый ад. — Мои слова могли расценить неправильно, поэтому, мне тоже нужно извиниться, — прошептал студент, выдыхая дым в воздух и контролируя свои мысли. — Гарри, только уповая на Бога, мы можем всё пережить, — начал было пастор, но кудрявый решительно перебил его. — Я больше ни во что не верю, — оборвал его тот, положив аккуратно возле своей ноги потухшую сигарету. Урны здесь, или пепельницы, не было. — И я принимаю твоё решение. Мне только жаль, что тебе пришлось столько пережить. Знай, что не все церкви плохие или несут в себе зло. Радужный флаг с гордостью нарисован в нашей церкви и каждый подросток, который запутался в себе, всегда может найти меня и поговорить, — объяснял пастор. — Я уважаю вас за это. Но я не могу принять Бога, из-за того, что, он пытался сделать со мной, — ответил Гарри. — Но ведь это делал не Бог. — Разве не он велел пастору поступать так со мной и, со множеством других людей? Я знаю тех прихожан, которые столкнулись с той же проблемой, но увидев, как пастор мучает меня, решили продолжать скрывать свою ориентацию, при этом, живя во лжи со своими мужьями и жёнами, — вспоминал Гарри, отчаянно вдыхая никотин очередной сигареты. Ему казалось, что он исчерпал лимит своих слов за этот день. Язык еле шевелился, возможно, он уже давно так долго не разговаривал в течение дня. — Эти люди - потерянные, мой дорогой. Они калечат чужие жизни, прикрываясь верой в Бога, — ответил Майкл. — А как же Соддом и Гомора? Таких как я и ваша дочь уничтожали волей Господа, - возмутился студент. — А ещё, Гарри, мир меняется. То, что было написано две тысячи лет назад, не может быть актуально сегодня, — предположил Майкл, пытаясь заверить англичанина в неправильности мыслей и суждений. Руки перестали дрожать, а слёзы не пытались размыть пески Аризоны, но он продолжал не понимать, каким образом Майкл может совмещать в себе служение Богу, при этом, поддерживая Марию и других. — Неужели вы спокойно приняли свою дочь? — прошептал Гарри, присасываясь к сигарете. Может, если бы Дэз в свою подростковую юность не познал Бога, то и жизнь Гарри бы сложилась иначе. — Разумеется, я был потрясён. Но чем хуже моя дочь-лесбиянка моей другой дочери или сына? Почему я должен был помочь Лайле и её глухоте, но не мог прийти на помощь Марии и сказать, что всё в порядке? - мягко улыбался Майкл. Гарри раздражало всё в этом мужчине, даже его мягкий и тёплый взгляд. — Это звучит абсолютно странно. Я могу понять вас, как отца, но не могу, как пастора, — ответил упрямо журналист, горько усмехаясь. — Мир меняется, Гарри. Попробуй взглянуть на него под новым углом, — предложил Майкл, протягивая свою руку парню. Они вошли обратно в дом, делая вид, что недавно здесь не происходило настоящее цунами, созданное словами Гарри. Он вдыхал едва прохладный воздух, чувствуя, как тревога и злость покидают тело. Парень не смог бы прийти к взаимному согласию с Майклом, поэтому, продолжать разговор было бессмысленно. За столом велась беседа. Найл рассказывал о своих путешествия по Великобритании, и маленькие дети слушали его забавные истории. Гарри молча сел на своё место и сделал глоток напитка. Несмотря на то, что Майкл велел взглянуть на мир под другим углом, Гарри понимал, что его сестра всё ещё находится в стадии принятия его ориентации. Он знал, что во многих странах всё ещё наказывали за мужеложство, сажая геев в тюрьму или устраивая казни. А ещё, он знал, что церковь, в которой ему пришлось провести больше половины своей жизни, всё ещё отрицала гомосексуальную ориентацию, считая, что это промыслы бесов, которых следует изгонять. Возможно, ситуация в мире менялась, но это происходило крайне маленькими шагами. Он взглянул на Марию. Та улыбнулась, прощая Гарри.***
