🔗🔗🔗
К бизнес-центру по указанному адресу полицейские приезжают около шести вечера. — Кстати, Шаст, — окликает Антона Серёжа, когда они проходят в здание. — М? — Ты когда со второго спустился, какой-то прям странный был, на кухне что-то произошло? — Шастун не сразу понимает, о чём речь, погружённый в мысли о том, действительно ли Крид пригласил его на свой день рождения или это был просто акт вежливости. Но когда понимает вопрос, то грустнеет сразу же. — Да нет, нормально всё, — пытается отмахнуться он от друга, чтобы не сбивать рабочий настрой, пока они едут на лифте на 28 этаж. — Я ж вижу, что не нормально, Шаст, ты с утра такой радостный был, а сейчас вообще поник, — Серёжа иногда очень проницателен в таких вещах. Антон обещает ему рассказать позже, и первый подходит к кабинету с нужной цифрой. Постучав, они слышат приглушённое «да-да», и Шастун резко распахивает дверь. — Оу, добрый вечер, что-то случилось? — Павел Добровольский сразу же поднимается с места, как только полицейские входят в помещение. Антон профессионально оглядывает его, считывает эмоцию лёгкой паники и для себя отмечает высокий рост. — Раз мы к вам без предупреждения, Павел Алексеевич, то случилось, — снова пафосничает Матвиенко, но Шастун так любит это в нём — ездить с ним на задержания одно удовольствие. — Что ж, проходите, присаживайтесь, — мило улыбаясь, Добровольский приглашает их рукой в два кресла, расположенных возле стола. Сергей, не задумываясь, плюхается в одно из них, а Антон встаёт напротив мужчины и, предъявив документы, кладёт на его стол распечатку. — Смотрите как получается, — заговорщицки произносит он, обращая внимание организатора на таблицу, — абсолютно все праздники, после которых мы получали заявления по известному всем в городе делу, были организованы Вами, Павел, не находите в этом ничего странного? — Антон давит своим тоном и физическим положением, возвышаясь над Добровольским. Тот пытается держать невозмутимое лицо, но в его глазах то и дело проскакивает страх. — Не нахожу, Антон, простите, не запомнил? — Андреевич. — Антон Андреевич. Данные о предстоящих вечеринках появляются на моём сайте за день до их проведения, поэтому любой, у кого есть Интернет, по Вашей логике, должен попадать под подозрение, — Шастун сжимает зубы от этого ответа. — Как не удивительно, Павел Алексеевич, но не только на Вашем сайте есть такие данные. Любой питерский организатор делится своей деятельностью в Интернете. Нас интересует только то, что из всего многообразия тусовок наш преступник почему-то выбирает именно Ваши, — он зеркалит самодовольную ухмылку организатора и не без удовольствия отмечает растерянность в его глазах. — Откуда же мне знать, Антон Андреевич, почему он выбирает именно их? — Собравшись, хмыкает тот. — Именно поэтому, Павел Алексеевич, мы здесь, — усмехается в ответ Антон, — Сергей Борисович, прошу, — он указывает на компьютер организатора, и Серёжа, до этого молча наблюдавший за их перепалкой, поднимается с места и, подтянув стул, садится рядом с Добровольским. Открыв какую-то программу, он поворачивается на организатора. — Телефон, — резко произносит он, и тот, сдавшись под строгим взглядом, отдаёт ему смартфон. — Что вы хотите там узнать? — С напускным спокойствием спрашивает Павел. — Посмотрим Ваши переписочки, исходящие звоночки, узнаем, так ли случайно наш персонаж выбирает именно Ваши вечеринки, — глумится Сергей и, подключив телефон к компьютеру, производит какие-то понятные только ему махинации. Антон на их внутренние курсы айтишников не ходил, в отличие от Серёжи, так что в таких вопросах обычно молча стоит в сторонке.🔗🔗🔗
