When Midnight Comes / С наступлением полуночи

      Раздавшийся тихий стук в дверь вывел Гермиону из сна. Ей снился самый лучший сон: ночь игр в гостиной Гриффиндора, укромное местечко, украденный поцелуй с Драко Малфоем, расстёгнутый лифчик и его мягкие губы…       Стук в дверь раздался чуть громче.       — Минутку!       Она выскользнула из-под одеяла и натянула на себя шёлковый халат, завязав узел спереди, прежде чем открыть дверь.       В дверном проёме стоял Драко Малфой, одетый в пижаму и с подносом, заставленным разнообразными блюдами для завтрака.       То, как озарилось его лицо, когда она открыла дверь, отозвалось порханием бабочек в её животе. Прошло несколько часов после их почти поцелуя, а она всё ещё не пришла в себя.       — Извини, что разбудил тебя, но я устал от одного и того же разговора за завтраком с Блейзом и Тео, и подумал, что ты, возможно, согласишься присоединиться ко мне.       — Тео слишком часто болтает о своих волосах, а Блейз и его теории заговора о чёрном рынке флобберчервей и их связи с маггловскими НЛО… не втягивай меня, — передразнила она, разглядывая шоколадное пирожное на тарелке в его руках. У неё пересохло во рту от запаха, а её пустой желудок отозвался брачным зовом кита. — Я буду рада новой компании за завтраком.       Она с радостью последовала за Драко вниз по лестнице в общую гостиную, где они расположились за кухонным столом. Он обслужил её первой, положив шоколадное пирожное на тарелку с мимолётной улыбкой, а затем взял порцию яиц Бенедикт для себя.       — Итак, ты выжил после первой вечеринки в башне Гриффиндора.       Он, едва не подавившись яйцом, посмотрел на неё безумными глазами.       — Первая вечеринка? Значит, я смогу присутствовать на будущих игровых вечерах, если они вспомнят, что я там был.       Она налила им по стакану тыквенного сока и поставила кувшин на середину стола. Потягивая напиток, она приподняла брови.       — Признайся, что тебе было весело. Ты же видел, как Рон танцевал для Лаванды!       Он вздрогнул, и его лицо скривилось в недовольную гримасу.       — Пожалуйста, не напоминай мне. Никакого кофе не хватит, чтобы пережить травму. Я бы послал ему счёт за будущий сеанс у целителя разума, но я же понимаю, что он не сможет себе этого позволить.       Покачав головой, она окинула его недовольным взглядом и проворчала:       — Драко.       — Ладно, — признал он, отламывая кусочек тоста и обмакивая его в яичный желток. — Это не самый худший способ провести ночь. Мне вспомнились вечера игр в Слизерине. Разве что никто не умирал, но всегда есть куда стремиться.       — Так ты бы пошёл со мной когда-нибудь? Как только мы покончим с петлёй? — спросила она, чувствуя себя слегка неуверенно из-за этого вопроса. Она надкусила пирожное, пытаясь унять участившийся пульс.       Его серебристые глаза встретились с её глазами, и уголок его губ дрогнул.       — Если кто-то и сможет убедить меня, то только ты.       На краю стола лежал учебник Драко по Древним рунам, а сверху — пергамент и перо, точно так же, как он оставил их в ночь перед началом цикла.       — Странно, что я совсем не посещаю занятия? — спросила она, обводя указательным пальцем буквы названия «Продвинутый перевод рун». Её удивил его смех, и она с усмешкой закатила глаза. — Ха-ха, очень смешно. Я сама себя подставила, не так ли?       — Иначе я бы не поверил, что ты Грейнджер. Подумал бы, что ты тысяча разумных флобберчервей, управляющих человеческим костюмом, чтобы пользоваться магией.       — Блейзу следует воздержаться от огневиски и ночных посиделок с Полумной, — фыркнула она, прикрывая рот ладонью. — По-моему, они плохо влияют друг на друга.       — О, Грейнджер, ты слишком невинна, если думаешь, что они на самом деле разговаривают, когда вместе.       На её щеках вспыхнул румянец, она отодвинула тарелку и взяла его перо, вертя между пальцами.       — Мерлин. Хотя я скучаю по новым лекциям, признаюсь, было приятно некоторое время не беспокоиться об обязанностях старосты.       — Гермиона Грейнджер, — произнёс он в притворном шоке. — Мои уши обманывают меня, или ты только что сказала, что тебе понравилось отлынивать?       Она высунула язык и повторила его слова, произнесённые в первый день петли.       — Если ты кому-нибудь разболтаешь, то я скажу, что ты лжёшь.       — Будь осторожна с пером, — предупредил Драко, но то, как он улыбнулся и склонил голову, подсказало ей, что он попросту дразнится. — Оно принадлежало самому Салазару Слизерину.       