Ребята сидели в своём коттедже во внутреннем дворике. К тому времени, когда они вернулись в своё жилище, на улице уже было темно. Стив включил уличные фонари, чтобы немного освятить пустынные виды города. Приятный ветерок не был холодным, как дома или в Сиэтле. Вероятно, даже зимними ночами, здесь всё ещё была комфортная погода. Американец достал им пиво, и троица сидела в удобных креслах, разговаривая друг с другом. — Я думала, его дочь съест тебя, — рассмеялся Найл, вспоминая прошедший ужин. — Тебе стоило быть помягче, Гарри. Я думал, что мы разосрёмся с ними, и мне придётся как-то извиняться перед Майклом. А потом ещё и перед Луи. А уж, будь уверен, этот засранец никого не прощает, — сказал Аоки, всё ещё недовольный ситуацией. — Почему не сказал, что ты гей? — требовал правды Найл, — и что за фотки девушки ты показывал в Сиэтле? — Не знаю, зачем я говорил, про Чарли, хотелось выпендриться, — объяснил Гарри, осознавая, что рисовался больше перед Луи, — ну а рассказать о своих парнях, не было возможности. Найл расстроено пожал плечами, вероятно, расстраиваясь, что студент ему не доверяет. Гарри всё ещё с опаской делился приключениями своей личной жизни, уверенный, что в какой-то момент он встретит очередного Дэза, желающего направить Гарри на истинный путь. — Что за Чарли? — заинтересовался мужчина, делая глоток прохладного пива из жестяной банки. — Ох, это долгая история, — промямлил Гарри. — Мы никуда не торопимся, — улыбнулся Найл, подбадривая кудрявого, желая, чтобы его новый друг был более открытым. Парень неохотно начал. — Я встречался с Чарли ещё в школе. Мы были крайне популярными, даже выиграли приз "Пара года", - улыбнулся студент, с теплотой вспоминая тот отрезок времени, - а потом я понял, кем являюсь на самом деле, и мы расстались. Когда я перебрался в Лидс, мы случайно встретились и решили жить вместе, — постарался сократить Гарри историю до минимума. — Открытые отношения? — спросил Хоран, подозрительно сузив глаза. — Ничего подобного, - замотал головой Гарри, - просто два друга решили, что так дешевле снимать жильё. — Я встречался со своей бывшей около полугода, но мы недавно расстались. Я редко бывал дома, в Дублине, и не мог проводить с ней много времени, поэтому мы разошлись. Мы закончили на доброй ноте, но я бы ни за что с ней не решился жить в качестве друзей в одной квартире, — рассказал свою небольшую историю Найл. — Я думаю, у нас немного другая ситуация. Чарли долго пришлось привыкать к мысли, что я гей, — ответил Гарри, защищаясь. Шарлотта была настоящим подарком его судьбы, и он до сих пор не понимал, как они вновь смогли повстречаться уже в другом городе. Если бы Гарри пришлось выбирать между Чарли и мужчиной мечты то, весы, однозначно склонились бы в сторону бывшей. Шарлотта была рядом на протяжении многих лет, поддерживая парня, даже узнав о его лжи. Хоран зашёл в дом первым, оставляя на улице с банками пива ментора и нового друга. Ночь была уютной, несмотря на произошедшее за ужином. Гарри хотелось просидеть на террасе, как можно дольше и впитать в себя прохладный ночной воздух. Вблизи пустыни стремительно становилось холоднее, поэтому он накинул связанный плед с национальным рисунков, а Стив надел тёплый свитшот, согреваясь от ветерка. Сегодня был трудный и изматывающий день. — Ну что? Как тебе Пейдж? — начал разговор ментор после продолжительной тишины. — Мне нравится, что днём здесь тепло, а вечером прохладно. Но вообще, городишко это крайне тухлое. Я сюда явно не вернусь, — засмеялся Гарри, чувствуя приятное покалывающее чувство от алкоголя. Возможно, если бы на столе Майкла стояла бутылка вина, парень бы не чувствовал себя столь злым и агрессивным. — Может, захочешь