— Когда будем проверять этого Дмитрия? — Спрашивает Матвиенко по дороге к ресторану, в котором день рождения Крида должен быть уже в самом разгаре. У Добровольского они выяснили не много, однако за кое-что всё же ухватились. Точнее, за кое-кого — Дмитрия Позова, работника IT-компании, с которым у организатора сложились очень тёплые отношения, исходя из их ежедневных переписок и звонков по двадцать минут. — Как можно быстрее, Серёж, — вглядываясь в ночные улицы, отвечает Антон. — Тогда завтра нужно встретиться с ним под каким-то предлогом, чтобы не спугнуть, — Шастун и сам об этом подумал полчаса назад, о чём он Сергею и сообщает, однако на данный момент все его мысли заняты только тем, что в ресторане, в который они возвращаются, всё ещё работает Арсений. Перед отъездом к организатору Антону не удалось его больше увидеть, но сейчас он решительно настроен найти его и попробовать поговорить ещё раз, поскольку он продолжает мысленно себя грызть за то, что тот ушёл расстроенный и даже, возможно, обиженный на него за вторжение в рабочее пространство.🔗🔗🔗
— Я пойду переговорю с Кридом, возможно, за время нашего отсутствия что-то необычное произошло, а ты либо тоже ненавязчиво опроси кого-то из гостей, либо просто отдохни, — говорит Антон Серёже, как только они входят в помещение, уже полностью забитое людьми, с приглушённым светом и громкой музыкой. — Раскомандовался, и без тебя знаю, — недовольно бурчит тот и теряется в толпе гостей. Шастун осматривается, понимает, что искать именинника взглядом — бесполезная затея, и спрашивает у каждого второго человека, не видел ли кто Егора. Наконец, ему указывают на второй этаж, и Антон поднимается туда. Как только он оказывается наверху, то бросает взгляд в сторону кухни и ловит неприятный флешбэк. Озираясь по сторонам, полицейский надеется увидеть хоть кого-то из тех, кто ему нужен, но его находят быстрее. — О, Вы пришли! — Со спины слышит он голос Булаткина и поворачивается с приветливой улыбкой. — Как мы могли проигнорировать приглашение такого известного человека, — усмехается Шастун, — мы по пути взяли Вам подарок, но он у Серёжи, а тот внизу, — брови Егора взлетают вверх в удивлении. — Не стоило, зачем? — Смеётся он, но выглядит приятно смущённым. — Зай, ты чего тут? — Сбоку на Крида наваливается Эдуард, и тот мгновенно краснеет, пытаясь отпихнуть его от себя. Антон не может сдержать лицо от растрескивания, — оп-с, господин полицейский, не приметил, — сразу же спохватывается Скруджи, но объятия не расцепляет. — Ну, Эд, — всё ещё с красными щеками пихает его под бок Егор. — Не-не, всё нормально! Я понимаю, — сделав акцент на последнем слове, спешит успокоить его Шастун. — Я же сказал тебе, — самодовольно усмехается Булаткин своему парню. — Ладно-ладно, с меня желание, — Выграновский невесомо целует его в щёку и уже с серьёзным взглядом поворачивается к Антону, — Вы просто отдохнуть приехали или всё ещё по делу? — Совмещаю, — хмыкает Шастун, — ничего странного не произошло, пока нас не было? — Он снова осматривается по сторонам и замечает в конце зала знакомую фигуру, облачённую в тёмные облегающие брюки и белую рубашку, заправленную в них. — Неа, всё спокойно, все отрываются, — тем временем отвечает Егор, но Антон уже не улавливает смысла сказанных им слов. Всё, что он видит перед собой — это Арсений, флиртующий с какой-то молодой девушкой в коротком платье. — Хорошо, если что, ищите меня тут, — бросает он парням и незаметно, сквозь толпу, подходит ближе, чтобы послушать, о чём же Арсений беседует с дамой на расстоянии, ближе всех допустимых границ. — Вы такой забавный, — улыбается девушка, убирая прядь волос за ухо, и Антон объективно отмечает, что она очень привлекательная. С такой наверняка любой гетеро-мужчина захочет пофлиртовать. Что Арсений и делает — решает он, чувствуя, будто по сердцу кто-то проводит острыми когтями. Ему становится настолько неприятно и обидно от того, как правильно выглядит Арсений — привлекательный, да что там, восхитительный мужчина — рядом с не менее привлекательной девушкой. Он видит