Прервавшись, она взглянула на перо в своей руке. На первый взгляд, оно выглядело вполне обычным — простое и чёрное, такое же, каким она пользовалась каждый день на уроках, но при детальном рассмотрении она заметила выгравированную у основания незнакомую руну.       — Откуда у тебя перо Слизерина?       Он пожал плечами, достал из мантии свою палочку и убрал со стола остатки еды, но оставил стаканы.       — Мой отец подарил мне его после того, как меня распределили в Слизерин, сказав, что я продолжаю семейное наследие.       — Он дал одиннадцатилетнему мальчику историческую реликвию для занятий в школе? Оно должно храниться в музее! Или, по крайней мере, в надёжном хранилище, а не валяться в сумке и использоваться для эссе.       — Грейнджер, это всего лишь перо.       Она покачала головой, чувствуя, как в ней разгорается раздражение.       — Ты не понимаешь, это не просто перо. Мне кажется, иногда ты забываешь, что не все принадлежат к такой семье, как твоя, где могут позволить себе передавать детям волшебные реликвии, которым тысячи лет.       Болезненное выражение его лица даже вызвало у неё чувство вины.       — Каково это было?       — Что?       — Вырасти в маггловском мире.       Пожав плечами, она провела пальцем по краю стакана, и на её губах заиграла улыбка.       — У меня было замечательное детство. Мой папа любит старые чёрно-белые фильмы и петь под радио, а мама цитирует стихи и убивает все растения, которые пытается выращивать, но всё равно покупает их из года в год. Они читали мне книги каждый вечер перед сном и разрешали спать с ними во время грозы.       Он глотнул тыквенного сока и мягко улыбнулся ей.       — Похоже, они чудесные.       — Они и правда замечательные родители. Они так поддержали меня, когда пришло письмо, и, если подумать, оно ответило на многие вопросы, которые у них были ко мне. Но было заметно, что они переживали, что я уезжаю в школу и оставляю их. Они плакали каждый год в Кингс-Кросс.       — Не могу себе представить, — признался он. — То есть, можно предположить, что у меня чрезмерно заботливые родители, но чистокровные родители отличаются от того, что ты описываешь. Мать занимается садоводством, а отец коллекционирует выдержанный виски, но они всегда поощряли меня быстро взрослеть и брать на себя семейные обязанности. Они готовили меня к браку с тех пор, как я начал ходить.       В её голове закрутился вопрос, и она выпалила:       — С кем был заключен договор о помолвке? — она почувствовала, как её щёки разгорелись, и пояснила: — Та, о которой ты упоминал во время игры.       Драко замолчал, и несколько мгновений прошло в тишине.       — Ты не должен…       — Астория Гринграсс, — пробормотал он, пропуская пустой стакан между ладонями и не поднимая глаз.       Она наморщила лоб.       — Сестра Дафны?       Она вспомнила миниатюрную блондинку с холодными голубыми глазами, которая всегда вела себя безупречно, а её смех напоминал звон колокольчиков. При мысли о том, что Драко обнимает Асторию за талию, как он обнимал её прошлой ночью, наклоняясь для поцелуя, в животе образовался комок ревности.       — О чём ты думаешь?       Его вопрос оторвал её от размышлений.       — Я не общалась с ней раньше, но мне кажется, что я ей не нравлюсь, — ответила Гермиона, уклоняясь от его вопроса.       Он скривил губы и только произнес: «О».       — Что?       Прочистив горло, он пересел на своё место.       — Она… Она считает, что я отказался от договора этим летом из-за тебя.       Она засмеялась.       Он не засмеялся.       — Но это не так, — допытывалась она, но её улыбка дрогнула. — Верно?       Он поморщился.       — Не… не совсем.       В ушах у неё зашумело, и ей показалось, что она ослышалась.       Его стальные серые глаза встретились с её и внезапно приобрели серьёзный вид.       — Что бы ты сделала? Если бы это ты проснулась в петле, а я был бы тем, кто забывает тебя изо дня в день?       — Что? — переспросила она, в горле у неё пересохло. Она отпила немного тыквенного сока, надеясь, что он не заметил лёгкой дрожи её рук.       — Что бы ты мне сказала? — он заговорил низким голосом. — Если бы знала, что завтра я этого не вспомню?       Через мгновение она поставила стакан обратно на стол и повернулась к нему лицом.       — Я бы сказала тебе, что ты великолепен. Что ты добрый, весёлый и завариваешь потрясающий чай. Ты подмечаешь такие мелочи, как мой распорядок дня, или что я пью чай с двумя ложками сахара, или брюзжу, не поев утром. Если бы у меня была возможность, я бы призналась тебе, что разглядела тебя настоящего, и что ты гораздо круче, чем я думала.       — Почему бы тебе не признаться мне в этом за пределами петли?       — Почему ты отказываешься от помолвки из-за меня?       Со вздохом откинув голову назад, он объяснил:       — Я понял, что если собираюсь провести с кем-то всю жизнь, всё должно быть иначе, не как с ней. Чувства должны быть другими. Я знал, что если подпишу контракт, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.       — Какое отношение это имеет ко мне? — прошептала она, не зная, хочет ли услышать ответ.       Его губы дрогнули в нежной улыбке, и она ощутила, как участился её пульс.       — Потому что, Грейнджер, с тобой всё иначе.       У неё перехватило дыхание, а его глаза искали в её глазах то, чему она не находила названия.       Гермиона не помнила, кто дёрнулся первым, но стулья сдвинулись одновременно, заскрипев ножками по каменному полу, и она оказалась на его коленях, не удержавшись на ногах. Её руки обвились вокруг его шеи, и она сократила расстояние между ними, прижавшись губами к его губам.       Она почувствовала, как он напрягся под ней.       Почти мгновенно она отпрянула, охваченная паникой.       — Прости…       — Нет, — пробормотал он, его рука крепко обхватила её талию, и он без труда перенёс её на стол. Где-то на задворках сознания она заметила, как его книга и перо упали на пол. — Не извиняйся, не отстраняйся, не думай.       Его губы впились в её в будоражащем душу поцелуе. Одна его ладонь запуталась в её кудрях, а другая обхватила за талию, сминая шёлк халата. От его прикосновений у неё закружилась голова, а руки опустились с его шеи и вцепились в мягкую белую ткань его футболки. Нетерпеливо дёрнув, она притянула парня ближе к себе.       Прикусив нижнюю губу, он провёл языком по краю её рта, отчего по её венам разлился жар. На вкус он напоминал жидкий огонь, обжигающий её душу.       Он мягко раздвинул её колени, устроившись между её бёдер. Его тело было восхитительно крепким, и она невольно заскулила, прижавшись к его губам. В ответ Драко застонал, и его рука запуталась в её локонах, оттягивая их назад и разрывая поцелуй.       — Боги, ты на вкус как шоколад, — он прислонился лбом к её, наблюдая за ней с расширенными зрачками и раскрасневшимися щеками. — Нечестно. У меня не было ни единого шанса.       В животе кольнуло, когда она выпустила его футболку и снова обвила руками его шею.       — Нам надо притормозить, — он зажмурил глаза, словно сами слова причиняли боль. — Я просто не могу думать рядом с тобой.       — Нет! — воскликнула она, чувствуя, как пылает её лицо от потерянного контроля. — Не думай. Не останавливайся.       Большим пальцем он погладил её по щеке и заправил за ухо выбившийся локон.       Откинувшись назад, она увидела, как широко распахнулись его глаза.       — Господи, как я могу тебе отказать? — выдохнул он ей в губы.       Его руки скользнули к её заднице, и он поднял её со стола, что заставило её пискнуть, когда она обхватила ногами его талию. Гермиона прильнула к нему, его руки крепко обнимали её, когда он нёс девушку через всю комнату, вверх по короткой лестнице и через дверь в свою спальню.       Нагнувшись вперёд, он мягко высвободил её из своих объятий и уложил на свежую постель. Приподнявшись на локтях, она уставилась на выпуклость его пижамы и подсознательно облизнула губы.       — Почему не моя комната? — поддразнила она, оторвавшись от него и посмотрев ему в лицо.       — Я тысячу раз представлял тебя в своей постели, Грейнджер, — его голос звучал низко и хрипло, когда он прополз между её ног, раздвигая бёдра, пока его напряжённый член не упёрся в тонкую ткань, прикрывающую её промежность. — В следующий раз мы можем лечь в твою постель.       В следующий раз. Похоже на обещание.       От предвкушения у неё заныло в животе, пока он шептал:       — Пожалуйста, не отказывай мне в этом.       В эту секунду она не представляла, что может отказать ему в чём-то.       Он прильнул к её губам, покачивая бёдрами в такт поцелую. Упираясь пятками в матрас, она выгнулась навстречу его движениям. Её пальцы согнулись, пробежав по его груди, по плечам и спине.       Она никогда не ненавидела одежду так сильно, как в эту секунду. Ей нужно больше.       