навестить Майкла? — спросил американец, — или в конце концов меня? Последний вопрос мог вогнать студента в краску, но тот лишь засмеялся, уверенный, что Стив точно не станет его аризонской мечтой. Лицо мужчины было наполовину скрыто темнотой ночи, но в глазах плескался озорной огонёк. — К тебе, я бы, может, заехал, но ради Майкла в эту глушь — определённо нет, - усмехнулся Гарри. — Может когда-нибудь тебя и занесёт сюда снова, — ответил мужчина, легко улыбаясь. — А ты был в Англии? — спросил студент, меняя тему. Аоки недовольно загудел. — Бывал в Лондоне как-то, заезжал в офис к Луи, но мне не понравилось. Пасмурно было, и как-то мрачно. Может, проблема в том, что я был в ноябре. На улице стоял холод, и было противно вытаскивать задницу на улицу. Я - человек пустыни, и подобная погода явно не для меня, — вспоминал Стив своё путешествие по Великобритании. — И долго ты там пробыл? — заинтересовался Гарри, стоило ему только услышать заветное имя. — Не особо. Я должен был задержаться подольше, но решил вернуться домой, как можно скорее, — кивнул головой мужчина. Гарри крайне хотелось узнать что-нибудь нового о главном редактора The Locust, но он боялся, что его интерес может быть раскрыт в считанные секунды. Молчание неловко затянулось, пока Стив с интересом поглядывал на журналиста, в очередной раз присасываясь к зелёной баночке. — Ты близко дружишь с Луи? — спросил всё-таки Гарри, хватая в руки своё пиво, чтобы занять чем-то подрагивающие ладони. — Мы не такие уж закадычные друзья, тем более живём в разных странах. Но Луи крутой журналист, хотя я и стараюсь ему этого не говорить, — засмеялся американец. — Ты видел его в Лондоне? Какой он на работе? — спросил Гарри, легко представляя себе серьёзного Томлинсона в офисном костюме на деловой встрече или за компьютером. Луи в The Locust должен был заметно отличаться от Луи в Америке. Здесь на его плечи не давила тяжёлая работа главного редактора, поэтому он наслаждался небольшим отпуском, развлекаясь с семьёй и англичанами. — Мне нравится атмосфера в его издании. У него молодая и современная команда, очень много студентов из Лондона, которые приходят стажироваться. Они часто выбираются на какие-то посиделки и мероприятия. Луи и Лиам очень стараются поддерживать дружескую обстановку в офисе, а когда начальство идёт к тебе навстречу, следовательно, и все сотрудники будут на 100% отдаваться работе, — ответил Стив, вспоминая своё маленькое путешествие по Лондону, — а что на счёт тебя? Как Сиэтл? Понравился? — Да. Не так холодно, как дома, и солнце светит почти каждый день. Но я очень люблю Лидс, место, где я сейчас живу. Там есть своя атмосфера, — улыбнулся Гарри, делая маленький глоток напитка. Лидс стал его спасительным кругом, отвлекая от мрачных мыслей, заставляя заниматься музыкой и лишний раз выбираться из четырёх стен. — А твой родной город? Как же он назывался..странное какое-то место, — засмеялся Стив, поправляя свои длинные чёрные волосы и пытаясь вспомнить название родного города Гарри. — Холмс-Чапел. И ничуть не странное название, — начал защищать родину парень. Только у него была дозволенность проклинать место своего рождения. — Хорошо, хорошо. Холмс-Чапел. И что интересного можно там найти? — спросил Стив, допивая пиво и аккуратно возвращая банку на деревянный столик. — Ничего интересного. Решишь прилететь в Англию, объезжай это место стороной, — замотал головой Гарри, ярко улыбаясь. Даже для туристов, Холмс-Чапел оказался бы ничем не примечательным. Даже католические церкви родного города не были столь старинными, как разбросанные по всей Британии монастыри и другие постройки. Стив резко изменил тему разговора, закидывая свою руку на спинку