его обольстительную улыбку, и последняя надежда на то, что этот разговор — просто вежливый, тает. Злясь на него, на себя и на весь этот вечер в целом, Антон резко разворачивается и решительным шагом направляется к лестнице. Он особо не смотрит, куда идёт, начиная ощущать уже забытые панические отголоски. «Ты самое мерзкое существо на свете» Лестница перед глазами раздваивается, воздуха внезапно становится слишком мало. «Давай, иди расскажи всем, ты же хочешь, чтобы тебя изнасиловали такие же ублюдки, как ты» Металл перил холодит пальцы, но блики перед глазами мешают сфокусировать взгляд. «Мне противно от того, что в таком, как ты, течёт моя кровь» Очередной вдох застревает в лёгких, их обжигает так, что приходится осесть на ступеньки. «Тебя никто и никогда не примет таким, ты умрёшь в одиночестве» Картинка перед глазами плывёт, боль сковывает все внутренние органы, а тело начинает трястись. Антон ненавидит себя за слабость. Столько раз собирался записаться на терапию и столько же раз передумывал, решая, что это не проблема. Но это проблема. Проблема, из-за которой он, полицейский, трясётся сейчас, как под наркотой, и пытается собрать своё сознание из разлетевшихся кусков в единое целое. — Я не скажу, не скажу, не буду, дядя, не буду, пожалуйста, только отстань, — как мантру шепчет он, хватаясь за голову обеими руками. Закрывать глаза страшно — там он, с этим взглядом, полным ненависти, не закрывать — тоже страшно — краски перемешались, и их круговорот не собирается останавливаться. Выбрать не получается, тело отказывается подчиняться, всё кажется таким нереальным, что остаётся только одно желание — отключиться. Но в эту секунду чьи-то руки обвивают и прижимают к себе. — Всё хорошо, я здесь, я рядом, Антон, ты слышишь меня? — Словно сквозь толщу воды пробивается знакомый голос, — давай, ну же, посмотри на меня, — голос ещё больше смягчается, в нём слышится искреннее переживание, и от этого становится ещё больнее. — Уйди, пожалуйста, уйди, — как в бреду просит Антон, сжимая кулаки и зажмуривая глаза. — Нет, я не уйду, — чужие руки не отпускают, начинают гладить по плечам, по волосам, по спине, они будто окутывают теплом. Антон делает новый вдох, и кислород, наконец, проникает в лёгкие. Он перестаёт задыхаться, — дыши, дыши, я здесь. «Ты никому не нужен, они все будут только играть с тобой» Голос дяди снова режет по сознанию. Антон сжимается. «Он играет с тобой» А это уже его собственный голос. Чёртов предатель. — Антон, пожалуйста, посмотри на меня, Антон. «Нет, нет, нет, уходи» — Антон, прошу тебя, всё в порядке. Ты в порядке, слышишь? — Что тут происходит? — У него паническая атака, помоги вывести его на улицу. «Не трогайте, блять!» — Вот так, хорошо, дыши, Антон. — Шаст, ты тут вообще? Не пугай так. Воздух становится чище и его будто становится больше. Лёгкие жадно вбирают поток за потоком, картинка перед глазами перестаёт двоить, а сознание потихоньку возвращается. Шастун обнаруживает себя прислонённым к бетонной стене, рядом стоит Серёжа, а на руках следы от чьих-то пальцев. — Ты как? Порядок? — Матвиенко выглядит испуганным, так что Антон даже не сразу понимает, что это из-за него. — Вроде, — отвечает сомнительно, чувствуя фантомную боль в затылке, — а что было-то? Я как будто в другое измерение смотался. — Шутишь, значит, порядок, — удовлетворённо хмыкает Сергей, — Андрей сказал, что у тебя паничка была, но я за тобой такого никогда не замечал, ты этим страдаешь? Рассказал бы, мало ли что. — Какой Андрей? — Антон был уверен, что голос, зовущий его, и руки, вытаскивающие из лап страха, принадлежали Арсению. Даже тут проебался? — Тот самый, — фыркает напарник, — я тебе такси вызову, за руль не садись в таком состоянии, — Серёжа вызывает машину, а Шастун, уже окончательно придя в себя, решает завтра же записаться на приём к психологу.