Комната погрузилась в полумрак, и он провёл по Гермионе взглядом, переходя от глаз к губам, по впадине горла к низкому вырезу майки. Он снова поцеловал её, на этот раз медленнее, и она почувствовала, что он намерен не торопиться с ней, насладиться ею.       Каждое прикосновение его губ выражало искреннюю привязанность.       Кончики его пальцев скользили по её изгибам, запоминая каждый сантиметр, словно у них не осталось ничего, кроме времени — и она полагала, что так оно и было.       По мере того, как они исследовали друг друга, время теряло смысл, их языки сплетались, а руки свободно блуждали.       Проводя ногтями по его спине, её руки зацепились за край его футболки и скользнули под неё. С тихим стоном он разорвал поцелуй, чтобы стянуть с себя мешающую одежду и бесцеремонно швырнуть её на пол.       Под её пальцами его кожа была мягкой, как шёлк. Гермиона касалась каждого сантиметра, наслаждаясь его движениями. Звуки, которые он издавал, пока её руки ласкали его обнажённую кожу, возбуждали её, как вспышка магии.       «Пожалуйста», — мысленно взмолилась она, не решаясь заговорить.       Он нежно потянул её за талию и посмотрел ей в глаза, медленно распуская узел халата. Его горло сжалось от резкого глотка, и он опустил взгляд, нащупывая соски, напрягшиеся под тонкой тканью её майки.       — Блять, Грейнджер, ты меня погубишь.       — Не думай, — напомнила она ему, убирая его руку со своего бедра и опуская её под подол майки, надеясь, что он примет приглашение продолжить.       Задыхаясь, он поцеловал её с большей настойчивостью, его рука двинулась вверх, а затем остановилась чуть ниже её груди. Она почувствовала, как напряглись его пальцы в попытке сдержаться. Вращая бёдрами, она прижалась к его эрекции, отчаянно нуждаясь в трении.       Её пронзило электричеством, когда его большой палец провёл по твёрдому соску, дразня его всё интенсивнее, а его ладонь обхватила упругую грудь.       Обе его руки забрались под майку, и ткань задралась вверх, обнажив её пупок. Октябрьский воздух охлаждал, но её кожа разгорелась от его прикосновений. Она резко выгнула спину, желая ещё сильнее прижаться к его ладоням.       Он опустил голову, прижался поцелуем к её губам, затем к челюсти, перешёл к мягкой коже шеи, посасывая точку пульса. Наклонив голову, она предоставила ему лучший доступ, её пальцы зарылись в его волосы, пока его рот терзал её кожу.       Гермиона знала, что его ласки оставят синяки на её шее, и испытала волну разочарования от того, что они исчезнут, как только петля запустится снова.       Возможно, она сможет убедить его оставить их завтра, и на следующий день, и каждый последующий.       Пытаясь отогнать мысли о грядущей петле, она оттолкнула его от себя и освободилась от пижамы и халата, сбросив их на пол и оставшись голой, за исключением трусиков. Его глаза потемнели, пробежавшись по её телу, испепеляя взглядом. Она наблюдала, как его грудная клетка содрогается от неровного дыхания, как его лицо приобретает хищное выражение.       Спустя мгновение Драко последовал её примеру, спустил штаны с бёдер и снял их, после чего снова устроился между её ног. Без плотной ткани пижамы его эрекция выделялась ещё больше.       В тот момент, когда она раздумывала, как быть дальше, он наклонился и провёл языком по её соску, нежно перекатывая другой между кончиками пальцев. Его язык ласкал её, кружась и посасывая, пока она не заскребла ногтями по его коже и не застонала.       — Ты такая мягкая, — прошептал он, приподнимая и сжимая руками её грудь. — Ты прекрасно помещаешься в моей ладони.       Пока он осыпал поцелуями выпуклости, его большие пальцы обводили её напряжённые соски.       Затем он провёл подушечками пальцев по кружеву между её бёдер и скользнул по промежности, избегая клитора. Она нетерпеливо дёрнулась, его прикосновения оказались слишком слабыми, чтобы облегчить её страдания.       Указательный палец Драко поднялся выше и прочертил пояс её кружевных трусиков, подняв голову, чтобы взглянуть на неё в ожидании разрешения.       — Боже, да. Абсолютно да.       Она судорожно кивнула, слишком одолеваемая желанием, чтобы стесняться. Она закрыла глаза и откинула голову назад, подавшись бёдрами вверх, предвкушая ощущения от его пальцев. Прошло несколько секунд, а он так и не сдвинулся с места. Она нахмурилась и в замешательстве открыла глаза.       Жаркое дыхание защекотало её бедро, и она вздохнула, извиваясь от удовольствия. Он сместился вниз по кровати и осыпал поцелуями её внутреннюю сторону бедра, направляясь к центру. Его руки лежали на коже её бёдер, раздвигая их и крепко удерживая на месте.       