дивана. — Мне, кстати, не пришлось терпеть всё то, что происходило с тобой, — намекнул американец на свою ориентацию и продолжил, — родители поняли, что мне больше нравятся мальчики, когда мне едва исполнилось семь лет. Не было никаких серьёзных разговоров, за что я очень им благодарен. Помыслы Аоки мог разгадать даже третьеклассник, но Гарри решительно создавал вид наивного парня, не заинтересованного в мужчине. Туловище ментора было полностью повёрнуто в сторону студента, пока тот сжимал в своих ладонях почти закончившееся пиво. — Тебе повезло. Я с младших классов дружил с Чарли, а потом мы начали встречаться. Ничего не предвещало беды, серьёзно. Если мне и нравились какие-то парни, я считал, что всё это основано на дружбе. А затем, как гром среди ясного неба, появился мой первый парень Кевин, который просто изменил всю мою жизнь. — Вы с ним сейчас вместе? — спросил Стив, пододвигаясь ближе, заставляя Гарри чувствовать себя неуютно. Он мог бы соврать и придумать красивую историю о романтических отношениях, но решил сказать правду. — Нет. Мы долго встречались, но потом, я просто вырос. Это была подростковая влюблённость и обожание, но всё прошло со временем. К счастью, мы расстались на хорошей ноте. Я думаю, он ощущал примерно тоже самое, хотя и был старше меня, - Гарри решительно рассказывал свою историю, пытаясь представить, что предпримет дальше Стив. Ситуация казалась крайне забавной. Аоки был привлекательным и таинственным в полуночной темноте, но он явно не был любимым типажом студента. — Сколько ему было лет, когда вы встретились? — уточнил ментор. — Мне было шестнадцать когда мы встретились в первый раз, а ему двадцать семь, - кивнул головой Гарри, понимая, что это немного нестандартная ситуация, и даже, неправильная. Он всё ещё помнил, как долго Джемма была против их отношений, даже когда брату исполнилось восемнадцать. — Ничего себе, — выдохнул Стив. — Ты считаешь это большой разницей? — улыбнулся Гарри, склоняя голову, разрешая себе немного пококетничать. — Тебе было шестнадцать. Разумеется, в этом возрасте нужно встречаться с ровесниками. Люди в шестнадцать лет ещё школу не успевают закончить, а твоему парню было двадцать семь! — А если я сейчас буду встречаться с человеком старше меня? — спросил Гарри, вспоминая британца, который сейчас находился в Сиэтле. Пусть Луи и был занят, но внутренний интерес, порывающийся выбраться наружу, рисовал красивые и страстные картинки с двумя главными героями в виде Томлинсона и Стайлса. Аоки принимал этот вопрос иначе. — Нет ничего страшного, если ты будешь встречаться или заниматься сексом с тем, кто старше тебя. Ты уже взрослый человек, который прошёл свой путь, а не подросток с несформировавшимся телом и буйством гормонов, — ответил Стив, не сводя взгляда с Гарри и изучая тело напротив. Аоки незаметно подсаживался всё ближе, вторгаясь в чужое личное пространство. — К счастью, никаких травм Кевин не нанёс в мои шестнадцать, — улыбнулся Гарри, опуская голову и вспоминая своего бывшего, — но мне все ещё нравятся мужчины постарше. Наверное, в этом виноват гребаный Кевин. Стив удовлетворительно хмыкнул. Волнистый локон Гарри выбился из его собранного наспех пучка. Мужчина поймал завитушку и заправил её за ухо парня, легко притрагиваясь пальцами к его шее. Стайлс мог бы почувствовать лёгкое волнение и покалывание, но он затаил дыхание, вспоминая сообщение Луи. Передавай привет Аоки. Не позволяй ему приставать к тебе. Не подав и знака внимания на столь яркий жест, Гарри решительно допил своё пиво, разблокировал экран телефона и увидел непрочитанные сообщения от Чарли. — Я пойду, Стив. Доброй ночи, — шепнул студент и похлопал мужчину по колену, оставляя его одного