Поэты тоже герои

Пьер очнулся спустя полчаса от недолгого небытия из-за сильных ударов бродяг в свой тощий живот. Нестерпимая боль колола в районе рёбер. Оказывается, беднягу жестоко избивали бродяги на протяжении всего времени, пока он находился без сознания. Они с огромной силой колотили его по всему телу, чтобы поэт поскорее проснулся и они смогли повесить несчастного Гренгуара заживо, наслаждаясь этим моментом и потешая нищий народ таким зрелищем. Философа пнули несколько раз в живот. Тогда он попытался встать, но, сморщившись от боли, вновь повалился на землю. После чего его подняли за руки двое уродцев по приказу Клопена. – Ну и чего ты здесь устроил?! Дай надеть на свою непутёвую шею петлю, да и помирай дальше сколько влезет, – Труйльфу терпеть не мог промедлений и вот-вот его взгляд бы прожëг весь Двор Чудес. – Эй, вы! Поднимите-ка этого чудака на скамью! – обратился к бродягам главарь. Гренгуара потащили на скамейку. Чучело уже успели отцепить и освободили для него место. Арготинцы заставили его влезть на скамейку. К Гренгуару подошел сам Клопен и, накинув ему петлю на шею, потрепал его по плечу: – Прощай, приятель! Теперь, будь в твоем брюхе кишки самого папы, тебе не выкрутиться! Слово «пощадите» замерло на устах Гренгуара. Он растерянно огляделся. Никакой надежды: все хохотали. – Бельвинь де Летуаль! – обратился король Арго к отделившемуся от толпы верзиле. – Полезай на перекладину. Бельвинь де Летуаль проворно вскарабкался на поперечный брус виселицы, и мгновение спустя Пьер, посмотрев вверх, с ужасом увидел, что Бельвинь примостился на перекладине над его головой. – Теперь, – сказал Клопен Труйльфу, – ты, Андри Рыжий, как только я хлопну в ладоши, вышибешь коленом у него из-под ног скамью, ты, Франсуа ШантПрюн, повиснешь на ногах этого прощелыги, а ты, Бельвинь, прыгнешь ему на плечи, да все трое разом. Слышали? Гренгуар содрогнулся. – Ну, поняли? – спросил Клопен трех арготинцев, готовых ринуться на Гренгуара, словно пауки на муху. Несчастная жертва переживала ужасные мгновения, пока Клопен спокойно подталкивал ногою в огонь несколько ещë не успевших загореться прутьев виноградной лозы. – Поняли? – повторил он и уже хотел хлопнуть в ладоши. Ещë секунда – и все было бы кончено. Но вдруг он остановился, точно осенëнный какой-то мыслью. – Постойте! – воскликнул он. – Чуть не забыл!.. По нашему обычаю, прежде чем повесить человека, мы спрашиваем, не найдется ли женщина, которая захочет его взять. Ну, дружище, это твоя последняя надежда. Тебе придется выбрать между потаскушкой и веревкой. Гренгуар перевел дух: но в течение получаса он уже второй раз возвращался к жизни, стало быть, особенно доверять этому счастью он не смел. Клопен созвал всех девушек Двора Чудес. Но, по правде сказать, Гренгуар представлял собой малопривлекательное зрелище в том плачевном состоянии, в каком он находился. Женщины отнеслись равнодушно к этому предложению. Бедняга слышал, как они говорили: «Нет, лучше повесьте. Тогда мы все получим удовольствие». Три особы женского пола, однако, отделились от толпы и подошли посмотреть на него. Но увидев, что жалкий поэт был очень худой, без денег и нормальной одежды, они отказались от него. – Ну, приятель, тебе не везет, – заметил король нищих. Поднявшись во весь рост на своей бочке, он, всем на забаву, крикнул, подражая тону оценщика на аукционе: – Никто не желает его приобрести? Раз, два, три! Затем повернулся лицом к виселице и, кивнув головой, добавил: – Остался за вами! Бельвинь де Летуаль, Андри Рыжий и Франсуа Шант-Прюн снова приблизились к Гренгуару. В эту минуту среди арготинцев раздался крик: – Эсмеральда! Эсмеральда! Гренгуар вздрогнул и обернулся в ту сторону, откуда доносились возгласы. То была цыганка, которая приютила его. Своей легкой поступью она приблизилась к осужденному. Хорошенькая Джали следовала за ней. Гренгуар был ни жив ни мертв. Эсмеральда молча глядела на него, понимая, что в её руках находится жизнь возлюбленного. – Вы хотите повесить этого человека? – с важностью обратилась она к Клопену. – Да, сестра, – ответил король Алтынный, – разве только ты захочешь взять его в мужья. Она сделала свою очаровательную гримаску. – Я беру его, – сказала она. Тут Гренгуар непоколебимо уверовал в то, что все происходящее с ним лишь сон. Развязка хотя и была приятна, но слишком сильно потрясла его. С шеи поэта сняли петлю и велели ему спуститься со скамьи. Он вынужден был сесть – так он был ошеломлен. Цыганский герцог молча принес глиняную кружку. Цыганка подала ее Гренгуару. – Бросьте еë на землю, – сказала девушка, влюблённо смотря в его непонимающие глаза. Кружка разлетелась на четыре части. – Брат! – произнес цыганский король, возложив на их головы свои руки. – Она твоя жена. Сестра! Он твой муж. На четыре года. Ступайте.