Он поцеловал кружево между её ног, и она сжалась в нетерпении. Его большой палец медленно и легко прочертил круги по её плоти.       — Диффиндо, — прошептал он, и она почувствовала, как упали трусики, оставив её открытой. Он резко вдохнул. — У тебя такая красивая киска. Такая мокрая для меня.       Его язык кружил вокруг пучка нервов, дразня сильными плавными движениями. Его ладонь переместилась выше, чтобы погладить её ноющие соски, мучая их нежными прикосновениями. Он сомкнул губы вокруг её набухшего клитора, посасывая его и вызывая отчаянный стон. Каждый взмах его языка приближал её к умопомрачительному оргазму.       — Малфой, — выдохнула она, запутавшись пальцами в его волосах, — сильнее, быстрее.       Она расслышала ухмылку в его голосе, когда он ответил:       — Терпение, милая. У нас есть всё время в мире.       Один палец скользнул в её жар, и она выгнулась дугой, тихо застонав. Его пальцы оказались длиннее и толще, чем её. Она сжалась, когда он вошёл в неё, и заметила, что он приостановился.       — Блять, Грейнджер, — его голос звучал придушенно, а взгляд был прикован к точке соединения их тел, следя за скольжением пальца внутрь и наружу. — Ты такая тугая. Твоя идеальная, прелестная киска обхватывает мой палец. Хочешь ещё?       Она подавила хныканье и крепче вцепилась в его волосы.       — Тебе придётся попросить, любимая.       — Пожалуйста, — взмолилась она, покачивая бёдрами, чтобы ускорить движение его руки, и терзая клитор о его ладонь. — Драко, пожалуйста…       Услышав своё имя, он добавил второй палец, растягивая её с каждым толчком руки. Он сдавленно выругался.       — Скажи это ещё раз.       В погоне за освобождением она заскулила:       — Драко, пожалуйста, пожалуйста. Драко…       Из его груди вырвался низкий рык, и он закинул её ногу себе на плечо, притягивая ближе. Движения его пальцев участились, губы впились в её клитор, и он увеличил скорость, срывая стоны из её уст.       Он изогнул пальцы, задев ту точку, от которой у неё подогнулись пальцы ног, и она выгнула бёдра…       Бурный оргазм заглушил звук её собственных стонов, её стенки трепетали от напряжения, когда она погружалась в экстаз, шепча его имя снова и снова.       Переведя дыхание, она опустилась на кровать — его кровать — и уставилась в потолок, не в силах пошевелиться.       — Чёртов любитель поддразнить, — задыхаясь, пробормотала она, когда он освободил её бёдра и покрыл её тело ленивыми поцелуями.       — Это я любитель поддразнить? — он подавил смех. Его руки проследили её изгибы и остановились на заднице, слегка сжав её. — Ты дразнишь меня уже много лет, Грейнджер. Ты даже не представляешь, как ты меня заводишь.       Придя в себя, она перевернулась и устроилась на его бёдрах. Его руки обхватили её талию и направляли её, пока она раскачивалась на его ещё прикрытом члене.       — Тогда расскажи мне. Расскажи мне побольше об этих фантазиях, Малфой.       — Точно нет.       Переместившись и опустившись на колени между его ног, она провела указательным пальцем по его эрегированному члену, обводя головку, с которой на шёлковые боксеры просочилась бисеринка предсемени.       У него перехватило дыхание.       — Я предлагаю тебе сделку: ты рассказываешь мне о своих фантазиях, и всякий раз, когда ты замолкаешь, я перестаю прикасаться к тебе.       Прошло несколько секунд молчания, прежде чем он опустил взгляд на её руку, задержавшуюся на вершине его боксеров. Его член дёрнулся под тканью.       — О чём ты думаешь?       — О тебе, под одеялом в твоей постели, трогающей себя, — пробормотал он, словно борясь со словами, а его глаза потемнели от желания.       Она вознаградила его, освободив его член из оков, и ей потребовалось время, чтобы продолжить двигаться. Он оказался длиннее, твёрже и толще, чем она себе представляла, и она едва сумела обхватить его ладонью.       — Ты должен быть конкретнее.       — О твоих пальцах глубоко в твоей маленькой возбуждённой киске, а другая рука массирует набухший клитор. Я представлял, какие звуки ты будешь издавать: стонать, задыхаться или кричать… — его голос был низким и хриплым. — Моё имя на твоих губах, когда ты кончаешь, желая, чтобы я был внутри тебя.       Сдерживая стон, она начала водить рукой вверх и вниз по его члену уверенными движениями. Его бёдра приподнимались при каждом толчке, отвечая на её прикосновения, казалось, по своей воле. Она облизала губы, наблюдая, как его взгляд метался между её покрасневшими щеками и его членом в её ладони. Он дотянулся до её соска и лениво провёл по нему пальцами, запустив новую волну желания к её пульсирующему клитору.       — Тебя, отчитывающую меня после собрания префектов, твоё раскрасневшееся лицо и пламя в глазах. Я бы затащил тебя в заброшенный класс, и ты опустилась бы на колени. Я бы собрал твои волосы в кулак и заткнул тебя своим... — он задохнулся, ущипнув её за сосок и подавшись бёдрами вверх, когда она провела рукой по чувствительной головке его члена, — о, мать твою.       Остановившись, она ждала, что он продолжит. Его слова действовали как наркотик, и она сжала бёдра в надежде уменьшить напряжение.       — Твоё лицо на моей подушке и поднятую вверх задницу, просящую, чтобы мой член заполнил тебя. Твои подпрыгивающие сиськи, когда я трахаю тебя сзади, твои мольбы о большем.       Она чувствовала, как нагревается её тело, раскачиваясь вверх-вниз с каждым толчком руки, её влагалище сжималось, требуя его.       — Тебя, берущую то, что хочешь, — он сглотнул. — Связывающую меня, скачущую на мне. Выражение твоего лица, когда я растягиваю тебя, наполняю тебя, заставляя кончать на моём члене.       — Ты хочешь, чтобы я связала тебя? — Гермиона задыхалась, обдумывая перспективу. От этой мысли её обдало жаром, и она ускорила темп. — Хочешь, чтобы я взяла то, что хочу?       Он испустил стон из глубины глотки, а его веки затрепетали.       — Боги, да.       Его глаза распахнулись в тот момент, когда её ладонь покинула его, и она перегнулась через край кровати, чтобы достать свою палочку из сброшенного халата. Прежде чем он успел усомниться, она взмахнула палочкой, и из шкафа вылетели два слизеринских галстука, стягивая его запястья над головой и завязывая их в узел.       — Всё в порядке? — спросила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами, ожидая ответа, затаив дыхание.       Быстро кивнув, он рвано выдохнул, его живот напрягся, заставляя член слегка подпрыгнуть.       Она вернула палочку на пол и подползла к нему, встретившись с его членом на уровне глаз. Положив руки по обе стороны от его бёдер, она неуверенно лизнула головку, проводя языком по гребню и вызывая одобрительное шипение Драко.       Скользя плоским языком по шелковистой коже его ствола, она проследила путь от основания до кончика, а затем взяла в рот головку.       Девушка обвела его языком, и он напрягся, задышал всё тяжелее, приподнимаясь навстречу теплу её рта.       — Позволь мне снова прикоснуться к тебе, — с его губ сорвалась мольба, и в ответ она опустила голову ниже, вбирая в рот ещё один дюйм его плоти.       Она начала надавливать на основание члена, покачивая головой и принимая в рот как можно больше.       — Ты так великолепно принимаешь меня, Грейнджер, — простонал он, борясь с шёлком галстуков. — Мне нужно прикоснуться к тебе, нужно почувствовать, какой влажной ты становишься, пока сосёшь мой член.       Продолжая гладить его, она приоткрыла рот, чтобы ответить:       — Ты сказал мне брать то, что я хочу. А сейчас я желаю, чтобы ты кончил мне в рот.       Она опустилась на него, пока он не упёрся ей в горло, вызвав придушенный стон:       — Гермиона.       Из его уст это прозвучало как молитва.       Услышав своё имя, она испытала волну собственнического жара. Она осторожно покрутила рукой у основания и начала увеличивать темп. Солёный вкус предсемени покрыл её язык, и по его неровному дыханию она догадалась, что он близок к разрядке.       — Я не хочу никого другого, никогда не хотел никого другого… всегда, чёрт возьми, Гермиона, только тебя.       Его бёдра беспорядочно задвигались — один раз, два, а затем она почувствовала, как он кончил с хрипом, его член дёрнулся, пока он преодолевал волны забытья.       Сглотнув, она потянулась за волшебной палочкой и развязала его путы. Он тут же бросился к ней, запустил руки в её кудри и обхватил затылок, прижавшись к её губам долгим поцелуем. Уткнувшись лбом в её плечо, его дыхание замедлилось, и он поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.       — Иди сюда, — пробормотал он, заключая её в объятия и увлекая за собой на кровать, чтобы она легла рядом с ним. — Знаешь, какая моя любимая фантазия?       — Какая?       — Эта, — он подтянул её под себя и придвинулся ближе к ней, поцеловав в лоб. — Лежать в постели с тобой в моих объятиях.       Она обхватила его за плечи, растворяясь в его руках.       