на улице. — Надеюсь, завтра Аризона понравится тебе больше, — сказал Стив на прощание, чуть грустно улыбаясь. Гарри остался в своей комнате в полной темноте, наедине с сообщениями Шарлотты. Девушка знала, что её другу сегодня предстоял тяжёлый день. Чарли не любила церковь, куда ходил Гарри и его семья. Зато она любила Гарри, поэтому старалась быть для него самой лучшей и понимающей девушкой. Школьник объяснял, что он не часто посещал это место, да и вообще, оно ему мало нравилось, но ради родителей, он старался хоть раз в три недели, посетить службу и показать всем вокруг, что он всё ещё верующий сын, цитирующий Библию. Гарри любила вся церковная служба. В детстве, у него друзья из таких же религиозных семей, но чем взрослее становился кудрявый, тем больше понимал, насколько он отличается от всех этих людей. Возможно, многие из них ходили со своими секретами, пряча их на замки в своих домах, но смотрелись они все совершенно обыденно и идеально. Ребят из подростковой семинарии привлекала неординарность Гарри и его весёлый нрав, а взрослые были без ума от его манер и кудрей. А потом, школьник привёл Чарли в церковь, представив её как свою близкую подругу. В церкви поползли слухи, что двое подростков могут не следовать канонам Библии, но Энн уверяла всех вокруг, что Гарри следует писанию. Чарли ходила в церковь нехотя, доставая перед этим длинные юбки и платья из шкафа. Она была крещена в католической вере, но её родители доверяли полностью своей дочери, считая, что вылазки в протестантскую церковь с Гарри, не будут негативно влиять на дочь.Шарлотта ходила туда только из-за родителей своего парня, стараясь выглядеть прилежной девушкой, зная, что ее парень, позже, будет поощрён в виде свободных вечерних часов, которые они могли потратить друг на друга. Но Чарли все равно не нравилась Дэзу. Это было видно в его разговорах и взгляде. Казалось, будто Шарлотта не была достойна Гарри, хотя, семья Кларк была богаче и успешнее. Отец Шарлотты работал в Лондоне юристом в компании газированных напитков, и бывал дома только на выходных, планируя купить на заработанные деньги дом в столице и забрать с собой семью в виде жены и дочери. Мать, которая по началу работала ассистентом юриста, познакомившись со своим будущим мужем и выйдя за него замуж, решила забросить карьеру и посвятить всё время дочери, воспитывая ее в прекрасном родном городке Холмс-Чапел. Шарлотта никогда не видела, как её семья ругалась, поэтому она мечтала о чём-то подобном. Когда она начала встречаться с Гарри, девушка решила, что ее будущее предрешено, и они навсегда останутся вместе. Чарли будет воспитывать детей в Холмс-Чапеле или Лондоне, пока Гарри будет на работе зарабатывать деньги на их будущий уютный домик. А потом Стайлс признался, что он гей. У Чарли появилось много свободного времени, она старалась реже пересекаться с Гарри, поэтому возник вопрос — Чем ей заниматься? И тут-то на помощь пришёл отец, который напомнил о позабытой страсти дочери к математики и вычислениям. Папа отвёз дочь в Лондон и показал своё рабочее место, стараясь вызвать у дочери новые желания и планы на будущее. Шарлотта, вдохновившись, карьерой отца и атмосферой столицы, решила посвятить своё свободное время обучению и приближающемуся поступлению в университет. Она начала готовиться к экзаменам, в чем ей помогали родители. Шарлотта грезила о высокооплачиваемой работе, обещая себе, что никогда не будет ставить мужчину выше своих целей. А потом она провалила экзамены в Лондонский университет, но у неё оставалась надежда на Лидский, куда ей и удалось, в итоге, поступить. Чарли перестала ходить в церковь Гарри, как только секрет о его ориентации был раскрыт. Её родители были рады, что Шарлотта вернулась в родную католическую веру, извиняясь перед яркими витражами, за подмену любимого органа на белые протестантские стены. Чарли понимала, что сегодняшний поход Гарри в церковь, ничем хорошим не может закончиться. Она прекрасно осознавала, что старые зажившие шрамы парня продолжают вскрываться, напоминая о не лучших временах. 00:17 Шарлотта Кларк: Ну как съёмка? 00:24 Гарри Стайлс: Всё прошло спокойно. Я правда натворил делов во время ужина с пастором и его семьей, но все прошло хорошо 00:26 Шарлотта Кларк: Тебя анафеме не предали? 00:27 Гарри Стайлс: Хаха нет. Мы разошлись на хорошей ноте 00:28 Шарлотта Кларк: Расскажешь, когда вернёшься? Ты скоро, вроде как, домой летишь И Гарри задумался. Ему оставалось совсем немного времени в Америке. Он открыл свою почту, сверяясь с сообщением, которое присылал ему Малик с подробным планом пребывания в Америке. Завтра у них день съёмок и экскурсии по окрестностям. На следующий день в обед они должны были вылетать и начать монтировать видео. После двухдневной работы, финальный показ и возвращение домой. Гарри знал, что будет скучать по этой атмосфере. По Найлу, с которым он надеялся сохранить общение и с его вечной камерой для съёмок блога. Он будет скучать по Эшли и её ярким голубым волосам. Девушку можно было заметить и разглядеть в самой густой толпе благодаря ее яркости и креативности. Гарри будет скучать по Тамаре, её легкому акценту и испанским словечкам, которые та вставляла, когда материлась или не знала, какое слово следует подобрать на английском. Гарри будет скучать по Тейлор и Тайлеру, чьи имена так созвучны, но чьи персоны оказались настолько разными. Гарри будет скучать по Биби, которая копировала манеру речи своего начальника, и всегда старалась находиться рядом с ним. Гарри будет скучать по Зейну Малику, который всегда строг и выдержан, при этом оставаясь дружелюбным и спокойным мужчиной с тихим глубоким голосом. В особенности, Гарри будет скучать по Луи Томлинсону, который надолго оставался в памяти людей, заряжая всех вокруг своей энергией. А ещё он будет скучать по его невероятным рассказам, которые потрясали каждого. 00:38 Гарри Стайлс: Мне кажется, Стив ко мне подкатывает 00:40 Шарлотта Кларк: Какой Стив? 00:41 Гарри Стайлс: Журналист из Аризоны. Следит за нами, чтобы мы ничего не натворили. 00:43 Шарлотта Кларк: Так склей его Гарри мог бы. Ему особо и не нужно было пытаться. Стив поделился рассказом о своей ориентации, когда они остались наедине, а потом начал рассуждать о разнице в возрасте, явно намекая на что-то. Аоки был симпатичным и умным. Высоким и необычным. Он предпочитал мужчин. Но Гарри казалось это неправильным. Телефон оповестил о новом сообщении. Теперь от Томлинсона. Закрыв чат с Шарлоттой, он открыл непрочитанное сообщение. 00:51 Луи Томлинсон: Как все прошло? 00:52 Гарри Стайлс: Неплохо. Была заминка с пастором, но мы с ним отлично пообщались. Я даже удивлён, что все так вышло. 00:54 Луи Томлинсон: Иногда, то, что мы представляем наихудшим образом, в итоге, складывается как нельзя лучше. Гарри хмыкнул, соглашаясь с ментором. Но чем мужчина сам занимался сегодня? Луи говорил про какие-то важные встречи, которые ему нужно будет посетить, пока он свободен в Сиэтле и не занят журналистами. Мог ли Гарри тоже задавать интересующие его вопросы мужчине? 00:56 Гарри Стайлс: А ты чем занимался сегодня? 00:59 Луи Томлинсон: Встречался с потенциальным рекламодателем. Вечером был у Брианы и Фредди. Бриана. Фредди. Ну, нет уж, это так просто оставлять нельзя. Закрывая чат с Луи, не имея желания отвечать ему, Гарри снова вернулся к Шарлотте. 01:01 Гарри Стайлс: А знаешь, ты была права. Я попробую провернуть это завтра.