День прошёл в шквале поцелуев и смеха. Они гуляли по территории школы, переплетя пальцы, он брал её руку и подносил к губам каждый раз, когда она улыбалась. Они наблюдали за заходом солнца с вершины Астрономической башни, сидя вместе в открытом окне, её голова покоилась на его плече, а его рука обвивала её талию.       — Я умираю с голоду, — простонала Гермиона, схватившись за живот, пока они возвращались по тёмным коридорам в общежитие. — Пошли на кухню. Я умираю от голода и хочу пиццу.       — Ксандер! — позвал Драко, едва их портрет появился в поле зрения.       С громким хлопком появился его домовой эльф и выжидающе посмотрел на Малфоя.       — Будь добр, принеси пиццу для милой старосты. «Маргариту», с базиликом, слегка подгоревшую по краям?       Широко расставленные глаза Ксандера обратились к Гермионе, а затем снова к Драко.       — Она очень красивая, мастер Малфой.       — Я знаю, Ксандер, — уголок его губ дёрнулся в робкой улыбке, когда эльф исчез и снова появился с большим серебряным подносом и дымящейся пиццей «Маргарита», которая выглядела просто божественно.       У неё перехватило дыхание, когда она сообразила, что это, должно быть, был тот же разговор, что и в библиотеке поместья.       — Оргазмы и пицца?! Не знай я большего, решила бы, что ты ухаживаешь за мной, — поддразнила она, не в силах оторвать голодного взгляда от блюда. — Это путь к моему сердцу.       Он переложил поднос в одну руку и отошёл в сторону, приглашая её первой пройти через портрет.       — Я оскорблён, правда. Когда я начну ухаживать за тобой, это будет нечто большее, чем просто оргазмы и пицца. Для меня это обычный вечер пятницы.       Когда.       Она невольно вздрогнула от намёка.       — Стой, — её шаги замедлились. — Малфой, а откуда ты знаешь мою любимую пиццу? — спросила она, и окончание её вопроса потерялось за громким треском, когда Ксандер исчез из коридора позади них. — Мы никогда не ели пиццу вместе.       Они вошли в общую гостиную, и он окинул её взглядом, поставив еду на кухонный стол.       — Вообще-то, ели. В первый вечер петли мы вместе сидели в этой комнате и начали совместную работу над эссе. Было уже поздно, и ты была голодна, поэтому мы разделили пиццу, — он задумался на мгновение. — Ну, не разделили, я съел кусок твоей пиццы, а ты на меня за это накричала.       — О, — ответила она, на мгновение оторвавшись от еды. — Меня так беспокоит, что мы с тобой разговаривали, а я просто… забыла.       — Я почти поцеловал тебя той ночью, — тихо признался он, потянувшись рукой к её щеке. — То, как ты смотрела на меня… Боги, твои глаза, Грейнджер. Я жалел, что не поцеловал тебя… А на следующий день я проснулся, а ты вела себя как ни в чём не бывало. Я подумал, что всё испортил, но в конце концов понял, что мой день обнулился, и я застрял в петле. — Большим пальцем он знакомо погладил её по щеке, и в животе у неё запорхали бабочки. — Оглядываясь назад, я полагаю, что это было к лучшему, иначе ты бы забыла наш первый поцелуй.       — Должно быть, тебе было так страшно, — она накрыла его ладонь своей и на секунду зажмурила глаза, а затем снова их открыла, глядя на него. — Ты был совсем один.       — В ту ночь, когда ты присоединилась к петле, я проник в лабораторию и украл Жидкую удачу, которую мы сделали вместе в конце прошлого года. Я думал, что зелье поможет мне разорвать петлю. Но мне действительно повезло — оно привело ко мне тебя.       Она свела брови, обдумывая его слова.       — В ту ночь, когда ты вошёл в петлю, ты делал домашнее задание, — медленно повторила она, и его рука вернулась на бок. — Я тоже писала эссе в ту ночь, когда всё началось для тебя, но я не присоединялась к петле, пока ты не принял Жидкую удачу. Что изменилось? Что особенного я сделала в ту ночь по сравнению с другими ночами?       — Ты занималась тем же, чем и раньше — вернулась и работала над своим эссе, — ответил он, доставая из шкафа две тарелки и ставя их на стол. — И ты накричала на меня.       — Потому что ты оставил беспорядок по всей комнате! Я потратила своё драгоценное время для написания эссе на уборку за тобой.       На его губах заиграла ухмылка, когда он жестом указал на перо и учебник, лежащие на полу под кухонным столом после их предыдущего занятия.       — Как всё изменилось, теперь ты оставляешь за собой беспорядок.       Усмехнувшись, она встала на колени и полезла под стол, чтобы собрать упавшие вещи. Её взгляд зацепился за гравировку на каменном полу прямо под столом, настолько тусклую, что до этого она её не замечала.       — Грейнджер? Ты застряла? — в его голосе слышалось веселье.       Его слова размылись в её сознании, когда она дрожащей рукой поднесла руку к гравировке, сравнивая руну на пере с руной на камне.       — Грейнджер?       — Драко, подвинь стол, пожалуйста.       Она пыталась унять панику в своём голосе, пока деталь за деталью всё сходилось воедино.       Стол сдвинулся, и над ней возник обеспокоенный Драко.       — В ту ночь, когда ты принял Жидкую удачу, я собирала твои вещи и, кажется, случайно прихватила твоё перо, — шёпотом произнесла она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Я могла воспользоваться твоим пером и присоединиться к тебе в петле.       — О чем ты говоришь? — он замер. — Перо? Как…       — Это не может быть совпадением. Когда каждый из нас использовал его для эссе по Древним рунам, мы вошли в петлю времени.       Его губы слегка шевельнулись, не издав ни звука, словно он молча переваривал услышанное.       — Как ты говорила на вечеринке? Здесь заложили первый камень Хогвартса? В старом кабинете Основателей?       Несмотря на нервозность, она улыбнулась.       — Ты меня слушал. Традиционно строительство такого замка начинается с краеугольного камня, но из-за древней магии, заложенной в сердце Хогвартса, они выбрали этот камень. В этом и был весь смысл эссе от Бабблинг — рассказать о том, как Основатели использовали руны и магические свойства числа семь для защиты замка.       — Для защиты замка, — повторил он, и его лицо побледнело. — Мерлин, я чертовски глуп.       Она встала в полный рост и положила руку ему на плечо.       — Что? Нет. Что произошло?       — В первую ночь, когда ты присоединилась к петле, помнишь, я сказал тебе пропустить первую часть «Магических свойств и теории времени»?       Он ущипнул себя за переносицу, закрыв глаза.       — Ты сказал, что он был посвящен истории военной подготовки чистокровных. Как бы это повлияло на время?       Его серебристые глаза встретились с её.       — Думаю, общая гостиная — это Locus Terrore.       — Что?       — Комната паники. Она была упомянута в сноске в той главе. Магия очень древняя, я даже не предполагал, что к тому времени, когда Основатели построили замок, кто-то ещё владел ею, потому что предполагается, что магия была утрачена десять тысяч лет назад, — изумился он, нервно проведя рукой по волосам. — Честно говоря, это скорее легенда, чем исторический факт.       Она почувствовала, как из лёгких уходит воздух.       — Перо Салазара Слизерина, руна на полу… Они одинаковые.       Драко медленно кивнул.       — Должно быть, Слизерин всё предусмотрел. Чистокровные всегда славились своей паранойей и расчётливостью. Боги, не могу поверить, что я не заметил этого раньше. Она создана как своего рода предохранитель, чтобы защитить замок в случае катастрофы.       — Мы запустили временную петлю древней и невероятно мощной магии, о которой никто не подозревал тысячи лет?       Её голос прозвенел в собственных ушах, но она не могла успокоиться.       — Она призвана зациклить день, пока не удастся предотвратить катастрофу, из-за которой понадобилось бы вызвать петлю. Перо было зачаровано, чтобы начать петлю, и мы использовали его для эссе о руне числа семь…       — …которое было заложено в самое сердце Хогвартса, встроено в магию. О Боже, вот оно! — закончила она его фразу, чувствуя, как скручивается её желудок.       — Вот оно.       — Как нам выбраться из Locus Terrore?       Его взгляд был устремлён на перо, лежащее на вырезанной в каменном полу линии.       — Нужно сломать ключ.       Она посмотрела на часы: две минуты до полуночи.       Он поднял перо и повертел его между пальцами.       — Не могу поверить, что ответ всё это время лежал здесь.       — Другого пути нет?       Она почувствовала, как её сердце колотится о грудную клетку. Если они сломают перо и их теория окажется неверной, неизвестно, что произойдёт.       Они могут застрять в петле навсегда.       — Оно было предназначено только для однократного использования. Магия очень нестабильна, так что оно никак не сможет… — он запнулся, увидев выражение её лица на слове «нестабильна». — Да. Это единственный способ.       Сглотнув растущий ком в горле, она жестом указала на его руки.       — Продолжай, я тебе доверяю.       Он колебался всего мгновение.       Щелчок.       Обломки пера с треском упали на пол.       Её глаза метнулись к часам, проследив, как стрелка переместилась на 00:01.